Возврату не подлежит.

Новая увлеченность стала для него критичной. Долгие годы бессмертия, где прибывать дьяволу больше не хотелось, снова подарили ему новые ощущения. Никогда еще ему не хотелось наблюдать за уже давно погрязшем в грехе человеке. Лилит же далеко не была такой. Она чиста своей природой по сей день. Ведь это не она пала с небес. А этот человек, сначала был таким же, но процесс чужого падения, на удивление, Люцифера заворожил. Но на все это ему было жалко смотреть. И поэтому ангел хотел дать человеку шанс. Он приходил к нему так часто , как мог. Ему казалось, он дарит Аластору свет и надежду, чтобы тот успел искупиться и отправиться на небеса. Однако, своим пребыванием рядом, Самаэль будто сам привел его на высокий склон и столкнул в бездну, где падать было очень долго и больно. Любовь, которую дьявол мог подарить человеку, не могла быть чистой. Потому что с падением, любовь в лице светлого ангела, окрасилась в темный. А жалел ли радио-демон об этом? Ведь в то что он верил, не могло снова стать светлым чувством. Но кому уже есть до этого дело… Увлечение унесло Люцифера слишком глубоко. Он не мог больше жить без очередного дня наблюдения и разговоров с человеком. И когда падший смог наконец то это осознать. Он исчез. Разве могло быть это снова возможным? Хотеть защитить кого то от жестокого Ада, спасти кого то от безумия тьмы.. желать увидеть ту привлекательную искренностью улыбку полную счастья так сильно, что был готов нарушить божьи правила и законы снова, пасть ради кого то еще ниже, чем был. Разве это могло быть возможно? Конечно же нет. Так и думал Люцифер, пока не понял, что отсутствие Аластора в его мыслях и жизни снова привело его к бессмыслице бытия. А потом он решил к нему вернуться. Но безумие теперь охватило человека полностью. Самаэль не мог поверить произошедшему. — не оставляй меня.. Казалось, его сердце разбилось на огромные куски с внезапным звуком выстрела. Человек смог издать свой последний вздох. И он упал,уже окончательно в ад. Дьявол знал, что нет больше нужды кого то спасать. Ведь жизнь коротка, а вот смерть к ней напротив длинна так же как вечность. Если ему будет в том нужда, грешник однажды найдет его сам.

***

Аластору больше не нужно было что то говорить или объяснять. Он понимает все с первого раза. Прямо здесь и сейчас, ему вновь стало так хорошо, как это было при жизни. Люцифер смотрел на открывшуюся луну,что не была также красива, как на земле. Освещала только она, казалось, ярче и темнее одновременно. — станет ли этот вечер моей очередной ошибкой, Аластор ? Но стоило ему только обернуться, как тут же оказывается прижатым к алому стеклу окон. Чужие губы накрыли губы Самаэля, но он не смел сопротивляться. От сладкой нежности поцелуй переходил в острый, болезненный и страстно жадный. Холодные руки демона свободно гуляли по телу ангела: они изучали, душили, оставляли глубокие следы когтей на шее, груди и ключицах. Им хотелось большего, хотелось погрузиться в эту волну давно пропавшей страсти с головой, утонуть в ней, не имея возможности вздохнуть свежего воздуха снова. Поцелуй на секунду прерывается громким звуком разрыва одежд. А потом продолжается вновь. Люцифер притягивает Радио-демона к себе, как может ближе, как можно теснее. Пока чужие руки с болью лезут дьяволу под кожу, доходя до сердца. Они оба чувствуют, как оно бьется. Аластор вырывает его, раскалывая ребра. И пока ангел захлебывается в золотистой крови, тот наблюдает, как в теле Самаэля вновь все медленно приходит в прежний вид: как ткани в танце превращаются в мышцы, как кости жидкостью срастаются, как новое большое светлое сердце бьется сильнее, чем прошлое. Демон,раздразнившись, испивает крови, что на вкус была чем то ново сладким и горьким одновременно. Он искусывает чужую шею, постепенно возвращаясь к губам. — я больше не могу жить без тебя, Аластор.. Говорит тому ангел. И позволяет своему партнеру расстилать его на мягкой кровати, открывая на себя новый вид, давая больше возможности залезть под кожу, почувствовать его как можно ближе и интимнее. Долго ждать никому не приходится. Люцифер не может дышать, он задыхается от боли и удовольствия. Воздуха не хватает все больше и больше, он стонет, иногда кричит, пока над ним Радио демон сжимал, тянул чужую плоть, целовал и кусал, оставляя следы и свои томные вздохи. Тепло тела напротив его возбуждало. Сжав шею, Аластор чувствовал как холод его рук успокаивал чужую жару. Как кровь бегала по венам, раздавая больше огня, как уголь костру. Но стоило сжать горло сильнее, и на том месте кожа светлеет, принимая голубоватый оттенок. Они оба с громким стоном заканчивают свой танец страсти. А потом, пока один не провалится в тяжелый сон, очень долго смотрят друг на друга, будто играют в гляделки. Но так они друг с другом говорили. Потому что словам в их объятиях не было место. Им было этого достаточно.