Их цели

      "Бабушка, здравствуйте!       Как Ваше здоровье? Пошел ли Вам на пользу горный воздух? Понравился ли вам тот пуэр, который я отправила гонцом? Признаюсь Вам, вкус потрясающий, выбирала я сама. Знаете, если и быть женой аристократа, то только ради шикарных напитков.       Бабушка, я попрошу Вас об одном одолжении; надеюсь, Вы согласитесь. Мы могли бы обсудить всё позже — я собираюсь наведаться к Вам через два месяца. Прошу, дождитесь меня.       Ваша дражайшая подопечная, Лонг Ин" ***       Перед Лонг Ин стояли горы, великие, могущественные, от них веяло чем-то древним и первобытным. Огромные — не видно было даже их вершин, что были закованы облаками; они манили к себе, но в то же время были опасны. Мало ли какой смельчак дойдет до вершины?       Две фигуры в плащах с глубокими капюшонами остановились около тропы, ведущей резко наверх.       — Ты можешь остаться здесь, Куифен, и подождать меня в ближайшей таверне. Мы же обе знаем, что с Бабушкой ты точно видеться бы не хотела лет десять, — спокойно произнесла Лонг Ин, растягивая гласные — ведь это уже привычка.       Куифен — девчонка лет двадцати, на девять лет младше Лонг Ин. Высокая, поджарая, она была похожа на смазливого мальчишку — длинные темные волосы, завязанные в низкий хвост, и красные тени лишь прибавляли некоего шарма. В глубоких серых глазах пробежало то ли презрение, то ли усмешка, и лицо исказилось в смешной гримасе.       — Если вы так требуете, госпожа, — абсолютно равнодушно произнесла девушка, не выдавая своих истинных чувств. — Естественно, дорога будет благоволить Вам. В этом я уверена — эти горные тропы Вы знаете хорошо. Передавайте привет детям, — и тут же Куифен растворилась в предрассветном тумане.       Лонг Ин тихо вздохнула, вслушиваясь в трели певчих птичек. И уверенно пошла вперёд.       Она петляла среди диких кустов и деревьев, изнемогая. "Растеряла хватку", — думала и беззлобно фыркала, отодвигая ветку какого-то неизвестного растения. Прошло полчаса, ни больше ни меньше, а Лонг Ин и трети своего пути не прошла! Разнежилась слишком, лёжа на мягкой перине. Ужас!       Но, что говорить, Лонг Ин привыкла к роскоши. Привыкла жить с равнодушным мужем, штатом служанок, которые исполняют любую её прихоть, с огромными палатами и шикарными садами, с серьезной не по годам дочерью.       Если к мужу у неё было отношение совершенно никакое (впрочем, тот её настрой тоже поддерживал), то к дочери она чувствовала какое-то необъяснимое тепло.       Лонг Ин была в тихом восторге от маленькой девочки, которая сосредоточенно рисовала свою семью своими детскими ручками. Лонг Ин пребывала в тихом ужасе от осознания того, что это был её ребёнок.       — Мам, что ты здесь делаешь? Сейчас же спать нужно, — Лонг Ин не помнит, как пришла к кроватке Хонг Тэ. Почему же она хочет видеть свою дочь? Почему так старается защитить её, почему её сердце разрывается от непонятных, противоречивых чувств?       Когда женщина выходила замуж, она была уверена, что никогда не полюбит детей от человека, который был равнодушен к ней. Когда мать сидела около детской кровати и смотрела прямо в заспанные глаза недовольной дочери, она колебалась.       Что же это такое — материнская любовь? Лонг Ин никогда не чувствовала таковой, ей не с чем сравнивать. Она была сиротой семь лет, выступая родительской фигурой для такого же сироты, её названного брата. Нашедшая их Бабушка — кто она для Лонг Ин? Старуха забрала её малолетнего братика, а после отдала девочку в хорошие руки, семье в Среднем кольце, как котёнка. Да, эта женщина была для попрошайки с улицы свыше Чуда.       Но даже в семье почувствовать любовь жаждущий ребенок так и не сумел. Что-то вечно жужжало ей с усердием назойливого комара, что Лонг Ин здесь — чужая. Не кровная, она будто не имела права здесь находится, никто.       Нет, жизнь в доме не была настолько уж плохой. Её кормили, одевали и обували, давали крышу над головой. Это было всяко лучше, чем нищета, грязные подворотни Нижнего кольца и общество попрошаек.       Но Лонг Ин было мало. Она боялась кошмара, что мог поглотить её в любую минуту. И этим кошмаром стала бедность. Пучина, что пожирала беспощадно; Лонг Ин не хотела снова подать в эту воняющую падалью яму. Один раз её вытащила Бабушка, но кто вытащит её снова? Навязчивые мысли превратились в обожание, какую-то зависимость к роскоши.       Лонг Фенг, её сводный брат, думал похоже.       Он вдобавок ко всему ненавидел аристократию до скрипа зубов; хотел бы пересчитать зубы зазнавшемуся мальчонке, которого случайно задел на улице, за что понес наказание в виде пятнадцати ударов плетью. Самовлюблённый подонок. Кто из них?       Лонг Фенг хотел бы увидеть эти бледные лица, лебезившие перед человеком ниже их по происхождению. Перед ним.       — Слишком громкие слова для семилетки, сопля. И с чего ты решила, что я буду помогать тебе? Почему ты даже не допускаешь мысли о том, что я просто оставлю тебя здесь, если... когда займу место при дворе, — Лонг Фенг не дурак. Зачем же ему лишний груз?       Либо Лонг Ин была редкостной дурой, либо той, которая шла резко и напролом. И Лонг Фенг не знал даже, что думать. Перед ним стояла низенький ребенок, которого девочкой назвать можно было с натяжкой. Худые щеки, волосы до плеч; на ней была его старая одежда. Но в этих черных, как бездонная дыра, глазах можно было увидеть жестокое и хлесткое желание жить. Он сетует на свой небогатый дом, пока эта малявка выжила на свалке.       Наверное, тогда Лонг Фенг понял, что не стоило смотреть своей сестре в глаза.       — Этот мальчик поступил в академию при университете Ба Синг Се, набрав самое высокое количество баллов, поразительно. В шестнадцать он поступил в университет, получил стипендию, став лучшим учеником на потоке. Не то чтобы на потоке, он стал лучшим. Не гений, но весьма подающий надежды молодой человек, как его часто называли, неограненный алмаз. В восемнадцать он защитил свой выпускной проект, закончил университет, перепрыгивая через курсы; благо, что ему позволили. В двадцать он уже занял место министра культуры Ба Синг Се. Немыслимо, какой же одаренный мальчик... но. Если бы не одно но, смог бы он сделать то же самое? Смог бы, а, Лонг Ин? — Лонг Фенг смог, Бабушка. Да, это заняло бы на несколько лет больше, но он смог бы. — И что же ты ему нарассказала, даже интересно. Ты умеешь создавать образы, Лонг Ин, можешь прекрасно играть на публику. Этим ты и промышляла в Нижнем кольце, разыгрывая небольшие сценки с другой ребятней. Какой талант... Смею предположить, что ты просто воспользовалась его детской неуверенностью; внушила, что с тобой у него всё обязательно выйдет. Я ведь права?       Бабушка сделала глоток чая. Она имела слабость к традиционным чайным церемониям. Распределение чая, его заварка, правильно поставленная посуда — Лонг Ин казалось, что женщина на старости лет помешалась на этих вещах.       Сегодня был анчан. Лонг Ин со смутным сомнением поглядела на чайную чашечку с синей отравой, находящейся у неё в руках, и вздохнула, набираясь смелости попробовать это марево. Как и положено, женщина осушила её в три глотка и едва не поморщилась. Очевидно, у Лонг Ин вырабатывался иммунитет к этой жиже.       При всей бабушкиной любви к чаю, нормально его заваривать она так и не научилась.       — Итак, продолжим нашу беседу. Вот и умер Царь Земли. На престол восходит его малолетний наследник. И что делать? Маленький ребенок на престоле еще никого до добра не доводил. И тут берет всё в свои руки Лонг Фенг, твой брат. Естественно с твоей подпольной помощью — страшно подумать, какие махинации ты там вытворяла —становится регентом, также пользуясь беззаговорочным доверием прошлого Царя, запудривает мозги малолетке на троне, прибирает к рукам Дай Ли, которые становятся тайной полицией города. Интересно, когда же все пошло не так, а? Или же это было с самого начала, Лонг Ин? Впрочем, ты снова недоглядела за своим братом. Во второй раз.       Бабушка смеялась. Тихо и тайно, пряча сухую улыбку за широким рукавом скромного ханьфу. Только вот это смех не радости, а какой-то едкой горечи, что засела глубоко внутри. Внутри же Лонг Ин закипало недовольство. Ей очень не нравилось, когда в её недостатки тыкали пальцем.       "Ты же сама сказала, что не может действовать открыто из-за того, что ты незамужняя женщина-простолюдинка, фактически беженка. Я подобрал тебе идеального мужа, так что тебя он беспокоить не будет. Предложи завести ему наложниц или что-то в этом роде, ему в любом случае будет плевать. Я, как и обещал, обеспечил тебя всем: богатый дом, вежливая прислуга, горы денег. Считай благодарностью то, что я не выдал тебя за старика-извращенца; но ведь и по-другому я и не мог, ведь ты моя сестра, что горячо поддерживала меня все это время", — так он сказал одним вечером.       Смотря в зеленые глаза, наполненные холодом, она была уверена — смог бы. Пропала вся та детская вспыльчивость и обида. Только ледяная расчетливость и непомерные амбиции.       Лонг Ин было плевать на супруга, её разум понимал, что Лонг Фенг говорит верные и правильные вещи. Но девушке было жутко обидно, а такого она не позволяла себе даже в детстве.       Как он посмел выбирать супруга без её же ведома?       Но подобрал хорошего, это верно. Ну и что, что старше на шесть лет? Главное же в браке — не возраст, а л... личное хранилище нефритовых драгоценностей размером в небольшой зал. И несколько тысяч золотых монет в год, для различных побрякушек. Да, до богатейших Бейфонгов было далеко, но Лонг Ин и так была безумно счастлива.       До некоторого времени.       — Бабушка, вот мы и перешли к главной теме разговора. Я хотела бы попросить об одной услуге. Я умру, когда мне будет тридцать пять. Я абсолютно точно уверена в этом. Прошу, пусть после моей смерти за моей дочерью присмотрит Куифен, — голос Лонг Ин был тверже стали; дыхание стало чаще. — Прошу Вас, я хочу обеспечить Хонг Тэ...       — Нет. — И всё. Как остро заточенным топором по бревну, прозвучало одно слово.       — Но... как же так... Прошу Вас, я хочу ведь...       — Ты меня не слушаешь, Лонг Ин успокойся. Почему же ты уверена, что умрешь в таком молодом возрасте?       Что-то в голове лопнуло, ухнуло куда-то вниз, устремляясь к коленям.       — Хватит! Вы же и сами всё знаете! — В отчаянии воскликнула Лонг Ин. Она вскочила на ноги, явно не заботясь о всякой грации. — Зачем же Вы меня мучаете этими бессмысленными, бесполезными разговорами?! Вам же, лишь Вам одной известно это чёртово будущее, и я уверена, что мою... смерть Вы должны были хорошенько разглядеть, — последнюю фразу своей гневной тирады Лонг Ин чуть ли не выплюнула.       Небольшую комнатку в восемь татами заливало светом, пробиравшимся через открытые сёдзи, за которыми можно было увидеть энгаву. Где-то вдалеке, в вышине гор прокричал грифон-стервятник.       В самой же комнате стало тихо-тихо, будто замерло, замерзло время. Не было возможно ни двинуться, ни вдохнуть.       Лонг Ин смотрела на свою спасительницу, что протянула руку помощи той замарашке в трущобах; эта женщина не боялась ни неопрятного вида, ни мелких паразитов, что могли бы прицепиться к ней. Да, Бабушке нужен был лишь её младший брат, но она позаботилась о девчонке, не оставила её умирать в подворотне.       Лонг Ин будет бесконечна благодарна.       — Девочка, все ведь не так просто, как может показаться сначала. Давай я подробно отвечу на все интересующие тебя вопросы, — Бабушка едва заметно нахмурилась, но, будто опомнившись, расслабилась. — Я не доверяю Куифен. Человека можно увезти из нищеты, но привычки, нажитые за время пребывания там, остаются. Ты провела в Нижнем кольце семь лет. Куифен же родилась в маленькой рыбацкой деревушке, каких в царстве несколько сотен. Девочка провела там двенадцать лет, пока я не забрала её. Понимаю, что это выглядит непрофессионально с моей стороны, но я, повторюсь, не до конца доверяю Куифен. Она привыкла делить комнату с несколькими детьми, отогреваться зимними вечерами, прижимаясь своим телом к другим несчастным, ей привычно занимать воровством, чтобы спасти себя, предавать остальных ради своей выгоды. Да, я хотела, чтобы она прожила лучшую жизнь; и поначалу та девочка действительно взяла себя в руки! — Бабушка ненадолго прервала свою речь, чтобы сделать глоток. — Но я ошибалась, причем глубоко. Я видела, что творится у Куифен на душе. Она воровка, ничего не стоит ей забрать ценности и раствориться, словно туман на рассвете. Я не люблю и не уважаю таких людей, как она: беспринципных, не замечающих настоящую драгоценность — людские взаимоотношения.       — Лонг Ин, Куифен считает тебя за авторитет, за "свою". Ты такой же бедный ребенок, почувствовавший на себе всю несправедливость мира. Но посмотри на себя; прошлая Лонг Ин исчезла, эта несчастная девочка отдыхает в тени новой тебя. Есть небольшое отличие между тобой и твоей помощницей. Куифен не понимает всей людской сути, она в некотором роде эгоистка. Но ты, жадная до денег женщина, прошла расстояние от Ба Синг Се до далеких горных высот ради своей дочери? Разве это не является доказательством твоей любви к ней? Запомни, никто и никогда не полюбит так же, как мать любит свое драгоценное дитя. Куифен невольно восхищается тобой, её тянет к тебе. Она видит в тебе силу, которой не хватает ей. Но что твоя дочь? Она не знает беды бедности, не прочувствует на себе ту, другую сторону жизни. Куифен не поймет, сбежит, подгоняемая животным страхом. Она, как дикий олень, несмотря на напускное благородие, труслива и ненадежна. На таких людей не стоит рассчитывать.       Лонг Ин села, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Она пыталась понять, что предложит ей Бабушка.       — Но кто тогда? Ланиинг слишком маленькая, а Кохаку мальчик — не думаю, что его так просто допустят к Хонг Тэ. Но мой младший брат...       — Я пришлю тебе девочку. Лучше начать "настраивать" её верность сейчас, пока молодая. За характер ответственности не беру, но вот преданность... Она пойдет на все ради своей госпожи.       Они молчали. Тихо сидели за чайным столиком. Бабушка подогревала себе чай. Лонг Ин даже не думала снова пить его. Почему же она так разнервничалась? Старуха что-то подсыпала в чай? Марихуана? Какая-то неизвестная дрянь? Или же это накопившийся за долгое время стресс?       — Будущее изменчиво, Лонг Ин, — внезапно как-то мягко начала Бабушка. —То, что увидела в своем сумбурном сне молодая Джинпа, может быть и просто сном. "Пять учеников, перенявших воздушное учение Джинпы, разбредутся по миру. Среди них найдется один, который сыграет немаловажную роль в установлении порядка в мире"... Скажи, поверила бы ты в этот бред, если мы были малознакомыми людьми? Вот и я не поверила бы. Я плохо знаю "Джинпу", что бы мой старый знакомый ни говорил. Я отказалась от неё, идентифицировав себя как "Бабушка". К тому же, я не сторонница верить в приметы и ходить к гадалкам трактовать сны. — Пусть они и похожи на ту реальность, где мы живем, а, Бабушка? Такой вопрос вслух задавать было боязно. — А с твоей смертью... Почему же ты так решила, Лонг Ин?       — Я знаю, Лонг Фенгу надоело. Мы ведь похожи больше, чем он думает. Тревога поглотила его, но кое-что его останавливает и не дает осуществить задуманное, — Лонг Ин устало потерла глаза. Знак, что пора заканчивать. — Он рано потерял мать, это его травмировало. Вторая супруга его отца не слишком интересовалась детьми. И, смотря на Хонг Тэ, чувствует угрызения совести, ведь знает, что её отец не способен дать малышке всю любовь. Но Лонг Фенг, несмотря на его лживую натуру, Ба Синг Се действительно любит и защищает его с пеной у рта, будто самка закрывает собой свое детище. В отличие от меня. Ба Синг Се, с его устоями и явным разделением на классы, невероятно ненавистен мне. И братец видит во мне потенциальную угрозу. Так что до совершеннолетия своей дочери я точно не проживу. Бежать... Я не могу. Наверное, так бы сделал всякий, кто ценит свою жизнь. Мне все остервенело; я не понимаю, особняк одновременно дарит желанно, но и запирает меня в золотой клетке. В любом случае я... мне бы хотелось увидеть свою дочь взрослой. И снова я возвращаюсь туда.       Бабушка вздохнула.       — На все твоя воля. Возьми у меня немного опиума, он успокаивает нервы, — заверительно сказала Бабушка. Лонг Ин вздернула бровь, находясь в смятении. Никогда она даже не прикоснётся к этой гадости. Но взять всё-таки нужно было, мало ли.       Лонг Ин разглядывала дом, в котором проживала женщина. Небольшое одноэтажное строение с внутренним двориком, огражденный небольшим заборчиком, оно лишь снаружи казалось таким. Внутри скрывался лабиринт коридоров и комнат. И как он оказался в горах?       Недалеко от дома резвились дети. Мальчик и девочка. Кохэку, если Лонг Ин правильно помнила, был старше её дочери на год, а Ланиинг напротив — на два года младше. Игра у них была довольно примитивной: один пытался словить другого, дети хохотали, пытаясь достать друг друга, резко взмывали в воздух, естественно парили и плавно опускались. Смотря на них, на губы невольно наползла улыбка.       Бабушка же задумалась. И уже перед самым выходом на тропинку вцепилась Лонг Ин в плечо.       — Найди его. Ведь именно для этого я оставила тебя в Ба Синг Се? Именно поэтому я и помогаю тебе, верно? — Бабушка проговорила скороговоркой. От былой еле заметной теплоты не осталось и следа. Сейчас перед Лонг Ин была настоящая Джинпа. Более строгая и серьезная, не терпящая возражений. Получив отрицательный ответ, женщина вздохнула. — Не затягивай с этим. Это очень важная вещь.       Лонг Ин едва заметно кивнула и пошла вниз, не оглядываясь.       Она встретила Куифен у подножия. Та не задавала никаких вопросов, лишь накинула капюшон и встала сзади. Там, где и должен стоять слуга. Её госпожа же открывает лицо ветру.       Пора домой, в Ба Синг Се. А точно ли можно называть этот город своим домом? ***       Хонг Тэ резко вскакивает с кровати, просыпаясь. Немой крик застывает в горле, подкатывает тошнота. Девушка пытается успокоить свое нервное сердцебиение. Снова кошмар. Кошмары вошли в её жизнь плавно, как раз после той черной ночи, события трехлетней давности.       Как и всё предыдущие отвратительные сны, этот не запомнился Хонг Тэ ничем. Воспоминаний не было, а она всё равно трясется, как рогатый кролик перед опасностью. Но в этот раз было что-то особенное, что-то не так.       "Тэссэн. Тэссэн. Тэссэн. Найди мне мой тэссэн," — набатом стучит в голове.       Тэссэн... Хонг Тэ хочет заплакать от абсурда. Что ей, даме столицы, знать об оружии? Её коллекция, состоявшая из вееров туаньшань, не имела ничего общего с боевыми веерами.       Хонг Тэ замечает конверт с письмом и откладывает мысли о веерах в сторону. Рядом стоит стакан питьевой воды и глубокая миска с кувшином для умывания, ежедневно подаваемые с утра, значит, письмо принесла Ланиинг. Хонг Тэ приободрилась. Девушка даже не проспала, это радует. Она аккуратно открывает письмо, пробегает по написанному глазами.       Становится нечем дышать. Всего несколько строчек вгрызаются в память. И Хонг Тэ к этому не слишком готова. В комнату входит Ланиинг с махровым полотенцем и тут же застывает, глядя на свою хозяйку. В комнате застывает немой вопрос.       — Мой дядя... он хочет выдать меня замуж за Царя Земли, — под конец фразы голос совсем затихает, становится хриплым. Говоря это предложение, девушка словно подписывает себе смертный приговор. Хонг Тэ залпом выпивает стакан воды.       — Поздравляю, госпожа. В чем причина Вашей... бурной реакции? — Бурная реакция... Ни истерика, ни громкий плач, а такое небольшое ошеломление называют бурной реакцией. Хонг Тэ хочется совсем не по-аристократически фыркнуть, как обычно делает Ланиинг, но из горла выходит лишь сдавленный хрип.       — Ты не поймешь, — она устало вздыхает и садится на кровать. — Да, не поймешь. — На минуту встает тишина, каждый из них задумывается о своем. — Думаю, на прием Царя сходить нужно. Ранее я хотела отказаться, прикинувшись смертельно больной, но... раз дядя неожиданно решил сделать ход, а, судя по твоим сведениям, есть возможность, что Аватар явится на праздновании... Я считаю, что нельзя пропускать такое удачное стечение обстоятельств.       — Как пожелаете. Я попрошу как можно скорее пошить Вам наряд, осталось всего ничего — три дня, — Ланиинг кивает своим мыслям; ставит рядом с кроватью табурет, а на него кладет небезызвестные вещи: глубокую миску, которую наполняет водой, и полотенце.       Хонг Тэ сжимает дрожащие руки в кулаки, смотря в свое отражение в воде. Хочет успокоиться, но никак не получается. Аристократка понимает, что ей, как и любой другой уважающей себя леди, нужно будет выйти замуж. "В этом и кроется моё предназначение", — так она себя уверяла, подготавливала к неизбежному. Но реальность ударила своей кувалдой неожиданно и больно, оглушая.       Действительно ли Хонг Тэ хочет для себя такой судьбы?