***
Ева трясущимися руками упирается в раковину, дрожа и прожигая взглядом кран. С её лица капает вода, а ей чудится, что кровь. И вновь, вздрогнув, она поворачивает кран и включает воду, панически принимаясь смывать со своего лица «кровь», буквально потирая лицо руками до покраснения. «Ты жалкая, — звучит полный отвращения голос, но теперь, звучащий будто из отражения в зеркале. — Успокойся уже, мне скучно постоянно наблюдать за твоими истериками.» Ева выключает кран и смотрит на свое отражение. Видит в зеркале себя, но по факту, отражение чужое. Не ее. Возможно, голоса в голове. На неё смотрит жутко уставшая, бледная и будто посеревшая девушка с большими мешками под глазами, но вовсе не та Ева. Отражение чужое, Вишневская с уверенностью может сказать, что это самозванка. «Ску-у-учно.» Еву все еще мутит после того, как она блевала в школьном унитазе. Благо, никто в туалет за всю перемену так и не зашёл, так что у девушки было время собраться. Та старается сделать пару глубоких вдохов, и всё-таки покидает уборную. С ней тут же едва ли не сталкивается Катя. — Вот ты где! — она недовольно топает ногой. — Я обыскалась тебя. Вишневская тихо хмыкает. Катя имеет свойство утрировать. Тем более, в школе очевидно не так много мест, где можно спрятаться, да и Ева не знает здание достаточно хорошо, так что найти её было делом одной минуты. Ева очень сомневается, что сестра прям уж искала её. Та тут же меняется в лице, и недовольное выражение сменяется на беспокойство. — Я вот что сказать хотела, — напряженно начинает Смирнова, беря её под руку. Они идут вдоль коридора, медленно, никуда не торопясь. До начала урока ещё пять минут, Катя успеет рассказать. Изредка им встречаются старшеклассники, или бегающие младшеклассники. — Этот Даня…— тихо начинает она. — Он, скажем так, местный сумасшедший. Творит странные вещи, слухов про него много. Ты его избегай, мало ли. Катя вновь что-то не договаривает. Этот момент у сестры Ева научилась чувствовать ещё давно, она ни с чем это не спутает. Но ей ещё предстоит выяснить, что именно скрывает Катя, а потому, придётся общаться с людьми. И Ева даже знает, к кому обратится. Естественно, к новым знакомым, которые сидят впереди неё. Надо только выловить их на улице, или на перекуре. — И его старшего брата тоже избегай, — продолжает Смирнова. — Валентин…промышляет не самыми хорошими делами, но его тут все знают. Я верю в твое благоразумие. Благоразумие. Звучит смешно, Ева явно таким не страдает, иначе бы давно покончила с тем, что происходит в ее жизни. Как ещё объяснить весь этот творящийся пиздец? Вишневская натягивает на лицо максимально правдоподобную ободряющую улыбку и приостанавливается, кладя ладонь на плечо Кати. — Не переживай, — начинает она. — Ты же знаешь, я не очень люблю общаться с людьми. Беспокойство двоюродной сестры явно не безосновательно, но Еву до дрожи в пальцах раздражает её детская манера контролировать младшую. Смирнова не в первый раз пытается ограничить и без этого узкий круг общения Евы, оправдываясь благими намерениями, мол, «я старше, общительнее, и опыта у меня больше, я лучше знаю». Ева считает эту черту в Кате детской попыткой самоутвердиться в чужих глазах, и пытаясь контролировать младшую, Смирнова доказывает невесть кому свою значимость и авторитет. Да только Ева пресекает её попытки и никогда не делает так, как хочет Катя, но при этом создает видимость, что старшая в доминирующем положении. Возможно, такой подход неправильный, но он выгоден Вишневской оставаться в плюсе и избегать с Катей конфликта. Потому что Катя – бомба. Если назревает конфликт, она капризничает и истерит, всем мозг вынесет, но сделает все, чтобы остаться правой в споре. Маленькая, истеричная, поломанная девочка, обделенная вниманием. «Ты не лучше.» Противный мрачный голос вновь дает о себе знать, и Ева мысленно с ним соглашается. Девушки разворачиваются и идут в класс, ведь скоро должен начаться урок. Садясь на ту же парту, за которой сидела ранее, Ева вздрагивает, вспомнив произошедшее с Даней, и непроизвольно поворачивает голову в его сторону, натыкаясь на его неморгающий, внимательный и жесткий взгляд. Вздохнув, Ева отворачивается и напряженно выпрямляет спину, хрустнув лопатками, и пытается сконцентрировать внимание на новой теме по математике. Прожигающий острый взгляд холодных, но таких ярких синих глаз вводил Еву в ужас, и та старалась игнорировать это ощущение, но ей кажется, что этот взгляд меж лопаток она будет чувствовать везде. Она уже даже успела пожалеть, что села сюда, что вообще заговорила с Емельяновым, что привлекла его внимание. «Все же лучше, чем оставаться там с ним, верно? — голос усмехается. — Или ты у нас мазохистка и фанатка острых ощущений?» Вздохнув, Вишневская потирает пальцами виски, пытаясь избавиться от навязчивого гула в мыслях, и перемещает тонкие пальцы на закрытые веки. Чуть надавив на глаза сквозь кожу, Ева жмет несильно, но неприятно, до тех пор, пока от ярких пятен не станет тошно. Это помогает прийти в себя. Внимание получается отвести, и она реально вникает в тему, но в какой-то момент, Бяша оборачивается и быстро кидает на её парту бумажку. Ева раскрывает скомканную записку и читает написанный кривым почерком текст: «Ты как? Я знаю, Даня может быть пугающим». Вишневская улыбается, умиленная тем, что новый знакомый беспокоится о ее благополучии, но не может упустить момент и пишет ответ: «я в порядке, спасибо. Мы можем поговорить кое о чем потом?». Она легонько хлопает по плечу бурята, передавая ему записку в ответ, и тот раскрывает ее, читая. Ева так же видит, что Рома тоже вчитывается в текст, но никак не реагирует. Они с Бяшей переглядываются, и тот чиркает ответ: «На месте, где мы утром познакомились, после уроков». Ева кивает обернувшемуся парню, не став писать и так очевидный ответ. Она не понимает, почему после уроков. Но зато понимание ситуации приходит позже. Ровно после математики оба парня берут свои вещи и до конца учебного дня так и не приходят на уроки. Ева за все время сидит одна, то и дело ловя на себе взгляды Данила, все ещё пробирающие до мурашек. На перемене перед последним за день уроком, к ней подсаживается симпатичная брюнетка в красивом сарафане и невероятно милой улыбкой. Пахнет от неё просто волшебно, и она в целом создает приятное ощущение. Но интуиция шепчет ей, что что-то с ней явно не так. «Показушно сладкая, приторная и правильная.» Внутренний мрачный голос куда более чётко описывает впечатления от подсевшей к ней девушки. — Привет, — произносит она. Вишневская замечает, что она говорит на выдохе и тихо, но не самопроизвольно, как Ева, а нарочно, специально делая свой голос более томным. «Завлекает других и отвлекает внимание от нужных деталей.» Благо, внимательный взгляд Евы и внутренний голос могут с легкостью выявить фальшь в её личности. «Она фальшивка, пустая фарфоровая кукла.» Но пустота ее явно отличается от Евиной. Её пустота скрытная, не замеченная никем, кроме Евы, что видит подобное в людях. А пустота Евы слишком явная и заметная, слишком тяготящая и удушающая, тянущая её на дно. Они р-а-з-н-ы-е. — Привет, — подала наконец голос Ева, но собеседница явно не злится на долгую паузу. Она лишь мило улыбается, щуря глаза, и склоняет голову чуть на бок. «Сплошная фальшь.» — Я Полина, — протягивает руку брюнетка. — Полина Морозова. Ева с недоумением сверлит взглядом протянутую руку, но все же находит в себе силы неуверенно пожать чужую ладонь. Вишневская сдерживает порыв чуть ли не одернуть ладонь, настолько колюще ледяной оказалась рука Полины. У Евы тоже холодные руки, но эту прохладу обычно имеющие честь касаться её люди называют приятной. У Морозовой же руки полностью оправдывают её фамилию, буквально “обжигая“ своим холодом. — Ева Вишневская, — шепотом произносит она, посчитав нужным представиться. Хотя её уже успели много раз назвать по имени, причем при всем классе. И Полина это явно слышала. — Знаю, — ещё шире расплывается в улыбке Морозова. — Приятно познакомиться, вишенка. Полина звонко хихикает, сверкая глазами и прикрывая ладошкой рот, и потом встаёт с места, садясь обратно к себе за парту, так как прозвенел звонок, означающий начало последнего урока. Едва ли звенит звонок, Ева сваливает все вещи с парты в рюкзак и выскакивает из класса, не отреагировав на зов сестры. Кате это, конечно же, не понравится, и дома девушку будет ждать взбучка от старшей, но иначе бы Катя увязалась за ней, и Ева так и не смогла бы ничего узнать. Ева быстро хватает свою лёгкую кофту и выскакивает на улицу, даже не надев её. Она бредёт к тому самому месту, завернув за угол школы. Издалека она видит стоящих у доски объявлений Рому и Бяшу, последний, заметив её, даже помахал. Пробежав до них легкой трусцой, Вишневская становится рядом, но волнение вновь накатывает на неё, и она теряется, не зная, с чего начать. Растерянность на её лице, кажется, слишком явно выразилась, так что Рома, уже во второй раз, достает из кармана пачку сигарет и знакомым жестом открывает крышку, протягивая Еве. Она берет одну сигарету и благодарно кивает, доставая из своего кармана зажигалку, которой уже изрядно много лет, и поджигает кончик, зажав палочку меж зубов. Делая неспешные затяжки, Еву постепенно отпускает волнение, ведь и парни, все ещё молчащие, не торопят её. Хотя должны были, ведь именно девушка их позвала. — Этот Даня… — замялась Ева, не зная, как выразить просьбу. — Катя сказала, о нём много слухов ходит. Расскажите мне, пожалуйста. — Да без проб… — Бяша оживляется, но его перебивает Пятифан. — А нам что взамен? — ледяной голос режет уши, но кажется девушке очень приятным. — Ничего не бывает просто так. Рома хмурится, а Ева растерянно моргает, разводя руками, в одной из них все ещё держа сигарету. — Что хотите, — бормочет она. — Но равноценное. Рома удовлетворительно кивает и глаза его на миг смягчаются. Он бросает взгляд на бурята и кивает ему. — Да ебнутый он, на, — шмыгает носом Бяша. — К девочкам приставал раньше, пока его в ментовке на пятнадцать суток не закрыли, на. Говорят, у него шизофрения и биполярочка. — Он животных убивает. Рома произносит это мрачно и тихо, наклонившись близко к Еве, и выдыхая сигаретный дым ей в лицо. — Убивает и кровь их выкачивает, да у себя хранит, — добавляет он, усмехнувшись с напуганного лица девчонки. — А ещё, он девочку в том году изнасиловал, на, — тихо добавляет бурят. — Ты это, держись от него подальше. Он тобой явно заинтересовался, на, а ты хрупкая и миленькая. Сделает с тобой чего, на, и пиши пропало. Ева опускает голову и делает медленную, глубокую затяжку, и бросает окурок на землю, потушив его подошвой туфель. Она тупит взгляд, обдумывая полученную информацию. Данил оказался ещё страшнее и пугающе, чем казался раньше. — И братца его сторонись, — бросает будто бы невзначай Пятифан. — Это в твоих интересах. Рома медленно проходит взглядом по фигуре девушки, осматривая ее с головы до ног, и внимательно впитывает все линии и изгибы. Взгляд его со стороны кажется тяжелым, но ему на это плевать. Интерес блеснул на дне его холодных, колючих глаз, и уголок губ всего на долю секунды приподнялся вверх. Затем парень возвращает себе прежнее выражение лица, пока девчонка не заметила, и пихает друга в бок, намекая, что им пора. — Пока, — заметив их движение, говорит Ева. — Спасибо, что рассказали. — Пожалуйста, — улыбается Бяша. — Ты это, обращайся если что, на. Похлопав её по плечу, бурят уходит вслед за другом, и они скрываются в неизвестном направлении.***
«Не верь тому, кто говорит красиво, в его словах всегда игра. Поверь тому, кто молчаливо, творит красивые дела.» ©Омар Хайям.