Ублюдок

Стояла такая тишина, будто в Дрифтмарке больше не осталось живой души. Невесомым движением руки Алис Риверс убрала мокрую прядь, прилипшую к лицу. Впрочем, это не помогло ей разглядеть что-то: дождь заливал глаза и закрывал столбом всю местность острова. Ее плечо тронула холодная ладонь Эймонда, вернула к реальности, и Алис пошла вслед за ним. Вся она была насквозь промокшей, а подол длинного платья с каждым шагом все больше чернел от крови и пепла, смешанной с мокрым грунтом. Сам Эймонд выглядел не лучше: клочья запутанных волос, которые ещё с утра были аккуратно вплетены самой Алис в косы, потемневшее от пыли лицо, растертая и покосившаяся одежда. Над густым туманом показались башни замка, куда они направлялись. Эймонд не спускал с него глаз, и Алис знала этот взгляд по себе: он не сулил ничего хорошего. Дорога была завалена обугленными телами, или тем, что от них осталось: дети, женщины, старики, семьи, друзья, любовники — все они оставляли только пыльный след на подошве Эймонда. Наконец, вместо влажного хлюпания земли, послышался стук ботинок. Она думала, что они немного согреются в жилом помещении, но ошиблась: несмотря на растопленный камин посреди зала, ей было холодно. Ужасно холодно. Каменные стены были разукрашены тенями мужчин, стоявших вдоль. Пара выверенных движений, и голова одного из приближенных Люка Велариона с хрустом стукнулась об пол и оказалась почти в центре зала. — Сдайте мне бастарда, и я вас отпущу. Или кончите как он. Никто из мужей не дёрнул и головы, а Алис не сводила глаз с Эймонда. — Жалкие существа. За кого вы боретесь? Они охраняли покои своего лорда. Алис знала, что он там, она чувствовала его страх, его кровь, его озноб, его раны, горечь и скорбь. Тем временем тела в расшитых одеяниях падали на пол один за другим, а кровь залила лицо и волосы её принца. Стряхнув с себя ошметки мертвечины, Эймонд шагнул в пустой длинный коридор. — Найди бастарда. Алис знала, где он, но не хотела лишать своего спутника удовольствия ожидания. Все равно это не продлится долго. С каждым шагом Эймонда она чувствовала, как в стылой спальне в конце сырого коридора ускорялось биение сердца, которое так хотело жить. Тишина на острове закончилась с криком Рейны Таргариен, упавшей с глухим стуком. Она так хотела защитить своего мужа, неужели это не оставило в сердце принца отголосок нежности? Та сила, которая давила на темные волосы Люка, говорила: «Нет, не оставило». — Удар со спины — как грубо. Манерам тебя научил твой муж-ублюдок? — рядом с Рейной Эймонд поднял отскочивший кинжал, который, скорее всего, предназначался для его головы. Она попыталась встать, но её руки тряслись, и она не могла удержать равновесие. — Ты изменник и предатель. Королева казнит тебя. Эймонд рассмеялся, и через мгновение полоснул лезвием по лицу Рейны. Она съежилась от боли, но не опустила взгляд, и продолжила смотреть на Эймонда огромными злыми глазами. — Трус и наглое отродье, — Эймонд ударил лорда по лицу, не затронутому шрамами, по лицу, на котором был румянец, по лицу, глаза на котором источали жизнь. И Эймонд это ненавидел. Однажды ублюдку повезло, больше такого не будет. После падения с такой высоты невозможно остаться невредимым, но он упал на мягкую плоть своего дракона, и он выжил. Камни рассекли кожу Люка во многих местах, но он мог ходить. Он мог двигать руками, он мог разговаривать, он мог видеть. Эймонд думал, что забрав у него самое любимое — его питомца, он успокоится. Но каждая мысль, каждое его действие с тех пор сопровождались неудовлетворением. Война началась, и больше он его не видел, а неудовлетворенность давно пустила корни во всю жизнь Эймонда Таргариена, только больше он не мог ее игнорировать. Она проявлялась в импульсивных поступках, в словах, сказанных в порыве гнева, в его нетерпеливом взгляде. Наверное, Рейна хотела что-то ответить, но только открывала рот, как рыба, и давилась кровью. — Ты слышал про них? — он наклонился к его уху. Люк тяжко дышал, и резкие подергивания его головы, говорили, что он хочет посмотреть на Рейну. — Отвечай, бастард, — голос Эймонда начал трескаться, а Люк молчал. — Вся твоя семья — дорогие Стронги, полегли в сырую землю. Во взгляде Люка отразилось недоверие, а потом страх. Наверное, за родную кровь. — Я пришлю тебе голову твоего старшего братца, не сомневайся. -Я Веларион. Люк Веларион, — Эймонд раздраженно посмотрел на него и устремил на Рейну ледяной взгляд. — Ты знаешь, что твой женишок калека? Рейна не спускала с него глаз, сотрясаясь всем телом. Бесшумным перебиранием пальцев она пыталась дотянуться до кинжала. Эймонд оттянул волосы Люка, и с усилием кинул его на пол перед Рейной. — Жалкое зрелище. Рейна подалась вперед, и обняла своего лорда. -Он мой муж. — тихо, но отважно сказала она. -Что? — Эймонд расхохотался, — Какая гордость. Ты слышал, лорд Стронг? Казалось, это обращение отразило на лице Люка какую-то смешанную эмоцию. Лорд провел руками по мягкому лицу Рейны, и попытался вытереть его куском какой-то ткани, но ее кожа лишь кривилась, а по щекам текли слезы. Люк попытался подняться, но тут же падал, удерживаясь на одном колене. — Не волнуйся, — это явно было обращение к Рейне. Может, все закончилось бы тише, все закончилось бы чище, если бы лорд Стронг промолчал. Эймонд сжал челюсть и ухмылка пропала с его лица, оставив только безумные глаза на каменном лице. И в следующую секунду лицо Люка встретилось со стеной. Рейна плакала, а Алис сидела рядом и мягко держала ее плечи, поглаживая их ледяными руками. — Нет, сейчас ты не сдохнешь, бастард. Ты будешь мучаться, ты будешь корчиться в муках каждую последнюю минуту своей жизни, грязное отродье. И только потом, когда я дам позволение, ты сдохнешь, — отдышавшись, сказал принц, и разжал кулак. Люк бессильно лежал на полу, слабо опираясь о стену, пытаясь набрать воздух полной грудью. — Смотри, бастард, — Эймонд приставил кинжал к шее Рейны. В уголках глаз Люка собирались слезы. — Вижу, тебе все равно. Что ж, может, ее смерть не расстроит тебя, племянник? Эймонд поднялся, отпустив Рейну, и сложил руки на груди. Алис нравилась его задумчивость, она никогда не знала, что в голове у ее принца. Это пленило, это завораживало. — Где же маленькие лорды Стронги? Или они сгорели? Надеюсь, тебе понравилось это небольшое представление, — кривая улыбка растянулась на лице Эймонда. Искра ярости пронеслась в глазах Рейны, и она подалась вперед, но Эймонд вжал ее ладонь ботинком, и она заскулила от боли. — Или ты, племянник, не справляешься со своими обязанностями? — его голос смягчился, его это забавило. Алис невесомо провела тонким движением руки по животу. Изменения в теле терялись в очертаниях изумрудной ткани. Эймонд обошел Рейну и обхватил ее плечи сзади. — Я могу тебе помочь. — и разорвал ее платье сзади, не спуская глаз с Люка. Рейна потянулась всем туловищем вниз, и закрылась руками, чтобы прикрыться. Люк дернулся, вытянув руку. — Ты… ты. просто… Обезумевший. Я. — Люк задыхался и в каждом вдохе, лихорадочном блеске глаз отражалось, сколько усилий ему стоит произнести эти слова. -М-м-м? Да? — Эймонда это исключительно забавило. -Я ненавижу тебя, — тихие, но гадкие слова. -Бедный племянник. Эймонд взял его лицо в свои руки, оставляя красные пятна от отпечатков пальцев. -Смотри внимательно. — Не трогай… Убей меня, не трогай. Рейну. Ты можешь вырезать человеку сердце, но эта боль не сравнится с той, которая растет в груди, когда твоя любовь страдает, а ты не можешь ничего сделать. Эймонд не спускал глаз с Люка, его руки двигались сами, и он прижал Рейну к полу. Люк зажмурил глаза, и Эймонду это не понравилось. Крик и скулеж Рейны заменили возню и пыхтение наспех приспущенной одежды. — Умоляй меня этого не делать. Я считаю до трех, — он накрывал своим телом Рейну, сжимающуюся от страха. — Люк… — Рейна с мольбой в голосе обратилась к тому, с кем хотела быть до конца своих дней. Он открыл глаза. — Эймонд… Дядя, пожалуйста. Не трогай Рейну. Убей меня, если тебе так угодно. — Вот так, племянник, — он улыбнулся, встряхнул девчонку, поправил одежду, схватил предплечье Рейны и потащил за собой, шагая к Люку. — Но мне кажется, этого недостаточно. Рейна с мольбой смотрела то на Люка, то на Алис, и иногда и на Эймонда. — Ты испортил мне все настроение, бастард. Может, если твоя женушка принесет мне удовольствие, я не сниму твою голову с плеч? — он сжал скулы Люка. Люк колебался, его руки тряслись, огонек в его глазах погас. Он потянулся руками к Рейне, но отшатнулся, и подполз к Эймонду. Он припал к его животу и повторял, «дядя», «пожалуйста», и еще какой-то несвязный бред. Улыбка скользнула по лицу Эймонда, он провел костяшкой по его щеке. Рейна отползла, и совершенно ошаленно смотрела на них двоих. Алис смотрела на Люка, и мальчик, цепляющийся за жизнь, не трогал ее сердце. Отвага Рейны вызывала в ней некоторое уважение, но не более. Зрелище показалось ей просто удручающим, скучным и тоскливым. Это должно было вылечить шрамы ее принца? Пару тяжелых вдохов Рейны, бесшумное, но трепещущее дыхание Эймонда, растворяющиеся в воздухе дыхание Алис, и тихое, отрывистое Люка. Все молчали, Люк прижимался к принцу, обхватывая его руками в порыве отчаяния. И Эймонд упивался этим вниманием. Неприятный звук ножа по одеянию, и Эймонд смотрел на шрам Люка. Белые полосы, такие уродливые, тянулись по его бедру и контрастировали с его подзагорелым лицом. Люка захватил страх и он отряпнул назад. Эймонд наклонился вслед за ним и вонзил кинжал по середину лезвия, проведя по всей белой полоске кожи. Кровь хлынула ручьем и Люк завыл от боли, отползая от Эймонда. — Продолжай. Умоляй меня. Темная кровь текла, заливаясь в щели между камнями, а наполнив их, набиралась лужами. И в них отражался отрешенный взгляд Люка. — Твоя женушка истечет кровью раньше, чем ты успеешь моргнуть, бастард. — Пожалуйста! — Люк заплакал навзрыд. — Что тебе надо? Убить меня? Сделай это! Трус, слабак… — он продолжил завывать, и было непонятно, к кому он обращается. Повисла неприятная тишина, только капающие звуки дождя отражались от стен. Эймонд тоскливо посмотрел в окно. — Мой принц, — Алис отозвалась тихим сочувствием. — Убей девчонку, — Эмонд стоял спиной к комнате. Алис смотрела на его спину достаточно долго, но принц не поворачивался. Она бесшумно подошла к Рейне, и очень мягко, с некоторой соучвствующей грустью глазах, сверкнула лезвием. В перерывах между булькающей в горле кровью, слышались всхлипы и крики Люка. Эймонд повернулся, когда последний всхлип стих, и было слышно только как его племянник шмыгает носом, а крупные слезы капают на пол. — Ты же монстр… — так тихо, а потом криком. — Монстр! Эймонд улыбнулся и сжал его шею. — Ты мог это исправить, бастард. Но ты плохо стараешься, — он потянул его волосы, но почти сразу ослабил хватку и отрывисто провел по кончикам. Люк впивался в него взглядом, уже полным ярости, которая подарила ему силы на следующий шаг: плевок, стекающий каплями слюны и крови, по лицу Эймонда. Эймонд сжал губы и, не моргая, обхватил его шею с такой силой, что Люк тут же затрепыхался и закатил глаза. Он повалил бастарда на пол, не сводя с него своего взгляда. Больше эти глаза не были такими нежными, пропал мягкий прищур: они заливались синевой, а сосуды лопались один за одним. Эймонд пришел в себя через некоторое время, его хватка ослабла, а сам он поднял уставшие глаза на Алис. Казалось, пришло облегчение. Все чувства, червями проникающими во все его тело, исчезли. Вот он. Мертвый, как он и хотел. Подошедшая Алис вложила его руки в свои, и тоскливая улыбка украсила лицо ее принца, и вдруг он понял, что все вернулось. И в первые с детства в глазах отразился страх: дело никогда не было в Люке.