Три последних испытания

После тяжелого дня Крисания заснула впервые без каких-либо мыслей. И проснулась в странном месте. Вокруг неё лежал серый песок, который ветер поднимал вверх и разносил по округе. Крисания на пробу ступила по этому странному песку, и ее нога провалилась во что-то мягкое. При приближащем рассмотрении она поняла, что ошиблась. Это не песок. Пепел. И он, казалось, был повсюду. А потом и вовсе пошёл снег. Большие хлопья снега летели с чёрного неба и падали вниз, смешиваясь с пеплом на выжженной земле. Несколько хлопьев попали на лицо Крисании. От этого касания не веяло холодом, а снег и вовсе не растаял от тепла. Все здесь являлось чем-то неправильным. Сама Крисания оказалась прозрачной, но могла взаимодействовать с окружающей средой. Все происходящее больше походило на сон или сознание девушки перенеслось из Утехи куда-то ещё. Крисании ничего не оставалось, как двигаться вперёд. Так она и ступала по пеплу, не оставляя следы, но проваливаясь. Падающий снег уже превратился в метель, и взор заволокло сплошной белой стеной. Холода по-прежнему не ощущалось. Да и сама Крисания, несмотря на ситуацию, чувствовала себя спокойной, словно должна была оказаться в этом месте. На минуту ей показалось, что небо и земля поменялись местами. Пепел оказался наверху, а снег сыпался снизу. Возможно ли то, что каким-то образом она попала в сознание Рейстлина? Все окружение так сильно походило на описание Даламара. Если Крисания здесь, то, быть может, у неё есть шанс спасти его из цепких рук тьмы? Крисания остановилась. Сколько бы она не шла, но ничего не изменялось. На самом деле она двигалась на месте, а разум поддавался иллюзии движения. Но здесь нет ее тела, только оболочка, может, она сможет сама обмануть эту ловушку? Если пространство здесь искажалось, как хотело, а время, как и в Бездне, было относительно, то и принцип работы тот же. Крисания спокойно закрыла глаза и приложила руки в груди в молитвенном жесте. Она представляла, как из пепла и снега вырисовывалась фигура Рейстлина. Живого и здорового. Но нужно помнить, что это только воображение, а глаза закрыты и не обмануться вновь, поверив, что Рейстлин появился в разуме, но не наяву. Крисания четко представляла не только его появление, но и как окружение вокруг неё менялось. И вместо обожженной земли с белой стеной из пепла и снега она видела зелёную поляну, залитую солнечным светом. Она позволила обманчивому окружению проникнуть в ее разум, но не позволяла подчинить себя, напротив, пыталась подчинить своей воле пространство вокруг неё. Она не чувствовала ни пепла, ни снега, а ноги оказались на твёрдой поверхности. Перед закрытыми глазами все потемнело. Крисания открыла их. Окружение действительно изменилось: жрица оказалась снова в Бездне. Розовый песок и бесконечная тьма встретили ее как званного гостя. Но Крисания знала: это не Бездна, а очередная иллюзия. Она вновь закрыла глаза. Рейстлин где-то здесь, он рядом — Крисания чувствовала это слишком хорошо. Ее сердце не могло обманывать. Когда жрица открыла глаза во второй раз, Крисания наконец увидела его. Там, на небольшом расстоянии, действительно был Рейстлин! Рейстлин сидел на коленях, а руки его были подняты и прикованы к острым, как бритва, скалам чёрного цвета. Лицо его прикрыто волосами, опущено вниз. Желтая кожа казалась бледной. Чёрные одежды разорваны в нескольких местах. Видя эту картину, сердце Крисании пропустило удар. — Рейстлин! — крикнула она в пустоту. Но ее крик не достиг его. Напротив, он утонул и разбился об острые скалы. Крисания не могла сделать и шагу: ее ноги словно приросли к земле. Она беспомощно махала руками, оставаясь на месте. Как же так? Почему всякий раз, когда Крисания оказывается лицом к лицу с опасностью, вмиг становится бесполезной. Где вся ее сила? Где ее праведный гнев, который она обрушила на врагов? Почему снова Крисания ничего не может сделать? За спиной у Рейстлина клубились тени. В этот момент сердце Крисания пропустило второй удар. Эти тени нельзя было спутать ни с чем другим. Она отчаянно рвалась к Рейстлину, но ничего не могла сделать. Тени позади Рейстлина начали меняться в размерах. Из них стала вырисовываться вполне узнаваемая, к ужасу Крисании, фигура. Конечно, она ожидала увидеть здесь и ее, но надежда, что Рейстлин победил, не могла так просто угаснуть в ее сердце. Однако сейчас, глядя на это, жрица не могла испытывать ничего, кроме отчаяния. — Мой милый и глупый мальчик, — полностью сформировавшаяся фигура Такхизис позади поражала своей мощью. Крисания, находясь поодаль, ощущала эту силу и мощь. Сердце забилось ещё сильнее. — Надеюсь, вечность в одиночестве пошла тебе на пользу. Рейстлин не поднял голову. Крисании на секунду показалось, что он и вовсе не дышит, и этой секунды было достаточно, чтобы холодок пробежался по позвоночнику. Но потом наваждение исчезло и она увидела вздымающуюся грудь. О, как же ей хотелось броситься к нему! Заслонить своим телом от козней Такхизис. А все, что ей оставалось, это смотреть и беспомощно стоять на месте. — Ты ничтожество, Рейстлин, ничтожество, — Такхизис демонстративно покачала головой. Рейстлин никогда не был ничтожеством, никогда. И Крисания возразила бы, крикнула бы во все горло, что это не так, но вместо звука из ее уст выходила сплошная тишина. Не способная сделать и шагу, не способная даже сказать, жрица продолжала отчаянно рваться к магу. Чем больше попыток она предпринимала, тем быстрее силы покидали ее. Голос Такхизис сочился ядом, но всё равно Рейстлин не поднимал своей головы что бы она не говорила. Маг был похож на зверя в клетке, который остался непокоренным, несмотря на оковы. Что нельзя сказать о Крисании, которая напоминала раненного и загнанного зверя. Она не могла оставить его одного. Не могла допустить, чтобы все закончилось именно так. — Вся эта сила моя, не твоя, — острые ногти впились в чужой подбородок, и Такхизис силой заставила Рейстлина смотреть на себя. Но даже так он оставался выше ее. Взгляд золотистых глаз смотрел сверху вниз. Чужое недовольное шипение слышалось отовсюду. Оно даже отдавалось эхом в голове у Крисании. Внезапно она поймала взгляд бездонных глазах Такхизис. Ток прошёлся по телу: богиня знала, что Крисания тут. Она ее видела. Такхизис улыбнулась ей, царапая лицо Рейстлина до крови. На глазах у Крисании выступали слёзы из-за этой картины, но она по-прежнему ничего не могла сделать. Все ее естественно было напряжено и тело дрожало от этого напряжения. Ей хотелось вновь закричать, но как и прежде ничего не выходило. Пускай эти пытки богини тьмы будут предназначены ей. Крисания была готова добровольно возложить себя на алтарь ради Рейстлина. Она бы приняла его боль, его смерть на себя. Ей не нужна жизнь, где нет его. Но у Такхизис свои планы. Богиня любовно провела пальцами по чужому лицу, и раны, которых она касалась, затягивались и заживали. Рейстлин за все время не проронил ни слова, а Крисания в который раз видела его мужество. — Я уничтожу всех тех, кого ты любишь и кто любит тебя. Заставляю их страдать на твоих глазах, — мелодичный голос Такхизис заполнил пространство, как сделало шипение до этого. Ее рука с лица спустилась к шее и прошлась дальше по груди в предельной опасной близости от сердца. Но в ее взгляде драконьих глаз горел огонь недовольства. Рейстлин никак не реагировал на ее слова, чем вызывал это самое недовольство. Крисанию всегда поражала стойкость Рейстлина. Он терпел боль физическую и морально, стойко выдерживал все испытания, встречающиеся на его пути. И также шёл к своей цели, оставляя за собой ненужные ступени, по которым он поднимался, и людей, ставшими для него лишь пешками. Но Крисания давно привыкла к этой тьме внутри него, ведь знала: Рейстлин не зло воплоти, а жертва зла. Сколько бы не было испытаний на пути, он их всех пройдёт. Взор Такхизис переместился к Крисании, и только сейчас она осознала сказанные слова. Неприятный холодок пробежался по спине. Нет-нет-нет! Крисания так просто в обиду себя не даст, но Рейстлин… он не должен это увидеть! Как были жестоки эти слова! — Сколько угодно, Рейстлин, ты можешь врать самому себе, что тебе никто не нужен. Но нет, мой мальчик, тебе есть, кого терять, — теперь острые ногти Такхизис впивались в грудь, раздирая одежду. Рейстлин лишь сжал кулаки. А Крисания почувствовала, что в этот момент через все ее тело будто бы пронёсся электрический заряд. Напряжение спало. По ногам пробежались мурашки, а нечто в груди, словно какой-то ком, не давало спокойно вздохнуть. Крисания поняла, что могла шевелиться и говорить. И уже через мгновение она слепо кинулась к нему, совсем не думая о последствиях. Такхизис таким исходом осталась недовольна. — Рейстлин! — наконец-то слова Крисании доходили до цели. Впервые за все время Рейстлин слегка дёрнулся. Он поднял взор золотых глаз, и зрачки расширились. Пересохшими губами он лишь произнёс ее имя: — Крисания… В этот момент в Крисанию врезалось что-то невидимое, подобно хлысту, и отбросило ее полупрозрачный силуэт назад. Боли она не почувствовала, но ее сознание стало приходить в себя в реальности. Мир перед глазами начал расползаться на мелкие кусочки. Последнее, что успела увидеть Крисания перед тем как исчезнуть окончательно, оковы Рейстлина треснули, а Такхизис взревела нечеловеческим голосом. Крисания резко распахнула глаза и села на кровать. Она никак не могла отдышаться, руками хватаясь за ткань на груди. Перед глазами слегка плыло, а в ушах стоял нечеловеческий рёв. Вся реальность была в каком-то вакууме, за пределы которого Крисания не могла выбраться. Она еле встала с кровати и почти на согнутых ногах вышла из комнаты. Все вокруг казалось каким-то нереальным, словно она не проснулась, а видела продолжение сна, только декорации сменились. Не зная сама куда идёт, Крисания плечом врезалась в стену коридора и осела на пол. Внезапно тело пробила крупная дрожь, больше всего отдаваясь в руках. Крисания беспомощно выставила трясущиеся руки будто бы ей это помогло оставить дрожь. — Крисания? — кто-то позвал ее, но жрица не слышала. Слабость никак не хотела уходить из тела. И Крисания вспомнила, что тоже самое происходило и с Даламаром, который заглянул в сознание Рейстлина. Значит, ее догадки о сне были правдивы… — Крисания! — голос становился все громче, и сквозь рёв, который все еще слышался в ушах, жрица наконец смогла понять, что ее звали. Она подняла голову наверх и увидела перед собой Карамона. Тот очевидно услышал звук, как она врезалась в стену или же просто проходил мимо, уже было неважно. Она даже не могла понять, в какой части «Последнего приюта» находилась. Крисания попыталась встать, но слабость дала о себе знать, и жрица осела на пол вновь. Взглядом она остановила Карамона, который уже хотел кинуться к ней. — Который… — голос немного охрип после сна, — который час? Все ощущения в теле потихоньку сходили на нет: в ушах перестало звенеть от рева, зрение пришло в норму, а дрожь и вовсе почти прекратилась, оставаясь только в коленках. Крисания смогла рассмотреть в полной мере Карамона перед ней. Тот спокойно ждал объяснений, но в глазах светилась тревога. Оглядевшись вокруг, Крисания поняла, что находилась в коридоре второго этажа, как раз рядом с комнатой Рейстлина. Теперь-то понятно почему именно Карамон нашел ее и почему она оказалась здесь в таком состоянии. — Уже утро, — Карамон ответил на вопрос, присаживаясь рядом и откидываясь головой назад. Несмотря на все происходящее, Крисания как-то ощущала себя спокойно да и Карамон не задавал лишних вопросов. Они просто сидели рядом, а в голове не было ни единой мысли. Оба устали. Обоим нужно было просто посидеть и ни о чем не думать хотя бы чуть-чуть. — Во сне я видела Рейстлина, — произнесла Крисания, чувствуя, как слёзы появились в уголках ее глаз. Все спокойствие ушло так же быстро, как и появилось. Рейстлин по-прежнему не проснулся, судя по всему, а значит оставался во власти тьмы. И Крисания, оказавшаяся рядом с ним, не смогла ему помочь. Кто она после этого? — Я не смогла ничего сделать… — призналась жрица, когда по щекам скатились первые слёзы. Каждый раз она оказывалась в одном и том же положении. Может, Паладайн ошибся в ней? Она никакая не избранная, а обычная жрица, что из-за гордыни решила будто бы смогла изменить мир. Карамон молча положил на ее плечо свою большую руку и сжал в знак поддержки. За все время Крисания не видела, чтобы он хоть как-то терял над собой самообладание. В отличие от неё. Этот добродушный великан всегда знал, что надо делать. — Я тоже, — Карамон аккуратно похлопал по ее плечу, — ничего не могу сделать и корю себя за это. Крисания понимающе кивнула. — Вы с Рейстом делаете невероятные вещи, — губы воина тронула искренняя улыбка. — Которые не могут другие. Я не могу. Мой брат создаёт все из ничего, а ты — одним присутствием разгоняешь любую тьму. Не считай себя хуже других. Мне до вас никогда не дотянуться. — Ты такой же, как и мы, — Крисания вытерла слёзы рукавом, — сила, которой ты облагаешься, не присуще кому-либо другому. — И все же, я не особенный. Так простой воин, который способен лишь воевать. А ты и брат точно измените этот мир. В глазах у Карамона горело восхищение. Крисания ранее не замечала, чтобы кто-то хоть раз смотрел на неё с такой же гордостью, как смотрел сейчас Карамон. Такой же взгляд воина она уже увидела, когда тот смотрел на Рейстлина. Безоговорочная преданность и безграничное восхищение. Во всем мире только Карамон был способен смотреть таким взглядом на других. После повисшей паузы первым поднялся Карамона, протягивая Крисании руку для помощи. Она приняла жест. — Что было в твоём сне? — очевидно, Карамон ждал, когда Крисании станет полегче, и она была благодарна за это. — Все, как и сказал Даламар, лишь пепел и снег, — Крисания приложила руку к груди, где под одеждой должен быть медальон, но она оставила его у Рейстлина. — Рейстлин он… Жрица не знала, как правильно подобрать слова, чтобы описать ситуацию. Ей так не хотелось признаваться в том, что Рейстлин почти проиграл. Что был прикован и Такхизис ломала его гордость. Все это не хотелось говорить, но пришлось. — Он… — Крисания собралась с силами и пересказала, что видела. Во время разговора она всматривалась в черты лица Карамона. Как он слегка нахмурил брови, как в глазах появилось беспокойство. Она не хотела, чтобы надежда умерла в нем. Однако по окончанию рассказа Карамон от чего-то улыбнулся: — Рейст же разорвал оковы, — тяжёлые руки воина легки на маленькие и аккуратные плечи Крисании: — Ты своим появлением помогла ему. Он услышал тебя. И как она сразу не поняла? Как могла забыть разъяренный рёв Такхизис? Рейстлин действительно выбрался из своей ловушки. А значит снова сражался с богиней на равных! — Ты сделала для него все! — Карамон вновь сжал ее плечи. — Как ты не понимаешь? Рейст ценит и любит тебя, хоть и не понимает этого. Он увидел тебя, услышал. Повисла небольшая пауза, после которой Карамон продолжил: — Он обязательно победит, чтобы вернуться к тебе. Крисания почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Рейстлин любит ее… Конечно… Она ведь тоже его любит. И будет любить до последних вздоха. Она заслужит эту любовь — в этом жрица уже клялась себе. Она неспроста попала в его сознания. Ее душа так сильно стремилась помочь Рейстлину, что совершила практически невозможное. Без магии и чьей-либо помощи переместилась прямо к магу. Что это, если не любовь, ведущая жрицу по этому тернистому пути? В сердце горел огонь, который Рейстлин лично разжег своей рукой. Крисания знала: огонь всегда оставляет свой след. И она готова. Готова шагнуть вперёд за ним в этот огонь и сгореть дотла. Карамон прав: Рейстлин услышал ее. Значит, ещё раз ее голос дойдёт до него. Настала очередь Крисании заботиться о Рейстлине. Его брату нужно было отдохнуть, как следует поспать. Тика снова ругалась за завтраком на Карамона, глазами ища поддержки у Крисании. Но жрица ничем не могла помочь, ведь она слишком хорошо понимала мотивы и причины такого поведения. Она и сама была такой. В вопросе заботы о Рейстлине они с Карамоном ничем не отличались. Так странно было смотреть на умиротворённое лицо Рейстлина, когда знаешь, какая буря кипела внутри. Он будто бы ещё больше исхудал за это короткое время. Как-то Карамон пытался влить ему в рот отвар, но ничего не получилось. К счастью, Даламар объяснил, что есть и пить в магическом сне нет необходимости. Крисания осторожно поправила подушку, заодно проверяя на месте ли ее медальон. Может быть, из-за него она и смогла связаться с Рейстлином. Что сейчас происходило там, в его голове? Оказался ли он снова в ловушке?.. Жрице не хотелось думать об этом, вновь вспоминать тот кошмар. Она взглянула ещё на ставшее родным лицо. Впалые, вытянутые скулы; сведенные вместе брови; чуть покушенные губы, такие бледные, словно из них ушла вся кровь — все это Крисания знала уже наизусть. Как и жёлтую кожу. И конечно золотые глаза с песочными часами вместо зрачков. Большинство людей это пугало. Крисания могла понять почему, но сейчас она не видела перед собой ужасную внешность. На самом деле Рейстлин для неё прекрасен, какой он есть. Пусть она не видела в нем красивые черты Карамона, у него был свой собственный и неповторимый шарм. — Рейстлин, — нежно прошептала она, заведя чужую седую прядь за ухо. Он точно ее слышал. — Возвращайся, — тихо произнесла жрица в самое ухо, — ты сможешь вернуться. Ты сильнее ее. Крисания прикоснулась губами к его холодному лбу. Конечно, Рейстлин так просто не мог проснуться от ее действий, но в них она вложила свою любовь, веру и поддержку. От прикосновения словно прошёлся электрический импульс по всему телу. Жрица острожно положила голову на грудь Рейстлину. Дыхание не изменилось. Но стук сердца, что до этого можно едва услышать, стал намного чётче. Крисании это точно не могло показаться. Сердце действительно забилось громче! Это значило лишь одно. Рейстлин слышал ее. И скорее всего слышал и Карамона, и их разговоры. Крисания с силой сжала его руку. — Я с тобой, я здесь! — ее сердце забилось в чужом ритме. — Ты сможешь!