Провокация

Скрещенные на груди руки, нахмуренные бровки и без конца дергающаяся нога девушки выдавали всё её недовольство долгим ожиданием в очереди, а тяжёлые вздохи слетали с её губ в попытке привлечь внимание своего спутника. “Сколько уже можно ждать”, — крутилось в голове Ушко, и она бы без зазрения совести озвучила их вслух, но она обещала Масакрику, что вытерпит это и не будет “капризничать”. Они давно договаривались на такое “мероприятие” и будет очень обидно, если оно сорвется только потому, что Ушко устала ждать. В первую очередь обидно будет ей самой — Масакрик редко выходит с ней на улицу, а о посещении кинотеатра не шло и речи. Лёгкое платье в цветочек подвергалось пытке со стороны своей хозяйки, которая всё время мяла подол платья от скуки. Сегодня Ушко надела своё любимое платье и добавила к образу молочного цвета чулки. Не то, чтобы она любила так одеваться, просто ей нравилось провоцировать Масакрика. Он неоднократно ей об этом говорил, но девушка лишь дула губы, напоминая какой же он извращенец. Ей нравилось как другие мужчины оборачивались вслед, ей нравилось как злился Масакрик, ей нравилось привлекать его внимание. Ей нравился он. Но Ушко никогда не скажет ему это напрямую, она скорее пожелает ему пожрать говна, чем скажет об этом и вновь получит замечание и просьбу не выражаться. Разглядывание афиши подогревает интерес, Масакрик так и не раскрыл тайну на какой же всё-таки они идут фильм. Что ж, видимо, придётся узнать уже в самом кинозале, он ведь даже не покажет ей билеты, держа интригу до конца. Вредина. На бедро ложиться широкая ладонь, стягивая сзади подол платье ниже. Масакрик никак не мог сосредоточиться на разговоре с кассиром, сверля взглядом обтянутые кружевными трусиками половые губы, вид на которые открылся из-за вечно задранного платья Ушко. Картина была, конечно же, прелестная, но мысль, что это видели и другие в очереди, только разжигал в нём ревность. В такие моменты невозможно концентрироваться на чём-то другом.       — Перестань так недовольно смотреть, я уже купил билеты, пойдём, — лукаво улыбается старший, направляясь к кинозалам, оборачиваясь на Ушко, чтобы та шла следом.              Она закатывает глаза, пытаясь скрыть радость окончания ожидания, и следует за ним. Масакрик заботливо открывает перед Ушко двери, пытаясь второй рукой удержать огромное ведёрко сладкого попкорна, который она так выпрашивала, только оказавшись в кинотеатре. Девушка проходит внутрь, не сказав ни слова, после уже дальше следуя за Масакриком к нужному месту.              Кресло тихо поскрипывает, когда на него плюхается Ушко, поправляя свою кроличью шапочку и после переводя взгляд на спутника.              — Ты мне так и не скажешь что за фильм? — в ответ она получает только краткое: “увидишь”.              Фильм начинается, в зале гаснет свет и затихают все разговоры. Только Ушко уже хрустит попкорном и, разглядывая яркий экран и хмуря брови, наконец видет название фильма.              — Серьёзно…? — она сверлит довольного Масакрика взглядом. Она могла       ожидать от него такого, но всё-таки надеялась на более адекватный выбор, а не второсортный эротический фильм как “Пятьдесят оттенков серого”. Ушко тяжело вздыхает, откидываясь на спинку стула. Он точно грёбанный извращенец. Но выбора у неё как такого нет и она смотрит фильм дальше, в какой-то момент даже заинтересованно следя за сюжетом.              Кажется, раньше она уже смотрела его, но не может вспомнить ни одной сцены и ни одного диалога оттуда. Так что Ушко считает, что это лучше, чем бесконечные ситкомы на их домашнем телевизоре, диалоги из которых ей уже скоро будут сниться в кошмарах. Ушко так увлечена фильмом, что не сразу замечает нежно поглаживающую ладонь на своём бедре. Масакрик часто так делает дома, когда они что-то смотрят. И это всегда заканчивается одинаково — громкими стонами девушки и его нежно шепчущим голосом на ушко о всей его необъятной любви к ней. Но не в людном месте же! Она уверена, что сейчас Масакрик пускает слюни на неё, а все его мысли переполнены только грязными и непотребными вещами. Ушко переводит на него недовольный взгляд и видит его выражение лица — Масакрик наслаждается её реакцией. Похоже, не только Ушко любит выводить на эмоции. Рука тем временем движется выше, забираясь под платье. По коже девушки пробегают множество мурашек и лишь красное личико выдаёт её с потрохами. Ей нравятся его прикосновения и Масакрик это знает. Он знает как сделать ей приятно, чтобы не нашлось сил даже на возмущения. Но, к сожалению или к счастью, сейчас он может орудовать лишь одной рукой, пока вторая продолжает держать попкорн. Пальчики скользят уже по трусикам, потирая заветное местечко, а Ушко прикусывает нижнюю губу, жмурясь и пытаясь не издавать посторонних звуков. Мысль быть замеченными за такими грязными делишками возбуждает, но здравый смысл сильнее и она старается не издавать ни звука на продолжающиеся ласки Масакрика. На лице старшего едкая ухмылка, фильм уже совсем не привлекает внимание, скорее даже отвлекает от его милейшей “зайки”. Ушко часто ворчит, когда он её так называет, но это только больше стимулирует его использовать это прозвище. Масакрик не сразу замечает как намокло белье Ушко. Девушка сидит и сжимает подлокотники, зажмурившись и впиваясь в них короткими, аккуратными ноготками. Он слышит, как она тяжело дышит, видит как вздымается её аккуратная грудь с каждым вздохом. Он так же уверен, если бы только Ушко не надела сегодня бюстгальтер, Масакрик бы мог увидеть как мило торчат её соски под платьем от переполняющего маленькое тельце возбуждения. Он бы хотел и дальше мучить её, но, кажется, тогда не избежать её ворчаний и спать сегодня Масакрик будет в полном одиночестве. Ловкие пальчики пролазят уже под белье, раздвигая набухшие от прелившейся крови половые губы и потирая клитор. Ушко тихо стонет и, кажется, краснеет только ярче. Масакрик думает, что она скоро будет светиться алым, каждый в кинотеатре увидит её и будет знать, что они сейчас делают. Он спускает пальчики ниже, проникая двумя внутрь с тихим хлюпающим и дурманящим его воображение звуком. Если бы они только были дома, ну или на крайний случай в туалете, а не в самом кинозале, Масакрик сам себе клянется, что давно бы прижал её к стене и вытрахал бы из неё всё недовольство. Он отмахивается от этой мысли, аккуратно двигая пальчиками внутри и ловя только новые тихие, смущённые стоны. Как же хорошо, что на этот киносеанс было куплено так мало билетов и никто, кроме него, не услышит эти прелестные звуки. Ушко полностью принадлежит ему и все прилагающиеся к ней звуки тоже. Пальчиков уже становится четыре, а большим пальцем он возвращается к клитору, мягко потирая в такт толчками. Ушко заваливается ему на плечо, сжимая своими крохотными ручками ткань пиджака и тихо выстанывая его имя, также осыпая всеми известными ей ругательствами. Тяжело дышать, тяжело быть тихой, тяжело просто держаться. Ушко уже чувствует приближающуюся эйфорию. Масакрик, похоже, тоже, он двигает пальцами быстрее, глубже, задевает все приятные точки, из-за которых её словно бьёт током. Ушко не выдерживает, впивается зубами в ткань пиджака, чтобы хоть как-то заглушить себя. Её бросает в дрожь после приглушённого стона. По каждой клеточке тела разливается блаженство, после чего она обмякает, тяжело дыша и прикрывая глазки. Слыша лишь довольное хмыканье Масакрика. Он вынимает пальчики, вытирая об свою штанину, после заботливо поправляя её платье. Надевая его любимое платье, Ушко, конечно же, рассчитывала на такой исход, но в её планах было отлучиться посреди фильма в туалет. Как только они вышли из дома и до самого кинозала, она специально провоцировала его, специально не следила за своим зарвавшимся платьем, специально привлекала к себе внимание. Но Ушко явно не рассчитывала, что он сделает “такое” в людном месте. Какой же Масакрик извращенец. Такой же как и Ушко. Похоже провокация прошла успешно.