Холод

На часах уже далеко за полночь, свет в московских квартирах выключен, дети видят третий сон, а их родители в темноте и почти без звука пытаются вспомнить молодость. В редких, где свет всё же есть беззаботно веселятся студенты, до тех пор пока какая нибудь старенькая бабуля не вызовет полицую со словами «Прогнила молодёжь, все черти непутевые, тьфу» В одной только кухонная лампочка светит тревожно-тускло иногда едва заметно покачиваясь из стороны в сторону от сквозняка. Хозяин же этой самой квартирки выпивает уже второю рюмку коньяка, который ему, между прочим, противопоказан из-за эпилепсии. Саша похуй на своё здоровье в данный момент, похуй на шпану этажом выше, что кричат и громко матерятся, похуй на молодых родителей за стенкой и их слишком громкий романтик. Не похуй ему всего на одного человека. Олег не отвечает на звонки, не заходит в сеть чтобы ответить на сотню, наверное, панических сообщений от Саши. И дураку понятно — веселиться парень, выпивает. Чего переживать? Старшему уже однажды приходилось вытаскивать Олега из обезьянника за пьяную драку с типчиком лет тридцати больше похожим на полуживого бомжа. Повторять опыт не хочется. Вдруг случилось что то страшнее? Руки тянуться к телефону в глупой надежде хотя бы на появление в сети, не то что ответ. Саша небрежнно бросает рюмку в раковину, слыша звук разбитого стекла. Ого, какая это по счёту? Забавно, что количество таких ночных посиделок в страхе за жизнь любимого человека приходится считать по разбитой посуде. Саша теребит кольцо на мизинце, рискуя содрать кожу до мяса. Вдруг Олегу сейчас больно, плохо? Вдруг дергается в засраной подворотне в конвульсиях? Даже почувствовать его через ауру не получается. Вдруг Олег уже… Очередная невеселая мысль не успевает развиться, как Саша слышит поворот ключа и копошение в прихожей. Ключ есть только у него, у брата и у Марьяны, подруги старшего на случай чс. Женщина на то вряд ли приедет глубокой ночью не предупредив. Чуть ли не бегом направляется к входной двери, случайно наступив на спящую кошку. Та, на такое хамство недовольно шипит и уходит в сторону зала. Ничего, потом перед ней извиниться, может и игрушку новую купит. — Олег.. Ну наконец-то.. Я уже.. Слова категорически отказываются выходить наружу и застывают в грудной клетке. Олег выглядит... Ужасно. Волосы растрепленны, из губы алой струйкой течет кровь, костяшки пальцев побиты, а свитер порванн. — Олеж.. Олеж. Вставай, родной, пойдём. Олег! Младший не слышит, он смотрит на Сашу так бездушно, жутко, словно зверь обезумевший от голода. Подходит быстро, за два широких шага, хватает правой рукой за шею и произносит сквозь зубы. — Ты её всё ещё любишь, да?! Вижу, что да. Ты мне врал, ты со мной играл... — Олег, пожалуйста, остановись. Олеж, мне больно. Пожалуйста -. Саша дома линзы не носит, так что перед братом укрепленным магической защитой и явно в неадекватном состоянии он выглядит испуганной овечкой. Его не слушают, сбрасывают домашние штаны и рвут футболку, благородно зелёного цвета, самую старую и любимую в сашином гардеробе. Олег целует, но без любви, будто хочет всю душу высосать через прикосновения. Входит без смазки, резко, больно так, что Саша ударяется головой о чёртову стену. — Больно, да? Она была бы нежнее.. - произносит брат уже без гнева, с тоской. — Олеж... Сашу бьют сильно по щеке, наверняка, потом останется красный след. Отвратительно. Саше за эти чувства стыдно. Как Олежа, его любимый, родной Олежа может быть отвратительн? Он не хочет причинять боль, совершенно точно не хочет. Всё равно больно. Растягивает недостаточно, слёзы, скопившиеся в уголках глаз текут по красным щекам. А Олег смотрит так.. Пусто. Без каких либо эмоций. Радость, грусть, отвращение. Что угодно! Лишь бы не как на кусок мяса, которым просто хочется воспользоваться и выкинуть.. Задушенный крик слабо выходит из горла. Бьют ещё раз, теперь, как котенка берут за шкирку и укладывают на кровать. Олег кусает живот не для сексуального удовольствия. Какое уж тут удовольствие, когда Саша старается не впасть в истерику. Младшему наплевать, он двигаться до тех пор, пока не вырубается, закрыв болотный глаза густыми волосами. Саша может выдохнуть и утереть слёзы. Изнасиловали, блять. Не смей думать о Олеге, как о насильнике, не смей! Он тебя любит, очень любит. Он не хотел. Старшему кажется, что весь спектр эмоций за ночь он пережил. Нет. Олег ведь был сегодня не с ним одним и даже не жалеет, проваливаясь в нервный после огромного количества алкоголя сон...