Северное сияние 2| Моя версия

Нана ощутила, как что-то хлестнуло её по щеке. Точнее кто-то. Мыслительный процесс снова пришёл в норму, оставив после себя громадное непонимание. «Что опять за сбой?» — мыслительные механизмы напоминали расплавленный металл, «мысли» текли вяло, будто нехотя, чего раньше никогда не случалось. Она же новейшая усовершенствованная модель, не человек. Механизм, созданный для… Впрочем, не стоит об этом думать. Никогда чувства не должны были пробиться сквозь высший механизм, она на них не способна. Впрочем, что значит никогда? Кажется, когда-то такое всё-таки было, но когда Нана попыталась погрузиться дальше сквозь пелену странных ведений, попыталась вспомнить, то ощутила лишь огромную всепоглощающую боль. Охнув, робот чуть пошатнулась, не сумев справиться с неведомыми ощущениями. «Это боль?» — вопросила сама себя девушка. За всеми этими мыслями Нана, отключившись от реальности, почти не обращала внимания на Веронику, посередине разговора с которой вдруг потеряла способность воспринимать действительность. Та тем не менее восприняла неожиданную потерю равновесия робота на свой счёт. А что ещё можно подумать, когда бьёшь человека по щеке, а он пошатывается, пусть этот человек — и не человек вовсе? Вероника сначала испугалась, но посмотрев в лицо Наны, прилив вины прошёл, оставив после себя шквал злости и недоумения. Глаза девушки налились багрянцем, рот некрасиво распахнулся, брови приподнялись в приступе злости, руки сжались, а поза напоминала быка готового к атаке на противника. — Что произошло? — Нана не обратила на девушку особого внимания, лишь где-то на подкорке (на подкорке чего, интересно?) закралась гадливая мысль удовольствия от смешно-разъярённого выражения лица Кенеди. — Что? Ты ещё смеешь это спрашивать у меня? Ты посередине разговора стала начисто игнорировать меня! А теперь делаешь вид, будто ни при чём? — заголосила девушка. — Да ты… Ты… Просто видеть тебя не могу! — Успокойтесь, нервные клетки, конечно, восстановятся, но не стоит так часто заставлять их разрушаться, — Нана слегка поморщилась от громкого голоса, сверхчувствительные механизмы оказались не готовы воспринимать звук на такой высокой частоте колебаний. — И потише пожалуйста. Я не думаю, что Вам хочется быть услышанной на весь Хогвартс. Я действительно не очень поняла, что именно произошло. Это новый сбой, с который нужно что-то делать. Я думаю, что могу попробовать связаться с создателями и обращусь к руководству, чтобы… — Что ты такое говоришь? Мы не для этого потратили столько сил, чтобы о тебе никто не узнал! Тебе нельзя попадаться профессорам! — из Вероники будто выкачали весь воздух. Она открывала и закрывал рот, в шоке уставившись на Нану. — Зачем? Я не говорила о том, что меня нужно прятать, — Нана равнодушно пожала плечами. — Я здесь, чтобы выполнить свою миссию. А пока, я думаю, вам стоит поговорить с Николь. Ваши обвинения абсолютно беспочвенны. Эмоциональная подоплёка только ещё больше всё усложнит. К тому же я слышала, что люди гораздо более расположены к человеку с тихими и вкрадчивыми интонациями, чем к громкому брюзгливому тону собеседника. Вероника смотрела на Нану, не веря своим глазам и словам робота. — Неужели ты думаешь, что я тебе поверю? И зачем же тогда ты следовала нашим указаниям, если тебе вовсе не нужна была помощь? — саркастически проговорила Вероника, приближаясь к Нане. — И если у тебя есть какая-то странная миссия, то почему ты не попробовала её выполнить? Ты просто лгунья! — Я не могу врать, это бессмысленно. Если бы я врала, я бы хотела что-то скрыть, как это обычно делают люди, а скрывать в данный момент мне нечего, тем более мне не был задан конкретный вопрос, на который я могла бы дать ответ, я слышала лишь неприятные обвинения — и ни слова больше, следовательно я не вру. — Да при чём здесь..? — Вероника бессильно вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Подсознательно она понимала, что, возможно, была слишком резка, и Нана не заслуживала такого отношения, но девушка отмахнулась от них, не желая разбираться в своих ощущениях и мыслях. Ведь тогда бы пришлось признавать вину, извиняться, пытаться подобрать слова, а многие люди, однако, при всё своей доброжелательности и отзывчивости совершенно не любили извиняться и делали это в исключительных случаях. Кажется, Вероника была именно из таких. — Я не понимаю, если ты говоришь правду, то откуда эти «сбои»? Зачем тебе находиться в Хогвартсе? Какой в этом смысл? Бесконечные вопросы занимали девушку, и на них, увы, пока не было ответов. Она тряхнула головой, и перед глазами вновь встала картина Джеймса и Николь, то есть Наны, напрочь лишив Веронику здравого смысла. Обида и ревность вышли на первый план, и девушка стала медленно приближаться к роботу, выглядя при этом со стороны наподобие злобной вейлы: лицо её слегка вытянулось, волосы зашевелились будто наэлектризованные, руки скрючились словно в судороге. Нана смотрела на эти преобразования, не зная, как реагировать. Она была новейшей, сверхумной роботизированной моделью, но совершенно не понимала, как общаться с эмоционально нестабильной личностью подросткового возраста с максимальной гормональной активностью и абсолютно убеждённой в своей правоте. Все книги, которые были в неё загружены, говорили о том, что подростковый возраст самый опасный и самый важный для человека. И как же успокоить такого подростка, направить его экспрессию в более спокойное русло? — Вероника, я не могу рассказать всё, ведь и сама не всё понимаю, — начала Нана. — Даже если бы я хотела рассказать, у меня есть обязательства перед другими людьми, которые надеются… — Обязательства? Какие обязательства, Нана? — прервала ее Вероника, разрезая воздух рукой. Та стояла безмолвно. Если бы она могла раздражаться, уже давно накричала бы на девчонку, думающую, что она имеет права что-то выпытывать, закатывать истерики. Но Нана не была раздражена, ей было всё равно. Странное чувство. В ней словно что-то сломалось, уступив место другой личности, дремавшей с тех пор, как мужчина, которого считала отцом маленькая девочка, кинул эту девочку на произвол судьбы. Вероника всё это время пытавшаяся добиться от Наны какого-то ответа, никак не подозревала о том, какой оборот приняли мыслительные процессы той. В то же время девушка смотрела на Нану со смешанным чувством разочарования и сомнения. Она была разбита изнутри, не зная, какой поступок будет правильным. Она хотела уберечь Нану от угрозы быть раскрытой и Николь от злости отца, но поведение обеих решительно разочаровало Веронику в том, что им теперь нужна помощь. Вероника решила, что с дружбой с Николь покончено, а Нана… С Наной Вероника ещё поговорит позже, чтобы дать той время на обдумывание. Она не могла просто так разорвать все связи.