Три планеты, покуда Солнце не оторвалось От твоей красной мощи, Спектра огня, — и тогда В красных лучах заалел Храм и загрохотал Глас: “Утро восходит, ночь уходит, и Стражи бегут…” — Уильям Блейк “Пророчество” Ужас здесь налицо, но откуда взяться жалости, если одного хищника уничтожает другой? — Томас де Квинси “Убийство как одно из изящных искусств” Можно, что хочешь, добыть, — и коров, и овец густорунных, Можно купить золотые треноги, коней златогривых, — Жизнь же назад получить невозможно; ее не добудешь. — Гомер ”Илиада”
Гор на выдохе вытер пот со лба и еще раз окинув взглядом проделанную работу: отряд цистерн с ядовито-желтыми химикатами выстроился у облупившейся стены завода. После тяжелого трудового дня парень шутливо подумывал лишить дона Торна жизни, если тот и на этот раз оставит его без обещанного отгула. А что? Честный обмен. К счастью, пробегавший мимо взмыленный начальник даже не посмотрел на него, лишь пропыхтел: — На час раньше, как договорились! Гор стащил респиратор и кивнул, не удостоив дона Торна ни единым словом. У него кружилась голова, мигрень пульсировала тупой болью, его мутило, — он слишком давно не ел. Пальцы сжали украденную пробирку с раствором сонного зелья, надежно спрятанную во внутреннем кармане серого комбинезона. “Этой дозы хватит, чтобы вырубить двух, — подумал он, пробираясь сквозь толпу других рабочих к забору, обтянутому колючей проволокой. — А то и трех, если рискнуть”. Но на самом деле Гор рисковать не собирался. Во всяком случае, сегодня. Он приложил черный от копоти палец к сканеру, еле удерживаясь, чтобы не треснуть кулаком по медлительной машине. Толпящиеся рядом рабочие то и дело подталкивали его под локоть. — Сегодня пораньше, а? — громко окликнул его Хо. Этот приземистый, плечистый паренек был одним из немногих людей во всем Риверсонге [1], к которым Гор питал некоторое подобие симпатии. Его высокий голос на мгновение перерыл нескончаемый гул машин, слышимый даже у выхода: Хо легко мог бы петь на подмостках самого большого театра Урании. Вместо этого он работал на заводе. — Что ты там наплел Торну, что он разрешил свалить? Опять заболела бабушка? — в чарующем голосе не было ни ни капли упрека, хотя Хо отлично знал, что Гор — круглая сирота, и прах его бабушки давным-давно развеяли над Лимом. — Мог бы ради разнообразия сказать правду! Гор хмыкнул: — Чтобы у жирного говнюка была ещё одна причина меня уволить? — Да не уволит он нас! — отмахнулся Хо. — Больше стращает. Что бы там ни талдычило руководство, полностью автономных ботов у нас все еще нет. А пока их не нет, никто от нас не избавится. Так что забей. Все не так плохо, как ты думаешь. — Все еще хуже, угу, — буркнул Гор. Честно говоря, начхать ему было и на дона Торна, и на автономных ботов. Мысли снова и снова ускользали в сторону проблемы, над которой он размышлял уже очень давно, но которую стал решать лишь пару лун назад. “Эти подонки с их магией управляют нами, пока мы бьемся за жизнь, за каждый зент [2], чтобы прокормиться,— подумал он уже в который раз. — Для них это не больше, чем реалити-шоу. А мы слишком увлечены нашим рабским существованием, чтобы хоть что-то заподозрить”. — Будешь? — Хо протянул покореженную миску с кусками жирной свинины из соседней забегаловки. Гор улыбнулся уголками губ: — Спасибо, не нужно. Я… — он запнулся, подбирая слова, и еще сильнее вдавил палец в сканер, — на особенной диете. Хо пожал плечами и ловко закинул кусок мяса в рот. — Какие тебе диеты? У тебя тело мечты, и ты прекрасно об этом знаешь. Тело, может, и да, чего не скажешь о его лице. Гор никогда не был красавцем, а дни голодовки и вовсе выжали из него все соки. Бледность стала заметной даже на смуглой коже, под воспаленными раскосыми глазами залегли тени, острые скулы и прямой нос стали выделяться еще сильнее, коротко стриженные черные волосы потускнели. Гор со вздохом пояснил: — Это не ради внешности, это ради духовного опыта, — он не ждал, что Хо его поймет, но тот резко отстранился. — Приятель, если ты якшаешься с теми сектантами с первой полосы, то лучше бросай это дело! Стараясь не выглядеть слишком заинтересованным, Гор уточнил: — С какими сектантами? — пересохший язык неприятно лип к нёбу. — Змеепоклонцами или как их там… Утром в новостях было, сейчас скину, — Хо на секунду склонился над своим наручным экраном, и коммуникатор Гора тут же противно запищал. — Дома почитаешь. Там такое недавно случилось, я просто… Мимо них со стоном пронесся инженер, пихнув Гора в спину: — Вот же гадство, опять очистные в шестом сдохли! — Срал я на твои очистные, просто выпустите меня уже отсюда, — обреченно пробормотал Гор, но сканер на контрольно-пропускном пункте снова и снова требовал подождать. Оранжевые буквы на табло расплывались перед глазами, и парень молился Змею, чтобы не упасть в обморок. Он попытался сосредоточиться, но мысли ускользали из-за боли в голове и растущего напряжения мышц правой руки. “Ну же, ну же. Во мне должно было остаться еще немного магии от того упитанного ублюдка”. Усилием воли он вызвал в памяти вечер шестисолнечной [3] давности. Вспомнил те искры чужой силы, которые тогда казались ему целым миром. Совсем хилые искры, но это ничего. Он еще возьмет свое. Его телу просто нужно время, чтобы привыкнуть к происходящему. Абстрагировавшись от болтовни Хо, Гор шел вглубь лабиринта своей памяти. Вспоминал, как очертил защитный круг (он понятия не имел, зачем нужно что-то чертить, но члены Братства в один голос настаивали на необходимости этого действия), как взял в руки священный клинок, он же атам (его заменял видавший виды топор), как отрезал кусок мяса, как прожевал сухие волокна, вспомнил, как представил первое, что пришло в голову — падение узорчатой кружки, и как спустя секунду кружка, до этого момента прочно стоявшая на полке, разбилась. Разлетелась на тысячу осколков, которые Гор, любивший ходить по своей крошечной квартире босым, собирал до восхода. Вспомнил то, как шесть солнц назад он творил магию. И теперь чужая магия отозвалась легкой вибрацией на кончиках пальцев. Еще немного, и она подтолкнет неподатливую машину… — Доступ подтвержден, — раздался над головой механический голос и сканер вспыхнул зеленым. Гор на дрожащих ногах шагнул за пределы завода “Нео” и опустился прямо на асфальт, доставая из кармана самокрутку. Неон вывесок подсвечивал его измученное лицо. Низкие облака отражали огни города, жизнь в котором не останавливалась ни на секунду. Сухой горячий ветер, приносящий с собой песок, давно стих. Оба красных солнца медленно скрывались за горизонтом. Парень пожалел, что не рассчитал время и не взял из раздевалки куртку: с наступлением темноты здесь станет слишком холодно, а длительная болезнь не входила в его планы. Что за охотник поползет на охоту с температурой? Ведь все должно пройти безупречно. И пройдет. Потому что Гор истинно желает этого, и это — закон. Он показал заводскому охранному дрону средний палец. Шепнул себе: — Твори свою волю. И закашлялся. Душный загазованный воздух Риверсонга забирался в легкие, делая дыхание сдавленным, болезненным. Ничего, табачный дым ненадолго снимет боль в горле, заменит ее терпкой горечью... Гор дернулся к карману и тут же выругался: — Мгла! Он забыл зажигалку в куртке. Может, подождать кого-то из коллег? Но он слишком торопился. Еще одного голодного вечера он не выдержит. Пойти на остановку, долететь до дома и покурить там? Но квартирная хозяйка опять будет вопить, как заводская сирена при проникновении посторонних лиц… В его мысли потихоньку вклинилась музыка. Она доносилась откуда-то издалека, и приближалась с каждой нотой. Зовущая, тонкая, она переливалась удивительной гаммой эмоций. Не то печаль, не то нежность, к которым невозможно было не прислушаться. А затем мелодия оборвалась. — Вам огоньку? — любезно поинтересовались откуда-то сверху. Гор дернулся и едва не выронил аккуратную самокрутку. Он привык к ноткам брезгливости в тоне любого, кто увидит его комбинезон с логотипом “Нео”, но в этой фразе их будто бы не было. Говоривший был молод, младше Гора с его трехсот пятнадцатью лунами [4]. В руках он вертел флейту — источник той удивительной гипнотической музыки. А еще, кажется, этот человек был самым красивым из всех людей, которых Гор когда-либо встречал. У кого еще были настолько густые каштановые волосы, настолько крупный нос, настолько аккуратные родинки на бледной коже, настолько выразительные и блестящие темно-серые глаза, которые не портило даже нависшее веко? Вот то-то же. “Модель какая-то. Или актеришка,” — решил Гор, чувствуя прилив необъяснимого раздражения. Он взял предложенную зажигалку и закурил, вдыхая дым полной грудью. Нефритовый табак — один из лучших в Урании, выращивался в закрытых теплицах шестого уровня, дарил горечь и слабое опьянение. Гор вложил зажигалку в чужую руку с ногтями, отполированными до блеска. — Спасибо, — выдохнул он, окидывая взглядом незнакомца и подмечая его странную легкую одежду. Красная распахнутая хламида, длинная, наверняка не согревающая, но приятная глазу. Под ней виднелась прозрачная рубашка, сквозь которую просвечивал пирсинг на пупке и сосках. Из кармана широких брюк торчала какая-то бумажка, стопы утопали в мягких тапочках. На запястье красовался коммуникатор с циферблатом, который показывал явно неточное время… Голову Гора снова пронзило вспышкой боли. На то, чтобы сконцентрироваться, уходило непозволительно много сил. Наконец он пробормотал: — Лучше поторопитесь, если не хотите замерзнуть ночью. — Все в порядке, я как раз собирался на долгую согревающую вечеринку, — молодой человек повертел в пальцах флейту. — Напьюсь. Пересплю с кем-нибудь. Достану скрипку... Да-да, я не только на флейте играю! Возможно, еще покусаю кого-нибудь или начну танцевать на столе. Гор приподнял тонкую бровь: — Других развлечений нет, что ли? — Угадали, — вздохнул молодой человек. — Но, честно говоря, мне немного жутко возвращаться домой. Высоковато тут у вас! Я еще никогда не забирался так далеко от этой штуки, — кокетливо хихикнув, он подошел к краю трассы и потыкал пальцем в белую густую пелену, расстилавшуюся далеко под ногами. “Мгла? Ты вылез из Мглы?” — у Гора что-то екнуло внутри, но нефритовый табак делал свое дело, и уже секунду спустя пришло осознание, что говоривший, должно быть, просто пошутил. Никто не мог приближаться к лишенной кислорода Мгле без защитного костюма и длительной подготовки. Если только это не было… “Магией,” — пульс колотил изнутри по вискам. Нет, не мог же он так сильно облажаться? Что за охотник не распознает жертву, крутящую пушистым хвостом у него под носом? Обладатель спасительной зажигалки прикрыл ладошкой рот, стараясь скрыть смешок, вызванный оторопевшим видом Гора. Его длинная одежда взметнулась, как крылья экзотической бабочки. — Хорошего вам вечера! Он исчез быстрее, чем Гор успел стряхнуть пепел. На трассе больше не было никого, лишь небоскребы мегаполиса подпирали стремительно темнеющее небо. Парень поднялся на ноги и швырнул недокуренную самокрутку на асфальт, снова чувствуя головокружение. Изнутри него будто разворачивался, завиток за завитком, красный ветер, обжигающий, едкий, горький. От этого чувства слезились глаза. Что-то царапало сердце и желчью разливалось в животе. Хотелось жадно обхватить пальцами рукоять любимого топора. “Неужели я только что упустил одну из этих тварей? — думал Гор. — Одного из проклятых колдунов, которые забавы ради играют нашими жизнями! Колдунов, от которых давно отвернулся даже милостивый Змей. Может, только яростная Матерь богов еще с ними”. Ошибки быть не могло: Гор всегда чуял их, как хорошо выдрессированная гончая чует добычу. Но сегодня голод притупил его сознание. Голод, музыка и невиданная красота этой твари. Черная бумага валяющейся самокрутки тлела ярко-рыжим, и Гор не мог оторвать от нее взгляда. За спиной заскрипели ворота завода. — Я думал, ты уже ушел, — вышедший Хо устало помахал ему рукой. — Что с тобой? На тебе лица нет. Чувствуя, как растерянность вперемешку с яростью отступали, Гор улыбнулся. Улыбка всегда преображала его лицо, оставляла ямочки на щеках, делала моложе и дружелюбнее на вид, — он хорошо это знал. — Все в порядке, — заверил он. Действительно, если вдуматься, ничего плохого не случилось. Он всегда успеет поймать эту тварь. И еще сотню подобных ей. У него впереди целая жизнь, не так ли? По крайней мере, он все еще знал, зачем существует в этом мире, которому не нужен. — Ну а ты куда так торопишься, здоровяк? Хо с неожиданной застенчивостью повел плечом: — Я хотел зайти в тот ресторан. — Какой? — Тот самый, — у Хо покраснели уши. — Там еще свинина… просто пальчики оближешь! Ресторанчик “У Ворда”. Они вместе двинулись к остановке, подсвеченной голубым неоном. — А, та забегаловка, — протянул Гор, изображая заинтересованность. — Неужели вспомнил? Я тебя там уже две луны не видел. — Это все владелец, — нашелся Гор. — Настолько зажрался, что туда даже со своей выпивкой нельзя! Ну и пожалуйста. В следующий раз буду есть всухомятку, подавлюсь и умру за их столиком. Хо нервно хихикнул, но смолчал. — И что же такого особенного ты там обнаружил? Помимо свинины, конечно. Хо замялся и покраснел еще сильнее, и Гор снова улыбнулся — на этот раз почти искренне. Иногда он забывал о том, насколько еще юн и наивен был его вечно невозмутимый коллега. Наконец Хо сдался: — Это все она! Майя, официантка на полставки. Просто не идет у меня из головы, честно. Я думал… думал пригласить ее куда-нибудь сегодня. Пропустить пару шотов, знаешь ли. Гор с его идеальной памятью мгновенно вспомнил девушку, очевидно, занимавшую все мысли Хо: длинные белокурые локоны, мягкий голосок, наивные глазищи, и бюст… Бюст был определенно больше, чем у всех девушек, которые встречались Гору. — Хороший выбор, — кивнул он и тут же шарахнулся от бросившегося под ноги чумазого мальчишки. — Благородный дон, возьмите газетку! — заканючил тот, тряся переработанным бумажным свертком. Гор рассеянно потрепал его по немытым волосам: — Шел бы ты домой, приятель. Скоро ведь взойдет Луна, еще замерзнешь насмерть. Но мальчишка, казалось, не слышал его, продолжая ныть: — Всего два зента, дон! — Мне бы кто дал два зента, — проворчал Гор, но газету все-таки взял и приложил свой коммуникатор к чужому, дожидаясь, пока на экране не появится надпись: “Оплата прошла успешно”. Мальчишка тут же поспешно поклонился и обернулся в поисках новой жертвы. — Зачем тебе эта макулатура? — спросил Хо, отмахиваясь от газетчика, — Ей только в сортире зад подтереть, да и то, зад жалко. Но Гор бережно свернул желтую газетенку, пряча во внутренний карман. Он не пропускал ни одной статьи, даже самой лживой. Газетчики врали в каждой строчке, но именно сплетни, которым никто не верил, таили в себе нужную ему информацию. Слова о неожиданных природных катаклизмах, о всплесках аномалий, о массовых галлюцинациях… Ведь хороший охотник не пропустит ни одной улики, не так ли? На пустую остановку легла тень от белого брюха дирижабля. Через минуту пилот опустит трап, и Гор полетит домой, навстречу заслуженному отдыху и, что было важнее всего, ужину. — Давай же, — он обернулся к Хо. — Беги к своей Майе, у нее наверняка вот-вот закончится смена. Но парнишка медлил, и Гор понимающе вздохнул. — Сегодня у тебя все получится, — заверил он. Увы, о неудачах Хо на любовном фронте можно было слагать печальные легенды. К тому же утром по радио говорили, что звезды не так сошлись и эта неделя неблагоприятна для любых начинаний. Но Гор не верил в эти байки. Честно говоря, он и в звезды-то не слишком верил: жители Риверсонга никогда не видели ничего, кроме бледного диска Луны, грозящей если не заморозить все живое, то наградить воспалением легких всякого неудачника, решившего насладиться ее мертвенно-синим светом. Двигатель дирижабля, уже замершего напротив остановки, заурчал, меняя тональность. Гор ступил на трап, размышляя, как помочь коллеге. — Сынок, ты будешь платить или нет? — из громкоговорителя донесся хриплый прокуренный голос женщины-пилота. — Ответ положительный, донна, — крикнул Гор, не сомневаясь, что она его услышит. — Просто подождите секунду. Подумав, он добавил: — Пожалуйста. Игнорируя ропот пассажиров, Гор прикрыл глаза, представляя своего широкоплечего коллегу с его русой макушкой и белокурую Майю с ее сногсшибательным бюстом, и клуб “Кактус”, куда Хо наверняка потащит новую пассию, — все равно в их рабочем районе не найти ничего приличнее. “Пусть это свидание пройдет успешно”. Хо заслужил это. Хотя бы за то, что терпеливо выслушивал теории заговора, которыми Гор пичкал его в обеденные перерывы. За то, что не называл “чокнутым”. Игнорируя упадок сил, парень снова припомнил тот самый вечер шестисолнечной давности. Магия в сердце, магия в животе, магия на кончиках пальцев… Его вывернуло желудочным соком — слава Змею, не на трап, а то пришлось бы платить штраф. Пошатываясь и судорожно втягивая носом мерзкий уличный воздух, Гор вытер рот тыльной стороной руки. Слабость накатывала волнами. Что ж, зато теперь Хо получит свое идеальное свидание. Честный обмен. Гор махнул изумленному коллеге, устраиваясь на сидении дирижабля (от него тут же брезгливо отсела какая-то хорошенькая розоволосая девчонка, но разве это имело значение?). Несмотря на слабость, он чувствовал удовлетворение. Предсказания звезд — это одно, но правильность сделанного выбора — это совсем другое. Зря он, что ли, два солнца назад гадал на внутренностях, оставшихся от того упитанного колдуна? Нагаданное не сулило ничего неблагоприятного. А если бы сулило, то что с того? Ведь даже неправильно сделанный выбор в итоге станет судьбой — так говорила Гору его мать. Правда, что было сначала — выбор или судьба, — мать ему так и не рассказала. Поэтому Гор решил разбираться самостоятельно. Дорога до дома заняла каких-то пять минут: Гор даже не сумел вздремнуть. Он почти машинально высматривал полицейских, но они привычно не обращали на него внимания. Порядочный гражданин, честный работник, не судим, не привлекался... Только их гравикары яркими вспышками обгоняли мерно рокочущий дирижабль, и свет их фар слепил пассажиров, заставляя отворачиваться от узких пыльных окон. Сумерки сгущались, тени накладывались друг на друга, слой за слоем.— — — — —
Гор не осознавал, как спустился по трапу, как ступил на остановку и добрел до своей старой пятиэтажки. Помнил только, как сварливая домовладелица со второго этажа развешивала на веревке постиранные панталоны с таким лицом, будто панталоны в чем-то перед ней провинились. Ниже получиющихся бельевых рельсов находились рельсы настоящие. По ним за полчаса до восхода обоих солнц проносился стальной поезд, который окутывал дом клубами густого черного пара. Ко второму этажу дым развеивался, и белье домовладелицы оставались почти белыми, а вот обитателям первого этажа, в числе которых был Гор, везло меньше — их окна снова и снова покрывались слоем копоти. Впрочем, эти неудобства были ничем в сравнении с тем, что в распоряжении Гора, помимо крохотной квартиры, был целый подвал. Надо отдать должное донне Муро — эту часть здания строили с умом. За звукоизоляцию архитектору можно было вручить похвальную грамоту: даже самые истошные вопли не проникали сквозь стены подвала. Гор проверил почтовый ящик. Пусто. Никаких писем уже вторую луну. Стараясь не обращать внимания на укол разочарования, Гор захлопнул ящик и направился к себе. Ничего страшного. В конце концов, человек, писавший ему с самого детства, неоднократно переставал отвечать на письма, а потом объявлялся снова, как ни в чем не бывало. “Надеюсь, брат Александр, вы там в добром здравии и не слишком увлекаетесь синтетическим опиумом, — подумал парень почти с теплотой. — Мне еще столькому нужно у вас научиться…” Едва ступив на порог комнаты, Гор тщательно вымыл руки. Спрятал принесенную с завода пробирку с сонным зельем, снял комбинезон, переоделся в домашнюю безрукавку и черные растянутые штаны. С добродушной ухмылкой взял топор и бережно провел подушечкой пальца по заточенному лезвию. Игнорируя выступившую капельку крови, Гор отложил оружие и плюхнулся на перекошенный табурет, в равной степени способный как сбросить человека на пол, так и не сбросить. Высыпал на столешницу табак и спрессовал его в лодочке бумаги. Плевать на ругань домовладелицы, которая могла учуять дым за милю: сегодня он слишком устал. Взгляд Гора заскользил по стенам его аскетичной каморки, увешанным газетными вырезками с описанием аномалий и теорий заговора, и его собственными записями ритуалов и магических опытов. Парень писал каждую заметку с очень большим усердием: несмотря на количество прочитанных книг, он оставался до смешного неграмотным. К окончанию школы даже самые строгие учителя смирились с его вечными ошибками. А возможно, они просто прощали его за тихое, застенчивое поведение: когда другие мальчишки дрались, курили или нарочно ломали планшеты с электронными учебниками, Гор просто прилежно сидел в углу. И сейчас, уже во взрослой жизни, это “хорошее поведение” продолжало играть ему на руку. К тихим гражданам всегда меньше вопросов. Не переставая коситься на кривые записи, Гор машинально положил на черную бумагу фильтр, скрутил, провел языком по оставшемуся краю. Щелкнула зажигалка, и самокрутка тихо затрещала от затяжки. Тело Гора, налившееся невыносимой тяжестью, болезненно ныло, но легкие быстро впитывали нефритовый табак, и слабость постепенно отступала. Парень прилепил на стену свежекупленную газетенку и всмотрелся в новостную колонку. “Некий военный подрядчик вступил в сговор с высокопоставленными сотрудниками и использовал военные спутники, чтобы украсть голоса избирателей на выборах в Альянс”. — В жизни не слышал большей чепухи, — прокомментировал Гор и обвел абзац едко пахнущим химическим фломастером. — А значит, это может быть правдой. Только он (и некоторые члены его Братства) хорошо понимал, что Альянс с его “шестью достойнейшими гражданами” был лишь номинальным органом власти, а настоящих узурпаторов стоило искать в другом месте. Но большинство людей отказывались это осознавать. — Какова вероятность того, что и эти выборы не обошлись без вмешательства наших знакомых колдовских тварей? — поинтересовался Гор у настольной лампы и тут же вздохнул. — Да, разговор с неодушевленными предметами — всегда плохой признак… Табак наполнял уставший разум странными миражами. Мерещились почти интимные прикосновения к телу, обездвиженному сонным зельем. Гору чудилось, будто свежее мясо нежно ласкает его вкусовые рецепторы, а знакомая магия снова и снова расцветает на кончиках пальцев. “Голод. Голод. Голод.” Когда от дыма начали слезиться глаза, он вышел из транса. Все-таки включил лампу и взял коммуникатор, игнорируя новостную сводку о сектантах, которую ему скинул Хо: сейчас все его внимание занимала сохраненная поваренная книга. — Фантастика, — проворчал он, прочитав первый же абзац. — Где я вам возьму все это, чтобы приготовить обычный стейк? А больше вы ничего не хотите? Жир из задницы павлина, например? Кровь жнеца? Слезы ребенка? В дверь постучали. — А вот и слезы ребенка, как по заказу. Стук становился все громче. — Одну минуту, — произнес Гор, на всякий случай пряча топор в гардеробной. — Я слышу, как ты шуршишь, — звонко сказали за дверью. — Ты там дрочишь, что ли? “Надо сказать ее опекунам, чтобы внимательнее следили за малышкой. Змей их знает, откуда она нахваталась таких выражений”. Плавной походкой хищника он подошел к двери и глянул в глазок. Худшие догадки подтвердились: за дверью, где-то на уровне его пупка, маячила копна рыжих волос. — Я уже могла бы взломать твою квартиру, — крикнула девочка, едва он открыл дверь. Гор хмыкнул, позволяя ей проскочить внутрь: — Не могла бы. Уж он-то знал, каких усилий ему стоило установить на эту халабуду охранную систему первого уровня. — А почему у тебя всегда так темно? И что это за красное пятно? Гор встрепенулся: — Где? — Вон там, в углу. “Лучше тебе об этом не знать,” — подумал он и бросил в угол полотенце, стараясь не смотреть на засохшее пятно. Рот наполнился слюной. Стены будто двигались. И без того маленькое пространство сжималось, становясь еще теснее. Гору страстно захотелось спуститься в подвал и наконец спокойно выдохнуть. — Слушай, малышка… — Меня зовут Ас, — заявила она и запрыгнула на подоконник, смешно болтая ногами. — Ас! Всего две буквы! Когда ты уже запомнишь? Гор пожал плечами. Идеальная память никогда его не подводила, и он, конечно, уже выучил имя несносной соседской девчонки, которая отчего-то мнила его своим другом. И сколько бы Гор ни пытался объяснить ей, что он не лучшая компания для ребенка, понимания он не находил. Девочка вытаращилась на неон вывесок за стеклом грязного окна, немытого сотни солнц. Подошедший Гор невольно бросил взгляд на небо, расчерченное светом гравикаров. Они огибали ряды небоскребов, увешанных плакатной и голографической рекламой, уходили далеко вниз, но ни один наверняка не подлетал к белой ядовитой Мгле, клубящейся у подножия страны. Наверное, там не был слышен ни вой полицейских сирен, ни отзвуки пьяных драк, ни визгливые вопли размалеванных шлюх — ничего, чем по вечерам полнился Риверсонг. — Ты усталый. Как прошел твой день? Между облаками проглядывал кусочек ледяной Луны. — Хреново, — ляпнул Гор и тут же дал себе зарок не выражаться при ребенке. Она понимающе сжала его загрубевшие пальцы в своей ладошке. — Мой тоже. Гор едва не рассмеялся. — У тебя-то что? Опекуны заставили есть овощи? Школьный психолог велел не ходить в гости к взрослым дядям с первого этажа? — Эй, — Ас выдернула свою руку из его, — у меня тоже могут быть проблемы! — Не обижайся, но твои проблемы, пожалуй, соответствуют твоему возрасту. То есть довольно малы. — Мне уже сто тридцать три луны, — хмуро выпалила она. — И вчера я была на Кольце, вот. Если подняться на уровень выше, пройти чуть левее от пестрых шатров рынка и полулегальной мастерской, чинившей андроидов, можно было наткнуться на Кольцо — заброшенный небоскреб в самом сердце столицы. Он напоминал изувеченный черный скелет, оставшийся неуместным напоминанием о Великом пожаре сто третьего года, и внутри этого ветхого здания не было ровным счетом ничего интересного — Гор проверял. — Да-да, на Кольце, — хвастливо повторила Ас. — Так что я уже достаточно взрослая! Гор поскреб затылок, пытаясь сообразить, насколько эти слова были близки к действительности. Его собственное детство закончилось, когда ему было восемьдесят пять лун. В день, когда отец застрелил его мать. Но ведь вряд ли другие дети взрослеют так же быстро? Ас прервала его размышления: — У тебя есть еда? — она не переставала болтать ногами в грязных поношенных туфлях на пару размеров больше нужного. — Нет, — соврал он и на всякий случай наступил на половицу, под которой находился вход в подвал. Девочка выглядела обескураженной: — Совсем ничего? “Мгла! Ей что, так сложно поесть у опекунов? Они так-то получают пособие за ее кормежку!” — Нет. Забыл сходить на рынок, — он покаянно покрутил головой. — Совсем дурак. — Не страшно, у всех свои недостатки. Так говорит моя мачеха. — Вот спасибо! — фыркнул Гор. — А теперь давай, дуй отсюда. Но Ас медлила, насупившись. Казалось, она просто не может уйти. — Тогда… Тогда давай поиграем! — нашлась она. — Правда или действие? — Правда. Он всегда выбирал правду, даже теперь, когда ему приходилось буквально жить во лжи. Парадокс? — Сколько часов ты спал на этой неделе? Гор ухмыльнулся: — Тогда действие. — Ляг и поспи! — Что-то мне уже не очень нравится твоя игра… Ас звонко рассмеялась. — А что же ты делаешь вместо сна? — поинтересовалась она. Он пожал плечами, бросив взгляд на газетные вырезки. — Гуляю. Исследую город. “Никогда не знаешь, что в нем можно найти, если знать, куда завернуть, — подумал Гор. — Вернее, кого”. — Только наш уровень? — Нижние тоже. И верхние, но реже. На верхних уровнях жили граждане побогаче, и там всегда дежурила охрана, через которую даже ему было сложно пройти. — А что на уровне ниже? — Все та же Урания, но больше и беднее. Наша республика похожа на слоеный пирог из семи уровней: декор отличается, но везде один и тот же вкус дерьма. Он прикусил язык. “Не выражаться при ребенке”. — А если спуститься еще ниже? — допытывалась Ас. — К самому основанию Урании? — Тебя вообще хоть чему-то учат на уроках географии? Девочка состроила жалобную мордашку, и Гор со вздохом потер переносицу. Головокружение нахлынуло с новой силой. — Там начинается Мгла. Ее видно даже отсюда, из этого окна. Уж про нее-то тебе точно рассказывали родители. Рассказывали ведь, да? Находиться там опасно для жизни. А там, где воздух пока не настолько заражен, еще остались безымянные деревушки. Змеем забытые поселения с выжженной землей и деревянными домишками. — Из дерева можно делать дома?! — Получается, можно, — неуверенно протянул Гор. В его представлении деревянные дома выглядели как дупло в стволе какого-нибудь высохшего от ядовитого смога растения. Он бы ни за что там не поселился и не понимал мазохизма людей, решившихся на это. Там ведь даже унитаз негде разместить, наверное? Не говоря уже о кухонной плитке… — А что за пределами Урании? — Ничего, — отрезал Гор. — Совсем-совсем? — Я же тебе сказал, — огрызнулся он, снова уткнувшись в коммуникатор с открытой поваренной книгой. На самом деле, Гор знал, что за пределами их республики не только пустоши с жуткими деревянными домами и не только клубящаяся Мгла. Откуда-то же приходят эти колдовские твари, на которых он охотится? Вот сегодня одна из них внаглую вылезла у него перед носом, еще и прикурить дала. Совсем распоясались! — Я думаю, там живут другие люди, — вдруг сказала Ас. Гор резко поднял голову. — Почему ты так решила? Она потупилась: — Я опять говорю глупости? — Не совсем, — он постарался смягчить охрипший голос. — Думаю, ты почти права. Вот только это не совсем люди. Из подвала, будто в подтверждение его слов, донесся шорох. Неопытный человек расслышал бы только трескотню тетушек из квартиры слева, у которых Гор иногда одалживал чай. Но слух хищника было сложно обмануть. Ас заговорщически потянулась к нему: — А кто же это тогда, если не люди? — Ты, наверное, привыкла, что если существо выглядит как человек и говорит как человек, то это человек. Но это не тот случай. Я пока не знаю, как их называть. В моих руках они не больно-то разговорчивы, — он хмыкнул и снова потянулся за самокруткой, но мысленно ударил себя по пальцам, вспомнив, что девочке вредно дышать дымом. — Я только знаю, что им доступна магия. И еще знаю, что они спокойно правят историческим процессом. Всем нашим миром. А мы просто привыкли не замечать их. — Если они такие незаметные, почему тогда ты их заметил? Они… — Ас запнулась на секунду, — полные лошары? Гор хохотнул. — Еще какие! Может, они просто слишком сосредоточены на своих персонах? На своем ложном превосходстве над нами? Может, мнят себя богами, равными Матери богов? — Гор развел руками. — Знаю только, что иногда они тоже очень по-крупному ошибаются, иначе я бы они мне не попадались. — Какие они? Как себя называют? Какого цвета у них глаза? Какого они роста? Что едят на завтрак? Может, у них голубая кожа? Или две головы? Или… — Внешне они ничем не отличаются от нас, — перебил Гор. — Тогда как ты их отличаешь? — Есть способы. — Секретные? — Очень, — на самом деле, он и сам не мог сформулировать, что приводило его к этим странным тварям. Какой-то внутренний радар, чутье, остро реагирующее на магию. — Они сильнее, чем мы? — Чем обычные люди? — внутренне Гор отказывался причислять себя к этому безликому “мы”. — Едва ли. Слабость людей в том, что они видят лишь тень, иллюзию настоящего мира. Они опираются только на свои органы чувств. Чтобы выйти из мира иллюзий, нужно задавать себе вопросы и искать на них ответы, однако сделать это могут лишь единицы. Пока что. — Но ведь мы сильные! — Ас треснула кулачком по столу. — Я видела, какая у нас армия, это крутили по телеку. Опекун заснул с банкой пива, а телек не выключил, и я… — Мы действительно сильные. Это не мы измельчали. Это наша воля измельчала, и мы вымираем, — Гор с шумом выдохнул. Головная боль нахлынула с новой силой. — Но знаешь что вернет нас к жизни? Борьба. Война. Война — отец всех вещей. Не помню, кто из мудрецов так говорил, но это… Короче, он был прав. Потому что война возвращает нас в то состояние, где вновь рождаются первобытные желания — выжить, победить, перебороть. Это то состояние, где бесконечные ручьи сиюминутных желаний сливаются в поток воли. Но люди боятся увидеть это. Боятся принять ничтожность их прежних стремлений. Неприятно осознать, что то, что ты раньше принимал за оргазм, оказалось астмой. “Зачем я это говорю? — спросил он себя. — Ас слишком маленькая. Она не поймет. Этого не понимают даже взрослые люди с работами, гравикарами, квартирами, семьями… Они не видят, не чувствуют”. Вероятно, большинство граждан Урании просто разучились опираться на интуицию. Лишь по привычке играют свои роли, чтобы выжить. Нужна работа? Надень маску, сдержанно улыбайся и угождай начальству. Образование? Надень маску, слушай преподавателей и не создавай проблем. Всегда носи маску. Гор почти не осуждал тех, кто следовал этому принципу: он сам долгое время был таким. — Почему они… — Ас нахмурилась. — Эти твои “другие”... почему они прячутся? Если они такие сильные, могли бы легко захватить нашу республику! Уже бы были в Альянсе! — Возможно, им это просто не нужно. Иначе их ложь и все, на чем держится этот город, развалится как карточный домик. Зачем какой-то Альянс, когда можешь править всем миром, не привлекая к себе лишнего внимания? Ас сокрушенно вздохнула. — Все равно не понимаю, — призналась она. — Тебе и не нужно. Есть хорошие люди, готовые бороться с ними. — Ты — хороший человек, да? Он улыбнулся: — Конечно. — Я еще никогда не видела хороших людей с такими злыми глазами. Она сказала это с искренностью, которая свойственна только детям, и тогда Гор впервые понял кое-что важное. Она видела в нем не доброго дядю, а чудовище, которое долго выжидало в темноте и теперь вылезло из-под кровати, и у него большие-пребольшие зубы, и острые когти, и длинные клыки, и все это — страшная сказка, которая непременно понравится одинокой девочке без увлечений и без любящих людей рядом. Ему сделалось слегка не по себе. За дверью доносился странный гул. — Иди домой, Ас, — тихо попросил он. — Тебя наверняка уже заждались родители. — Они мне не родители! — Да хоть кто, — буркнул Гор, почти силой поднимая ее со стула и подталкивая к выходу. Что-то здесь было не так. Шум за дверью становился почти нестерпимым. — Откройте! — послышалось из коридора. — Отдел обеспечения безопасности, именем закона! Гор замер. Полицейские. Сохраняя хладнокровие, он попытался припомнить, не оставил ли улик, не вел ли себя подозрительно по дороге в свою пятиэтажку… И тут же понял, что они гнались не за ним. Они гнались за его гостьей. Ас, будто прочитав его мысли, побелела. — Ты знала, что тебе угрожает опасность, — проговорил он. — Почему ты пришла именно ко мне? — Это из-за Кольца, — прошептала она. — Что ты там видела? И почему спрашивала меня об устройстве Урании? Обо всем этом дерьме? Ас всхлипнула. Гор лихорадочно соображал. Мысли разбредались, и он знал, что в этом виноват голод. Голод… Он из последних сил швырнул девочку обратно на стул. — Сиди тихо. Ни звука. Они не откроют дверь без официального ордера. Просто покричат и уйдут. Поняла? — Куда ты? — Ас испуганно проследила за тем, как он вытащил топор. — В подвал. Я кое-что проверю. Не волнуйся, все будет хорошо, — его губы растянулись в улыбке, когда он схватил очередную порцию сонного зелья. “Прямо под носом у полиции. Как это трогательно”. Его притягивал запах жертвы. Терпкий, опьяняющий. Это будет занятная игра — заранее выигранная, но тем не менее захватывающая. Гора захлестнула волна будоражащих воспоминаний. — — — — — С колдуном, сейчас находившимся в подвале, они познакомились на балконе “Лунного ветра” — небольшого казино на первом уровне. Казалось бы, близость к Мгле должна была отпугивать посетителей, но все было с точностью до наоборот: туда редко заходил Отдел обеспечения безопасности, а значит, ставки могли быть бесконечно высоки. Это место вызывало у Гора отвращение из-за толпы одурманенных людей, готовых на любые глупости ради выигрыша. Но в то же время его притягивало что-то в “Лунном ветре”. И он понял, что это было, едва увидел стоящего на балконе худого человека в странном длинном облачении, которое развевал ветер. “Не человека,” — поправил он себя. И подошел ближе. Колдун обернулся на звук шагов и слегка улыбнулся: — Вам тоже скучно в этой толпе? Он был явно старше Гора, но его лицо казалось каким-то неестественно детским. Должно быть, из-за маленьких аккуратных губ, огромных голубых глаз и слегка оттопыренных ушей. — Я пришел сюда не ради веселья, — ответил Гор. — А вы? Сохраняя ту же меланхоличную улыбку, колдун поправил прядь волос, серебром ниспадающую на плечо. — Я здесь только за компанию с другом, — он указал на зал, оставшийся позади. Как раз в эту минуту один из игроков за столом сдал карты и разразился радостным визгливым смехом. С балкона Гор почти не видел выигравшего, только кусок каштановой макушки. Глаза колдуна заблестели от одобрения: — Выигрышная комбинация. У Гора что-то сжалось внутри. “Я не могу его упустить. Только не сейчас”. — Ваш друг? Должно быть, сейчас он вас украдет. — Ага, как же, — колдун мелодично захихикал — будто колокольчик зазвенел. — Сейчас этот товарищ будет долго наслаждаться всеобщим вниманием. Потом напьется. А потом переспит с кем-нибудь, покусает крупье, достанет скрипку или вообще начнет танцевать на столе! Уж я его знаю, можете поверить. Его голубые глаза изучающе смотрели то на Гора, то на карманные часы, которые колдун крепко сжимал в маленькой аккуратной ладони. Казалось, колдун прикидывал, сколько у него осталось времени для… для чего? Для их беседы? — Я так понимаю, вы не слишком азартный человек, — предположил он. “Ты ошибаешься, — подумал Гор. — Но мой азарт отличается от того, к которому ты привык”. — Это еще мягко сказано! Честно, я в жизни не отличу стрит-флеш от фулхауса. — В этом мы с вами похожи, дон… — колдун сделал паузу и Гор тут же подсказал: — Хо. Он часто представлялся именем коллеги. — Юю, — колдун низко поклонился, и Гор, уже протянувший ладонь для рукопожатия, недоуменно нахмурил черные брови. Увидев выражение его лица, Юю тихонько рассмеялся: — Извините. Там, откуда я родом, принято именно такое приветствие. Я очень редко выхожу, так сказать, “в люди”, вот и… — Ничего страшного, — Гор изо всех старался не выглядеть слишком заинтересованным, но ему все больше казалось, что охотничий азарт написан у него на лице. — Так вы не из Урании? — Хм, — снова быстрый взгляд на часы. — Не совсем. — Честно, один ваш вид заставляет задуматься о том, человек ли вы вообще, — шутливо проговорил Гор. Юю молчал так долго, что Гору начало казаться, что он спугнул эту пташку. Рука потянулась к карману с сонным зельем. Достаточно намочить им тряпку, прижать к лицу этой твари и… — Нет, — Юю решительно засунул часы в складки длинных одежд, будто вознамерившись никогда больше к ним не притрагиваться. — Хотя наши виды, безусловно, похожи. Наивность, с которой он говорил об этом, обескураживала. Гор не удержался от шпильки: — На вашем месте я бы не рассказывал об этом первому встречному. Юю пожал плечами: — Если я захочу, вы забудете о нашем разговоре в следующую секунду. О, эти твари могли быть всемогущи, сколько их душам — или что там у них вместо этого? — угодно, но им не обмануть Гора. Все дороги ведут к нему в подвал, как бы дико это ни звучало. — Юю — это ваше полное имя? — неловко поинтересовался Гор. Собеседник рассмеялся: — Полные имена мы не называем никому, только самым близким друзьям, тем, кому не жалко доверить свою жизнь. Но вам, так и быть, назову. — Почему же? — Потому что, — Юю наклонился очень близко к его уху, — вы человек. А люди… Уж не обижайтесь, пожалуйста, но люди — низшая раса. В вас нет совершенно никакой магии. Гор распахнул глаза, вслушиваясь в каждое его слово. — Меня зовут Юсуф.— — — — —
Теперь же Гор спускался медленно-медленно. Чуткое животное, ухо ловит любой звук... И звуки не заставили себя ждать. Не то мольбы о помощи, не то проклятия… Гор решил, что в следующий раз ему придется украсть с завода еще больше сонного зелья: он не терпел лишнего шума. — Здравствуй, — протянул он, перехватив топор поудобнее. Ему было хорошо до одури. Темнота подвала странным образом успокаивала. В углу обнаружилась скованная колдовская тварь в узенькой клетке. Она извивалась, стараясь выпутаться из цепей, но замерла, едва увидев Гора. — Зачем ты это делаешь? — у Юсуфа были на удивление длинные ресницы, и сейчас он хлопал ими, будто бабочка — крыльями. Гор вспомнил того колдуна, который одолжил ему зажигалку возле завода “Нео”. “А ведь его ресницы были длиннее,” — подумал он с удовольствием. А вслух произнес: — Потому что ты — редкий шанс, такой нельзя упускать. — Шанс на что? — пробормотало существо, едва резлепляя пересохшие губы. Его серебристые волосы спутались и наполовину скрывали лицо. Зашкаливающий пульс жертвы звенел в голове охотника. Наслаждаясь каждой секундой, Гор прошел к столу в углу подвала. Залил сонное зелье в шприц, проверил остроту разложенных инструментов. Может, сегодня ограничиться топором? Нет, без пилы дело затянется до восхода солнц, а у него там наверху ребенок, она совсем одна, а полицейские рвутся внутрь… — На нормальную жизнь, — наконец ответил Гор. — На то, чтобы раз и навсегда пресечь ваш контроль над людьми. На то, чтобы пользоваться вашей магией. Какая из причин тебе больше нравится? — Магия… Это просто особенность нашего вида. — У вашего вида есть название? — “В Мглу эту пилу, лучше старый добрый топор. Тушу можно разделать и позже”. — Да… — последняя отчаянная попытка выскользнуть из цепей. — Магистры. — Магистры, — эхом откликнулся Гор. — Почему вы живете во Мгле? — Не во Мгле. Мгла — это просто барьер между нашим миром и вашим, — он закашлялся. — Послушай, если ты прельстился нашей магией… Мы платим за нее сполна, можешь мне поверить! Ты не получишь ее, если убьешь меня, даже если ты убьешь сотни наших, ты не… — Я уже получил. Юсуф охнул, нелепо округлив рот. — Вы ведь меняете реальность, да? Я правильно понял? — Гор почувствовал себя несмышленышем, который пытается понять, как устроен мир. Наверное, так же себя чувствовала Ас. Он невольно улыбнулся. — Да. — Почему же тогда ты все еще здесь? Почему не сбежишь, а? Юсуф изможденно прикрыл глаза. — Я хотел, — чуть слышно признался он. — Но думаю, моего запаса времени не хватит, даже чтобы открыть замок. — Свихнуться можно, — проворчал Гор, пытаясь закрутить пробирку с сонным зельем, но та все никак не поддавалась. — Знаешь, какой ты у меня по счету? Третий! И у всех, как на подбор, одна и та же проблема! “Ой, я так боюсь потратить свое время, я же могу умереть!” Да ты же и так сейчас сдохнешь, так почему хотя бы не попробовать забрать меня с собой? Откуда вы только беретесь, такие трусливые скупердяи! Он все-таки закупорил пробирку и отложил ее. — Жизнь научила, — вяло огрызнулся Юсуф. — Когда всю жизнь живешь в страхе… — Не смеши меня! Чего вам бояться? — поглощенный своими мыслями, Гор слушал его вполуха. — Вы же правда можете сделать с нами все, что угодно? Да? Управлять Альянсом и развязать гражданскую войну? Наслать пожар, ураган, голод, чуму? Сделать одно солнце — зеленым, а другое фиолетовым? — Я же сказал, — отчеканил пленник. — За все. Нужно. Заплатить. — И какова цена? — Время. Гор расхохотался. — И все? — выдавил он, отсмеявшись. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но вы буквально можете сделать одно из солнц зеленым, отдав за это… сколько? Сто? Двести лун из своей ничтожной жизни? — Я не знаю, — Юсуф дрожал, но говорил уверенно. — Я не пробовал. И никто не пробовал. Потому что… Потому что можешь ли ты быть уверен в том, что зеленое солнце будет функционировать так, как обычное? Не превысится ли уровень радиации? Не уничтожит ли он всех, кто тебе дорог? В итоге тебе останется жить каких-то пару лун, но даже их ты не сможешь достойно прожить, потому что твою ошибку уже не исправить… — Вы не только слабаки, вы еще и зануды, — Гора охватило жуткое веселье. — Я повторю свой вопрос. Цена — только лишь время? — А для тебя этого мало? — За возможность обрести и свободу, и власть? — Гор улыбнулся и приоткрыл клетку, но не слишком сильно: тварь нельзя упускать — пусть бьётся в смуглых руках, пусть смотрит на них, переводит взгляд на глаза и видит в них удовольствие. Пусть кричит. Страх пленника разливался по телу сладким, приятным, теплым чувством. Согревал. Так непривычно и так… Правильно? — Это не имеет значения. Ты умрешь, — тихо сказал Юсуф. Его голубые глаза затуманились, словно он действительно предвидел будущее. — А на пороге смерти ты поймешь, что мог обрести и свободу, и силу, и любовь, и мир в своем черном сердце. Но выбрал неправильный путь. — Пусть так, — Гор одной рукой стиснул топор, другой — перехватил крюки. — Зато я заберу ваше племя с собой. Предсказание колдуна, вернее, магистра, как они себя называли, не пугало его. Смерть была единственной любовью Гора. Смерть и свобода… Такие разные, но такие схожие. С ними ничто не сравнится. Такие величественные, такие совершенные. Юсуф еле различимо выдохнул, будто пытаясь смириться с чем-то: — Теперь ты меня убьешь? — Да, — он придвинулся так близко, что мог рассмотреть каждую морщинку на лице магистра. Положил руку на грудь жертвы, почти нежно ощупал, будто проверяя, созрел ли плод. Кожа магистра оказалась бледной и холодной, как лед. — Потому что ты — токсичное создание, отравляющее мир одним своим присутствием. Разве не все беды, катаклизмы, войны — лишь причина вашей прихоти? Не дожидаясь ответа, он впрыснул под кожу сонное зелье. Оно ослабит мышцы, и жертва будет еле двигаться, не способная даже остановить слюну, стекающую изо рта. Его язык разбухнет и станет абсолютно безвольным: всё, что у него получится — повернуть голову и посмотреть в глаза своему убийце. А Гору очень хотелось, чтобы он успел посмотреть. — Что ж, — Юсуф улыбнулся из последних сил. — По крайней мере, у нас остается наша свобода. А что останется у тебя? “Кричи. Бойся. Умри”. Острые крюки быстро разрывали тонкую бледную кожу, сперва одно запястье, затем — другое. Воздух наполнился металлическим запахом крови. Юсуф застонал, забившись, как раненое животное, но быстро затих: зелье начинало действовать. — Если бы вы считали людей за равных, у вас были бы самые преданные союзники, самые пылкие почитатели, самые верные друзья. Эх, магистры, за что же вы нас так не любите? — ласково протянул Гор, чувствуя, как слабеют мышцы под ладонью. По-хорошему, следовало бы подвесить Юсуфа вниз головой, чтобы кровь стекала быстрее. Но нужно было торопиться. Длительная эйфория охоты кружила голову. Как завороженный, Гор смотрел на восхитительно красные запястья жертвы. Едва не урча, потрогал языком одну из ран. Вкусно. Усилием воли он переборол себя и взмахнул топором. Голова с широко распахнутыми глазами откатилась в угол, прямо на полиэтилен, теперь орошенный кровью. Обезглавленное туловище безвольно повисло, натянув цепи. Где-то наверху голоса полиции становились все громче. Но это ничего. Все под контролем. Гор слизнул каплю крови, брызнувшую на брезент. Он наконец-то сможет поесть. Все будет хорошо. —————— [1] Риверсонг стал центром третьего уровня и столицей будущей Республики Урании еще задолго до Войны миров и последующей Анафемы. По легенде, именно возле Риверсонга тогдашний президент Тут неудачно споткнулся о порог своего гравикара и сломал позвоночник. Пока лучшие лекари сооружали ему новомодный керамический протез, пиар-служба правительства придумала байку, согласно которой духи этой плодородной местности столь сильно не хотели отпускать Тута, что возжелали удержать его таким необычным способом. В итоге байка оказалась настолько популярной, что Риверсонг стал самым знаменитым местом государства и постепенно приобрел статус города, а затем — столицы. Риверсонг процветает по сей день (сколько бы злые языки ни твердили, что духи местности здесь не при чем, а Тут просто выкурил слишком много нефритового табака и запутался в собственных ногах). [2] Зенты постепенно вошли в обиход после Эпохи Реквиема, и стали общей электронной валютой Урании после финансовой реформы 103-го года, проведенной пятым собранием Альянса. Впрочем, они стали не только общей валютой, но и головной болью всех честных граждан, вечно задающихся вопросом, как бы побольше заработать и поменьше потратить. [3] Приравнять один день к “двум солнцам” впервые предложил астроном Эйдж Второй в 11 году. Тогда его идея показалась слишком радикальной, за что его в тот же год утопили в Лиме жители третьего уровня. Однако Альянс популяризировал это название, в результате чего оно стало общеупотребительным в республике. Таким образом, “шестисолнечную давность” имеет событие, произошедшее три дня назад. К слову, памятник Эйджу Второму по сей день стоит на площади Скорби: длинноносый мужчина (или все-таки женщина? С этими жнецами никогда не знаешь наверняка), облаченный в мантию со звездами, гордо держит самодельный телескоп и смотрит на горожан как на отходы жизнедеятельности. [4] Никто уже не упомнит, когда люди начали измерять время лунными циклами, то есть “лунами”, но это измерение явно пришлось им по вкусу больше, чем слово “месяц”. При этом “годы” не вышли из обихода, но стали чаще использоваться для документации исторических процессов и значимых событий. Доверимся выбору предков и будем высчитывать возраст наших героев привычным им способом.