Осенний поцелуй

Песня года 1993.       Я стою за сценой, когда остаётся минута до того, как закончится песня моего Казановы. Ох, Валера! Я веселюсь, пританцовывая, чтобы скрыть своё волнение.       Пару недель назад я ответила ему «Любишь-женись», не задумываясь, находясь под влиянием алкоголя. Мне было весело, я смеялась на концерте у Буйнова и потом направилась на банкет. Хотелось выпить, и, что-нибудь, наконец-то, поесть. Эта чёртова диета меня, когда-нибудь, точно добьёт.       Саша стоял со мной рядом, Алибасов вновь признавался в любви. Валя тогда ушёл, и я поняла, что к нему. Конечно, Валя же пытается нас свести. Как и Марина. Вот же, Юдашкины!       А потом все резко удалились по разным компаниям, оставив меня в плоном одиночестве.       Я печально пригубила шампанское. Я одна. Я никому не нужна. В зале тихая музыка, и народ куда-то разошёлся, остались буквально считанные люди, которые не обращали на меня внимания. Ну и пусть. Хоть отдохну немного.       Я сразу чувствую, как в зал входит он. Он непринуждённо говорит с Валентином, обводя своим взглядом помещение, и останавливается на мне. У меня пересохло во рту. Его глаза буквально сверкают в том полумраке, в котором он стоит. Я опускаю глаза на бокал шампанского, медленно вертя его в руках, а потом снова смотрю на вход, и его уже там не было. Юдашкин мне мило улыбается. Ох, уж этот модельер! И куда ты подевал своего друга-красавчика?       Я усмехаясь, и просто чувствую себя полной дурой. Я отвергаю человека, который мне до ужаса интересен. Мне интересно спросить, как у него дела. Мне интересно наблюдать, как он поёт о любви. Мне интересно, каков бы был наш поцелуй, после стольких лет… Мне интересно, правдивы ли слухи о том, что у него большой..? Нет! Что за мысли, Алла?!       Я вижу, как кто-то подходит ко мне, и поднимаю взгляд.       — Я Вас люблю.       Мне смешно, но я не показываю свои эмоции, а лишь безразлично отвечаю:       — Любишь-женись.       Что я вообще несу?! Чёрт! Какое «Любишь-женись»?! Какого хрена я выпила это шампанское?! Я слышу, как народ, который остался, замолк, глядя на нас. Ну, отлично, Пугачёва!       — Когда? — он, кажется, даже не был шокирован. Ну, конечно, такое могла сказать только я!       Да хоть сейчас! Сейчас можно? Эти гости станут нашими свидетелями, а я и в чёрной юбке со свитером готова выйти замуж! А ты, как всегда, и так при полном параде! А потом мы скроемся за пределами моей квартиры, и я, наконец, исполню все свои желания.       — Тринадцатого января, — я говорю хрипло, но чётко. Мой голос опустился на октаву ниже, и я вижу на твоём лице даже блаженство. Нет, милый мой. Это не конец. — Все слышали? — спрашиваю я, глядя на присутствующих. Те, в недоумении, открыли рты и смотрели на нас. Ха-ха. Ну и лица у вас, господа! Это всего лишь спектакль! Ведь, всего лишь?..       Я перевожу взгляд на своего собеседника, и тот лишь ухмыляется. Чёрт! Как же он привлекателен! Я пью шампанское до дна, будто это был какой-то тост, и смотрю ему в глаза.       Он смотрит ещё секунд десять на меня, не сводя взгляда, последний раз улыбается и уходит. Вот и всё. Спектакль окончен, дорогие гости! Налейте ещё шампанского!       Я вспоминаю про букет, которыеэй Люся сегодня с утра вновь поставила в вазу, и понимаю, что это, чёрт возьми, не спектакль. Или его продолжение, я уже ничего не понимаю.       Сзади стоит Николаев, и я улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ, и в его улыбке что-то было… Наверное, это просто усы его так притягательны. Чёрт! Меня объявляют!       — Поёт Алла Пугачева! — слышу я, и выхожу под знакомую мелодию песни. Я вижу тебя из-за кулис, ты смотришь на меня влюблённым взглядом. И я опять спою тебе, мой милый. Об «осеннем поцелуе».       Концерт окончен, я со счастливой улыбкой сижу в гримёрке. Серёжа выходит в туалет, под предлогом справить нужду, но я вижу в его глазах нервозность и потерянность. В кармане джинс видно, что там что-то есть, и я театрально улыбаюсь, пытаясь подыграть. Фу. Противно. И когда уже закончится наш контракт?..       Я смотрю на себя в зеркало, делаю затяжку и это выглядит вполне сексуально. Я сегодня ничего так. Эти пышные кудри, короткое платье, которое нацепил ещё на меня Юдашкин в августе. Хоть я немного поправилась, и вижу заметные щёки, но мне всё равно, потому что дома меня ждёт жареная картошка с грибами.       В мою дверь стучат, и даже моё короткое: «Войдите», не срабатывает. Я слышу Николева за дверью, как он, что-то, кому-то, бубнит, и отделяющиеся шаги. И тишина. Что за детский сад?       Я не придаю этому значения, и делаю последнюю затяжку перед тем, как потушить сигарету.       Дверь открывается, и появляется сначала букет нежно-розовых кремовых роз, а потом и он. Я застываю, и нервно сглатываю.       — Алла… Борисовна, — начинает он, немного замявшись. Мои глаза смотрят на него, и я не могу не отметить, как ему идёт эта щетина. У меня вдруг появилось желание почувствовать прикосновения этой щетины на своей шее.       — Филипп? — у меня даже голос охрип от неожиданности. Мне безумно хочется закрыть дверь на замок, и остаться тут, с ним, наедине, чтобы нам никто не помешал. Чтобы никто не зашёл «вовремя».       — Я люблю Вас, — повторяет он, и я просто ужасаюсь тому, что мне приятно это слышать. Этот голос, нежный, немного с хрипотцой, даёт моим влажным мечтам разгуляться до невозможности. Блять! Ну и вляпалась ты, Пугачёва!       — Мне повторить ту же фразу? — я немного улыбаюсь.       — Значит всё в силе? — он явно хочет знать, шутила я или нет. Мальчик мой, я серьёзна, как никогда! Всё? Дубль отснят? Я могу больше не играть в этом спектакле?       — А, что-то тебя заставило усомниться? — я строю из себя недотрогу, хлопая ресницами.       — Тогда почему меня нет в списках Рождественских встреч?       Вот! Вот что тебе нужно! Тебе нужны Рождественские! Фух, отлегло! А то я и вправду подумала, что ты хочешь жениться. Ха-ха. Ну, это было, хотя бы, весело.       — Но списки уже давно составлены, и я не могу ничего изменить, — я пожимаю плечами, и сжимаю губы. Я лишаю себя возможности даже побыть рядом с ним! Господи, Алла, что ты творишь?!       — Может вы хоть посмотрите песню? — Филипп смотрит на меня, словно кот на сметану, и я чувствую мурашки по спине от этого взгляда.       — Разве что, если она такая, что без неё не обойтись. Тогда я соглашусь, — я рублю дорогу между нами, ведь не надеюсь на то, что у него будет такая песня. После «Нет тебя прекрасней», мне даже страшно представить, что ещё за снотворное, в виде песни, он может принести.       — У меня как раз такая и есть, — он победно улыбается, но мне не хочется его разочаровывать.       Конечно, я не буду поправлять график! Ещё чего! Но увидеть его лишний раз мне хочется, поэтому отвечаю:       — Тогда приходи завтра.       Киркоров кладёт на мой гримёрный стол цветы, и я чувствую аромат его одеколона, который сводит меня с ума.       — Тогда до завтра? — он протягивает руку, и я вкладываю свою в его.       — До завтра.       Филипп целует мою руку своими пышными губами, и я осознаю, что мне всегда было приятны его поцелуи. Его галантность. Он словно рыцарь, принц... Джентльмен. Мужчина!       Я медленно убираю свою ладонь, и тот улыбается, скрываясь за дверью. А мне теперь придётся ждать завтра, чтобы увидеть тебя последний раз в роли жениха той самой.