Воспитанница Повелителя Тьмы

Аня еще несколько раз угадывала вытащенную карту и каждый раз — удачно. — Как ты это делаешь? — восторженно спросила одноклассница. — Меня научишь? — Скажи, что запомнила расположение карт, пока тасовала колоду, — подсказал голос. — Что-нибудь про техники для запоминания. — Я просто запоминаю карты по порядку, пока мешаю, — послушно повторила Аня. На самом деле, ей очень хотелось заявить, что она научилась читать мысли или видеть сквозь рубашку карты. Да и вообще, кто поверит, что можно запомнить, как расположены все пятьдесят две карты? Вот и Женя не поверила: — Быть не может, это нереально. Колись, давай! Я тоже так хочу. — Это моя суперспособность. Ей не научить, — улыбнулась Аня, не в силах удержаться от того, чтобы немного не покрасоваться. — Имей в виду, девочка, физически меня тут нет, я могу помочь только советом, — хмыкнул невидимка. — Лучше не привлекать лишнего внимания, чтобы не вляпаться в неприятности. — Да ну тебя! И вообще, мне некогда. У меня родители сейчас придут, — обиженно заявила одноклассница, недвусмысленно намекая на выход. — Что ж, надеюсь, для тебя это было поучительно, — менторским тоном начал голос, стоило им оказаться на улице. — Теперь убедилась в реальности моего существования? — Убедилась, — расстроенно пробурчала девушка, садясь на скамейку у подъезда. — А почему тогда такой унылый вид? Я, например, очень рад... нашему знакомству. — Да я просто... — Аня запнулась, не решаясь признаться, а потом плюнула и произнесла как есть, — Женька на меня так смотрела, я думала, ей и вправду интересно, может, даже она бы пригласила бы в гости, а там я бы ночевать напросилась... — У тебя что, нет дома? — ей почудилось, или в интонациях голоса послышались ликующие нотки? Вот только с чего бы ему радоваться этому? — Да нет, есть, конечно. Просто с матерью поругалась и не хочу туда идти. — Всего-то? — разочарованно протянул повелитель тьмы. — И такая Вселенская скорбь из-за какой-то глупой ссоры? — Да что бы ты понимал! Она... она... она меня обещала опять в кладовке запереть, — ее буквально передернуло. — Боишься крыс? — У нас нет крыс. — Тогда чего же? — Да ну тебя, — Аня резко поднялась на ноги и пошла по тротуару. Если уж и приходить домой, то вечером, а еще лучше ночью, чтобы мать уже гарантированно спала. Правда, ключей у нее нет, а значит, надо сначала пойти и попросить их у соседки с нижнего этажа. Они когда-то затопили старушку, и с тех пор у той на всякий случай хранился дубликат. — Знаешь, я — это всего лишь астральная проекция...— вдруг начал голос, — это потому, что мне удалось обмануть врагов, заточивших меня в каменную тюрьму. Гранитный куб без окон, дверей, и нет даже доступа к кислороду. Меня заживо похоронили в моем родном мире, надеясь, что так они сумеют от меня избавиться. — Ого... — только и смогла выдавить Аня. Она вдруг представила себя в этом тесном душном кубе. Как это, должно быть, ужасно, понимать, что ты замурован и выхода нет. — Как же ты выбрался? — Погрузил тело в стазис и просочился в Изнанку. Вернуться не могу, иначе стазис спадет. Дать кому-то знать, как меня спасти, тоже — меня же до тебя никто не слышал. — И чем ты занимался все это время? — Много чем, — усмехнулся голос, — слушал тайные планы местных правительств, тайные планы тайных обществ, заговоры, их приведение в исполнение, наблюдал за войнами, как реальными, так и скрытыми. Но в последние годы мне это порядком наскучило. И теперь я, в основном, посещаю мировые премьеры кино. Чтение мне по понятным причинам недоступно, так что развлекаюсь как могу. — Да уж, стоит стать невидимым ради бесплатных билетов, — фыркнула Аня, окончательно успокоившись. До дома они добрались, обсуждая последний вышедший фильм, который Аня еще не смотрела, но зато слышала, как о нем говорили ее одноклассники. Невидимка в красках пересказал ей сюжет, и стоило признать, что рассказывать у него получалось отлично. К тому моменту, как они пришли, девушка поймала себя на мысли, что действительно увлеклась разговором и, пожалуй, ей давно не было так весело. Позвонив к соседке, она забрала ключ: — Тетя Маша, я дома забыла, а мама по делам ушла... — пролепетала она нелепое объяснение. До конца дня она гуляла по городу, стараясь разговорами заглушить звук урчащего живота. Еще никогда и ни с кем она не говорила так много. Сколько времени у нее не было нормального собеседника? Кажется, она уже и сама понимала, что говорит не в меру, порой даже чересчур эмоционально. Она рассказала про свои неприятности в школе, про то, как подруга, с которой она вместе выросла, отвернулась от нее, начав встречаться с главным хулиганом их класса, как мальчишки кричат гадости и оскорбления ей в спину. О том, что порой ей кажется, что все вокруг давит, даже когда она не в кладовке. Стены сужаются, наступают, люди обступают плотным кольцом. Про так, как учителя вечно придираются из-за плохо сделанных домашних заданий, а она бы и рада все делать идеально, но иногда мать просто запирает ее на весь вечер, и в итоге она ничего не успевает. Или же кто-нибудь из класса стащит ее тетрадь перед проверкой, и в итоге она все равно получает два, сколько бы ни старалась. Она рассказывала, испытывая облегчение пополам с осознанием того, как же все это ее тяготило. Не поэтому ли она цеплялась сейчас даже за самый вшивый шанс что-то изменить в своей жизни? Пусть даже если этот шанс, возможно, всего лишь развивающаяся шизофрения. — Может быть, я смогу помочь. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем, — успокаивал ее бархатистый мелодичный голос. Он больше не кричал, не повышал тона. Был вежлив, дружелюбен и порой весьма удачно шутил. — Тебе не мешало бы поесть. Может быть, все же вернешься домой? — Я лучше еще подожду... Когда на улице окончательно стемнело, Аня все же решилась вернуться. Осторожно открыла дверь, стараясь производить как можно меньше звуков. В квартире было темно. Заглянув в большую комнату, она увидела спящую на диване мать. В нос ударил резкий запах спиртного, девушка отшатнулась, на цыпочках направляясь на кухню. На плите стояла сковорода с картошкой, которую она пожарила днем, до того как поругаться с матерью и убежать из квартиры. Наложив себе побольше, она с аппетитом принялась за еду. Ну и что, что та была холодной и местами не прожаренной? Микроволновки у них дома не было, а разогревать на газу было лень. Зато соли в меру. Во всем нужно искать хорошее. — Приятного аппетита, — пожелал голос. — А ты совсем ничего не ешь? — она спросила больше из вежливости, вряд ли бы Повелитель Хаоса, или как его там, стал бы на самом деле когда-либо есть хоть что-то подобное. — Совсем. — А утром, когда я проснусь, ты не пропадешь? — напряжённо просила Аня. Еще несколько часов назад она считала, что сошла с ума, а теперь уже действительно переживает, чтобы звучащий лишь для нее одной голос никуда не пропал. — Ну уж нет, не надейся. Теперь я от тебя никуда не денусь, — усмехнулся голос. Выходные прошли... хорошо. Проснувшись наутро, мать, казалось, совершенно забыла про их ссору и даже сварила суп к обеду. — Не зарывайся в учебники на весь день, ты и так у меня умница, — неестественно улыбнулась женщина, наводя дома чистоту. — И это... прости за вчерашнее, я была не права. Аня удивленно вскинула на нее глаза. Мать извинялась редко, обычно это случалось только после особенно крупных их ссор. Но вчера столько всего произошло после, что девушка совсем не ожидала чего-то подобного. — В конце концов, ты не виновата, что на свет появилась, — тихо-тихо добавила та, но Аня все равно услышала. Стало очень горько и больно. Из рассказов матери она знала, что отец обещал жениться, но в итоге бросил маму беременной на позднем сроке. Аборт делать было уже поздно. Пришлось рожать ее. А Аня — словно нарочно еще и лицом пошла в проклятого предателя. Белые волосы, чересчур длинный нос, бледная кожа и крупные черты лица. Страшилище, да и только. В очередной раз захотелось доказать матери, да и всему миру, что она — не никчемная. Что она сможет добиться всего, чего только захочет. Заставить собой гордиться. — Тебе надо больше бывать на свежем воздухе, а то такая бледная, — взяв себя в руки добавила женщина, — Если хочешь, можем вместе с ходить за продуктами. Что-нибудь тебе купим вкусненького? В такие моменты Аня чувствовала себя почти счастливой. Она даже забыла про невидимку, радостно согласившись на предложение матери. Побежав собираться, девушка спохватилась: — Эй... голос! Повелитель тьмы! — никто не отзывался. — Как там тебя? Внутри все перехватило от страха, что он ее бросил. Но еще страшнее были мысли о том, что она попросту сходит с ума. — Где ты?! — она бессильно мотала головой пытаясь заметить хоть какой-то знак, намек на то, что он все еще здесь. — Аня, ты идешь? — мама заглянула в комнату уже с сумкой в руках. — Нет, много уроков задали. Только что вспомнила, что мне надо готовиться к контрольной по химии, — соврала она, кусая губы. — Да, с химией у тебя плохо, — недовольно покачала головой мама. Химия была тем предметом, что ей не давался, учитель не желал идти на уступки, грозясь испортить ей диплом с отличием единственной тройкой. Мать об этом знала, так что сразу же указала ей на тумбочку, где лежали учебники. — Готовься. Только попробуй опять тройбан принести. Оставшись одной в квартире, Аня позвала снова: — Где же ты! Отзовись! Куда ты пропал? Тишина. — Повелитель! — Что за переполох ты тут устроила? — голос звучал словно из далека. — Я думала, что ты бросил меня... — облегченно выдохнула Аня. — Пф... Не могу же я быть рядом двадцать четыре часа в сутки, — насмешливо фыркнул невидимка. — ты вроде и сама куда-то собиралась. — Я передумала, — скрестив руки на груди, она обижено надулась. — Ты смешная, — поддел ее он. — Так что там с твоими уроками? Несмотря на то, что Аня всегда привыкла делать уроки сама, оказалось, что Повелитель Тьмы действительно много знал. Историю, математику, литературу. — Наши миры очень похожи и почти до конца девятнадцатого века мало чем отличались. Даже Наполеон случился и у нас, и у вас. А вот потом миры пошли по разным веткам развития. Вы развивали технологию, мы — магические искусства. Аня представляла себе параллельный мир, магию, которая в нем существовала. Здорово бы было там побывать! А еще лучше, научиться самой владеть магией. После многих тяжелых недель предстоящий понедельник больше не казался чем-то ужасным.