You'll be mine

      Они с Энни были давно знакомы и хорошо знали друг друга, нередко гуляли вместе после пар в ближайшем парке, деревья в котором сейчас уже успели обрести яркость осенней окраски, Армин провожал её до подъезда после не слишком длительных прогулок, получал объятия одной рукой, длящиеся от силы секунду, сухое «Пока» и, помахав ладонью на прощание, уходил домой. Дальше этого их взаимоотношения не развивались. Для него не было секретом то, что девушка, в которую он в прямом смысле влюблён до одури и боли в груди, не испытывала к нему и грамма ответной симпатии. Впрочем, ни к кому не испытывала, однако её холодность натуры, изящные, острые черты лица, прямолинейность во многих вещах и в целом жёсткий характер довольно сильно привлекали внимание окружающих. Слишком сильно привлекали, по мнению Арлерта. Он с еле скрываемым отвращением смотрел на крутящегося рядом с Энни долговязого Бертольда, на этот «шкаф» в лице Райнера, который тоже постоянно ошивался поблизости от неё, как личный телохранитель. Армину хотелось больше не видеть их рядом с предметом его обожания, ему хотелось вообще никого не видеть рядом с ней, кроме себя самого. Его начинало ужасно тошнить, когда он, погружаясь в собственные мысли о ней и отчаяние, представлял, как кто-то другой держит её маленькую нужную руку в своей, как кто-то другой прикасается своими губами к её лицу, губам, в конце концов, как кто-то другой вставляет ей, а позднее заливает горячей спермой бедра, или же бесстыдно кончает внутрь. Мысли об этом не давали Арлерту покоя сутками напролёт: ночью он, проливая слезы, до крови раскусывая чуть припухшие губы и до боли в костяшках сжимая под собой простынь, смотрел порно с блондинками; днём же он, не выпуская из головы противно липнущих к разуму влажных, тошнотворных мыслей, сидел на парах вместе со своими лучшими друзьями — Эреном и Микасой, которые к этому моменту уже окончательно разобрались в своих чувствах друг к другу и не стеснялись целоваться прилюдно. Когда же счастливая парочка задавала ему их излюбленный вопрос: «Ну как у тебя с Энни?», Арлерт выдавливал из себя улыбку и со словами: «Всё как всегда» изо всех сил старался погрузиться в работу, учёбу, или любое другое дело, но его мысли вновь весь оставшийся день не покидала персона несколько ниже его ростом, со светлыми волосами и обжигающим своим равнодушием взглядом.       Идея не допустить того, чтобы Энни досталась кому-то другому появилась у Армина в голове около месяца назад, поначалу его пугали эти мысли и, честно говоря, пугают до сих пор, но он уже не может отказаться от своей идеи. Сегодня ему выпал шанс осуществить её. Армин знал, что Энни не дружит с философией, и как на зло, куратор именно по этому предмету потребовал доклад. Среди всех знакомых Леонхарт только Армин разбирается в этом, у неё не остаётся другого выбора, кроме как обратиться к нему за помощью, а тот в свою очень зовёт её к себе домой для более детального обсуждения. Не то чтобы она раньше к нему не приходила, причём дом Арлерта, доставшийся ему в наследство от дедушки, всегда казался Энни достаточно уютным, а атмосфера в нем навевала чувство комфорта и умиротворения, просто раньше блондин не носил в заднем кармане своих брюк зип-пакетик и раздробленной таблеткой мощного снотворного.       Наконец, когда они, довольно мило беседуя, вместе после занятий приходят к нему домой, Энни, как бычно отправляется в ванную комнату первой мыть руки, а Армин, наливает им обоим чай, однако в этот раз он прикладывает ладонь ко рту, в попытке сдержать рвотные позывы. Сейчас ему меньше всего хочется существовать, руки начинают дрожать всё сильнее, в то время как мелкие крупицы белого порошка высыпаются из пакетика и растворяются в содержимом большой белой чашки, в которой он раз за разом подавал Энни её любимый чай. Он прекрасно понимает, что совершает преступление, он знает, что Энни будут искать, и знает, что подозрения ни за что не попадут на него. Он всего-навсего ученик психологического факультета, всего-навсего парень, который любит проводить время со своими друзьями, как и все в его возрасте, всего-навсего похититель. Услышав шаги, блондин тут же убрал зип-пакетик с остатками порошка в свой карман и с улыбкой, по прежнему излучающей ту теплоту и заботу, которую каждый его знакомый привык в нём видеть, взглянул на вошедшую в комнату девушку. — ой, Энни, присаживайся! ну так, — начал он, поднося Леонхарт кружку и оставляя её рядом с ней, — что насчёт твоего доклада? у тебя уже есть какие-нибудь наброски, даже если нет, у меня есть несколько книг об этом…       Поддерживать непринуждённую беседу на тему учёбы оказалось труднее, чем он думал, ему хотелось убежать, хотелось упасть перед Энни на колени и начать молить его о прощении, хотелось сделать всё, что угодно, но не сидеть сейчас с улыбкой перед той, с кем он собирается поступить так жестоко и несправедливо. — Наброски есть, конечно, но чувствую, что это то ещё дерьмо. На вот, почитай, если хочешь, — девушка протянула Армину папку с листами и, то и дело потягивая горячий чай, продолжила свой рассказ о примерных планах на доклад, со временем ощущая нарастающую слабость и сонливость. — Слушай, от этой твоей философии меня даже в сон клонит, ахах… Армин, мне что-то нехорошо, наверное, будет лучше, если я сейчас пойду домой… — голос Энни звучал тихо и уже не так чётко, как ранее, сил у неё не оставалось даже на то, чтобы встать. В это же время в носу Армина начинает неприятно пощипывать, а на его глаза наворачиваются слезы от осознания того, что он натворил, но Энни уже их не замечала, она лишь сложила руки на стол и устало опустила на них голову, прикрывая глаза и почти сразу же погружаясь в глубокий сон, она так и не смогла осознать, что именно происходит.       Закрывая лицо руками, цепляясь пальцами за светлые волосы и бесшумно крича Армин впадает в истерику, но вскоре вспоминает, что времени у него не так много, и наконец берет себя в руки. Он подходит к спящей девушке и дрожащими руками тянется к ней, убирает с лица прядь её волос, отмечая про себя их невероятную лёгкость и мягкость, а после почти невесомо касается сухими губами её виска и относит в свою комнату, где она остаётся лежать на большой двуспальной кровати с заботливо завязанными руками и привязанной к ножке кровати ногой. Сам Арлерт быстрым шагом направляется в туалет, опорожняет желудок и по прежнему дрожащей рукой тянется к ширинке своих джинс. Его рука двигается уверенно и ритмично — нелепая попытка снять стресс. Вскоре его сперма оказывается на сидушке унитаза, сливаясь с её белоснежным цветом и местами смешиваясь с каплями попавшей на ту же сидушку рвоты. У Армина начинает темнеть в глазах, когда он смотрит на всё это, в голове всё ещё не укладывается происходящее: тот поступок, что он совершает, то, как ведёт себя сейчас и то, что, несмотря на все страхи, тошноту от собственных действий, дрожь во всем теле и осознание всех возможных последствий, ему совершенно не хочется отпускать Энни ни при каких условиях. Ни за что.       С характерным стуком Армин неожиданно для себя самого опускается на колени и жмурится от резко подступившей головной боли. Вновь открывать глаза ему совсем не хочется, и обессиленный он ложится прямо на плитку в ванной комнате, где впадает в небытие как минимум на два часа.