Вне конкуренции

      Кэрри Вайсштайн — честный студент. Он ответственно выполняет все домашние задания, ночи тратит на дополнительные, чтобы догнать остальных, зовет Натсай дважды в неделю на Поле Призывателя, чтобы наконец победить ее, и даже учит историю магии и не спит на лекциях профессора Бинса.       Кэрри безропотно выполняет указания Хранителей и проходит их Испытания, полностью при этом осознавая, что его используют для собственных целей, слушает предостережения профессора Фига и обещает не лезть в опасные места без него.       Но Кэрри попал на Слизерин.       И поэтому он идет в библиотеку с Себастьяном ночью, изнывая от интриги (что же там такое интересное в Запретной секции?) слишком сильно, чтобы ждать профессора, потом спорит с дядей Соломоном, утверждая, что только темные искусства способны помочь, и Себастьян делает все правильно, потом идет и уговаривает Оминиса, испытывающего ненависть ко всему, что связано с его семьей, чтобы удовлетворить хотелку будущего темного мага.       И это не учитывая случаев, когда Кэрри тянет милую маленькую Поппи убивать десятки браконьеров и освобождать дракона. А потом тянет Натсай, которой строгая мать запретила выходить из замка, собирать доказательства на Харлоу и идти к нему же в замок, чтобы прикончить.       Кэрри только пытается казаться паинькой. Ему так проще: перед взрослыми кивать и соглашаться, а потом в первых рядах инициировать авантюры.       Сейчас, успешно уболтав Оминиса провести их, Кэрри ходит по подземному лабиринту и перекрикивается с Себастьяном, какие значки прокрутить на колесиках под змеями. Холодно, холоднее чем в их родной гостиной, мрачно, угнетающе, и Кэрри, который за последний поход на Пепламб потерял перчатки, теперь бесконечно тряс околевшими руками в надежде вернуть им чувствительность. Оминис, один раз прошептав на парселтанге двери пропустить их, теперь молча ходил следом, подсвечивая дорогу Люмосом, а Себастьян хихикает всегда откуда-то из-за спины, специально называя неверные значки. Змея в наказание за неправильный ответ бросается Кэрри в лицо, тот матерится на чем свет стоит и выпивает уже пятый рябиновый отвар.       Который взял с собой один только предусмотрительный Оминис. — Нашел! — раздался крик, казалось, метрах в пятистах от Кэрри. — Тут, короче, как его… знак бесконечности и буква М.       Кэрри вздохнул. Примерно запомнив все имеющиеся значки, он знал, что букв «м» здесь около трёх. — Какая из них? — крикнул он, надеясь, что Себастьян услышит — Кэрри таким громким голосом похвастаться не мог. — Ну заостренная такая, как … Хрен знает, как тебе объяснить, Кэр, подойди сюда. — Я в душе не ебу, где ты, Себ! — раздраженно ответил Кэрри.       Черт. Придется угадывать.       Прокрутив предполагаемые значения, Кэрри прикрыл лицо рукавом на всякий случай — и угадал. С третьего раза из трех, конечно. Из носа потекла кровь после того, как металлическим клыком зачарованная змея проткнула Кэрри переносицу, и, закрывая рану рукавом, он прошел внутрь открывшейся комнаты.       Огляделся. Комната оказалась маленькой, темной, без факела на стене. Душная, пахло паутиной и пылью, и рядом с лицом Кэрри по стене кто-то пробежал. Его передернуло от отвращения. Осветив комнату Люмосом, который Кэрри уже научился не произносить вслух, он увидел, что стояло в центе похожей на доисторическую кладовку комнаты. — Ебучий сундук! — выругался он и пнул ящик с крышкой, оказавшийся еще и металлическим.       Кэрри зашипел от боли. Правый мизинец на ноге, которым он собирал еще и все ножки кроватей в спальне, посылал его в жопу. В пятнадцатый раз, на всякий случай проверяя каждую попадающуюся дверь, он натыкался на сундуки с одеждой. Всё найденное он складывал в рюкзак — даже не понимая, что это такое — потому что всё можно было продать в магазине одежды в Хогсмиде. Новый предмет оказался серебристой мантией, довольно длинной, шелковистой на ощупь. По ней снова кто-то пробежал, и теперь этот кто-то едва не заполз Кэрри в рукав.       Уже изрядно задолбавшись от этих бессмысленных брождений, будучи даже не до конца уверенным, что они вообще идут в правильном направлении, Кэрри минул Оминиса и направился искать Себастьяна. — Себ! Ты здесь? — кричал он на ходу, пытаясь угадать направление. — Я в конец запутался, не знаю, куда дальш…       Не успев договорить, Кэрри наткнулся головой на что-то мягкое и пушистое. И можно было бы подумать, что это моток паутины, свисающий с потолка, но оно пахло нежным сливочным шоколадом.       Волосы Себастьяна и никак иначе. Кэрри знает, какой запах имела бы его амортенция. — Мерлин! — вскрикнул от неожиданности Себастьян и отшатнулся. — А, это ты, Кэр. Слушай, я тут нашел… Люмос!       Все еще опешивший от шоколадного аромата в носу, Кэрри не сразу понял, о чем друг говорит. Но спустя пару секунд сообразил: дверь.       Громоздкая решетчатая дверь, отличающаяся тем, что на ней висел замок. За ней виднелась дверь поинтереснее. — Отличная работа, — Кэрри ободряюще улыбнулся. — Давно тут стоишь? — Ждал тебя, чтобы открыть. Предоставлю человеку, которого идеальной Алохоморе научил мистер Мун. Оминис, иди сюда! — хлопнув его по плечу, Себастьян ушел за отстающим.       На плече потеплело. Кожа через мантию ощущала фантомные следы прикосновений крепкой ладони. Снова несколько секунд ушло у Кэрри, чтобы сообразить, что от него требуется. Ах да, открыть дверь. — Алохомора!       Кэрри взмахнул палочкой, и Люмос, висевший на кончике, погас, перебитый чарами взлома. Замок щелкнул и упал с ручки, после чего дверь медленно, с угрожающим скрипом, распахнулась. — Это не кажется тебе подозрительным? — донесся приближающийся голос Оминиса. — Если бы мы здесь не проходили уже полночи, то может, и показалось бы, — равнодушно отвечал Себастьян. — Разве не хороший знак, что хоть что-то меняется?       Они оба остановились рядом с Кэрри. Себастьян придерживал Оминиса за локоть — даже со специальным заклинанием для незрячих волшебников в кромешной тьме сориентироваться было тяжело.       Недолго размышляя, Кэрри вошел первым. На стене здесь, к счастью, висел факел, и одним легким движением он привел его в действие. Красно-оранжевые щупальца пламени с негромким треском лизнули каменную стену и озарили коридор.       Впереди была еще одна металлическая дверь. От остальных она отличалась тем, что была непрозрачной и с узорами. Из двери на него смотрели выгравированные маски боли. Искаженные ужасом лица, полные страданий в глазах. Кэрри подошел ближе и протянул палец к одной из масок. Как ни странно, металл в этом месте был теплым, почти горячим — если долго держать на нем руку, можно обжечься. И никаких признаков древней магии — что-то другое. Отходя обратно, Кэрри почувствовал, что задел что-то ногой, обернулся на звук рассыпающихся костей и увидел это. — Себастьян! Оминис!       Друзья подошли ближе, чтобы рассмотреть. В углу возле двери лежал скелет. Выглядел он достаточно древним, чтобы костная ткань совсем рассохлась. Тошнота подкатила к горлу, и Кэрри потёр лицо руками, чтобы сконцентрироваться и прийти в себя. Он видел много трупов, но мало из них выглядели… вот так. Каждая клеточка была пропитана отчаянием.       Внезапно раздавшийся грохот оказался закрывшейся самовольно дверью. Оминис, стоявший рядом с ней, испуганно отпрыгнул. — Дверь!.. Мы в ловушке. Мы здесь умрем взаперти!       Оставив Оминиса, Себастьян подошел к скелету. Кэрри был ему безмерно за это благодарным — он сам себя заставить не мог, чтобы подробнее все осмотреть. У Себастьяна чувства брезгливости, казалось, вообще напрочь отсутствовало. Что в нём привлекало Кэрри еще сильнее. Чтобы покопаться в скелете и найти в нем записку, нужно быть охрененно смелым. — Я кое-что нашел! — Себастьян потряс желтым куском пергамента у него перед носом. — Сейчас разберемся. Слушайте:       «Надежда потеряна. Я взаперти. Слышу крики, вижу измученные лица. Единственный путь вперед — это Непростительное проклятие. Даже если бы я хотела, мне не на кого его наслать. Салазар Слизерин бросает жестокие вызовы.       В моем последнем письме брату я пригласила его сюда. Теперь, если он будет искать меня в одиночку, я приведу его к смерти. Несмотря на наши разногласия, я не желаю ему зла. Жаль, что мы не расстались в лучших отношениях. Ноктуа Мракс». Похоже, твоя тётя была в шаге от победы, Оминис.       Дослушав до конца, потомок Мраксов глубоко вздохнул и скатился спиной по стене. Кэрри стало его жаль. Пойти с двумя придурками, которым не терпится побывать в скриптории самого Слизерина, оказаться зажатым между двумя дверьми и найти скелет почившей любимой родственницы — это должно быть слишком.       Себастьян оторвал его от мыслей. — У меня есть мысль, Кэр. Видишь, на полу вырезано «Круцио»? Я думаю, это и есть решение. Здесь должен быть наложен Круциатус, и тогда мы пройдем. Все просто. — Но?.. — протянул Кэрри. Все не могло быть так просто. — Единственный вопрос в том, кто из нас троих на кого будет накладывать, — ответил Себастьян, проведя по волосам растопыренными пальцами. Снова запахло шоколадом. Хотелось в этот шоколад нырнуть с головой и сожрать, а не вот это вот всё. — Оминис… он же лучше всех знает Круциатус. Кто, как не он? — Кто угодно, — Кэрри снизил голос. — Посмотри на него. Ты думаешь, Оминис готов одного из нас попытать сейчас? Или вообще когда-либо? — Да ну черт возьми, это же бред. Как будто лучше сдохнуть здесь всем втроём, чем пережить одно несчастное Круцио! Почему нет, Кэрри?       Себастьян задумчиво промычал. Раздумывая, он уперся ладонью в бедро, пальцами другой постучал по стене. Кэрри засмотрелся на эти бедра. Какой же идеальной формы они были! В меру узкие, с торчащими косточками, которые было видно даже через брюки, но имеющие достаточно объема, чтобы смотреться соблазнительно. Выступающее место на уровне ширинки не могло оставить равнодушным. Хотел бы Кэрри прямо сейчас узнать, что там за этими брюками творится. Может, в ванную старост позвать? — Кэр? — Себастьян нахмурился и помахал рукой у него перед глазами, заставив удивленно захлопать ресницами. — Чего завис? Я думаю… думаю, решение одно. Нужно выбрать, кто из нас это сделает.       Кэрри тут же помрачнел, все больше осознавая происходящее. Либо стать сволочью и наложить на друга Круцио, либо сыграть в самопожертвование и получить от друга Круцио. Для Кэрри вариант был только один. Даже выучив Круциатус, он смог бы наложить его на Себастьяна, только если бы вместо ненависти для этого требовалось влечение.       «В конце концов, — подумал он, чтобы прогнать страх, — Круцио не убьет меня, а живой я со всем справлюсь. Еще и руки Себастьяна добьюсь». — Я бы хотел, — ответил он осторожно, — выучить, как делается Круциатус. Но накладывай лучше ты его на меня.       Себастьян удивленно моргнул. — Не думал, что ты захочешь… впрочем… Я могу попробовать.       Они разошлись к противоположным стенам. Тщательно всмотревшись, Кэрри заметил, что как только Себастьян начал сосредотачиваться, его руки задрожали. Не верилось, что всегда такой смелый, кичащийся своими способностями, язвительный и шутливый, Себастьян нервничает. А он нервничал, и с каждой секундой Кэрри видел это все более отчетливо. — Ты готов? — неровным голосом уточнил Себастьян и, дождавшись кивка, направил на Кэрри палочку. — Круцио!              Кэрри приготовился к боли и зажмурил глаза. Ничего не происходило в течение нескольких секунд, когда он решился посмотреть.       Себастьян застыл с направленным вперед концом волшебной палочки и переводил туманный взгляд с нее на Кэрри и обратно. — Не вышло… Ты ничего не почувствовал? У меня не вышло… — Попытайся увереннее, — мягко предложил Кэрри и подошел чуть ближе. — Ты знаешь, что должен захотеть.       Себастьян протер о мантию вспотевшие ладони и выпрямил плечи, пытаясь казаться увереннее, судя по всему, себе; затем отошел чуть назад и уперся в стену лопатками. Вперемешку с легким страхом Кэрри чувствовал всё больше сексуального напряжения. Он пообещал себе обязательно потом разобраться, не мазохист ли он. — Круцио!.. Круцио, Круцио!.       Не выходило. Себастьян сдавался, и ему все труднее было сдерживать эмоции. Кэрри отчётливо слышал горечь и панику в его голосе. — Давай, разозлись! — Кэрри решил включить режим манипулятора и искренне надеялся, что это прокатит. — Это же я сейчас заставляю тебя делать это, хотя ты не хочешь и не можешь! Это я решил всё за тебя! — Круцио!       В первые же секунды грудь пронзил гарпун. Кэрри перехватило дыхание, он схватил торчащую из груди рукоять, которая крепко сидела между рёбер, и в шоке замер. Будто бы вполне реальную рукоять. Это ощущалось прямо как пирсинг, но увеличенный в сотни раз и проходящий через жизненно важные органы. — Кэр?.. — осторожно позвал Себастьян и сел на корточки рядом. — Ты в порядке? — Откуда… гарпун? — было последним, что удалось из себя выдавить Кэрри.       Попытка вдохнуть воздух успехом не увенчалась, и ему стало по-настоящему страшно. Сильно болело в груди.       Себастьян напротив виновато смотрел ему в глаза, крепко сжимая палочку в руках, выглядя так, словно хотел что-то сделать, но ничего не мог. — Нет… никого гарпуна…       Кэрри не понимал, как такое возможно. Себастьян же четко произнес заклинание, и этого всего быть не должно было. Неужели магия сработала не так? Он не должен был видеть этот гарпун, если это было Круцио. И если всё на самом деле свернуло не туда, то получается…       …Получается, Себастьян сейчас случайно совершит убийство.       Мощная когтистая лапа появилась из ниоткуда и распорола живот. Кэрри закричал. Палочка давно выпала из руки, он не мог наложить «Фините», да и произнести бы вслух не смог. Он понял, что это конец. Повсюду хлынула кровь, растеклась по полу и закружила мелкими капельками вокруг, сравниваясь со снопами красных искр проклятия. Он не смог бы описать ощущения, даже если бы очень попросили. Кэрри получал много травм в последних дуэлях с ранроковцами, но никакая сломанная лодыжка или порезанное плечо с этим бы не сравнились. Кэрри начал терять голос и хрипеть. Он не верил своим глазам. У когтистой лапы размером с гиппогрифа не было владельца, действовала она резко и беспощадно. Застывала на секунду, затем кидалась на Кэрри и вытаскивала внутренности, разрывая сосуды, соединяющие их с телом. Он упал на колени, в которых моментально раздалась боль, словно огромным молотом раздробили кости. — Фините Инкантатем!.. — прозвучало где-то далеко, хотя Себастьян был рядом, опустился на пол одновременно с ним и взял за руку. — Фините!.. Кэр, держись, слышишь?! Это всё глюки, сейчас прекратится!       Кэрри практически не слышал, в ушах стоял громкий звон, заглушающий всё вокруг. Боль была настолько сильной, что единственное, чего хотелось — поскорее умереть или хотя бы отключиться. Сильнее, казалось, некуда, но спиной он ощутил жжение, будто к ней приложили раскаленный металл.       Это было выше его сил. Кэрри упал на грудь, ударившись виском о каменный пол. Он хотел бы сказать напоследок Себастьяну, что надеется, что это сработает и он найдет свою книгу, что не хочет, чтобы друг винил себя в его смерти, но мир вокруг начал меркнуть раньше, чем Кэрри успел об этом подумать.       Тьма длилась вечность. Не было никакой боли, не было тела, которое бы ее чувствовало, не было мира вокруг, Себастьяна, Оминиса и подземного лабиринта. Тьма была спокойной и скучной. В ней было тепло. В ней хотелось остаться, настолько комфортно она ощущалась. Казалось, Кэрри всё забыл о своей прошлой жизни. В той жизни было что-то родное, что хотелось снова увидеть и почувствовать, но было слишком далеко, слишком давно, слишком лень. Казалось, это и было то умиротворение, к которому все стремятся. На жизнь с ее чередующимися радостью и болью стало глубоко плевать.       Радостью…       Что-то родное…       Он пытался вспомнить и не мог. Что, если вся эта удобная темнота была ложью? Что, если в жизни было нечто, с чем хотелось быть рядом всегда, что было дороже любого комфорта?       Нужно было найти дорогу. Но где? Темнота была повсюду, и не было верха или низа, не было прямо или назад, не было головы или ног, чтобы определить направление по их расположению.       Но оставаться на месте спасению точно не способствовало, и Кэрри — или то, что раньше им было — двинулся с места. Плывя в неизвестном направлении, он не заметил, как начал понимать, что ноги снова появились, что есть туловище и голова, что появилось понятие «вперед».       «Круцио точно не убьет меня, а живой я со всем справлюсь», — вспомнился давно забытый собственный голос. Что-то было в этой мысли, что заставляло двигаться. Тьма тянула назад. «Зачем тебе обратно? Там будет боль, которая тебя сюда и погрузила. Там будет страшно. Там придется снова строить из себя героя и кого-то бесконечно спасать. Вернись, замри, умри наконец…»       Кэрри все понял. Тьма не была неким метафизическим спокойствием, она и была смертью. Кэрри должен с ней бороться. Он не мог вспомнить, но у него был кто-то, ради кого нужно не умирать, а жить. У Кэрри была причина вернуться.       И он увидел свет. Вначале так далеко, что почти недосягаемо, всего лишь маленькая белая точка впереди, но с каждым шагом точка превращалась во вполне заметный белый шар. И вот до него оставалось только дотронуться…       Кэрри постепенно начал ощущать на себе прикосновения чужой кожи, вместе с остатками жжения от проклятия. Что-то сжимало его руки, что-то вибрировало на груди, точно голос, что-то стискивало его. «Жизнь, вот она, получилось! — думал Кэрри. — Скорее бы прийти в себя!»       Затем начало возвращаться зрение. Это был Себастьян, который склонился над ним и прижимал к себе. Он что-то говорил, но слышать начал Кэрри не сразу. — …тебя побери, Кэр, не смей подыхать тут, слышишь, очнись…       Вдруг свет полноценно ударил по глазам, оглашая, что смерть отступила.       Кэрри приложил усилия, чтобы пошевелить пальцами и верхними веками. Он понял, он отключился в последний момент, и не знал, долго ли пролежал так. Когда удалось открыть глаза, Себастьян тут же отстранился от него и помог подняться.       Его прохладные руки оказались на затылке и на лбу. Его сухие губы коснулись виска. Но тело все равно словно переехала груженная золотом телега. — Себ… — Кэрри со стоном положил ладонь на лоб поверх руки друга и окинул взглядом помещение. — Всё получилось? Где мы?       Зал Скриптория выглядел величественно, несмотря на свой обветшалый вид. Кое-где обсыпавшиеся каменные украшения в виде лиц смотрели злобно, угрожающе. Массивные арки и балюстрады были украшены металлическими ветвями и розами. Потолки, покрытые паутиной, давили на голову. Без сомнения, Скрипторий принял жертву и пропустил их. Оставалось надеяться, что оно того стоило.       Со второго этажа пустым взглядом на них смотрел Оминис. — Мы прошли, Кэр. Это сработало. Благодаря тебе.

***

      Ребята сидели в гостиной Слизерина, только вернувшись из Скриптория. Как ни странно, из него откуда-то взялась прямая дверь к подземелью, и прятаться от старост и смотрителя не пришлось. Кэрри было трудновато идти, и Оминис с Себастьяном помогали, но в больничное крыло решили зайти уже завтра, а сегодня — все обсудить и хорошенько выспаться.              Она расселись на подушках вокруг журнального столика. Себастьян сел рядом, одну ногу вытянув вперёд, а в коленку на другой уперев подбородок, и будто бы незаметно взял Кэрри за руку.       Оминис, сидящий напротив, был как всегда недоволен. — Вы двое мне обещали, что подобного не повторится. Ладно Себ, но ты, Кэрри, ты мог на него повлиять! Как вы двое не понимаете, до чего могут довести темные искусства? То, что случилось со мной — это для вас не показатель?       Себастьян молча закатил глаза и крепче сжал руку Кэрри, а Кэрри виновато вздохнул. — Я знаю, Оминис, я мог отговорить его. И мне очень-очень жаль, что с тобой все это произошло. И с твоей тётей. Я просто… правда не знаю, как иначе помочь Анне. И у меня не хватило сил лишить Себа единственного шанса снять с нее проклятие.       В который раз Кэрри оказывался меж двух огней. Хотел поддержать Себастьяна и не то чтобы считал все темные искусства чистым злом, но лишь инструментом, и в то же время прекрасно понимал поведение Оминиса и не хотел давить на него. Оминис был таким светлым, теплым и по-настоящему добрым человеком, что его нужно было оградить от них обоих и никогда больше не вовлекать в подобное. Единственной проблемой было то, что Оминис, как наследник Слизерина, слишком много знал о том, чего желал Себастьян. Слишком сложно это было. Каждый из этих двоих был по-своему дорог Кэрри, и Кэрри сильно боялся, что рано или поздно нужно будет выбирать. Не потому что не будет знать, кого выбрать, а потому что знал, что выберет темную сторону. — Ладно. Я понимаю. Но и ты, Себастьян, ничем не лучше.       Себастьян не выдержал. — Да ты просто трусишь! И только поэтому не прекращаешь отчитывать всех, кого видишь!.. — раздраженно выпалил он и вдруг запнулся.       Через всего одну секунду он понял, что сказал. Кэрри вздохнул, прикрыв глаза рукой. Кто и мог сболтнуть нечто настолько чёрное, так это Себастьян. — Прости! — тут же исправился тот. — Просто выражение, я не хотел тебя обидеть!       Оминис молча вздохнул. Было бы проще, если бы продолжил ругаться, называть их безответственными и обещать сдать профессорам. Такой Оминис Кэрри нравился больше, чем обижающийся.       Себастьян поджал губы и кивнул. — Извини. Я иногда себя не контролирую, Оминис. Но главное, что теперь мы все вернулись живыми и книга Слизерина у меня. — Не сказал бы, что считаю главным, что ты заполучил книгу самого темного волшебника всех времен, — сухо ответил тот. — Как и то, что нам пришлось использовать непростительное, чтобы остаться в живых и не повторить судьбу тёти. Себастьян махнул головой на выход, и Кэрри кивнул. Поднявшись на ноги, они направились к выходу, так и не расцепляя рук. — Мы пойдем спать, Оминис, — предупредил он перед тем, как закрыть дверь. — И о чем он только думает? — злобно ворчал Себастьян, пока они поднимались по длинной винтовой лестнице в общую спальню. — Лучше всем добровольно сгнить под школой, чем… — Да ладно тебе, — усмехнулся Кэрри. — Оминис волнуется за такого импульсивного и непредусмотрительного, как ты. — Смешно тебе? — огрызнулся тот. — Посмотрим, кто будет смеяться, когда я вылечу сестру с этой книгой и — о, Мерлин! — никто не умрет и не пострадает. Вам двоим лишь бы упрекнуть, толком не разбираясь.       Они остановились у балюстрады. Себастьян оперся на нее спиной, а Кэрри почти повис над ним, вроде как, чтобы лучше видеть в полумраке. Взгляд топазово-желтых глаз пытливо впился в лицо Кэрри. — Ну хоть ты на самом деле не осуждаешь меня? — спросил Себастьян скорее утвердительно. Знал же, что Кэрри слишком мягкосердечный, чтобы злиться, и, похоже, подозревал, какой Кэрри мазохист на самом деле.       Их лица находились достаточно близко, чтобы ощущать дыхание друг друга. Кэрри настолько этим наслаждался, что потерял счёт времени и едва не забыл ответить на вопрос. У Себастьяна был совершенно невинный, но серьезный вид, и Кэрри словил себя на мысли о том, что ему одному позволено быть рядом с настоящим Себастьяном. Не с саркастичной язвой, как всем, не любителем срывать уроки и устраивать шоу, не харизматичным победителем «Скрещенных палочек»… А уязвимым, виноватым, заботливым, по-настоящему счастливым, грустным, злым или довольным… Между ними точно была особая связь, которая пропала даже у них с Оминисом за последнее время. — Ну, за все это… — менее уверенно продолжил он. — За то, что потянул тебя с Оминисом в ловушку, что наложил это ебаное Круцио, связываюсь с тем, с чем никто не должен связываться… — Слушай, Себ… — Кэрри вздохнул. — Ты знаешь, что я всегда за тебя. Да, страшно, что многие люди начинали свой «темный» путь, когда тоже думали, что без этого не обойтись. Но даже если ты станешь темным волшебником, ты не станешь мудаком. Круциатус — это было охуенно больно. Я в один момент даже подумал, что ты меня убьешь. Но все закончилось, я в порядке и вижу, что ты не хотел этого. Трудно не винить себя, но ты постарайся. Я тебя не виню.       Себастьян облегчённо вздохнул. — Рад, что мы все прояснили, — ответил он и слабо улыбнулся.       Поддавшись эмоциям, Кэрри, нависающий над Себастьяном, направил руку к его лицу и ласково провел пальцем по его щеке. Он понимал, что зря, что совершает ошибку, но ничего не смог с собой поделать. Постоянно, находясь рядом, Кэрри прилагал невероятные усилия, чтобы сдерживаться и не проявлять чувств. Возможно, этим он всё испортит и дружбе придет конец, но момент откровенности располагал. Себастьян нахмурился и удивлённо отстранился. — Э-эм… Мы… Должны идти спать. Тебя завтра перед уроками нужно привести в больничное крыло. Идём.       Аккуратно вылезая из-под Кэрри, Себастьян снабдил его ещё одним странным взглядом и поспешил в спальню.       Кэрри, придерживаясь за поручень, побрел следом.