Дыши тише

      Антон понимал, что пробраться в кабинет преподавателя математики, чтобы стащить ответы для предстоящей контрольной и без того идея ужасная, но позволить себе дать слабину и не сбросить подсевшего на хвост Попова однозначно оказалось ещё хуже.       — И как ты собираешься попасть в кабинет? — одногруппник неотрывно следовал за ним по пятам и все никак не желал заткнуться. — Не замечал за тобой феноменальных умений карманника, да и вскрывать замки ты не умеешь.       — Что-нибудь придумаю, — нервно отмахнулся Антон, все больше ощущая себя идиотом: Арсений-то прав, он не задумался даже о самых банальных вещах, прежде чем пойти на свое темное дело.       — А если нас спалят?       — У них совещание, я всё предусмотрел, — правильнее было бы сказать «нихрена не предусмотрел», но не признавать ведь свои косяки перед Поповым. Мало того, что высмеять может, так ещё и в группе трепаться будет.       — А оправдание на случай, если нас поймают, тоже заранее придумал? — ирония в голосе была столь явной, что Антон, будь у него такая возможность, провалился бы под землю на месте.       — Ага, свалю все на тебя, — колко отчеканил он, остановившись перед запертой дверью кабинета. Несколько раз дернув за ручку, Антон развернулся и раздосадованно бросил, глядя в глаза самым ядовитым взглядом из своего арсенала. — Ты вообще нахер за мной поперся? Ты же эти задачи на раз щелкаешь, чё тебе стоит решить за пять минут и всю пару...       — И всю пару радоваться своему превосходству над теми, кому не дано понять высшмат? — вообще-то Антон хотел сказать «залипать в телефоне», но вариант Арсения был не хуже, а, судя по его темпераменту, даже больше походил на правду. — Потому что я не такой мудак, как ты считаешь. Но если ты продолжишь орать, нас точно кто-нибудь спалит, и не видать тогда нам ответов.       — Нам и так нихрена не светит. Замки я вскрывать не умею, гений, и ты, по-моему, тоже.       — Зато я умею договариваться, — в пальцах Арсения тускло блеснул вытащенный из кармана ключ. — Выпросил у старосты ее группы, — пояснил он, уловив ошарашенный взгляд Антона, — математичка же сама ей дубликат сделала, а она вот поделилась, за небольшую услугу.       — Даже знать не хочу, — презрительно фыркнул Антон, первым проходя в темный кабинет.       — Всего-то написать ей реферат, а не то, о чем ты подумал.       — Ну, конечно, у меня же одни пошлости в голове. Это ты у нас святой и неприкосновенный, — хорошо, что Арсений в этот момент аккуратно просматривал стопку бумаг на столе и не заметил, как Антон закатил глаза, не то изображая ярую неприязнь, не то пытаясь заглянуть внутрь своей черепной коробки и понять, чем именно Попов ему так не угодил. Он действительно сам до конца не понимал, какие эмоции испытывает к этому человеку, поэтому предпочитал прикрывать неуверенность чистой холодной неприязнью.       — Это ты обижаешься за то, что девчонке из параллели я помогаю, а никому из наших нет? Так вы сами не просите, к тому же с ней у нас услуга за услугу.       — Ага, тебя попроси... как будто помог бы, — негромко отозвался Антон, перебирая листы в лежавшей в ящике стола папке.       Арсений открыл рот, собираясь что-то ответить, но резко захлопнул его и напрягся, как заяц, замерший перед фарами автомобиля. Антон готов был спорить, что если бы у Попова были заячьи уши, они бы сейчас медленно довернулись в сторону двери.       — И чего ты? Все тихо, — пробурчал Шастун, намереваясь вернуться к своему делу. — Перестань шугаться каждого шороха и давай быстрее.       — Да тихо ты, — Арсений почти шипел, и это заставило-таки Антона затихнуть и прислушаться.       Звук размеренного цокота каблуков в пустом коридоре мог принадлежать кому угодно, от молодой студентки, до преподавателя, но вот разрезавший тишину отвратительно звонкий рингтон мобильного сомнений не оставил. Теперь уже кроликом замер Антон, растерянно хлопая глазами, парень крутил головой, не понимая, что теперь делать. План «отступления» он так и не придумал, а мозг в стрессовой ситуации совсем отказывался соображать.       — Шаст, сюда, — чужие пальцы сомкнулись на его запястье, выводя из ступора, — не тормози.       Антон зажмурился, влекомый Арсением, а когда открыл глаза, увидел перед собой лишь темноту. В маленьком тесном пространстве Попов дышал прямо ему в шею.       — Какого хера ты!.. — грозное шипение у самого уха намекнуло снизить обороты своего возмущения. Попов, кажется, даже зубами клацнул, старательно пародируя кобру. От такого сравнения Антон подавился усмешкой, заодно вспомнив, как давно уже не видел Арсения в оправе со стекляшками. Он бы никогда и никому в этом не признался, но собранный и в чем-то аристократичный вид одногруппника, носившего очки, из раза в раз порождал внутри странное щекотливое чувство. Было даже немного жаль, что тот перестал их носить.       Выдохнув, сбрасывая раздражение, Антон попытался выпрямиться и хотя бы частично расслабить затекающие в неудобном положении мышцы спины, но свободное пространство закончилось быстрее, чем он ожидал, и голова встретилась с твердой деревянной полкой. Парень выругался, за что моментально получил слабый толчок в ребра, как напоминание быть потише. Антон уже был готов ответить, но карма настигла Арсения раньше. Глухой удар и плохо скрываемая ругань буквально заставили Шастуна злорадно ухмыльнуться. Попов был не намного ниже его самого, а значит испытывал в тесном шкафу не меньшее неудобство.       Входная дверь жалобно скрипнула несмазанными петлями, а следом под знакомый перестук каблуков раздался высокий визгливый голос преподавателя. Антона передёрнуло: тон оказался слишком резким для обострившегося слуха, и он качнулся назад, надеясь не наткнуться на ещё одно препятствие в виде полки или вешалки.       За долю секунды он передумал. Лучше было выбраться и добровольно сдаться математичке, чем упереться лопатками Попову в грудь. Чужое дыхание на шее ощутилось ещё горячее, а в паху заныло, припоминая часы дрочки в туалете общаги на фотографии полуобнаженного Арсения с его страницы в соцсетях.       — А ты можешь дышать ещё громче? — шепот разбивался в затылке на десятки сотен мурашек и расползался паутинкой по телу, так что до Антона не сразу дошло, что ему пытаются сделать замечание. — Если не прекратишь сопеть как шарпей, нас точно спалят.       Антон послушался, попытался дышать ровнее, но ритм сбивался всякий раз, как Арсений выдохом шевелил тонкие волоски на его шее.       — Ещё тише, — он проехался носом по Антоновой шее, и теперь Шастун думал, что ему было бы проще совсем не дышать, чем контролировать с силой стучащее сердце.       — Это максимум. У меня, может, вообще эта, клаустрофобия, а ты на меня давишь, — даже если ложь и выглядела совсем уж неправдоподобной, то хотя бы в последнем Антон не соврал. Сексуальное давление, исходящее от его партнёра по несчастью, было столь сильным, что дрожали колени, а низ живота стягивало знакомое возбуждение.       — Так постарайся думать о чем-нибудь другом.       Придумать достаточно язвительный ответ Антон не успел — в голове совсем мыслей не осталось, после того как Арсений оказался ещё ближе. Парень бесцеремонно прижался к нему сзади, так что теперь Антон чувствовал спиной второе сердцебиение. И если бы только сердце...       — Здесь слишком тесно, — непринуждённый тон заставил Шастуна усомниться, говорил тот о тесноте в шкафу или все же... в штанах.       — Просто.. блять, просто скажи, что это телефон, — на выдохе процедил он сквозь зубы.       — Телефон в заднем кармане, но, если прекратишь вилять задницей, даже не заметишь разницы. Можешь думать, что это зажигалка.       Антон тяжело сглотнул и неосознанно переступил с ноги на ногу, в ту же секунду пожалев о лишнем движении — теперь разрушающий его самоконтроль объект ещё меньше напоминал зажигалку.       В зазор между неплотно сомкнутыми дверцами шкафа Антон видел, как преподаватель прошлась по кабинету и скрылась из поля зрения, сев за стол. Он издал тихий разочарованный звук, понимая, что в ближайшее время она не уйдет, а значит и ему самому не светит даже на сантиметр отодвинуться от Попова, чтобы сохранить хотя бы чуточку самообладания. Неизвестно, сколько им ещё находиться в таком положении, а Антон уже чувствовал, как позорно промокает белье спереди.       Стоило только Шасту привыкнуть к необычным ощущениям, Арсений продолжил вторгаться в его личное пространство, и чем активнее были эти действия, тем сильнее Антону хотелось, чтобы эта фраза стала буквальной.       Устроив ладонь на боку, Арсений не остановился. Пальцами бегло спустился ниже, к бедру, чуть сжал, тут же отпустив, когда Антон сдавленно охнул.       — Мышцы затекли? Чего скулишь? — на этот раз Арс был не просто близко, он коснулся тонкого обтянутого кожей хрящика, обхватил губами мочку уха.       Антон едва дышал. Язык Попова умело исследовал изгибы ушной раковины, а руки бесстыдно блуждали над поясом. Арсений так старательно игнорировал все, что находится ниже, что Антону и впрямь хотелось заскулить в голос.       — Я тебе не щенок какой-нибудь, чтобы... — собрать цельное предложение так и не вышло. Арсений методично вытаскивал кирпичики из стены его самоконтроля, а вместе с тем ловко и бесшумно расстегивал ремень.       — Действительно, иначе вилял бы хвостом, — Попов не скрывал издёвки, но Антон сейчас был не в состоянии ему сопротивляться. В любой другой ситуации он показал бы характер, осадив наглого сокурсника, но... не в этот раз. Только не тогда, когда под чужими пальцами разъехалась молния ширинки. Давление плотной джинсы на член ослабло, позволив вдохнуть чуть свободнее. Мокрое пятно от пропитавшей ткань боксеров естественной смазки холодило кожу мелкими колючими иголочками.       — Арс, — Антон всхлипнул на вдохе, стараясь не шуметь. Чувствительность возрастала до предела: отчётливое давление чужого возбуждения сзади, невесомые прикосновения, круживших вокруг члена пальцев, и губы, влажно блуждающие по шее, доводили до исступления.       Прижимаясь со спины, Арсений увел его руки назад, уложив на свои бедра, ухватил за подбородок, заставив откинуть голову себе на плечо. Теперь Антон чувствовал хотя бы минимальную опору — собственные ноги совсем не держали, колени подгибались, и он был готов вот-вот выпасть из шкафа на пол кабинета.       Крепко удерживая одной рукой поперек живота, второй Арсений без капли смущения, подцепив за пояс, сдвинул белье вниз. Огладив до боли чувствительную головку, он провел сомкнутыми в кольцо пальцами по всей длине, в полумраке на ощупь исследуя член. Попов не торопился, двигал рукой совсем медленно, растирая по коже сочащуюся смазку. Антон держался на последнем вдохе — выдохнуть означало бы разрушить их конспирацию высоким жалобным воем. Однако короткие, едва слышные стоны сдержать ему все же не удавалось.       Джинсы сползли ещё ниже, не понятно как до сих пор удерживаясь на бедрах. Арсений воспользовался возможностью — отодвинулся на несколько сантиметров, перестав удерживать Антона, и освободившейся рукой стащил боксеры окончательно. Шастун, слишком поглощённый жгучим возбуждением и бешеным адреналином в крови, не сразу понял, что произошло. Осознание пришло, лишь когда короткие ногти впились в ягодицу. Для Арсения, кажется, не существовало границ: он трогал, лизал и покусывал, сжимал с силой до красных пятен все, до чего мог добраться, точно Антон был его собственностью. Рука на члене ускорила движения, и парень почти застонал в голос, но вовремя прикусил губу.       Скрипнул потёртый компьютерный стул, тень преподавателя снова показалась в щели между створками. Стук каблуков и шорох бумаг дополнительно заглушили для нее слова Попова.       — Ты должен быть очень, очень тихим, — шепча, Арсений прищелкивал кончиком языка, будто отчеканивал буквы и от каждого щелчка Антона накрывало все сильнее.       Чем быстрее Арсений двигал рукой, намеренно задевая большим пальцем головку, тем сложнее было не ослушаться его. Хотелось не стонать — скулить жалобно, просяще, чтобы разрешили наконец перестать сдерживаться.       Глухой подавленный всхлип прервался мгновенно, и Антон понял, что теперь не может даже вздохнуть. Арсений крепко зажал ему рот ладонью. Кожа терпко пахла потом и парфюмом, и Шастун едва дышал, дрожа в узком пространстве между дверцами шкафа и телом Попова.       Возбуждение, страх быть пойманным и критическая нехватка воздуха застилали сознание туманом, а перед глазами мелькали цветные пятна. Балансируя на пределе своих возможностей, он жаждал услышать лишь один звук.       Заветный хлопок двери. Антон замер, сдавленно замычал и излился в ладонь, все ещё крепко сжимавшую его член. Напряжённые мышцы разом расслабились, и он бы осел на пол, если бы не прижавший его к себе Арсений.       — Интересный опыт, правда? — Шастун не ответил, лишь вильнул бедрами, потеревшись обнаженными ягодицами о все ещё крепкий стояк. Бархатный смешок Арсения за спиной прервался хриплым вздохом, и Антон мстительно сощурился.       Выбравшись из шкафа, они позаимствовали пачку салфеток со стола. Пока Антон одевался, к нему возвращался и рассудок, теперь судорожно пытающийся анализировать произошедшее. Может, он слишком сильно ударился головой, и это были просто галлюцинации? Даже если у него и был шанс обмануть самого себя, то натянувшиеся спереди джинсы Попова не оставляли никаких сомнений в реальности произошедшего.       — И как это теперь понимать?.. — неуверенно поинтересовался Антон.       — Ты же сам сказал, что у тебя клаустрофобия. Вот я и хотел помочь отвлечься, — самодовольная ухмылка не скрылась от глаз Шаста.       — Странная помощь, не думаешь?       — И тем не менее, это сработало, — Арсений поднял пачку листов с края стола и взмахнул ими в воздухе. — И я, кажется, нашел задания.       — Это я тебе типа должен теперь, получается?.. — все с тем же сомнением спросил Антон, подойдя ближе, чтобы взглянуть на распечатки. Попов всучил ему бумаги, ловко обошел со спины и шепнул в самое ухо, как несколькими минутами ранее.       — Дважды.       Антон вздрогнул было от странного предвкушения, но тут же переключился, вглядевшись в листы.       — Блять, Арс, здесь без ответов, только сами задания.       — До контрольной ещё есть время, успеем прорешать, — он помедлил, чарующе понизил голос. — Например, у меня дома.