До следующей жизни, Костя

      Локи не знал, отчего ему теплее: от горячего чая или от умиротворённо лежащей на его бедре ладони.       Темные глаза с любованием пробежали по сосредоточенному лицу Шульги, отвечающего в ПДА командованию. Печатать одной рукой ответ в лежащем на колене КПК было не совсем удобно, но даже мысли убрать вторую руку с бедра нагло сидящего на столе гостя не возникла. А Локи это устраивало, ведь такой задумчивый Костя был по-особенному красив.       А когда Костя был не красив? Пожалуй, только когда изображал из себя грозного опера, но и тогда патлатый Локи — еще только будущий анархист — с непонятным трепетом замирал под кованым взглядом светлых глаз. А потом Костя уж точно был красивым всегда — и в прикиде наркомана для облавы, и в парадной форме, и в гражданке, и голый. Особенно голый. Пожалуй, страшно Костя выглядел только тогда, в лесу.       Тогда все выглядело страшно.       Стакан опустел. Отставив его подальше, Локи тихо вздохнул.       — Что такое? — не отрывая глаз от экрана, спросил Шульга.       — Ничего. Ты у меня сегодня такой деловой…       — Секунду. Дождусь, и… вот. Все.       Ответ быстро отправился в сторону Бара. Спрятав ПДА во внутреннем кармане, Шульга повернулся к гостю. После обмена улыбками, голова долговского командира легла на мягкое бедро в камуфляжном комбезе. Свободовец тут же запустил пальцы в короткие волосы, вызвав смешок.       Руки медленно обхватили сидящего на столе. Шульга поднял глаза к довольно прищурившемуся Локи, и тот нежно пробежал пальцами по контуру лица.       — Ну что, товарищ Подполковник, — ухмыльнулся Локи, приподняв мужчину за подбородок. — Какие у вас сегодня на меня планы?       Ладони погладили расслабленные бедра.       — Большие планы. Как и всегда.       — Да что вы говорите, товарищ Подполковник… — наклонился вперед Локи.       Шульга выпрямился, подавшись навстречу. Губы легонько соприкоснулись.       В дверь затарабанили.       — Блять, — бросил Шульга, вскакивая на ноги. — Войдите!       Локи быстро спустился на пол. В кабинете появился Гавриленко:       — У нас драка, товарищ подполковник!       — И что, сами справиться не можете, Гавриленко?       — Так там… с этими…       — И с этими, и с теми, — огрызнулся Локи, догоняя Шульгу на выходе из кабинета. — Вы мирно жить не можете, а «эти» виноваты.       В зале уже было тихо — лишь приглушенные переговоры. «Долг», «Свобода», каждый в своей части, между ними — напряженные вольные. Видимо, они и разогнали драку. Когда в проходе возникли недовольные лидеры, группировки ожидающе притихли.       — Пиплы, так не делается, — скривился Локи. — Я вас на полчаса оставил — и нате!       — Виновных наказать. Выполняйте, Гавриленко. Позор, вольные остановили драку, пока долговцы к начальству бегают.       — Кремень, наставь ребят на путь истинный, плиз.       Янов успокоился. Все разбрелись по своим углам и делам. Лидеры внимательно окинули окружение взглядом и, окончательно отпустив ситуацию, повернули назад.       — Братцы, стояночка!       Появившийся из своей обители Гаваец — явление редкое и мимолетное — остановился перед лидерами и деловито развернул перед собой бумагу.       — Цены поднялись…       — Опять? — нахмурился Шульга.       — Не опять, а снова. Не беспокойтесь, старое по старым ценам, а вот новое… Я тут вам вынес всю информацию, прошу ознакомиться и не устраивать скандалов.       Он протянул бумаги. Шульга и Локи приняли листы.       — Ну, могло быть хуже, — констатировал Локи, пробежав глазами по списку.       — И я вам о том же, — улыбнулся Гаваец. — Проживем. Я же тоже не терпила: если снова цены подскочат — буду искать нового поставщика.       — Спасибо, — хлопнул сталкера по плечу Шульга. — Сегодня же новый заказ оформлю. Пока есть возможность.       Гаваец согласительно кивнул и вернулся в лавку.       Вернувшись в кабинет, Шульга опустился на топчан и недовольно уставился в цифры. Локи же не стал еще больше забивать больную голову новыми поборами — в «Свободе», освобожденной от плановой экономики, с этим было легче. Поэтому, скинув с себя разрядку на стол, он сунул листок в карман, дернул молнию комбеза вниз.       — Кто бы мог подумать, что капитализм проникнет и к нам. Да, Кость?       — Угу…       Темные глаза недовольно прищурились: теперь долговец с головой ушел в новые цены торговца, прикидывая, как просить денег у Воронина на содержание Яновского отряда. А ведь планы у этого человека были другие…       Ловким движением листок выдернут из рук и отправлен на стол. Шульга не успел возмутиться, как к его губам прильнули в требовательном поцелуе. Этим Локи напоминал кота — как ты можешь заниматься чем-то посторонним, когда я здесь, жду от тебя ласки и внимания? В момент позабывший о деньгах Костя притянул нетерпеливого возлюбленного к себе, тем самым усаживая на колени. Локи будто этого и ждал.       Отпрянув от выразительных губ, Костя взглянул на довольно ухмыляющееся лицо из-под опущенных ресниц и улыбнулся. Ладони мягко легли на теплые щеки, пальцы погладили аккуратный шрам.       — Товарищ Подполковник, прощу не забывать, что сегодня только Я ваш главный и большой план.       Руки плавно скользнули со спины на живот. Ловко задрав майку, скользнули по теплому телу. Кожа тут же ответила мурашками.       — Ничего себе, как мурашки-то побежали, — тихо усмехнулся Шульга, продолжая гладить покрывающуюся пупырышками кожу. — Неужели ты настолько по мне соскучился?       — Не обольщайся, — горделиво поднял подбородок Локи. — Просто у тебя пальцы холодные…       Ладони уверенно остановились на талии. Подавшись вперед и остановившись в нескольких сантиметрах от желанных губ, Костя прошептал:       — Так согрей меня, солнце мое.       Локи в равной степени обожал и ненавидел Костю за подобные уловки, когда он своей нежностью сбивал весь игривый настрой лукавого бога. Конечно, можно было продолжить его дразнить, развести на что-нибудь непристойное и возбуждающее, но это щенячье выражение и ласковое прозвище…       Губы в неторопливой нежности коснулись губ. Локи с трепетом зарылся пальцами в непослушные волосы, пока уверенные ладони скользнули на спину, теснее и теплее прижимая к себе.       — Я ненавижу, когда ты так делаешь, — бросил Локи, коснувшись губами щедро подставленной шеи.       — Вре-ешь, тебе такое нравится не меньше, — усмехнулся Шульга, расстегивая молнию. — Ведь в конечном итоге, ты все равно получаешь то, что хотел.       — Я могу и обидеться, — отпрянул Локи. — Это прозвучало так, словно моя главная услада — тебя совратить.       Не отпуская хитринку с улыбки, Шульга неторопливо обнажил свой торс и остановился. Карие глаза тут же жадно прокатились по обнаженному телу, желваки возбужденно двинулись.       — И это кто кого совращает?       Побеждено вздохнув, Шульга взял Локи за руки и, коснувшись губами сбитых костяшек, положил ладони на свою шею.       — Ты до сих пор колючий подросток, — заметил Костя, ласково поглаживая пальцами родные руки. — Вот зачем тебе ерепениться сейчас, когда я весь твой? И душой, и телом, и уже прилично давно. Прекращай.       — Прекращу лишь в том случае, когда ты начнешь подобное говорить всегда, — потянулся за поцелуем Локи.       — Подобное?       — Что ты мой.       — А я твой?       — Костя.       — Твой, твой. А ты?       — И я мой.       — Локи, блин.       Коварный бог огня тихо рассмеялся в губы.       — Твой я, Кость. Без остатка.