***
Ее трясет. Трясет так, что смотреть страшно. Кожа её бледная, покрытая крупными мурашками. По телу жар, словно температура, но Ева точно знает, что её нет. К горлу подкатывает противный ком отвращения к самой себе. Ева хватается дрожащими руками за свои волосы, борясь с желанием вырвать из с собственной головы. До чего же плохо ей сейчас! Голова кружится, мутит. Кажется, ещё немного, и Вишневскую стошнит прямо на собственную кровать, на которой она свернулась клубочком, пытаясь спастись от внешних раздражителей. Комната плывет в тумане удушья, воздуха мало, он весь спертый и горячий, что лишь усугубляет ситуацию. Паника превращает все звуки в сплошную неживую массу, размывает очертания вещей, даря ни с чем не сравнимую качку наподобие недетской прогулки корабля в убойный шторм. Она отвратительно слабая и никчемная, даже с собственным состоянием справиться не может. На глазах застывают слёзы, так и не сумев стечь с глаз. Все тело липкое от пота, словно Ева в лихорадке. «Давай, ты знаешь, что делать.» Мрачный голос девушки в голове звучит, стоит ей бросить взгляд на лежащие на тумбе маникюрные ножницы. «Возьми их, Ева.» Ева слушается, и в следующий момент чувствует холодную сталь ножниц в своих руках. А после, с громким вздохом просыпается, жадно глотая воздух и хватаясь пальцами за шею. Все хорошо, она не у себя дома, а у двоюродной сестры. Она в безопасности. Но что это было тогда? Кошмарный сон? «Нет, — звучит в голове мрачный голос. — Ты знаешь.» …Воспоминание.***
В отражении зеркала на Еву смотрит испуганная девочка, что робко сжимает рукава белоснежной, идеально выглаженной рубашки. Губы сжаты в тонкую полоску, а ком отвращения вновь встает поперёк горла. Стараясь игнорировать эти удушливые чувства, Вишневская пытается улыбнуться, но выходит ещё хуже, и плечи устало опускаются. Сзади вмиг оказывается Катя, обнимая девушку за плечи. — Ой, я так рада, — лепечет девушка, улыбаясь и тихо смеясь от переполняющих её чувств. — Вместе наконец учиться будем! Катя Смирнова – двоюродная сестра Евы. Ее отец и мать Евы были родными братьями, однако, сейчас родители второй уехали в Америку, оставив дочь на попечительство родственников в поселке. Им повезло, что Ева в десятый класс перешла, потому что, если бы она была в одиннадцатом, пришлось бы брать её с собой или оставить одну в столице, что не безопасно. А тут, она под присмотром дяди и тёти, будет ходить в один класс с двоюродной сестрой. Вообще, Еву всегда удивлял тот факт, что будучи учительницей в единственной школе поселка, Лилия Павловна была женой местного богача и своего рода «аристократа». Евгений Смирнов приехал в посёлок к больной бабушке, встретил там Лилию и влюбился, так тут и оставшись. Мать Евы же осталась в столице и вышла замуж. Лилия Смирнова и Ксения Вишневская родили в один год. — Да, — девушка старается звучать убедительно радостно. — Здорово будет. Катя широко улыбается, поправив аккуратные волосы сестры, и кладёт подбородок ей на макушку, ведь та была значительно ниже, чем Смирнова. — Будет-будет, — хмыкает она. — Сомневаешься? Катя внимательно наблюдает за тем, как закатившая глаза Ева берет с пола рюкзак, и обе направляются в коридор. — Я тебя со всеми познакомлю, — продолжает вещать старшая. — Будешь на особом счету, ты же племянница одной из строжайших учительниц школы. Катя заливисто смеётся, и Ева не может не посмеяться в ответ, от чего на щеках её проступают очаровательные ямочки, делая её лицо ещё более детским. Это было не начало года, но сентябрь уже подходил к концу. Отпускать Еву со старой школы никто не хотел, однако, препятствовать не стали. А в местную школу приняли без проблем и вопросов. Дорога оказывается не очень длинной, всего минут семь, и пока они идут, Катя рассказывает о самых разных темах, которые её интересуют. Такое за ними с детства наблюдается – Катя без умолку о чем-то говорит, а Ева внимательно слушает. Кому-то может показаться, что со стороны старшей это эгоистично, но на деле, обе понимают, что это наиболее удобный вариант для них. Катя до безумия обожает говорить и болтать, и она нуждается во внимательном слушателе, а Ева больше предпочитает молчать, будучи более закрытой, чем сестра. Почему-то, Вишневская не испытывает волнения, хотя обычно это её перманентное состояние. И все же, рядом с сестрой привычнее и спокойнее, даже учитывая смену обстановки и коллектива. Они входят на территорию школы, и Смирнова осторожно кладёт ладонь на плечо младшей. — Заходи пока, а я с подружками поздороваюсь, — говорит она. — Ну или ты можешь подождать меня тут. — Хорошо, — кивает Вишневская. Стоять во дворе одиноким столбом Ева не выказывает желания, так что, положив руки на ремни рюкзака, она медленно бредёт к крыльцу, осматривая здание. Оно достаточно старое и ветхое, Ева с уверенностью может сказать, что зимой тут будет ужасно холодно. А ещё, штукатурка со стен здания может упасть в любой момент, в любом месте, абсолютно без чьего-либо вмешательства. Засмотревшись, Ева не замечает небольшой штырь в земле и спотыкается об него прямо перед лестницей. Она уже готова пропахать ступеньку носом, разбив его, однако, чьи-то руки спасают её от падения. — Ты смотри-то, куда прешь, — слышится чей-то недовольный, но больше растерянный, голос. Ева поднимает глаза, становясь ровно, и тут же теряется. На неё смотрит своими холодными голубыми глазами высокий короткостриженный парень, явно спортсмен, в спортивном костюме. Он хмурится, смотря в её зелёные глаза в ответ, и во взгляде его на миг что-то меняется. Парень кажется чуть растерянным, на дне его колючих глаз можно разглядеть едва заметный блеск...интереса? Он тут же отпускает её руки, когда понимает, что девушка давно встала и что держит он её слишком долго. Стоящие рядом парни со смешками переглядываются. Один из них очень светлый блондином в классической форме – рубашка и брюки, всё-таки, ещё тепло, и на носу к него круглые очки. Другой же с выбритыми висками, явно бурят, в похожем на первого парня спортивном костюме, и пара передних зубов у него отсутствует. Оба держат в руках сигареты, переглядываются и смотрят на самого высокого из них, и вдруг блондин хмыкает. — Ты новенькая, — не спрашивает, а констатирует факт. — Я Антон Петров. С этими словами блондин выпускает никотиновый дым изо рта чуть в сторону, чтобы до Евы не дошло, и внимательно следит за её реакцией. Потом он указывает на забавного бурята. — Это Бяша, — с этих слов у Антона приподнимается уголок губ в спокойной усмешке. Ева чуть хмурится, но дружелюбно улыбается, и во взгляде её читается немой вопрос о значимости странного прозвища. — Я волк в овечьей шкуре, на, — звучит его высокий и самодовольный голос. — Баран ты обыкновенный, — посмеивается Петров. — А это… — Рома Пятифан, — строго перебивает его парень. Он сверлит Еву тяжелым и прямым взглядом, прочесть который у девушки нет возможности, и непонятно, недоволен он ей, или просто оценивает ситуацию. Повисла тишина, в которой Вишневская неловко теребит края своей рубашки. «Не стой, как дура, — звучит строгий голос в голове. — Они ждут, что ты представишься.» Но Еву вдруг одолевает страх и неловкость, кончики пальцев подрагивают, и она сильнее сжимает ткань, собираясь с силами, чтобы выдавить из себя хоть слово. Парни заметили её зажатость сразу, понимают, что ей нужно собраться, и абсолютно не торопят, но их ожидающие взгляды все равно напрягают Еву. — Я Ева Вишневская, — голос предательски дрожит, выдавая ее волнение, но парни учтиво не придают этому значения. Антон и Бяша обмениваются улыбками, тогда как Рома так и остается неподвижным и хмурым, а его колючие серые глаза сверлят её, что кажется, от воротника её рубашки идёт дым, настолько испепелял её взглядом Пятифан. Через время тот всё-таки убирает руки из карманов и достает оттуда пачку сигарет, открыв и протянув их Еве, предлагая ей взять одну. Сначала та хочет отказаться, и даже натягивает на лицо вежливую улыбку, но её поток мыслей перебивает голос. «Не ври сама себе, Ева, — голос цыкает, и девушка руку на отсечение дать готова, что голос закатил глаза. — От халявы не отказываются. К тому же, не к лицу тебе строить из себя правильную. Бери и не выебывайся.» Вишневская вздыхает, и рука, что до этого замерла в воздухе, пришла в движение, ловко вытянув одну сигарету из пачки. Антон достает из кармана зажигалку и поджигает кончики сигарет Еве и убравшему обратно руки в карманы Роме. Так и стоят они, в тишине, и курят. Ева бы сказала, что тишина неловкая, но черта с два, сейчас она кажется ей приятной, ведь с этими парнями ей почему-то до ужаса спокойно. «Но взгляд этого Ромы тебя все равно напрягает, — услужливо напоминает голос. — Я была бы с ним поосторожнее, но так неинтересно, — словно сама с собой говорит. — Посмотрим, что из этого выйдет.» Голос затихает, и Еве кажется, что в этот раз на долго. Только Бяша собирается что-то спросить и уже открывает рот, как сзади налетает Катя, обняв её за плечи. — Вот ты где, — звучит её звонкий голос над ухом. — Не самая лучшая компания, знаешь ли, — фыркает она. — По крайней мере, мы не лезем в чужое личное пространство без спросу, — фыркает Петров, поправив очки и намекнув на то, что Еве явно некомфортно от такого резкого налета сестры. — Да много ты понимаешь! — рассерженно восклицает Катя. — Пойдём, Ева. Девушка, ведомая Смирновой под руку, успевает только потушить сигарету и помахать парням на прощание. Учитывая размер поселка, они встретятся еще не раз. — Тебе не стоит с ними общаться, — чуть тише говорит Смирнова, когда они отходят на достаточное расстояние. — Они – не лучшая компания для тебя. Гопники, курят много, матерятся, — перечисляет Катя. — Я тоже матерюсь и много курю, ну и что? — фыркает Ева, заметно осмелев в компании сестры. Катя на миг замедляется и во взгляде её скользит сомнение, поджатые губы говорят о том, что она что-то явно не договаривает и не хочет говорить. Но сомнения в её голове явно говорят о том, что ради безопасности сестры стоит сказать об известном ей. — Сама поймешь, если не дура, — колко бросает Катя, отпустив её руку. Дальше Ева идёт вслед за Смирновой, но идут они молча, сохраняя мрачное напряжение, вмиг возникшее между ними. Уже в классе Катя садится за парту к девочке, о которой раньше рассказывала. Кажется, это Лиза, одна из подруг Кати, но Еве незачем запоминать всех её нескончаемых друзей. Они сестры, и хоть достаточно близкие, но явно не будут ходить по школе под ручку. Вишневская занимает место в третьем ряду, на самой последней парте, ведь это место кажется ей достаточно удобным. Через время, класс заполняется людьми, и прямо перед её партой садятся те самые Рома и Бяша, а впереди них Антон. Бяша оборачивается и машет девушке, на что та улыбается и кивает. Рома же голову не поворачивает. Начинается скучный английский, на котором говорят все то, что Вишневская уже прекрасно знает, а потому, когда её спрашивают, отвечает она на пятерку. На середине урока в двери слышится грохот, и в класс едва ли не влетает взъерошенный, словно воробей, рыжий парень с красивыми веснушками и яркими голубыми глазами. Его кудрявые волосы от каждого движения подпрыгивают, хотя тот и сам словно дергается на месте. — Опоздал, Емельянов, — строго говорит учитель, качая головой. — Хоть что-то в этом мире стабильно. Садись уже. Емельянов, чье имя пока неизвестно Еве, идет вдоль третьего ряда и останавливается аккурат возле одиноко сидящей в самом конце девушки. Взгляд его становится каким-то диким и по-настоящему страшным для девушки, особенно когда он стоит подле неё абсолютно молча. Вишневская, если её попросят, сходу не сможет сказать, что именно в его взгляде и образе пугает. Возможно, его сгорбившаяся спина, может быть, его дерганые движения, может быть, его длинные худые руки, или потрепанная одежда, да что угодно! Но его взгляд…Ева уверена, хотя бы раз в кошмарах она его точно увидит. Рядом с ним почему-то пищит интуиция, подсказывая, что он явно не так прост, и что в нём есть что-то пугающее, и даже нотки безумия. — Это моё место, — хрипло говорит ей рыжий. — Здесь я сижу. Его голос звучит так, словно по ржавой балке проводят вилкой. Хрипло и резко, но при этом высоко. В общем, неприятно. «Какой отвратный, — звучит в голове насмешливый голос. — На тебя похож. Такой же безумный взгляд.» Еву поистине пугает эта фраза, и она заметно вздрагивает. Заметивший это Емельянов широко ухмыляется, думая, что напугал её. — Так садись рядом, — чуть дрожащим голосом отвечает девушка. — Я пересяду на перемене. Оглянув класс в поисках ещё одного свободного места, Ева вдруг замечает, что на них уставились все, включая учителя. Сглотнув от волнения, девушка вновь смотрит на парня. Тот неприятно хмыкает и смотрит все ещё ужасно пугающе, но медленно опускает руку и скидывает с плеча рюкзак, громко сев на стул рядом с Евой. Та словно задерживает дыхание от волнения, а щеку вдруг отдает жаром, и она понимает, что парень смотрит на неё. Тот неожиданно тянет к ней руку, действуя медленно и по прежнему жутко, и подцепляет кончиками пальцев локоны её русых волос, а после подносит к своему лицу и…нюхает. Ева не шевелится, кажется, даже не дышит, настолько она напугана. Тело трясет, а сама она внутренне сжимается, не понимая, что делать. — Данил, отстань от новенькой! — рявкает учитель. Значит, его зовут Данил. Подходящее имя, но он все ещё кажется ей ненормально жутким. Ева замечает, как сидящий ровно перед ней Рома усмехается, а Бяша кидает ей через свое плечо напряженный взгляд. Пытаясь сосредоточиться на английском, Ева в конечном итоге ловит себя на том, что постоянно кидает взор за висящие над доской часы, и ждёт перемены. Пальцы все ещё трясутся, когда до звонка останется минута, но Емельянов, все время не отрывающий от неё взгляда, вдруг хмыкает и смотрит с отвращением. — Ты скучная, трясешься все время, — ржавый голос режет уши, но она слушает его. — Я сам пересяду, только перестань дрожать и быть такой…бесящей. Ева, уже не скрывая ужаса перед ним, облегченно выдыхает, вызывая у Данила цоканье и хмык. — Но я с тобой ещё поиграю, — внезапно шепчет он, приблизившись к её лицу. Емельянов совершенно неожиданно лижет ее щеку кончиком языка, а затем ядовито усмехается от вида отвращения на девичьем лице, когда Вишневская трет ладонью щеку. Как только звенит звонок, парень берет свои вещи и пересаживается на самый отдаленный от неё ряд, но она все ещё в его поле зрения. «Он такой же пиздец угашенный, что и ты.» Голос в ее голове гадко смеётся, пока Ева бежит в туалет, в котором её желудок выворачивается наизнанку, пока она выблевывает весь накопившийся ужас и отвращение. «Ты слабая, — фыркает голос. — И жалкая. И психика твоя тоже жалкая, если ты блюешь от такого, ты же видела вещи и похуже.» От воспоминаний чужой и своей крови на руках становится дурно, и Ева вновь склоняется над унитазом.***
«Никогда не отчаивайтесь. Иногда всё складывается так плохо, хоть вешайся, а — глядь — завтра жизнь круто переменилась.» ©Александр Куприн