Единственный

      Минхо аккуратно ведет носом вдоль шеи, вдыхая легкий аромат арбузной свежести. В полутьме спальни едва ли можно различить контуры красивого тела, что активно исследуют его руки, но так даже немного интересней. Очертить тонкую талию горячими ладонями, опалить бабочкой-поцелуем грудную клетку, насладившись едва заметно вырвавшимся томным вздохом. Джисон под его руками ощущается податливым, словно пластилин, готовый принять любую форму. Тихие стоны заполняют их темное укрытие.       А перед глазами только яркие картинки от проникающего сквозь ноздри запаха: летнее морское побережьем, легкий коктейль и лучащиеся смехом карие глаза напротив. Там его омега мягко смеется, запрокидывая голову, играет, позволяя себе более фривольный флирт. Сквозь едва расстегнутую рубашку видны очерченные ключицы, на которые то и дело соскальзывает взгляд. Минхо наслаждается видом, чувствуя, как бриз легко шевелит разлахмаченную прическу. Ему надо сделать лишь один шаг, чтобы опалить столь желанные губы поцелуем. Наверное, даже победа в лотерею не была бы для него более сладкой, чем легкий привкус мятной жвачки на языке.       Джисон поворачивается, вставая на колени, плавно гнет шею, подаваясь ласке навстречу, прогибает поясницу, притираясь ближе, отчетливо чувствуя чужое возбуждение. Минхо обводит руками бархатную кожу, опаляя ягодицы горячим дыханием и лижет, обводя языком сочащееся естественной смазкой отверстие. Слыша едва заметный полувсхип-полустон в подушку.       Джисон танцует так, будто никто не видит, пола рубашки развевается на морском ветру, а белая майка, скрывающая подтянутое тело, только сильнее оттеняет медовый загар. Минхо ловит его в полушаге, позволяя утянуть за собой, влиться в толпу таких же радостных отпускников. В Джисоне нет ни капли алкоголя, но его ведёт так, будто он успел выпить несколько бокалов крепкого виски где-то прямо перед их встречей. Он жмется ближе, едва заметно касаясь губами бьющейся жилки на шее, и тянет носом, упиваясь чужим запахом только что сорванной мяты. И уже не имеет значения бодрая латиноамериканская музыка на фоне и заводная толпа. Они замирают в моменте, глядя только друг на друга, Минхо ладонью зарывается в темные кудри, не желая терять их зрительный контакт, в ушах набатом стучит быстро колотящееся сердце. И альфа может поклясться, что Джисон бы замурчал, если бы умел.       Рука мягко касается чужой возбуждённой плоти, и Минхо слышит тонкий стон, когда плавно обводит контуры головки большим пальцем, а ноготь едва-едва задевает чувствительную кожицу. Джисон мелко дрожит под прикосновениями, подаваясь двойной стимуляции. По оголенным бёдрам течет естественная смазка, словно приглашение для альфы, который понемногу теряет голову от наполнившегося феромонами воздуха.       Вообще-то, Минхо не рассчитывал на что-то большее, чем одна ночь, когда подошёл познакомиться в том баре на пляже, но судьба, видимо, решив, что этому одинокому альфе пора бы уже остепениться, подкинула ему истинного. И мужчина повелся, с горячностью погрузившись в то, что должно было стать просто курортным романом.       Джисон сделал это чем-то более значимым. Будто бы играючи приручил грозного альфу своими искренними улыбками, тёплыми объятиями и горячими поцелуями под безоблачным звездным небом. Позволил следовать за своим запахом. Минхо больше не хотелось затащить его в постель на одну ночь. Он готов был расцеловать всю позолоченную солнцем кожу, лишь бы только ему позволили остаться рядом. Ему нравилось то, как правильно аккуратные пальчики Джисона держали его ладонь в своей.       И последняя ночь вместе стала будто бы прощальным подарком, несмотря на то, что Минхо не готов был расстаться. Джисон сам позвал его в отель, где снимал комнату, хитро сверкая глазами-бусинками, умело соблазнял одним лишь своим видом, коварно обнажая только жалкие сантиметры кожи из-под летней рубашки. Комнату заполняли феромоны омеги, забивая чувствительные рецепторы, и Минхо сдался, положив себя к чужим ногам. Он едва ли сдерживал себя, лаская чужой горячий рот жаждущими губами, но все же расслышал одну единственную просьбу: выключи свет.       Плавно раскатав презерватив по члену, Минхо аккуратно толкается органом в растянутое отверстие, не заходя слишком далеко, замирает на мгновение, позволяя партнеру привыкнуть, и лишь после едва слышного соглашения двигается до конца. По телу пробегает легкая дрожь от того, как плотно его сжимают мягкие стенки. Джисон под ним задерживает дыхание, слегка подаваясь навстречу, давая разрешение. На его плечо тут же опускается горячий поцелуй, вырывая тихий вздох. Альфа начинает двигаться осторожно, второй рукой лаская чужой член. Шепчет всякие глупости в раскрасневшееся от подобных речей ухо. Ему хочется, чтобы омеге было хорошо. Им вместе.       Движения постепенно ускоряются, и Минхо позволяет себе чуть больше, толкаясь на всю длину, мажет ладонями по влажной от пота спине, оставляя легкий шлепок на упругой ягодице. Ему позволяют, принимая всю эту выливающуюся страсть. Альфа кончает первым, кажется, оставляя горячий след ладони на чужом крепком бедре, второй продолжая ласкать член омеги, доводя до исступления. Тот в моменте прогибает спину, сжимая в себе все еще чувствительный после оргазма орган, и громко стонет, достигая пика удовольствия. Воздух вокруг них взрывается смесью запахов, образуя морозную свежесть.       Минхо валится на скомканные простыни, прежде избавившись от презерватива, и утягивает разомлевшего омегу в свои объятья. Тот только довольно мычит, прижимаясь ближе, и утопает в чужом тепле. Альфа оставляет невесомый поцелуй на чужом затылке и прикрывает глаза, проваливаясь в дрему, не желая приводить что-либо в порядок. У него есть еще немного времени понежить омегу в кольце своих рук.       Джисон выскальзывает из чужих объятий, как только убеждается, что Минхо крепко уснул. Он выпускает чуть больше успокаивающих феромонов, надеясь, что они не дадут альфе проснуться раньше времени. Омега осторожно подсвечивает себе путь фонариком до ванной, стараясь вести себя как можно тише, потому что последнее, что ему хочется: быть пойманным. Однако желание привести себя в порядок перевешивает. Он тихо прикрывает за собой дверь, надеясь, что она достаточно плотная, чтобы избавить его уснувшего гостя от звуков.       Минхо недовольно ворочается пару мгновений, пытаясь руками дотянуться до исчезнувшего тепла, а затем рывком усаживается на кровати, в легкой прострации глядя в темноту перед собой. Плотные шторы на окнах не пропускают и толику ночного освещения города. Единственное, что он понимает, что в комнате один, лишь только легкий отголосок чужого запаха ощущается в воздухе, и полная тишина. Почему-то в голове только нехорошие мысли, когда, включая подсветку на телефоне, Минхо выходит из спальни.       Ему кажется, что он ошибся, потому что всё ждал какого-то подвоха в общении до этого, но ни намека не проскальзывало в искренне улыбающемся на очередную шутку лице. Джисон будто бы чувствовал то же самое. Почему тогда ушёл?       Альфа ни на что не надеется, резко распахивая дверь в ванную комнату, из-под которой едва заметна полоска света. К счастью, его любовник еще не успел сбежать.       Вот только это теперь занимает Минхо в последнюю очередь.       Он застывает, мечущимся взглядом обводя бархатную кожу, на которой уродливыми шрамами застыли чужие укусы. Тут и там виднеются белесые, уже зажившие, отпечатки зубов. Словно кто-то пытался нанести как можно больше вреда своими прикосновениями.       Джисон сжимается, пытаясь прикрыть абсолютно нагое тело руками. А в глазах застыли тысячи непролитых слез. Он испуганно следит за чужой реакцией, ожидая любого намека на отвращение. Ему стыдно показаться Минхо таким, потому что он понимает, что его истинная пара заслуживает лучшего, чем покоцанная кем-то игрушка. Но он не знал другой любви до этого, думал, что так оно и бывает. Когда подростком, словно бы наперегонки, пытался найти себе пару. Нашел. Вот только шрамы от этой больной любви на всю жизнь остались на нем.       Минхо с самого начала был другим, и, возможно, пытаясь понравиться, Джисон не заметил, как влюбился. А факт того, что они оказались истинными, лишь только усугубил ситуацию. Омега хотел знать, каково это, чувствовать себя с кем-то единым целым, познать всю глубину их внутренних сущностей. Но в то же время альфа не должен был видеть его таким, запятнанным чужими прикосновениями. Всего лишь на одну ночь Джисон позволил себе искупаться в ласковом обожании, чтобы после этого исчезнуть навсегда, только бы не мучиться от своей неидеальности.       — Прости… — хриплый шепот разрывает повисшую тишину. И Минхо возвращается взглядом к любимому лицу, замечая дорожки слез. Джисон прикрывает грудь руками, отступая ближе к стене, когда альфа делает неуверенный шаг вперед.       — За что ты извиняешься? — Минхо медленно обводит взглядом неестественно бледную в свете дурацкой лампы кожу, находя каждый новый шрам. Ему больно от того, что это улыбающееся чудо перед ним было ранено так сильно.       — Я не хотел, чтобы ты это видел… — шепчет Джисон, торопливо хватая приготовленную футболку, пытаясь скорее натянуть ее, но Минхо мягко останавливает дрожащие руки, выпуская успокаивающий феромон. Омега перед ним глубоко вздыхает, опуская голову и отводя взгляд.       — Позволишь? — боясь нарушить чужое спокойствие, осторожно спрашивает Минхо, касаясь вещи в напряженных руках. И Джисон, покорно кивает, отдавая себя на растерзание чужому взгляду. Минхо выбрасывает ненужную вещь, оказываясь слишком близко, а затем аккуратно мажет по старому шраму легким поцелуем. — Ты прекрасен. Ты самый чудесный человек, которого я только знал. — Альфа перемещается по чужому телу, будто по карте, оставляя на старых ранах обжигающие поцелуи. Джисон застывает, закусывая губу.       — Чт… что ты делаешь? — едва ли он способен спросить хоть что-то более связное. По щекам медленно соскальзывают непрошенные слезы. Он никогда бы не позволил себе и думать о подобном. — Я не достоин тебя. Просто посмотри на эти отметины. Уродство.       — Красивый… — слышится уверенное в ответ. –Ты достоин всей любви этого мира, котенок, — мягко улыбаясь, шепчет Минхо, оставляя крошечный поцелуй на носу. — Пожалуйста, позволь мне показать, что бывает по-другому. Я так сильно влюблен в тебя…       Джисон смотрит в ответ настороженно, будто не веря произнесенным словам. Как он может заслуживать такой любви?.. Но во взгляде напротив, кажется, нет и капли лжи. Минхо не пытается подавить его своей сущностью, мягко удерживая в своих объятьях, дает самому решить, прося лишь шанс для их собственных чувств. Джисон так слаб перед ним. Его всегда слишком сильно подкупала чужая искренность.       Может быть, однажды он поверит, что его альфу не волнуют старые шрамы на теле.       Но всё, что остается сделать ему сейчас, это шагнуть в распахнутые объятья, прячась от всего мира в крепких руках, замирая, наконец, в спокойствии. Он разрешает себе побыть слабым еще немного.       Я не был твоим первым. Но я бы хотел стать единственным, если ты позволишь.