Темнее всего под фонарём

      Класс трансфигурации залит светом, хотя за окном сегодня пасмурно. Небо в любой момент готово разразиться дождём, будто оплакивая уход прекрасного лета. Впереди лишь череда бесконечных серых дней, холод и ветер. Моргана помнит осень в Лондоне. Смутно, но помнит. Ей было семь, и в один из таких дней, когда небосвод был особенно низок, они приехали покупать Кайджелу новую мантию. Тогда же они гостили у тёти Маб, и вся семья находилась в хорошем расположении духа лишь потому, что первый сын Деланея О`Райли, блестяще сдавший экзамены на пятом курсе, готовился стать мракоборцем. Моргана так же помнит и маму, её длинные тёмные косы, уложенные вокруг головы на манер короны. Помнит, что она была сильно выше отца и всегда говорила с ним, чуть наклоняясь вперёд, пока Деланей задирал голову. Через два года Комина умерла. Ещё через шесть лет погиб Кайджел.       Ну почему она не может успокоиться и просто жить? Заниматься уроками и не думать, что по этим же коридорам ходил брат, что он сидел на каком-то из диванов в гостиной Слизерина, что он семь лет был в этом месте своим и невероятно счастливым.       — Прежде чем мы перейдём к обсуждению метаморфизма и аниморфизма, кто мне напомнит пять законов элементарной трансфигурации? — профессор Уизли выходит в центр класса, привлекая внимание студентов.       О`Райли поднимает руку. Вопрос простой, а она хочет показать, что хоть какие-то основные знания у неё есть. Тем более никто больше не горит желанием отвечать.       — Мисс О`Райли, прошу.       — Исходные и итоговые объекты трансфигурации должны соответствовать пяти критериям: материальный, отдельный, не магический, одиночный, счётный.       — Всё верно, спасибо, мисс О`Райли, — профессор Уизли кивает, проходит вдоль парт и возвращается к своему столу. — К чему я вас прошу это вспомнить. На С.О.В. у вас обязательно будет теоретическая часть, в рамках которой появятся вопросы, касающиеся материала, пройденного, в том числе, на первом курсе. Так же хочу вам всем напомнить, что от результатов С.О.В. зависит, встретимся ли мы с вами на занятиях в следующем году. Я принимаю на курс трансфигурации с оценкой «Выше ожидаемого».       Высокие требования, как, впрочем, и всех учителей, у кого на занятиях Моргана уже успела побывать. Ещё бы преподавание здесь было так же на высоте. Быть может, она просто недооценивает профессора Бинса, но ей кажется, что он слишком углубляется в совершенно ненужные подробности. Кому интересно, сколько пуговиц у какого-то волшебника было на плаще?       — Теперь же, что касается метаморфоза. К сожалению, на вашем курсе нет тех, кто мог наглядно продемонстрировать данные способности. Потому будем изучать теоретический аспект данного вопроса, — профессор Уизли располагает к себе, её речь хорошо звучит. Нет ни заиканий, каждое слово профессор произносит правильно. Хорошо и то, что профессор не читает по учебнику. — Метаморфомагия особый вид трансфигурации. Наряду с невидимостью и исчезновением. Стоит понимать, что метаморфомагия — врождённая способность мага к изменению своей внешности без зелий и заклинаний.       Крис — её соседка по комнате — метаморф. И это всегда было забавно. Порой она просыпалась с утра с красными волосами вместо привычных каштановых. И это было меньшей из проблем. Был день, когда она проснулась без бровей и очень долго ревела. Но были и действительно интересные случаи, когда Крис смогла «отрастить» себе уши вампуса. И на празднике в честь победы команды по квиддичу она была в центре внимания.       Моргана решает не записывать определение.       — Способности метаморфов не изучены. И сложно предсказать, унаследует ли ребёнок способности родителя. Однако, из личных наблюдений, хочу сказать, что шанс достаточно высок. Способности у детей-метаморфов появляются намного раньше, чем у обычных детей-волшебников. Такое трудно не заметить, маленький метаморфомаг не контролируют свои изменения во внешности, как, впрочем, и некоторые юные волшебники. Пока метаморфомаг учится контролировать свои изменения, ему будет трудно. Изменения тратят много сил и по первости могут быть непродолжительными. Но упорные тренировки, как и всегда, дают хорошие результаты. Силы использовать становится всё легче и легче.       Ей бы то же не помешало заниматься, изучать то, что она в себе открыла. Только бы было понятно, что изучать. Как применять ту силу, что горит внутри неё. Моргана прикусывает кончик языка, взглядом находит среди студентов Себастьяна. Он скучает, и вид у него весьма замученный. Наверное, всю ночь потратил на чтение.       Ей вспоминается его уверенное прикосновение, как он сжимал её ладонь. Будто понимает и знает намного больше, чем кажется.       — Стоит запомнить ещё кое-что, касающееся метаморфомагов. Они не способны полностью утратить свои способности, однако сильное эмоциональное потрясение может откинуть его на несколько лет назад в его навыках контроля.       «А ещё Крис почти месяц ходила с серыми волосами, когда Рэт её бросил», — как долго Моргана ещё будет чувствовать себя одинокой?       Профессор Уизли хлопает по учебнику перед Гарретом Уизли, и тот вздрагивает. Он медленно разворачивается, бледный, как полотно. Наверное, сложно жить, когда твои родственники преподают в том месте, где ты учишь. Но словно у Гаррета есть выбор.       — Мистер Уизли, раз уж вам так хочется поболтать, то расскажите нам про аниморфизм.       Имельда рядом с Морганой усмехается, она склоняется к её уху:       — Этот идиот за все пять лет так и не понял, что на уроках его тётки ему стоит сидеть и помалкивать, делая умное выражение лица.       Соседка пренебрежительно фыркает, пока Уизли молчит.       — Я так и думала. Минус пять очков Гриффиндор. И постарайтесь впредь быть более внимательными на моих занятиях, — профессор Уизли возвращается к своему столу. И только сейчас Моргана замечает, что большая птица на стойке за спиной профессора — это не чучело. Птица поворачивает голову как раз в сторону Гаррета. И взгляд её человечески осуждающий.       О’Райли встряхивает головой.       — Возвращаясь к вопросу аниморфизма. Стоит знать, что это процесс полной трансфигурации, результатом которого становится превращение живого объекта в живой объект. Это весьма важно и стоит запомнить. Существо, подверженное аниморфизму, будет ощущать себя иным созданием, не будет помнить о своей прежней жизни ничего, пока не будет проведена обратная метаморфоза. Особым случаем в трансфигурации такого рода является анимагия. Профессор Уизли делает паузу, будто убеждается, что её слушают, затем продолжает:       — Из всех видов трансфигурации аниморфизм бывает исключительно сложным, так как живые объекты по своей природе не однородные. Анимагия, к большому сожалению, не изучается в Хогвартсе и… профессор Онай, продемонстрируйте нам свои способности.       О’Райли, впрочем, как и другие ученики, оглядывается по сторонам в поисках преподавателя. И только Натти невозмутима, будто знает, что сейчас творится вокруг. Она лишь скрещивает руки на груди.       Большая птица расправляет крылья и размах их намного больше, чем можно было себе представить изначально, вытягивает белую шею и взлетает. Однако, беспокойного полёта не случается. И это мгновение, едва уловимое, но вместо птицы рядом с профессором Уизли оказывается преподаватель прорицания.       Сначала аплодисменты глухие, неуверенные. И всё же весь класс тоже начинает аплодировать. Все, кроме Натти. Она смотрит на мать, хмурит брови. Пока не подскакивает с места и не выкрикивает:       — Я тоже так умею.       Профессор Уизли теряется. Чего не скажешь о профессоре Онай. Суровый взгляд женщины устремлён на ребёнка, но произносит она далеко не её имя:       — Мисс Онай, сядьте на своё место. Перед вами два преподавателя, проявите уважение.       Но Натти не собирается садиться, она с вызовом смотрит на профессора Онай. И в кабинете воцаряется тишина. Все следят за тем, что будет дальше. Эффектное появление уже становится не интересно. Ведь вызов студенты бросают преподавателям не каждый день.       Между профессорам Онай и Натти — напряжение. Дуэль напряженная, но молчаливая. Может, они общаются с помощью телепатии? Возможно ли вообще такое?       — Сядьте, мисс Онай, — с нажимом произносит профессор прорицания. И Натти сдается. Она опускается на скамью. Имельда тянется к Моргане, но та останавливает её одним движением. Не сейчас. Однозначно не сейчас.       — Что ж, — профессор Уизли хлопает в ладони, привлекая внимание, — давайте поблагодарим профессора Онай за великолепную демонстрацию анимагии. И я хочу сказать, что те, кто будет зачислен на курс по углублённому изучению трансфигурации, будут изучать анимагию. Первые в своём потоке.

***

      Моргана проходит мимо кабинета ЗОТИ. Краем уха она слышит, как профессор Гекат объясняет первокурсникам, зачем нужен её предмет. Многим студентам стоило бы снова послушать эту лекцию, чтобы не терять голову и помнить об осторожности. О’Райли поднимается ещё на один этаж. Разворачивает записку, которую ей прислал профессор Фиг. Встретиться! Наконец-то! Ещё и срочно.       Сумка приятно тяжёлая. Моргана спрятала в ней книгу, чтобы никто не задал ей вопросов, на которые она не сможет ответить. И чтобы Кеннет не понял, что на самом то деле влезли они в запретную секцию не из-за Себастьяна. Уж слишком умный староста, проницательный. Он будет той ещё проблемой, занозой под ногтем.       Подойдя к дверям, она стучит несколько раз прежде чем войти. Профессор Фиг поднимает голову. И лицо его тут же озаряется, черты становятся мягкими, а морщины будто разглаживаются.       — Мисс О’Райли. Как я рад, что вы получили мою записку, — мужчина суетливо поднимается из-за стола, выходит ей навстречу. — Как продвигается ваша учёба? Слышал от профессора Гекат, как вы великолепно приструнили мистера Сэллоу. Рад, что вы адаптируетесь к жизни в Хогвартсе.       Моргана сдерживает улыбку. В искренности профессора Фига нет никаких сомнений. Но сейчас не так уж и важно, как она провела первые дни в школе. Сейчас им нужно как можно скорее разобраться с тем, что ей удалось получить в запретной секции библиотеки.       — Профессор Фиг, пока вас не было, мне удалось кое-что достать, — О’Райли ставит сумку на стол и вытягивает из неё книгу.       — Это то, о чём я думаю? Но как? Хотя, лучше мне совсем не знать. Так будет безопаснее.       Профессор протягивает руки. Бережно берёт, как невероятную реликвию. Хотя, пожалуй, это и есть реликвия. Книга явно старше самого профессора Фига лет на двести. И он проявляет своё почтение к бумаге, хранящей удивительные знания, пробывшие сокрытиями от людских глаз до их века.       — Я возьму её, нужно всё внимательно изучить. Надеюсь, вы не открывали? На книгу может быть наложено проклятье, как возможный элемент защиты. Такое часто бывает, если кто-то не желает, чтобы тайны попали в чужие руки. Обычная практика для книг в запретной секции. Имейте это ввиду, когда решите сунуться туда ещё раз.       — Я не открывала книгу, профессор.       Она врёт. Соблазн был слишком велик. Она прочитала первые главы. Конечно, ничего содержательного, ни слова о том, как управлять силой и как её контролировать, лишь рассуждения о том, что сила эта была ещё давно. Она старше Хранителей, старше самого Хогвартса и его основателей. Почти четыре главы Персиваль Рэкхем рассуждает о том, какие последствия могут быть от применения силы. И ничего, что могло бы помочь ей освоить её, а не просто быть носителем, который ничего не понимает.       Потенциал силы, описанный в книге, огромен. Это не бытовая магия, которая поможет в жизни. Это магия иного порядка, сила сотворения, лечения и защиты.       — Отлично, отлично. Я оставлю книгу у себя, мне нужно её изучить и… может быть, там будут какие-то подсказки, которые помогут нам понять, куда же двигаться дальше. Мерлин, Мириам, если бы только видела всё это!       Профессор Фиг поглаживает книгу по корешку.       — Но профессор Фиг, нам нужно действовать сейчас. Вы не понимаете, каждая минута нашего промедления… Ранрок подослал троллей, чтобы до меня добраться. Я не могу просто так сидеть… Мне нужно знать, как пользоваться этой силой, чтобы я могла защищаться.       Моргана делает шаг вперед, с надеждой смотрит на профессора. Ведь он же должен понимать в какой она находится опасности. И как ей тревожно от факта, что она не может разобраться с этим. Новая школа, новая сила, новые проблемы. И всё это выносить ей, не имея никого рядом.       Надежда, что он её поймет, горит внутри. Но почему-то в этот момент вспоминаются слова Кеннета. Хочется верить, что Бентлей не прав. Ведь точно же не прав.       — Исключено, мисс О’Райли. То, с чем мы имеем дело, за гранью нашего понимания. У нас нет такой роскоши, как время. И я понимаю, что вам страшно, и дело в вашем благополучии, но что мы выгадаем на спешке?       Победу, удачу, преимущество в конце концов. Но вопрос профессора Фига, разумеется, риторический. О’Райли кивает.       — Расскажите мне, если что-нибудь узнаете, — она старается оставаться вежливой. Не выдавать своего нетерпения.       Профессор Фиг улыбается. Он рад, что она его понимает. Не знает, что не до конца. Моргана выходит из кабинета с желанием встретиться с Себастьяном. Только он её поймёт в этой ситуации. Разумеется, только он и никто другой. Моргана сбегает по лестнице. Где может быть Себастьян? В гостиной? Нет, точно нет. Он скорее всего в крипте. Но если она туда придёт, то Оминис Мракс будет в гневе.       Словно она посягается на место Анны Сэллоу. Точно нет. Она не собирается становиться заменой, не вытеснять призрак Анны из чужой жизни. Моргана заходит в гостиную, ищет в ней среди студентов знакомые лица. Имельды, разумеется, нигде не видно. Но это и не удивительно, она только и пропадает, что на поле для квиддича. Кассандра, разумеется, занимается чем угодно, кроме действительно полезных дел.       Себастьян с книгой сидит в самом конце гостиной возле окна, пока первокурсники пытаются разглядеть русалок. Кажется, они поверили в сказки слепого Оминиса. Совсем не хватает понимания издёвок.       Уверенным шагом Моргана направляется в сторону Себастьяна. И тот опускает книгу, хотя она даже не успела подойти на расстояние десяти шагов.       — Успокоилась?       — Я и не волновалась.       Он начинает раздражать её своим поведением. Есть в нём то, что Моргана назвала бы отвратительным: пренебрежение, надменность. Она бы добавила равнодушие, но Сэллоу не выглядит как тот, кому действительно всё равно. И хотя изначально он производит впечатление хорошего человека, вежливого и учтивого, но чем больше Моргана его узнаёт, тем больше он раскрывается с другой стороны. И эта сторона не выглядит, как нечто хорошее и благородное.       О’Райли подходит ещё ближе. Сказать, что нужна помощь? Будет не совсем правда. Да и с чего бы ей просить помощи, если ещё несколько дней назад она вопила, что та ей не нужна? Противоречить самой себе всё равно, что признать: она переоценивает собственные силы.       — Пойдём.       — Зачем?       Даже не «куда». Моргана хмыкает.       — Просто идём. Что за глупые вопросы?       Сэллоу закидывает руку на спинку дивана, книга чуть сползает с колен. И Моргана видит разворот — учебник по алхими. Портрет Фламеля сложно не узнать. Но Себастьян сам говорил, что ничем подобным не увлекается. И не согласился записываться с ней на дополнительные занятия и вносить предмет в список дисциплин для С.О.В. Интерес или попытка найти то, что поможет его сестре. Лишь бы это был не философский камень. Тогда его желание превратится в недостижимую мечту.       — Отказы не принимаются, да?       Моргана растягивает губы, кончик шрама дёргается. Себастьян закрывает книгу, следом сразу же поднимается с дивана. Теперь она совершенно точно убеждена, что в его руках учебник по алхимии начального уровня, написанный самим Фламелем. Она училась по такому.       Вместе в полном молчании они добираются до сокрытых от глаз чудоковатых часов. Себастьян вытаскивает руки из карманов мантии, взмахивает волшебной палочкой. Стрелки приходят в движение. Часы бьют только один раз. На маленьком «циферблате» появляется полная луна.       Проход, лестница, железная решетка поднимается сама собой. И перед глазами помещение в полумраке. Моргана залетает в крипту, бросает сумку и сходу направляет волшебную палочку на ящики.       — Конфринго!       Красные искры летят в сторону, пламя охватывает ящики, слышен взрыв.       — Депульсо!       Моргана сильнее вскидывает руки, рукава мантии сползают до локтей. Как же не нравится ей эта неудобная форма. Плащи в Ильверморни хоть и часто за всё цеплялись, но хотя бы не мешали творить магию. Сэллоу подпирает плечом колонну, скрестив руки на груди.       — У тебя что-то случилось?       — Как ты догадался?       — Ну, знаешь, когда у тебе есть сестра, не так уж и сложно догадаться, что происходит с девушкой. У вас… похожие реакции, чувства. Наверное, и мысли. Что ж, могу я узнать, кто тебя обидел?       — А для тебя это так важно?       Моргана снова взмахивает палочкой. Стискивает зубы. Разнести бы всё вокруг себя, чтобы выплеснуть нарастающее негодование и усталость. Где тот рычаг, который нужно нажать, чтобы сила вырвалась и стала сокрушительной.       — Нет, просто ты… скажем, напряжена, — Сэллоу пожимает плечами, отлипает от колонны и подходит ближе. Выставляет волшебную палочку и расчерчивает воздух. Ящик разлетается на куски под действием Бомбарды.       — Потому что всё идёт не по плану! Абсолютно всё! Я не хотела переводиться в эту гребаную школу, не хотела возвращаться в Британию. Уж точно не хотела, чтобы на моих глазах сожрали представителя Министерства Магии. И открыть в себе то, что я не понимаю и не могу себе подчинить, я тоже не хотела!       — Зато ты… избранная.       Моргана только поджимает губы. Избранная. Кем? Для чего? Никакая она не избранная. Просто глупая девчонка, вляпавшаяся в жуткие неприятности. Она не хочет считать себя избранной. До того дня она жила спокойно и счастливо, жила свою прекрасную и тихую жизнь, переживая лишь мелкие трудности.       О’Райли отходит в сторону. Садится на пыльный диван и откидывается на спинку. Коса спадает с плеча.       — За мной охотится Ранрок. Те тролли, с которыми мы столкнулись в Хогсмиде, они ведь были подосланы, чтобы со мной разделаться. А профессор Фиг, зная о том, какую опасность несут гоблины, не хочет никуда двигаться! Он словно не понимает, что каждый день — большая потеря. Ему нужно время, чтобы изучить книгу, хотя, если так подумать, следы древней магии увидеть в ней могу только я. Так что это сущая бессмыслица, — Моргана всплескивает руками. — А мне нужно уметь защищаться. И простые заклинания… Они ведь не работает в полной мере. Это не достаточно, чтобы справиться с троллями, гоблинами, самим Ранроком.       — А если ко всему этому присоединятся волшебники с корыстными целями…       То её жизнь превратится в кошмар. Но только она будет видеть ужасы не во сне, а наяву.       На лицо Себастьяна падает причудливая тень. Он похож на мрачного, опасного человека. А может просто играет её воображение, потому что Сэллоу спокойно протягивает ладонь.       — Ты неплохой дуэлянт. Лучшая, с кем мне приходилось иметь дело. Не зазнавайся только, но всё же это правда.       — Ты просто не видел то, что видела я. Одних навыков дуэли тут недостаточно. Я же тебе уже сказала об этом.       — Посмотри на это, как на возможность. Ведь если не осваивать что-то новое, жизнь станет совсем скучной. Иногда мы достигаем предела, это факт, но не стоит останавливаться на достигнутом. Сворачиваем на другую дорожку и… — Сэллоу всё ещё держит руку протянутой. — Опереться на плечо того, кто может тебе помочь. Если профессор Фиг не считает правильным тренироваться, то мы будем делать это здесь и вместе. Каждый день, пока ты не поймёшь, что достаточно готова.       От слов Себастьяна на душе становится легче. Моргана выдыхает, поднимается с дивана, но руки слизеринца не касается, просто встаёт рядом.       — Может, дело в том, что тебе нужно действительно захотеть. Как с непростительными заклинаниями.       — Это больше, чем непростительное заклинание.       — Тогда нужно захотеть в два раза сильнее.       Может она недостаточно старается? Может дело в том, что ей действительно нужны постоянные тренировки? И хоть на Вампусе она тренировалась, старалась изо всех сил, сейчас ей совершенно не хочется возвращаться в начало пути. Ведь неизвестно, что там впереди и насколько тернистым будет путь.       В прошлый раз у нее получилось. Не может же это быть потому что её держал за руку Сэллоу. Это просто глупо. Она смотрит на уже разбитые ящики, выдыхает не веря в то, что хочет сказать.       — Как ты понимаешь, что это то, что нужно? Ну, то есть… — то есть что? О’Райли прикусывает кончик языка.       Себастьян спокойно обходит её, встаёт за спиной, как и тогда.       — Когда ты колдовала в Хогсмиде — это было нечто завораживающее. И ты не выглядела, как та, кто не знает, что с этой силой внутри себя делать.       Сэллоу снова сжимает её кисть. И на короткое мгновение Моргане даже становится спокойнее, что совсем рядом тот, кто понимает её, кто не отказывается, пусть это даже может быть опасно. Таким же человеком всегда был Колман. Всегда помогал, готов был броситься спасать её, не задавая вопросов.       Тогда он первый, кто бросился ей на помощь, сорвал с себя рубашку и приложил к лицу, пытаясь остановить кровь. Лицо горело, но она смотрела ему глаза, пока Колман успокаивал: «я рядом, Моргана, я рядом». Вот и сейчас ей хочется, чтобы тот, кому она может доверять, был рядом. Это не Сэллоу, точно нет.       — Тогда всё получилось инстинктивно, как и в другие разы.       — И всё же магия не инстинкт, верно?       Если рассуждать, то всё же магия своего рода инстинкт. И применять её каждый волшебник начинает в раннем возрасте, когда толком и не понимает, что это такое. Только обучение даёт осознание, самопознание — уверенность в собственных силах. Моргана выдыхает.       — Моя магия — всплеск эмоций. Я не могу просто захотеть и сделать. Да, это глупо, но это тот случай, когда заклинание совсем не получается. Когда нет инструкций и подсказок, когда нет… Искры.       Нет того, что могло бы разжечь в ней пожар. И хотя её всегда учили подходить к делу с холодной головой, но не всегда это действительно было так. Невозможно вечно держаться, порой волна должна захлёстывать с головой.       Себастьян не разжимает своей руки на запястье Морганы. Двумя пальцами он берёт её за подбородок и заставляет повернуть голову.       — Подумай о том, что чувствуешь.       Этого достаточно, чтобы произошло то, о чём Моргана и не думала. Губами Сэллоу касается её губ. Не просто касается, а уверенно целует, словно знает, что делает. Моргана убеждена — не знает. Она не закрывает глаза, хотя из-за смущения у неё горят уши. Наверное, ещё и щеки. Но Себастьян наслаждается моментом. Его лицо так близко к её.       В мыслях хаос и буря. Смущение сливается с желанием возмутиться. И в этот же момент Сэллоу тянет её руку вверх. И палочка откликается так, как отелилась в момент угрозы, готовая провести сквозь себя магию. Моргана не видит, что происходит. Видит только Себастьяна. Его приятное лицо, усыпанное веснушками. Что-то капает сверху.       Моргана отстраняется, задирает голову. Каменный потолок крипты голубой и усыпан звёздами. Синие искры капают, словно импровизированное небо рассыпается, растекается, превращаясь в дождь. Сэллоу довольно ухмыляется.       — Отвратительно, — констатирует факт Моргана.       — Поцелуй или это?       — Тебе действительно нужен ответ? Что за глупые вопросы, Сэллоу?       Рука Себастьяна сползает до локтя, слизеринец перекладывает ладонь на талию. Это ощущается как то, на что она не способна согласиться. Не сейчас. Что бы на этот счёт вообще сказал Колман?