Между нами

Ольховская решила не терять драгоценное время, и отправилась в прокуратуру. Кира с лёгкостью запомнила фамилию прокурора, которая была на стороне защиты, когда Павла судили за убийство. Кольховская. — Добрый день, — оглядывается, — подскажите, пожалуйста, а прокурор Кольховская всё ещё занимает данную должность? — Здравствуйте. Да. Анна Владимировна, отныне, главный прокурор города Москвы. — Отлично… А приём граждан есть? — Только через два месяца. — Девушка, — напряглась, — а можно как-то быстрее? Это очень важно. — Ничем не могу помочь. — У вас есть возможность передать Анне Владимировне, что дело относится к Павлу Вернеру? Услышав данную фамилию, сотрудница аж в лице поменялась. — Кем вы ему приходитесь? — Бывшей женой. — Можно ваш паспорт? — Конечно, — протянула. — Ожидайте, — указывает на диванчик. Через сорок минут Киру пригласили в кабинет прокурора. Анна Владимировна была очень властной и привлекательной женщиной. Чувствуется её сила. — Добрый день, — убирает документы, — чай, кофе, минералка? — повернулась к Кире, — или, валерьянки? — в шоке от вида, — коньяк можем найти. — Здравствуйте, — еле улыбнулась, — валерьянка не помогает уже. — Правильно понимаю, — указывает на повязку, — Вернер? — Да. — Как по отчеству? — Просто Кира, — не знает, куда себя деть, — этого достаточно. — Хорошо. Прошу, — указывает на стул, — я вас слушаю. За тридцать лет блестящей карьеры Кольховская слышала множество разных историй. Кто-то скажет, что за такой период времени можно было очерстветь, к сожалению, или счастью, этого не случилось. Около трёх раз они прерывались, чтобы Кира смогла успокоиться. У прокурора побежали мурашки по коже. — Вы поступили очень смело, — наливает воду, — выражаю своё восхищение. — Я жить хочу. Помогите мне, пожалуйста. Зная Вернера, он не отстанет… Купит весь суд, но не вас. — Все можно купить. Вопрос лишь в цене… Мир таких цифр не знает, которые меня бы устроили, а тем более, Вернер. Вы уверены, что кровь всё ещё там? Возможно, Павел съездил на автомойку. — Там никто и никогда не моет, — улыбается, — я работала когда-то на мойке, и прекрасно знаю об этом. Анна Владимировна, — заговорила шёпотом, — у меня есть флешка, за которую Паша меня чуть не задушил. — И что на ней? — заинтересовалась. — Не знаю. Зашифровано. Я случайно нашла её в машине и подобрала, он узнал, и тогда впервые меня избил. — Почему она осталась у вас? — Если судить по его реакции, то там что-то важное. Сказала, что якобы потеряла, — достаёт из кармана куртки носитель, — но соврала. — Могу забрать её? — Конечно, — протянула, — я… Я хочу жить, — голос дрогнул, — спокойно, как все люди. Очень боюсь за свою жизнь, за жизнь Ярика… Помогите мне, — вытирает слёзы, — пожалуйста… — Кира, выдыхай. — Не могу… Хочу просто выспаться. Без перцовки или ломика рядом с кроватью. Я боюсь за Ярика, — повторяет, — что Паша может ему причинить боль, или чего похуже. Он же не виноват, это я во всём виновата, — всхлипнула, — какой-то ужас. Прокурор поднялась, достала из шкафчика коньяк и налила Кире. — Пей. Ольховская поморщилась, и слегка успокоилась. — Спасибо… — Ярик твой может рвануть бить ему морду? — Может, — кивнула. — Плохо… Скажи, чтобы не дёргался. Мне нужны сутки, — сложила руки на груди, — изучить флешку, проверить маршрут Вернера, другие моменты. Мне нужен ордер на арест, понимаешь? — Да. Подъехав к дому Киры, музыкант заметил чёрный минивэн. Какой-то он подозрительный. На входной двери были видны царапины от ломика, когда вырывали замок. — Пиздец, — провёл пальцами. Ярко-оранжевые пятна от перцового баллончика расположились на светлых обоях. В голове автоматически сложились все Кирины рассказы в общую картину. Степанов собрал оставшиеся вещи и покинул жилплощадь. Минивэн выдвинулся за автомобилем солиста. — Интересно, — смотрит в зеркало заднего вида. Так называемая «погоня» продлилась минут двадцать, пока Ярик не заехал на парковку торгового центра, теряясь среди огромного количества машин. Забрав вещи, оставил авто, и нашёл себе другой каршеринг на той же парковке. Было ли ему страшно? Нет. — Вот так лучше, — поправляет кастет на руке, — давайте, суки, — оглянулся, — налетайте. Ярослав приехал на студию, чтобы попросить помощи у парней. — Всем привет, — обернулся, — все здесь? — А что такое? — Артём оглядел друга, — выглядишь взволнованно. — Мне нужна помощь. Один чефан Киру обидел сильно, перешёл все границы дозволенного, — выдохнул, — надо разобраться, но по-мужски. Ментовка не поможет, там все шито-крыто. — Кто такой? — Александр достал сигарету. — Паша Вернер. Может, кто-то слышал, кто-то нет. Если кратко, то охуевший сынок богатых родителей. — Надо же… — В центре у него клубешник свой, там с кентами ошивается. Кенты обычные такие, шестёрки. Барыги, насильники, ничего серьёзного. Он их держит, как питомцев. Сам здоровый, с пушкой за поясом. — Что он такого сделал? — Не хочу рассказывать, но, — выдыхает, — дело серьёзное. — Ты вообще почему здесь? — Серёга обомлел, — где остальные? — Я один в Москву приехал. Пацаны, у меня есть три дня, и мне необходима ваша помощь. Этого уёбка надо красиво оформить… Не прошу умирать за меня, прошу лишь подстраховать. — Но в любом случае будет драка. — Да, — соглашается, — от этого напрямую зависит жизнь моей Киры. — Как-то не хочется получать пиздюлей… Тем более, от таких, как этот. — Я пойму, — поник. — Но это не значит, — Саша улыбнулся, — что мы кинем тебя. Будем ебашить до талого, — похлопал ему по плечу, — не ссы. — Правда? — глаза заблестели. — Разумеется. Я звоню Жеке. — Жеке? — хором. — А что? — взял телефон в руки. — Он же только из тюрьмы вышел, — Ярослав задумался, — месяца два назад. — Ему там больше нравится, — улыбается, — сам же знаешь, Женёк там как Господь. Женёк представлял из себя худощавого парня, с бешеным взглядом и тяжёлым характером. Он среднего роста, непримечательный, но самая настоящая машина для убийств. Настоящее имя — Жибек, но все называли его Женей. Дикий казах. — Это уже какая-то крайняя мера… — Хочешь сказать, что ситуация того не требует? — Требует. — Вот и всё. Александр вместе с Ярославом вышли из студии, чтобы перекурить. — Смотри, — показывает фотографии, — его рук дело. — Бедная девка, — рассматривает, — Яр, что конкретно произошло? Ты весь бледный, тебя трясёт. — Он её с лестницы спустил, а через пару дней вырубил на остановке, закинул в багажник, вывез в лес, посчитал, что умерла, и закопал, — прикурил, — я когда приехал, так охуел, — показывает перебинтованную руку, — теперь, должен соседям новый почтовый ящик. — Адрес клуба этого знаешь? — Да. — Значит, сегодня мы выдвигаемся и чистим ребятам зубки, — в ярости, — девяностые давно прошли. — А люди остались… Сам Александр прекрасно помнит девяностые. Хоть и был подростком, но видел многое. — Хороший ты мужик. Спасибо тебе. — Да ладно… Я сам за свою Дианку огребал, — усмехнулся, — был у неё поклонник один, достал до ужаса. Решил с ним разобраться, отлупил, и он меня пырнул, — поднял футболку, показывая шрам. — Ой-ой-ой… — Мне три года дали, ему пять. Но больше жёнушку мою не трогали. Скидывай адрес, я ещё своих пацанов подключу, всё нормально будет. — Масштабная драка с применением оружия и средств самообороны… Нормально? — рассмеялся. — Нормально. Мы молодость вспомним, вы разомнётесь, а они слегка получат по морде. — А полиция? — Нужно сделать всё до приезда полиции. На телефон пришло сообщение от Яны. О том, что камеры в клубе не работают, ибо в этом же клубе торгуют наркотиками, оружием и другой контрабандой. Никто записи не ведёт, чтобы не создавать компромат. — Читай. — Какая прелесть! — мужчина потер ладошки друг об друга, — во сколько? — Часиков в десять. — Договорились. — Не рассказывай про Киру другим, ладно? — облизнул пересохшие губы. — Ты мне доверился, — подмигнул, — не переживай. Музыкант в подавленном состоянии приехал домой. Не любит решать проблемы именно таким варварским способом, ибо это, как минимум, грязно. Кира готовила ужин. Разговор с прокурором успокоил девушку, подарил надежду. — Это я! — крикнул, хлопая дверью. — Привет! — встречает его, — а я думаю, — посмотрела на сумки, — где ключи от квартиры. — Ты так сладко спала, и я решил не отвлекать тебя. — Угу, — скривилась, — очень сладко… Такая дрянь снилась. — Ночью орала, а под утро уже уснула. Чем так вкусно пахнет? — переводит тему. — Борщ варю. Ольховская рассказала про визит к прокурору. Конечно же, план Ярослава это могло испортить, но уже всё сделано. — Кирюш, — подошёл к окну, — скажи, почему сразу никуда не обратилась, мне ничего не сказала? — Боялась. — А на самом деле? — обернулся, — страх, опасения, тревога, переживания, это всё понятно, но хочу услышать правду. — Это правда. — Кира, — прорычал, — ты понимаешь всю серьёзность ситуации? Если я это не решу в ближайшее время, он вернётся за тобой. Что-то чувствуешь к нему? — Нет! Просто, — замялась, — не хотела, чтобы ты меня считал какой-то непутёвой, лохушкой, бедовой… Боялась, что оставишь меня, — отводит взгляд, — что без тебя останусь… Хотела как-то сама решить проблему, пересидеть, переждать… Моё прошлое не должно нарушать спокойствие моего настоящего и будущего. — Не вышло… Не говори так про себя, пожалуйста. Ты хорошая и потрясающая девушка, только, с человеком плохим сошлась. И про меня так не думай, — попытался смягчиться, — обидно слышать. — Извини… — Так, — выдыхает, — мы сейчас кушаем, отдыхаем, смотрим какой-нибудь фильм, и ложимся спать, хорошо? Я очень дорожу тобой, переживаю, готов помочь в любой момент. Музыкант присел напротив неё, и взял девушку за руку, оставляя поцелуй на костяшках. — Если весь мир встанет против тебя, я изменю их мнение, заставлю. Кира прекрасно знала, что он говорит правду. То, что за неё Ярослав способен убить, пожертвовать всем миром, и закрыть за собой, прекрасно чувствовалось. — Взамен прошу лишь одного, — поднимает глаза, — не ври мне. Сможешь? Светло-голубые глаза с особенным холодом смотрели на неё, ожидая ответа. Не глупи, Кира… — Смогу. Соврала? Нет. Солист аккуратно обнял Киру, утыкаясь носом в её шею, и вдыхая аромат малины и шалфея. Тату-мастер тихо всхлипнула, утопая в его объятиях. — Я буду тебе обо всём говорить, — шепчет. — Не бойся мне доверять. Только разговаривай со мной… Я хочу тебя слушать, слышать, общаться. — Хорошо… Пообещай, что не кинешься на Пашу, не создашь себе новых проблем. Он опасный человек. — Обещаю. Соврал? Да. От бессилия, как физического, так и морального, Кира уснула. Организм не справляется с таким уровнем стресса. Слишком тяжело. — Скоро всё закончится, — целует в макушку, — прости, но я по-другому не могу… Да и не хочу. Собираясь в клуб Вернера, Ярослав задержал свой взгляд на керамбите с красным лезвием. Этот нож ему когда-то подарил один из поклонников. — Не-не-не, — отгоняет мысли, — я в тюрьму не собираюсь. Или взять? Лучше не надо… Музыку, которая играла в клубе, было слышно за несколько кварталов. Ярослав Андреевич настроен максимально серьёзно, даже надел те вещи, которые не жалко порвать. Спокойно подошёл к барной стойке, замечая по сторонам своих ребят. — Он наверху, — Александр подошёл к музыканту, делая вид, что не разговаривает с ним. — Один? — огляделся. — Нет. — Ладно… — Там ещё Женёк рядышком, так что, — вздыхает, — иди, герой. — Пошёл. Павел Николаевич с распростёртыми объятиями встретил Ярослава. Мужчина аж воодушевился, когда рокер подошёл к нему. — Чем обязан? — поднимается, — Ярослав Андреевич. — Поговорить бы, — оценивает обстановку, — с глазу на глаз. — Говорите здесь. — Разговор исключительно мужской. Мальчикам этого знать не нужно, — отлично держится. Хотелось показать этому уроду, как его воспитала улица, а не любящие дорогие родители. — Песенку мне споёте? Короля и Шута? — издевается. — Сектор Газа ещё могу. — Цирковой ручной панк, — продолжает подначивать. — Базарите кривовато, Павел Николаевич. — Прошу простить. Настроение чересчур игривое, — указывает на место рядом с собой, — давай нормально базарим? Как мужик с мужиком. Не получится, сука. Ярик всё же принял приглашение. Необходимо быть начеку. — Ты за Киру узнать хочешь? — Угу, — сосредоточен, — где она? — На своём месте. Ярик, ты же одарённый пацан, талантливый, концерты по всей России, куча фанаток. Кира — низший слой общества, понимаешь? Яблоко от яблони далеко не падает. Родители алкота героиновая, детство в грязи, вечно по общагам. Благодарности в ней нет, ничего не ценит. Обычный потребитель, — посмотрел на него, — она тебе для чего? Трахается хорошо, а дальше? — Это уже моё дело. — Вставай, покажу кое-что. Мужчины поднялись, подходя к перилам, чтобы посмотреть вниз, на все веселье и хорошее настроение людей. — Девки на шестах крутятся, — указывает, — они и то больше стоят, чем Кира. Думаешь, у неё к тебе любовь сумасшедшая? Через месяц отойдёшь, а пока, — усмехнулся, — могу сказать, где могилка находится. А ему и думать нечего. Кира прониклась к нему всей душой, и он для неё был солнцем в ночи. В клубе началась какая-то суматоха. Павел покосился на Ярослава, который чуть ближе к нему подошёл. — Рядом и тебя похоронят. — Чего? Александр на все помещение заорал: — Заряжай! — отправляет в нокаут какого-то парня. Музыкант сделал шаг вперёд, обхватил Павла, слегка прижал к себе и резким движением перекинул через перила вниз.