The Alchemy of Happiness

Следующие несколько недель прошли быстро, ничего особенного не произошло. Гарри отлично успевал на уроках, что его очень радовало, и он понимал, почему Гермиона сейчас такая, какая она есть. Учителя любили его почти так же сильно, как и Тома (чертов Том), но все были в восторге от того, что Гарри такой одаренный ученик. Любимым предметом Гарри, как ни странно, были зелья. Ему по-прежнему не слишком нравился Слизнорт, который задавал Гарри довольно личные вопросы о его семье, на которые тот не мог ответить, но сам по себе урок был приятным. Обещание Смерти оказалось правдой, и Гарри получил множество знаний, которых не имел до прибытия в эту временную шкалу. За те несколько недель, что они провели в школе, Гарри сблизился с семью другими Слизеринцами. Он по-прежнему опасался Тома, и вполне обоснованно, но все они были такими... милыми. Гарри и не думал, что будет так отзываться о людях, которые, как он знал, состояли в рядах Волдеморта. По крайней мере, в его времени. Гарри не мог понять, как сложилась ситуация в группе. Он не мог понять, были ли они все просто превосходными актерами и обманывали всех вокруг, или же Смерть был прав, говоря о них, скорее, только по имени. Не было ни упоминаний о Тайной комнате, ни смертей, связанных со школой, ни даже намека на знакомство с Волдемортом среди друзей. Гарри видел Хагрида как обычного ученика, которого никогда не исключали, и Миртл, надоедливая ведьма, не умерла. Это не давало Гарри покоя. Он не знал, чего ожидать. Всю свою жизнь он был постоянно настороже, если не в доме Дурслей, ожидая очередного наказания, то в Хогвартсе, ожидая ежегодного появления Волдеморта. Гарри не знал, что делать в мире, где все было... хорошо? Ему казалось, что он сходит с ума от одной мысли об этом. Его новоиспеченные друзья уже не были так любопытны, как вначале. Он не был уверен, что они просто ждут подходящего момента, чтобы задать ему вопросы, или же им действительно безразлично его прошлое. Большинство студентов Хогвартса уже в течение первой недели смирились с происшествием на Защите и теперь относились к нему как к обычному студенту. Были и такие, как Прюэтт, которые, казалось, все еще были неравнодушны к Гарри, но Гарри обнаружил, что его окружает один, а то и несколько человек из "семерки Слизерина", как он их называл, и они сопровождают его повсюду, куда бы он ни пошел. Ему это нравилось. Ему нравилось, что он больше не чувствует себя одиноким, даже если люди, окружавшие его, были ему не по душе. Однако самым удивительным за последние несколько недель стало то, насколько Гарри понравился Том. Да, временами он по-прежнему заставлял его невероятно нервничать, но Гарри становилось все легче и легче шутить с ним, быть с ним нормальным. Это только сильнее пугало Гарри, но он уже начал привыкать к постоянной панике в повседневной жизни. — Певерелл. — Гарри остановился посреди коридора, по которому он направлялся в библиотеку. Повернувшись, он увидел Тома, который невозмутимо шел ему навстречу. Гарри слабо улыбнулся и кивнул в знак приветствия, когда другой юноша оказался рядом с ним. — Библиотека? — спросил Том. Гарри кивнул и продолжил свой путь, Том последовал за ним. — Как проходят занятия? — спросил Том. Гарри краем глаза наблюдал за ним, пытаясь уловить злобного безумца из своей прошлой жизни, но этот человек был таким... нормальным, таким хорошо развитым, что Гарри едва не фыркнул. Волдеморт, хорошо воспитанный? Как безумно. Том откинул с глаз вьющиеся каштановые волосы. Они были уложены очень шикарно, подумал Гарри, совсем не похоже на кудри Гарри, которые не видели ни одного средства для укладки, возможно, никогда. Темные глаза Тома поймали взгляд Гарри, и он ухмыльнулся. Он действительно был красив. Гарри на мгновение заглянул в эти глаза, удивляясь тому, что они не красные, и только потом отвлекся от своих мыслей. Прошла минута, прежде чем он вспомнил, что ему задали вопрос. — О, действительно здорово, да. Том хмыкнул. — А квиддич? Гарри оживился и улыбнулся собеседнику. — Отлично! Я действительно нахожу общий язык с командой. Отличные ребята, — промурлыкал он. Квиддич стал для Гарри ярким событием, и он любил говорить об этом. Играть в эту игру без нависшей угрозы войны и ужасной славы Гарри Поттера было просто чудесно. Том снова хмыкнул, слегка изогнув губы. — Волнуешься перед визитом в Хогсмид на следующей неделе? — О, да, конечно. Какой сегодня день? — Гарри не был взволнован, просто ему не очень хотелось ехать в маленькую деревню. — 31 октября. Все тело Гарри напряглось. — Мы пойдем днем, а потом профессора-надзиратели вернут нас на праздник Хэллоуина. Странный маггловский праздник, — пробормотал Том про себя, а Гарри так и остался стоять на месте, не в силах пошевелиться: в груди нарастала душевная боль. Как время пролетело так быстро? А главное, как он мог забыть? — Все в порядке, Певерелл? — спросил Том, нахмурив брови. Гарри не смог ничего сказать, только сглотнул и, развернувшись на пятках, выбежал из коридора. Он подумал, что Том мог окликнуть его по имени, но тот был уже слишком далеко. Он не знал, куда идет, просто ему нужно было выбраться. Он бежал по коридору за коридором и, в конце концов, выбрался наружу, где еще немного побежал в сторону Запретного леса. Дыхание было неглубоким и резким, и ему казалось, что он не может отдышаться. Как он мог забыть? Гарри хотелось плакать. Он ненавидел это время года. Он ненавидел воспоминания, которые оно вызывало, чувства, которые оно вызывало. Но вместо того чтобы плакать, Гарри начал злиться. Вот он, в совершенно другой реальности, общается с убийцей своих родителей и его последователями. Что теперь подумают о нем родители? Они были бы так разочарованы. Ему стало не по себе. Какое же это было разочарование. Его родители были бы живы, если бы он не родился. Может быть, мир стал бы лучше, если бы он умер той ночью рядом с ними, или его мать не пожертвовала собой ради него, или даже если бы он погиб в лесу во время битвы. Он не мог избавиться от этого чувства. Оно было там, и оно росло, росло, росло, пока Гарри не ощутил его физически. Он чувствовал, как его магия плотно обхватывает его тело, слишком плотно, слишком плотно, слишком плотно, пока он, наконец, не выпустил её. Гарри издал душераздирающий крик, не в силах больше держать его в себе, и вместе с ним вырвалось опустошение магии. Деревья вокруг него превратились в обгоревшие угольки, а земля под ними - в дымящуюся кучку пепла. Даже небо после этого выглядело более серым. Только после того как он выпустил магию, он опустился на колени, зарылся руками в волосы и заплакал. Не только по родителям, но и по всем людям, которых он потерял. В таком состоянии он пробыл до конца ночи.

…

Всю следующую неделю Гарри был похож на зомби. Он ни с кем не разговаривал и почти все время ел на кухнях, где домовые эльфы с большим удовольствием возились с ним. Он видел обеспокоенные взгляды других слизеринцев, но они не требовали ничего рассказать и не лезли в его дела. И только за день до Хэллоуина кто-то решил попробовать что-то сделать. Гарри шел по одному из коридоров Хогвартса, не понимая, где он находится, так как был погружен в раздумья. Он почувствовал за спиной чье-то присутствие, но не придал этому значения, вероятно, это был один из семерых, так как они привыкли следовать за ним. Но это был не один из его товарищей по Слизерину. Он услышал, как кто-то пробормотал Пертификус Толатус, и, прежде чем он успел наложить защитные чары, в него ударили. Гарри парализовало, и все, о чем он мог думать, это ночь в Астрономической башне, когда он оказался под этим проклятием по вине самого Дамблдора, и ему пришлось наблюдать, как его наставник падает навзничь, не имея возможности ничего с этим поделать. Гарри позволил себе запаниковать лишь на короткую минуту, прежде чем ярость, столь праведная и смертоносная, поглотила его целиком. Он увидел Прюэтта, который стоял в одиночестве и с усмешкой смотрел на застывшего Гарри. — Теперь ты не такой крутой, Певерелл? — Он выплюнул фамилию Гарри. Гарри вибрировал внутри себя, его тело было неподвижно, но разум работал в усиленном режиме. Магия Прюэтта не была особенно сильной, не то, что магия Дамблдора. А Гарри был гораздо искуснее, чем в ту ночь. Гарри почувствовал, как сила проклятия обвилась вокруг его тела, и начал снимать слои магии, пока снова не смог двигаться. Прюэтт с ужасом наблюдал за тем, как Гарри разрушает проклятие, выхватывая палочку и позволяя своей ярости взять верх. Кем был этот придурок, что пытался напасть на Гарри? Когда Гарри ничего ему не сделал. Всю жизнь Гарри был мишенью не по своей вине, и с ним было покончено. Его зелёная магия заполняла пустой коридор, окружая их, проникая в каждый уголок. Он мрачно улыбнулся мальчику, желая сделать ему больно. Вся его боль и печаль, вызванная годовщиной смерти родителей и напоминанием обо всем, что он потерял, накопилась и теперь выливалась на этого сопливого маленького говнюка. — Тебе неприятно, Прюэтт, осознавать, что ты не контролируешь ситуацию? — усмехнулся Гарри, медленно обходя дрожащего мальчика. Магия Гарри плотно окутала его, не позволяя мальчику даже взять в руки свою палочку. Если бы он умел пользоваться беспалочковой магией, с ним бы все было в порядке, но Гарри решил, что глупый гриффиндорец ни в чем не разбирается. — Ты чувствуешь слабость? — В этот момент Гарри даже не узнал свой собственный голос. В какой-то момент ему показалось, что нужно остановиться, но он отмахнулся от этой мысли. С чего бы это? Мальчик напал на него первым. Гарри горько рассмеялся, а затем наложил проклятие Конъюнктивита, раздув глаза льва до слепоты. Прюэтт закричал, и Гарри почувствовал его страх, но это только раззадорило его. Он хотел, чтобы тот боялся. — Бросаться на того, кто ничего не сделал, — проворчал Гарри, — очень низко, Прюэтт. Неужели ты думаешь, что сможешь победить меня в честном бою? — Гарри захихикал, вертя в руках свою палочку. — Очевидно, что нет. Потому что вот он я, а вот и ты. — Гарри пробормотал Экспульсо, заставив взорваться соседний стол, от чего Прюэтт подпрыгнул. Гарри был на взводе, его палочка выбрасывала зеленые искры, такие яркие, что он едва не ослеп. Гарри произнёс Локомотор Виббли, перемещая свою палочку именно в том направлении, чтобы ноги Прюэтта подкосились. Мальчик все еще был крепко связан магией Гарри, поэтому он просто упал кучей к его ногам. — Ты уже чувствуешь себя сильным, Прюэтт? — Гарри сплюнул. — У меня было много практики с такими, как ты. Люди, которые охотятся на тех, кого считают ниже себя. Лично я думаю, что без тебя мир стал бы лучше, — при этих словах Прюэтт захрипел, — но я не собираюсь тебя убивать. Это потребует от меня усилий, которых ты, откровенно говоря, не заслуживаешь. Гарри снова призвал свою магию, и зелёный цвет медленно исчез из зала. Прюэтт смог встать, но по-прежнему не мог видеть. Скорее всего, ему придется отправиться в больничное крыло, чтобы это исправить. Гарри не очень хотелось быть исключённым за это маленькое представление, поэтому он направил палочку на голову Прюэтта и пробормотал Обливиэйт. Он наблюдал за тем, как рыжий застыл на месте, ожидая, пока заклинание начнет действовать. Когда мальчик, похоже, немного пришел в себя, Гарри сказал, — Ну что, Прюэтт! Ты в порядке? Похоже, у тебя неприятная глазная инфекция! У мальчика открылся рот, и он поднес руки к глазам. — Певерелл? Что случилось? — Я не знаю. Это ты мне скажи, я просто увидел, как ты бесцельно ходишь с этими своими мерзкими глазами, и подумал, что надо что-то сказать. Лучше сходи в больничное крыло и проверь их, хорошо? Прюэтт нахмурил брови и медленно кивнул. — Да, пожалуй. Спасибо, Певерелл, — пробормотал он, прежде чем уйти. Гарри подумал, не стоит ли предложить мальчику помощь, чтобы добраться до места, но решил, что ему просто не хочется этого делать. Он улыбнулся про себя и повернул обратно по коридору в ту сторону, куда собирался. И только тогда он увидел семь лиц, уставившихся на него с другого конца коридора.