Неидеальная любовь

Он был неугомонным. Не всегда было понятно, причина тому его характер или восемьсот лет жизни в бедности, когда постоянно приходилось суетиться, дабы заработать хотя бы на еду. А может, всё дело в том, что он чувствует себя обязанным успевать везде и всюду. Всё-таки искоренить желание помочь всем крайне тяжело. Как бы то ни было, подобная черта доставляла князю демонов хлопот как в прошлом, из-за чего он не мог перестать беспокоиться за любовь всей своей жизни, так и сейчас. Его бог не мог сидеть без дела. Только присядет — сразу вскакивает и куда-то уносится. Так было и раньше. Возможно, по этой причине Хуа Чэн не мог найти наследного принца в течение такого огромного промежутка времени. И если будучи низвергнутым Се Лянь постоянно был в делах, то после вознесения и признания — тем более. Не то чтобы Хуа Чэну это не нравилось. Ему нравилось в Гэгэ всё. Однако. Нужно же хоть иногда отдыхать! Се Лянь не поддавался ни на какие уговоры понежиться дольше в кровати, чтобы не отвечать на молитвы. Се Лянь вырывался из объятий, чуть узнает о новом происшествии, с которым надо разобраться, даже если демон, учинивший беду, окажется ниже уровня «свирепый». Се Лянь мог вскочить посреди ночи, а Хуа Чэн не имел возможности даже послать за ним бабочку и убедиться, что с супругом всё в порядке, ведь узнавал об уходе только с утра, снова оказавшись в одиночестве в опустевшем доме Блаженства. Да что уж говорить, Се Лянь даже любые ласки пресекал, стоило ему узнать, что его помощь кому-то нужна. Хотя бы не сбегал, когда они делили ложе. Пока что. Хуа Чэн прекрасно понимал, что не имеет никакого права останавливать его. Всё-таки, у него своя жизнь, свои обязанности. И когда ему самому выпадало новое дело в Призрачном городе, он мог немного отвлечься. Но иногда ему так хотелось весь день провести только с Гэгэ! Лежать в обнимку, целоваться, говорить обо всём на свете, иногда смущать его невинным (а иногда более дерзким) флиртом, вместе готовить, вместе гулять, вместе заниматься ненавистной каллиграфией. Но раз наследный принц не соглашается остаться рядом ещё на пару минут, значит, не стоит и настаивать. Пока он счастлив и в добром здравии, не важно, что чувствует Хуа Чэн. Важен только Гэгэ. Но раз так, почему с каждым разом отпускать его руку всё больнее? Такие мысли крутились у него в голове каждый раз, когда белые одеяния снова скрывались из виду. Он был как бабочка. Протянешь руку — улетит. Поймаешь — умрёт. Остаётся только наблюдать за ней, со стороны созерцать её красоту. И сегодня князь демонов ещё долго мог чувствовать на губах быстрый поцелуй, оставленный впопыхах. Словно просто, чтобы отделаться от него. Хуа Чэн тяжело вздохнул. Нет. Таким мыслям нельзя давать свободу. Гэгэ его любит. Просто очень торопится. И ничего страшного, что опять не разрешил пойти с ним. Наверное, просто хочет… что? Отдохнуть от него? Да что же это такое! Откуда подобные заключения? Он просто не хочет, чтобы Хуа Чэн за него беспокоился. Ведь это единственная причина, по которой он так редко обращается за помощью. Се Лянь может разобраться со всем самостоятельно. На следующий день всё повторилось. Хуа Чэн едва успел открыть глаза, как принц уже поспешно его поцеловал и выбежал из комнаты. Плохой знак. День будет паршивым. И правда — градоначальник весь день был не в духе. Даже демоны, обычно пытающиеся угодить «отцу», бросались наутёк, только завидев выражение его лица. Оно было не просто мрачным. Оно было темнее грозовых туч, а взгляд пылал раздражением. Князь демонов даже не знал, на кого сердился. Точно не на любимого. Он ни в чём не виноват. На себя, за то, что не удержал Гэгэ ещё ненадолго? Сомнительно. На людей, что посмели отвлекать божество? Это больше похоже на правду. Как бы то ни было, в этот день так или иначе пострадал каждый, попавший под горячую руку. Особенно досталось барыге, пытавшемуся продать крепкую верёвку сомнительного происхождения. «Никому не удастся сбежать». Ага, как же. Но, когда Се Лянь вернулся, всю злобу как рукой сняло. На лице расцвела улыбка, а небожитель тут же оказался утянут в крепкие объятия. Не хотелось отпускать его больше никогда. Вот так держать свою любовь до скончания времён. Но Хуа Чэн понимал, что это непозволительно. Если Гэгэ захочет уйти — он отпустит. Они сидели на кровати, обнимались. Так долго и так самозабвенно. Хуа Чэн был готов уснуть, пока руки принца гладят его по голове. Но демон не позволял себе. Уснёт — больше не будет чувствовать ни прикосновений, ни самого присутствия Се Ляня. Он опять проснётся в пустой постели, и ему будет ужасно холодно, потому что Гэгэ не будет рядом. — Я так скучаю. — пробубнил он. — Я же всегда ухожу ненадолго. — ответил Се Лянь, целуя его в висок. — Да и у тебя самого есть дела. — Давай завтра останемся дома. — Ты же знаешь: если получится. — Просто не отзывайся на молитвы. И без тебя как-нибудь переживут один день. — Нет. — Се Лянь покачал головой. — Я так не могу. А оставить своего Саньлана одного можешь. Да что сегодня у него не так с мыслями? Зачем нагнетать ситуацию ещё больше? Гэгэ ведь не виноват, что такой ответственный! И всё же настроение снова испортилось. — Я постараюсь закончить с делами пораньше. — Ты всегда так говоришь. Хуа Чэн тут же спохватился. Он не хотел, чтобы его слова прозвучали, как укор. Гэгэ ни в чём не виноват. А он просто неблагодарный последователь, который не может довольствоваться тем, что есть. Ведёт себя, как избалованный ребёнок. — Прости. — Се Лянь и Хуа Чэн произнесли это одновременно. — Тебе не нужно извиняться! — запротестовал князь демонов. — Ты же в первую очередь небожитель. И только во вторую… — Не говори глупостей. — принц нахмурился, и Хуа Чэн почувствовал укол вины. Теперь он и ему портит настроение. — Как я могу поставить тебя на второе место? Ты всегда для меня будешь важнее всего на свете. — Тогда останься со мной. — Саньлан чувствовал, что уже не может остановиться. — Я ведь тоже твой последователь. И поэтому, — он взял бога за руку и трепетно прикоснулся к ней губами. — пожалуйста, услышь мою единственную молитву. Побудь со мной. Всего день. И я больше ни о чём не попрошу. — Саньлан… Саньлан чувствовал себя ужасно. Он утопал в стыде, всё внутри горело в агонии. Гэгэ смотрит так печально. Ну зачем нужно было ставить его перед выбором? Но разве он не может позволить себе изредка быть эгоистом? Разве он не заслужил ответной любви? Нет, любовь не заслуживают. Она либо есть, либо её нет. А его Высочество определённо его любит! Разве плохо желать близости с любимым человеком? Могут же супруги провести один день наедине? Но хочет ли этого Гэгэ? — Ладно уж. — принц улыбнулся, хмурое выражение лица сменилось на доброжелательность. Хуа Чэн поймал себя на том, что снова засматривается на прекрасного, наидобрейшего небожителя. — Если ничего серьёзного не случится, постараюсь не обращать ни на что внимания. — он бережно поцеловал демона в щёку. — Ваше Высочество! — Саньлан прижал Се Ляня к себе ближе и принялся расцеловывать его лицо. — Саньлан! — принц со смехом зажмурился, не успевая отвечать на нескончаемый поток нежностей. Они упали на подушки, радостно смеясь, как будто произошло что-то невероятно счастливое. Для Хуа Чэна так и было. Он проведёт день с супругом! Как это прекрасно! Се Лянь всё-таки его любит, раз соглашается отложить в сторону обязанности на целый день! — Я люблю тебя. — князь демонов навис над Се Лянем и поцеловал его в губы. — Очень сильно люблю. — ещё раз. — Ты лучший, Гэгэ! — Неужели ты настолько по мне скучаешь? — Се Лянь провёл пальцами по его щеке и убрал за ухо спадающую на лицо прядь волос. — Ты даже не представляешь, насколько. — Саньлан со вздохом опустился на небожителя и уткнулся носом в изгиб шеи. — Если бы ты позволил мне снова ходить с тобой… — Нет. — принц всё ещё говорил мягко, но в его голосе звучала бескомпромисность. — Мы это уже обсуждали. Я понимаю, что ты очень привязан ко мне, но не хочу, чтобы ты везде ходил со мной. Я и сам справлюсь. Они действительно это обсуждали. Се Лянь настаивал на том, чтобы Хуа Чэн не ходил за ним «хвостиком». Иногда Саньлан не понимал, было это вызвано нежеланием доставлять ему неудобства или тем, что принц слишком от него уставал. В любом случае, их совместные походы почти прекратились. Только в крайних ситуациях они всё-таки отправлялись вместе — если в одиночку одолеть очередную нежить было проблематично. Это немного расстраивало и тревожило. Сколько времени, что они могли быть вместе, проведено порознь! И сколько опасностей могло подстерегать любимого, пока тот был вне Призрачного города! Именно так Хуа Чэн объяснял себе окутывающий его страх, когда Се Лянь выходил за порог дома Блаженства. Но, по крайней мере, тот всё ещё был не против серебристых бабочек, которых он привык обнаруживать в рукавах белого даосского халата или на собранных в пучок волосах. — Я знаю, что справишься. Мой Гэгэ самый сильный. — произнёс он. — Просто хочу быть рядом с тобой. Се Лянь крепче обнял его. — Я рядом. Хуа Чэн приподнялся, встречаясь со спокойным, полным заботы взглядом. Да, Гэгэ рядом. Всё хорошо. И они будут вместе всю ночь и весь день. Гэгэ же согласился остаться. Демон накрыл его губы своими, и они слились в медленном чувственном поцелуе. Се Лянь имел привычку закрывать глаза во время «передачи энергии». Сначала он делал так от смущения, но вскоре это стало случаться почти рефлекторно. Хуа Чэну это нравилось. Супруг выглядел очаровательно. Можно было бесстыдно разглядывать его вблизи, чего бы тот не позволил в любой другой ситуации. Самое главное — в такие моменты князь демонов ощущал полное и самоотверженное доверие со стороны наследного принца. — Гэгэ. — прошептал Хуа Чэн, немного отстраняясь от возлюбленного. Се Лянь приоткрыл глаза и тут же широко распахнул их, когда почувствовал, как чужая рука почти неощутимо спустилась к бедру, осторожно поглаживая его сквозь белую ткань. — Ты хочешь сейчас.? — он не закончил вопрос, но Хуа Чэн и так его понял. Он кивнул, поднял руку и медленно её опустил. Словно повторяя его движение, огонь свеч потускнел. Его хватало ровно настолько, чтобы были видны очертания лица принца, укрытого тёплым приглушённым светом. — Тебе не нужно завтра рано вставать. — произнёс он на ухо Се Ляню, зная, как на того влияет низкий приятный тембр голоса. И правда, пальцы сильнее сжались на одежде, а из груди вырвался судорожный вздох. — Ты так часто приходишь уставший, даже не разрешаешь помочь тебе расслабиться. Позволь мне сегодня наверстать упущенное. — С… Саньлан… — руки забрались под одежду, бережно касаясь столь драгоценного и желанного тела, освобождая его от одежд. — А если мне всё же придётся завтра уйти? — Тогда лишняя энергия тебе не повредит. А вообще… — Хуа Чэн осторожно прикусил его ухо, вызвая тихое «ой». — ты сам сказал, что постараешься не обращать внимания на молитвы. — А вдруг произойдёт что-то чрезвычайное? Саньлан негромко усмехнулся. Он любил ум Се Ляня и его предусмотрительность. Но надо же иногда позволять себе руководствоваться чувствами. Как сам демон поступил сегодня. Он несильно ущипнул принца за бок, заставляя того дёрнуться. — Что будет, то будет. — сказал он. — А сейчас не думай ни о чём. Се Лянь не отвечал, но через какое-то время послышался тихий вздох. Видимо, на что-то всё же решился. — Хорошо. — ответил принц и втянул Саньлана в новый поцелуй. Хуа Чэн протянул руку к его волосам и распустил пучок. Каштановые волосы с приятным тихим шелестом рассыпались по подушкам и сильным плечам. Демон отклонился подальше, чтобы лучше рассмотреть открывшийся ему вид. Красивый рельеф сильного тела, огонёк желания в столь прекрасном добром взгляде, аккуратные нежные руки, что тянут за алые одежды обратно в объятия. И кольцо на груди. Жизнь Хуа Чэна, что покоится так близко к сердцу Се Ляня. Божество было идеальным, поистине неземным, выше всего человеческого. В облике наследного принца столь восхитительно соединялись мужские и женские черты, что было невозможно насмотреться. За годы совместной жизни Хуа Чэн так и не смог привыкнуть к тому, насколько его бог безупречен. И не до конца смог поверить, что кто-то настолько восхитительный будет готов связать их судьбы одной нитью. — Я люблю тебя. — не сдержался он, прижимаясь губами к его мягкой белой коже. — Я тоже тебя люблю. — одними губами прошептал Се Лянь. Он провёл рукой по волосам Саньлана, нащупал узелок и развязал его. Повязка на глаз спала, и демон не успел подхватить её. Да и не нужно было. Се Лянь уже сотни раз видел его таким — уродливым, открытым. Но почему-то вид пустой глазницы не отвращал его. Напротив, Гэгэ всегда смотрел с неизменной нежностью и любовью. — Ты у меня самый красивый. — произнёс Се Лянь и погладил Хуа Чэна по щеке. Тот думал, что вот-вот снова умрёт. «У меня». Гэгэ сказал «у меня». Да. Он принадлежит ему, целиком и полностью. И душа, и тело, и мысли, и он готов был дать принцу больше — весь мир. Стоит только попросить, и Хуа Чэн положит к его ногам, что только пожелает его небожитель. А сейчас, как надеялся Саньлан, у них двоих было одно общее желание — единение душ и тел. Единение их судеб. Они каждый вечер засыпали в крепких объятиях. Но в такие ночи, как эта, каждое прикосновение было особенным. Любовь витала в воздухе, наполняла собой каждую клеточку тела. Каждое движение приобретало новый смысл. Поцелуи становились более страстными и нетерпеливыми, голоса — томными, низкими, тихими, предназначавшимся только для партнёра, как и взгляды, лёгкие касания. Они были как никогда близко. Только в такие моменты Хуа Чэн мог быть полностью уверен, что Се Лянь его не покинет, не сбежит, что он всё ещё любит недостойного, но преданного последователя. Только в подобные этой ночи Хуа Чэн мог насытиться присутствием своего бога. Мог быть достаточно близко. Каждую ночь он мечтал, чтобы сладостные минуты единения длились вечность. Чтобы ночь никогда не заканчивалась, и наследному принцу не пришлось снова уходить. Это было его желанием и сегодня. Он так соскучился по Гэгэ. Как мало близости у них было в течение дня, недель, месяцев. И как мало времени было, чтобы восполнить её недостаток. Ведь они и так восемьсот лет провели в отдалении друг от друга. Саньлан не мог даже увидеть любимого. А теперь он так близко. Лежит растрёпанный, покрасневший, такой великолепный в свете недогоревших свеч. Завтра они весь день будут рядом. Весь день будут болтать о чём-то совершенно не важном. Хуа Чэн сможет весь день наблюдать красоту Гэгэ, сможет прикасаться к нему. Они будут рядом. Саньлан будет знать, что Се Лянь не исчез снова на сотни лет. И сейчас, прижимая к себе разгорячённое тело, священный сосуд столь прекрасной души, Хуа Чэн был уверен, что всё будет хорошо. А утром он снова проснулся один. Холодно. Пусто. Тихо. Слишком тихо. Как будто весь мир погряз в вечном сне. Было больно. Почему Гэгэ опять ушёл? Они же хотели провести день вместе. Нет. Только Хуа Чэн хотел. А бог войны хотел снова отправиться на помощь верующим, отвечать на молитвы. Но как же Саньлан? Как же его молитва? Хуа Чэн провёл рукой по простыне рядом с собой. Холодная. Значит, Се Лянь ушёл давно. Когда был последний раз их совместного пробуждения? Месяц назад? Два? Саньлан усмехнулся. Как глупо получается. Он терпеливо ждал их встречи восемьсот лет, а теперь не может потерпеть нескольких часов. Ведь его Высочество так близко — только руку протяни, но в то же время слишком далеко. Может, Хуа Чэн на самом деле слишком к нему привязался. И где-то на задворках души поселилось желание, чтобы и Се Лянь был привязан к нему немного больше. Хуа Чэн ещё долго пролежал в кровати. Вставать совершенно не хотелось. И пусть весь мир горит адским пламенем, он не собирается сегодня решать никакие проблемы. Только сильнее разозлится. Не то чтобы он злился или досадовал на мужа. Он бы никогда не позволил себе почувствовать что-то подобное к самому прекрасному человеку в его жизни. И уж тем более он не мог на него обижаться. Но было обидно. Он приложил два пальца к виску и вошёл в духовную сеть, позвав Гэгэ. — Саньлан? — послышался встревоженный голос. — Что-то случилось? — Просто хотел пожелать доброго утра. — о гнетущих его чувствах Хуа Чэн решил умолчать. — Уже давно день. Саньлан, ты что, только проснулся? — Нет. — Хорошо. Слушай, прости, мне сейчас ужасно неудобно. Ничего страшного, если мы поговорим потом? — Как Гэгэ пожелает. — вздохнул Хуа Чэн. Иногда духовная сеть кажется ему попросту бесполезной. Зачем она нужна, если Се Лянь никогда с ним не разговаривает? Он через силу поднялся. Дольше оставаться одному в резиденции было невыносимо. Он сменил облик и вышел в город. Он и раньше, бывало, отправлялся на прогулки по Призрачному городу. Казалось, что нахождение в толпе, среди нечисти, ему подобной, на малую толику развеивало одиночество. Но сегодня, сколько бы он ни бродил по улочкам, лучше не становилось. Он больше не одинок. Но всё равно один. — Ты просто не поверишь, что он сделал! — до слуха долетел особенно громкий женский голос. — Он просто бросил меня! Каждый день пропадал на работе. Говорил, мол, я занят. А в итоге просто бросил меня одну! Вот гад! А сам клялся всеми правдами и неправдами, что будет верным мужем! — Ты об этом уже неделю талдычишь. — ответил другой женский голос. — А я спрашиваю: умерла-то ты как? — От горя! — Ну вот не дождаться от тебя нормального ответа, дурёха. Самый обычный разговор для города, населённого демонами. Но он заставил Хуа Чэна остановиться, вслушаться. В душе поселилась и начала разрастаться необъяснимая тревога. Как бы градоначальник ни пытался выкинуть слова демоницы из головы, ничего не получалось. Что, если Се Лянь его тоже бросит? Конечно, Хуа Чэн отдал всего себя в его распоряжение. Он не должен пугаться или расстраиваться из-за того, что его бог может с ним сделать. Если решит уйти — это его выбор. Но одна только мысль о возвращении бесконечного тягостного одиночества заставляла всё внутри болезненно сжиматься, а небьющееся сердце разбивалось на сотни мелких осколков. За годы их совместной жизни Хуа Чэн понял, какой он на самом деле эгоист. Ведь он не хотел, чтобы Се Лянь бросал его. Он боялся снова остаться один. Если его бог решит навсегда покинуть своего недостойного последователя, всё, что останется у Хуа Чэна — счастливые воспоминания о днях, проведённых с Гэгэ, которые будут отравлять ему жизнь своей недостижимостью, пока прах его не будет развеян. Ведь самостоятельно отпустить любовь к Се Ляню он не сможет никогда. Но что это за мысли? Почему он вообще допускает мысль, что его бросят? Се Лянь всё ещё любит его. Заботится о нём. Да, его почти нет в доме Блаженства, но разве это что-то значит? Он просто выполняет свои обязанности. И всё же сегодня Хуа Чэну не удавалось себя переубедить. Если Се Лянь не может даже один день посвятить ему, что уж говорить о целой вечности? Князь демонов снова вернулся в резиденцию в мрачном настроении. Всё в здании его раздражало. Хотелось снести его подчистую, чтобы не мозолило глаза. Зачем ему это место, если Гэгэ в нём почти не появляется? Хуа Чэн попытался отвлечься от тяжёлых мыслей, но ничто его не занимало. Он даже пытался сесть за каллиграфию, но в итоге только отбросил в сторону кисть и скомкал бумагу. В итоге он просидел с мрачным видом, погружённый в невесёлые думы, до самого возвращения Се Ляня, даже поначалу его не заметив. Он вздрогнул, когда на плечо легла рука. Хуа Чэн поднял голову и увидел супруга, виновато смотревшего на него. Саньлан молча обнял его и закрыл глаза. Он не хочет снова остаться в одиночестве. Он хочет быть с Гэгэ. Он хочет быть только с ним! — Прости. — и снова пальцы зарываются в его смольные волосы, поглаживают, слегка расчёсывают, так ласково и успокаивающе. — Мне правда очень жаль, Саньлан! Я хотел остаться. Просто ситуация была действительно чрезвычайная. Я не мог… — Я всё понимаю, Гэгэ. — хрипло ответил Хуа Чэн. Да, он всё понимает. Но лучше от этого не становится. — Я обещаю, завтра я точно никуда не пойду! Хуа Чэн покачал головой. Не то чтобы он не верил принцу. Нет, его слово самое правдивое из всех. Просто он не хотел, чтобы Се Лянь что-то ему обещал. Он же ему ничего не должен. Это князь демонов себе надумал, что заслуживает времени и внимания своего божества. — Ну прости, пожалуйста. Я правда не хотел тебя обидеть. — Се Лянь звучал так виновато. Хотелось как-то убедить его, что всё в порядке. Но как, если Хуа Чэн прекрасно понимал, что не всё в порядке? Князь демонов открыл глаза и притянул принца ближе, вынуждая сесть себе на колени. Теперь их лица были почти на одном уровне. Они были так близко, но Хуа Чэну казалось, что его любовь от него отдаляется с каждым несказанным словом или неосторожно брошеной фразой. Каждое действие, каждый взгляд — всё отдаляло их друг от друга. А Хуа Чэн не знал, что с этим делать. Попытается удержать Се Ляня — нарушит его границы. Ничего не предпримет — продолжит страдать и портить настроение самому небожителю. Оба варианта не годились. Эгоизм и желание делать всё ради счастья Гэгэ боролись в его сознании, но ни одна сторона не одерживала победу. Он метался в сомнениях, не понимая, чего хочет больше — быть счастливым, или уберечь свободу любимого от своих желаний. — Саньлан, ну скажи хоть что-нибудь. — а что он мог сказать? Любое его слово прозвучит грубо и осуждающе. Лучше молчать. — Я понимаю, ты, наверное, злишься… — Гэгэ! — на это невозможно было не ответить. — Я бы никогда на тебя не разозлился! — Но почему? Я же… — Се Лянь отвёл взгляд и совсем понизил голос. — не ответил на твою молитву. — Ничего. Не то чтобы она была очень уж важной… — Для меня она очень важна! И я знаю, что для тебя тоже. Почему ты делаешь вид, что всё нормально? — Потому что, если Гэгэ захочет уйти, я не в праве останавливать. — и он добавил немного тише. — Даже если Гэгэ решит уйти навсегда. Я пойму. — Что ты такое говоришь?! — Се Лянь обхватил его лицо, и его встревоженный взгляд столкнулся с полным печали и смирения взглядом Хуа Чэна. — Я ни за что тебя не оставлю! Откуда у тебя вообще такие мысли? — Все всегда уходят. А я недостоин тебя. — Ещё как достоин! Ты столько для меня сделал! Ты всегда был рядом, всегда поддерживал меня и продолжаешь поддерживать. И ты терпишь всю мою неполноценность. Ты понимаешь меня лучше всех. Как ты мог подумать, что недостоин меня? — он замолчал, и в его глазах отразилось осознание. Он сам ответил на свой же вопрос. — Потому что я чужие просьбы ставил выше твоей. — Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя за это виноватым. Ты же небожитель. У тебя нет выбора. — он убрал руки Се Ляня с лица и опустил, несильно сжимая запястья. — Прости, я веду себя глупо и нетерпеливо в последние дни. Просто временная слабость. Всё пройдёт. — Нет. Это моя вина. Ты столько раз просил остаться, а я всё равно оставлял тебя одного. — Тебе не нужно оставаться просто потому, что мне этого хочется! — и снова это гнетущее чувство вины. Почему он такой эгоист? — Но твои желания тоже важны. Я остаюсь с тобой, пока тебе не станет лучше! В этот раз точно. И неважно, что может случиться. Я буду с тобой. — Ты не должен. — Должен. И хочу. Я совсем не замечал, насколько тебе плохо без меня. С моей стороны было безответственно забывать о своём самом преданном последователе. Хуа Чэн ничего не ответил. В одно и то же время он был самым счастливым и самым несчастным существом во всех трёх мирах. Он положил голову на плечо Се Ляня и пробормотал: — Ты не должен себя заставлять. — Я и не заставляю. — по щеке и виску посыпались поцелуи, нежные и лёгкие, как бабочки. — Я ведь люблю тебя. Время, проведённое с тобой не может быть в тягость. Хуа Чэн обнял его крепче. — Я тоже люблю тебя. И в этот раз неугомонный бог услышал его виноватую молитву.