–✤–
К шуму, который может издавать толпа мальчишек-альф, Джисон и вправду оказывается не слишком готов. Его глаза распахиваются по мере того, как они приближались к площадке для занятий. Лик хаоса выглядит как подростки. Люди, волки, гудящие, как огромная пасека, и занимающие собой меньше трети отведённой им территории. Омега никогда не видел подобную толпу в столь ранний час, ведь даже в приюте их будили на несколько часов позже. Удивительно, что у Минхо настолько выработанная дисциплина среди воспитанников. — Доброе утро, — неожиданно громко говорит Минхо, отчего Джисон вздрагивает, испугавшись собственного мужа. Вообще-то, он ни разу не видел альфу в виде командира, только слышал истории. Воочию Ли словно немного расслабляется, слабо улыбаясь, пока мальчишки выстраиваются в неровную линию и замолкают. — Здравствуйте! — хором здороваются дети, выпрямившись и ненароком поглядывая на застывшего около альфы Джисона. Тот только сейчас понял, что его взяли на тренировку не патрульных, а малышни, которая только-только перекидываться научилась без проблем для нервной системы. — Ночью спали? — как-то хитро спрашивает альфа, складывая руки на груди и улыбаясь на то, как у его мужа на лице расцветает непонимание. — Да! — мгновенно вторят ему дети, подхватывая какую-то неизвестную игру. — Умылись все? — Да! — уже не так синхронно. — Кто забыл про воду утром? Три парнишки выходят вперёд, дуя губы, но честно признаваясь в (не)сделанном. У Джисона вопросов становится ну просто невозможно много, он поворачивается к Минхо и пытается кивками головы попросить объяснений. Это тренировка или урок базовых потребностей?! — Кто забыл умыться, после тренировки идёт первым проверять воду в реке, — альфу ничуть не смущает происходящее. На удивление омеги он только пожимает плечами, мол, вот так вот. Подростки-альфы во всей красе. — Завтрак у всех был? — Я не успел! — Простите, я взял с собой! — Кто не ел, возвращаемся домой и приходим только после еды, — отрезает Минхо, а дети на это поднимают ещё больший шум, однако разделяются на группки, покидая площадку. Забавно, но даже потери количества не убавляют шума. Джисон стоит рядом с Минхо неловким дополнением и, наконец, решается на вопросы. — И всегда ты так их? — Это ерунда, без которой они не приучатся следить за собой. Альфа, который не в состоянии позаботиться о себе, не сможет позаботиться о ком-то ещё, — Ли чуть поворачивается к Джисону, незаметно смягчаясь ещё больше. — Не знаю, будут ли тебе полезны наставления для них, но физические нагрузки начнём с подростковых. С патрульными и запасными я могу показать тебе основы работы, но нет смысла начинать тренировки, пока ты физически не готов. — Мне придётся перегнать этот детский сад, — Джисон чешет подбородок, рассматривая ребят и думая, что с мальчишками он, конечно, не соревновался. Альфы редко выступают против омег, но раз Минхо говорит, что тут это позволительно, то Хан постарается. Всё же не зря он столько занимался физическим трудом! Да и в детстве ему на все эти запреты было откровенно плевать, посоревнуется теперь вполне законно. — Если что, я рядом, — альфа мягко треплет тёмные кудри на затылке Джисона и отходит, словно бежит после такого незначительного жеста. Хан не хочет думать так, но это один из немногих разов, когда кто-то из них прикасается без необходимости. Промывать проколы уже не было необходимости, оборотни достаточно быстро регенерируют, особенно при должном уходе, а на кухне им и вовсе нет смысла как-то друг друга трогать. Почти незаметный для других жест отзывается внутри одобрительным клокотом, который омега поспешно проглатывает и торопится примкнуть к толпе мальчишек. Пробежка не кажется чем-то страшным. Хан ожидает, что упадёт под ближайший куст уже на первом круге, но сносно терпит почти двадцать минут пыток, поражаясь тому, как ребята помладше держат темп и умудряются не просто бегать. Хаос течёт у них в венах, заставляя щенков успевать перепрыгивать через друг друга или бегать половину времени, будучи волками. Джисон немного задыхается к концу, но не может сдержать смеха. Волчата тактичные — не спрашивают ничего напрямую, но, пробегая мимо, обязательно косятся на Хана, на его серьгу и очень, очень явно пахнут любопытством и каким-то детским восторгом. А потом и вовсе срываются на типичное для их возраста показушничество, стараясь перегнать друг друга и кусая хвосты в волчьем обличье. Нет, Джисон не может. Они даже не знакомились с этой малышнёй, но в конце пробежки омега валится на землю и хохочет, не выдержав того, как забавно себя ведут дети. Омеги будто с детства настроены серьёзно, им это баловство свойственно в меньшей степени. Минхо не мешает процессу знакомства, но и не позволяет тренировке превратиться в нечто неконтролируемое. То, что кажется бардаком, на деле одобренная альфой возможность выпустить эмоции. Подростки и вправду пахнут резко, для них контроль своего запаха это пока что-то сложное, но в будущем они обязательно поймут, что даже отсутствие хвоста в обличии человека не всегда спасает от честности мыслей. Разминка проходит шумно и, на самом деле, довольно весело. Это не похоже на скучные занятия, где Минхо бы сурово запрещал болтать, беситься и дурачиться. Волк, на удивление, спокойно относится к бесякам детей, лишь изредка вмешиваясь в слишком агрессивные разборки между собой. Джисону даже удаётся посмотреть на то, как Ли обращается, чтобы показать нескольким волчатам полезные упражнения. И у него вовсе не ёкает внутри от того, как красиво на Минхо смотрится их парная серьга. Алый камень в украшении восхитительно гармонирует с его естественным окрасом, близким к бордово-красному. Вся тренировка похожа на мини-игры, в которых Джисон участвует сначала неловко, смущаясь того, что ему нужно быть наравне с младшими в стае, а потом вливаясь в этот радостный хаос и уже постепенно запоминая имена ребят из своей команды. В конце этого веселья он, запыхавшийся и счастливый от полученных эмоций, хвастается Минхо, что отлично чувствует себя. Его тело точно способно выдержать больше, чем детские игры. Минхо смеётся, будто что-то знает.–✤–
Утром следующего дня мышцы Джисона ноют так сильно, что он еле встаёт с постели. Теперь понятно, почему Минхо так веселился с его слов про отличное самочувствие.–✤–
О, неожиданность, Минхо вдруг умеет быть строгим. Джисона очень разбаловало отношение альфы к нему. Сложно представить Ли каким-то, кроме мягкого и доброжелательного парня, как дома. Хан теплеет оказываясь свидетелем того, как Минхо мило ведёт себя с кошками. Разве отношение альфы к животным и детям — это не лучший показатель его характера? Джисон умирает внутри, когда этот внешне суровый человек умоляет принести ему воды, пока на его груди калачиком спит кто-нибудь из котов. Минхо замечательный. Минхо умеет быть строгим. Его лицо становится резче, несмотря на привычную скрытность. Несколько раз он был на тренировке в виде волка, и в такие моменты за его сосредоточенным выражением гораздо проще наблюдать. Альфа выглядит расслабленным, но на деле он очень сосредоточен, сразу же замечая ошибки в упражнениях и быстро реагируя на какие-либо проблемы. Особенно, если это конфликты. Невозможно создать идеальную группу, где никто никогда не поссорится. Минхо хоть и делит ребят на кучки, каждой давая своё задание, но предотвратить ссоры среди подростков это...даже больше, чем просто невозможно. Ругается он негромко. Рявкает для тишины громко, а говорит твёрдо и так, чтобы слышно было только тем, кому предназначены его слова. Джисон вздрагивает от неожиданности, а потом замирает, наблюдая с расстояния за тем, как Минхо прерывает начало драки и разговаривает с детьми, контролируя начало истерик у обоих мальчиков. Из-за почти начавшейся драки в этот день отменяются все спарринги. Любимое занятие волчат под запретом, если кто-то срывается на размахивание кулаками или зубами по личным причинам. Джисону с одной стороны жаль, а с другой он очень даже понимает это. Когда ты чувствуешь, что прав, а грамотных путей для выражения гнева нет, кулаки и зубы кажутся самым действенным способом донести свою правоту. Хорошо, что Джисону уже давно не десять лет и драться с малышнёй ему тоже не хочется. В вечер после драки Минхо возвращается с ним домой немного более уставший и замученный, чем обычно. Альфа много молчит, а потом готовит на ужин столько блюд за раз, что Хан задумывается, куда им девать всю эту еду. Даже большой любитель вкусно поесть в лице Джисона не осилит такое! За ужином это молчание перерастает в ощущение вины. Нет, Хан не чувствует виноватым себя — это настроение сквозит в запахе Минхо и том, как он подавленно молчит весь вечер, много раздумывая над чем-то своим. Джисон жуёт невероятно вкусную еду, но не может сосредоточиться на ней, проглатывая порцию непривычно быстро. — Ты поступаешь правильно, — осторожно подаёт голос омега, впервые за их приход домой нарушая эту тишину. Его ладонь несмело ложится поверх руки Минхо, чуть сжимая ту в знак поддержки. Он не мастер слов, чтобы сказать, насколько хорошо Ли справляется со своей ролью, и что ему не за что винить себя в таких мелочах. Альфа напрягается, непонимающе рассматривая их ладони на столе, а потом смотрит на Джисона, и, чёрт, Хан хочет видеть его лицо сейчас. — Я ведь ничего не сказал. — Думаешь очень громко. Весь день слышу: "я ответственный альфа-взрослый, как же так, у меня подрались дети, которые точно никогда и ни при каких обстоятельствах не дерутся! Поругаю себя, словно не я лучший учитель". — Разве я хороший учитель? — кажется, его метод рабочий, потому что Минхо коротко смеётся и гладит ладонь Джисона большим пальцем, заставляя того мечтать о том, чтобы они банально взялись за руки. Кто бы знал, что омегу потянет на эти слащавые жесты. — Ты показывал им как делать то упражнение раз пять. Сам. И не успокоился, пока каждый из группы не повторил за тобой и не доказал, что действительно понял. Мои мышцы ноют даже от игр с детьми, и я чувствую, что мне легче нагонять то, чему ты учишь их годами, — омега опускает взгляд, стараясь не слишком волноваться перед Минхо. Всё их взаимодействие идёт наперекор тому, как Джисон привык разговаривать. Раньше любой контакт с альфой — это мини-война, желание показать, что он ничем не хуже. А Минхо доказывать ничего не хочется, он в своих словах прямой, а в отношении к Джисону... Если бы Хан был не волком, а ежом, у Ли была бы магическая способность приглаживать его иголки одними словами. Это странно, когда о тебе так заботятся. Всё ещё кажется, что это когда-нибудь нужно будет вернуть, а за то, что Минхо делает это бездумно, становится окончательно стыдно. Джисон не заслуживает такого отношения. А вот альфе точно не стоит переживать, что с ним что-то не так. — Слишком много дел в последнее время. Скоро беженцев прибавится, и времени на ребят станет меньше, не хочу делать перерыв в занятиях, пока они не умеют ладить. Альфа вздыхает и подпирает щеку кулаком, совсем забывая про еду. Джисон хмурится. — И ты ещё берёшь на себя заботу обо мне. Я вижу, что ты устал, не напрягайся хотя бы дома. — Я не сломаюсь, если сделаю две порции вместо одной, — Минхо начинает пахнуть чуть тревожней, будто ему не нравится то, куда идёт разговор. — Пять, — Хан не без сожаления убирает свою ладонь с чужой, выпрямляясь, — пять блюд ты сделал. Я только покормил котов, даже не успел помочь тебе с готовкой. Мне жаль, что я недостаточно умело веду быт, чтобы как-то помочь и отплатить за то, сколько ты для меня делаешь. Альфа, как и всегда, молчит. Его запах тяжелеет, медленно нарастая, словно предгрозовой воздух. Вообще, это первый человек в жизни Джисона, который бы не торопился с ответом, а оставлял себе возможность обдумать. Даже его речь размеренная и продуманная чуть больше, чем это обычно происходит со словами. — Не говори о себе так. Духи благословили меня тобой. Кто знает, сколько лет я бы ещё пытался найти пару, если бы ты не решился поучаствовать в ритуале. — Благословили. — Джисон качает головой, очень невесело улыбаясь, — тебе не нужно говорить мне это только из-за того, что нас свели какие-то духи. — Ты думаешь, что я лгал? — удивлённо. — Если кого-то тут и благословили, то меня. Я даже в духов не верю особо, а они просто подослали идеального тебя. Знаешь, как меня жрёт совесть каждый раз, когда я об этом думаю? — ладони сами по себе сжимаются, а на коже остаются следы от того, с какой силой Джисон неосознанно вонзается ногтями в ладонь. — Идеа— — Я не смогу назвать ни одного твоего минуса, даже если бы захотел. — Чёрт, Джисон, — Минхо проводит рукой по лицу, словно снимая с себя паутину, — Я ежедневно жалею о том, что выпал тебе. Это ведь не то, что хотелось бы в двадцать лет? Свадьба, брак, я. Тебе бы гулять с друзьями, делать глупости с каким-нибудь ровесником и жить. Я могу дать тебе только базовые вещи, меня даже не бывает дома почти всё время, и я совершенно не тот, кто подходит яркому тебе. Ошеломлённый сказанным омега вскакивает из-за стола, не до конца понимая, как они пришли к этому разговору. Неожиданные откровения с обеих сторон вдруг показывают то, что они друг в друге пока не могли заметить. — Это самая большая глупость, которую я слышал! Ты всерьёз так думаешь?! Что меня нужно жалеть? Поверить не могу, да за тебя замуж вышла бы половина стаи, второй половине пол бы помешал! — Нет, — тихо отвечает альфа, отчего у Джисона внутри всё холодеет, — я был слишком безрассудным, когда был младше и мне жаль, что последствия этого безрассудства теперь пугают окружающих. Мои шрамы должны оставаться только со мной, но, к сожалению, их приходится видеть и тебе. — Так ты поэтому прячешь лицо? — ещё более растерянно спрашивает юноша, обходя стол и вставая прямо напротив Минхо. Взволнованный запах омеги и угнетающий альфы сливаются воедино, тревожа только сильнее. Джисон уже знает, что привык к их смешению так сильно, что не согласился бы на разделение. Минхо тяжело кивает. И этого достаточно, чтобы Джисон сделал шаг к нему. Обнимать Минхо ни капли не страшно. Даже не так неловко, как казалось. Альфа очень тёплый, на ощупь мягкий из-за свитеров, а его быстрый-быстрый пульс в груди крошит собственное сердце в пыль. Это не сочувствие, которое альфа бы и не принял. Джисон сжимает в объятьях мужа, впервые нуждаясь в том, чтобы разделить чью-то многолетнюю боль. Возможно, он не прочувствует её на том же уровне, но разделить — сможет. Никто не докажет Минхо обратного, пока он сам не взглянет на себя и не поймёт что-то важное. Никакие слова не будут иметь той силы, что его внутренний голос. Альфа обнимает его в ответ, почти не дыша. Осторожно держит Джисона за талию, не глядя на него, но омега не успокаивается, медленно стягивает с чужой головы ненавистный капюшон, а потом дрожащей рукой зачёсывает красноватые волосы назад. Блестящие глаза с длинными ресницами переливаются всеми оттенками мёда, золота и тепла при взгляде на Джисона. Хан держит в руках не лицо человека — искусство, гармонично собранное из высоких скул и восхитительного сочетания мягкости и жёсткости в чертах. Три линии шрамов, наискосок прорезавшие лицо, исследуются бережными прикосновениями омеги. Минхо молчит, но не в раздумьях — у него так сильно бьётся в груди, что становится страшно, но даже будучи настолько открытым, он позволяет Джисону смотреть. Трогать. Нежно массировать неровность зажившей кожи рубцов. Джисон себе не врёт — шрамы бросаются в глаза. Но чем больше он рассматривает Минхо, тем меньше думает о них, как о чём-то отдельном и требующем внимания. Этот волк и сам не знает, насколько красив. Страшно от того, как от его взгляда внутри что-то скручивается в узел. — Мне повезло больше, чем я думал, — шёпотом говорит Джисон, держа лицо альфы в ладонях и не переставая им любоваться. Впервые так близко, чтобы рассмотреть каждую мелочь. Впервые так близко, чтобы чувствовать дождь и землю яснее собственных ягод. — Хотел бы я, чтобы это было правдой. — Оно и есть. Если не веришь словам, то посмотри на всё остальное. Я не настолько виртуозный лжец. Во взгляде Минхо так много всего сразу, что Хан кусает губы, не зная, выдержит ли такой наплыв эмоций. Чудо, что его ладони, поглаживающие чужие скулы, не дрожат так сильно. А ведь его человеческое и волчье обличья такие похожие — оба выглядят, словно образец для подражания. Неужели это правда правильно — связывать его с Джисоном? — Не замечал за тобой лжи. Ты думаешь о себе гораздо хуже, чем есть на самом деле, — альфа кладёт руки поверх ладоней Хана и прикрывает глаза, наслаждаясь лёгкой лаской и тем, как ему впервые становится спокойно в чужом присутствии. Раньше нахождение кого-то на его территории ощущалось чужеродным и непродолжительным — инстинкты в Минхо были сильные, порой доходящие до абсурда. Но именно они помогают ему быть тем, кем он является. И они же кричат ему изнутри, что Джисон — это самое важное, что могло оказаться на его территории. Эмоции захлёстывают омегу быстрее, чем он начинает осознавать это. Слова Минхо режут ему слух, ведь он знает, что его самая большая ложь пока так и остаётся с ним. Ли думает, что Джисон честный и у них что-то вроде доверия. Минхо идёт ему навстречу, открывается так, как может. Джисон обязан быть с ним честным в ответ. — Когда я...— его голос дрожит, а альфа от изменившегося настроения мгновенно напрягается, открывая глаза и внимательно наблюдая за готовым заплакать от стресса омегой, — бросал своё имя в огонь, я сжульничал. Мне так сильно хотелось в патруль, что казалось, будто образование пары с кем-то из ребят решит это. Я пропитал бумагу отваром, который помешал ей сгореть... Глаза Минхо расширяются. — Я не знаю, было ли в пепле ещё чьё-то имя. Я не знаю, кто на самом деле должен был стать твоей парой. Ты столько лет мечтал об этом, а я, кажется, занял чьё-то место, понимаешь? Это делает меня самым большим лжецом на свете. И я пойму, если ты решишь рассказать об этом совету, — Джисон не выдерживает напряжения, отворачиваясь и не желая делиться тем, насколько эта тема для него тяжёлая. Дурацкие слёзы размазываются по щекам, словно он сам размазня какая-то. Позор, а не волк, желающий быть опорой для стаи. Наверное, эта информация так шокировала Минхо, что он сошел с ума. Или Джисон рехнулся до галлюцинаций, потому что альфа звонко расхохотался, жмурясь и закрывая рот ладонью. От неожиданности Хан забывает про свой стыд и замирает, уставившись на смеющегося Минхо. — Знаешь, мы друг друга стоим, — мужчина всё не может успокоить свой смех, то и дело ловя смешинки между словами, — ты сейчас доказал, что духи не то, что существуют, но и знают, что делают. Никакой ты не лжец, Джисон. Я за столько лет уже какие только нечестные методы не пробовал, даже если бы ты кинул пакет с водой со своим именем в этот огонь, он бы в нём растворился, или твоё имя бы стёрлось с поверхности. Этот ритуал невозможно обмануть, поэтому я и доверился ему так сильно. — Что это значит? — Хан смотрит на мужа и не понимает ни слова. Он резко забыл родной язык и теперь его мозг придумывает смысл вместо него. Если то, что говорит Минхо, правда, то... — В огне остаются только имена истинных пар, — зачёсанные волосы спадают на лоб альфы непослушными прядками, постепенно закрывая глаза вновь, но он только смахивает их, не позволяя разорвать зрительный контакт. У Джисона глаза красные, но сейчас больше от слёз. В детстве его дразнили проклятием, а он соответствовал этому имени. Плакал, злился, думал, что все его проблемы от того, что природа поиздевалась и из-за того, что омегам не разрешали кусать за хвост альф во время ссоры. — Иди сюда, — Минхо не может перестать улыбаться, раскрывая объятья и ломая некую стену между ними. Джисону неловко из-за того, что слёзы продолжают течь, а сам он чувствует себя переваренным пельменем, но Минхо, кажется, нисколько это не волнует. Омеге не нужно делать шаг навстречу, Ли сам подходит, убеждаясь в том, что Хан не отстраняется, и обнимает его так, словно ждал этого все те недели, что они живут вместе. Джисон всё ещё не может осознать до конца, стискивает Минхо руками и вжимается мокрым лицом в альфу, как в самого безопасного человека. Они настоящая пара. Нет никакого страшного обмана и ошибки. Джисон там, где должен быть. Джисона Минхо ждал столько лет, чтобы... Омега мычит что-то в ткань свитера, незаметно размазывая остатки слёз по груди мужа. Минхо переспрашивает, но омеге приходится отстраниться, чтобы слова стали похожи на слова. — Ты красивый. Не думай, что я забуду тебе сказать об этом, — почти недовольно ворчит Джисон, косясь на Минхо с готовностью драться за своё мнение. Что бы этот альфа о себе там ни думал, ему не повезло жениться на ком-то упёртом. К счастью, Минхо очень сильный волк с очень упёртой слабостью. — Спасибо, — он сдаётся и тянется к лицу Джисона, заставляя того замереть и задержать дыхание от предвкушения. Конечно, поцелуй — это одна из тех вещей, о которых он порой думал, ОСОБЕННО ТЕПЕРЬ, ведь ему легче представить лицо Минхо и то, как оно ощущается в ладонях. Омега зажмуривается и почти вытягивает губы уточкой, но альфа мягко трётся носом об его щёки, а потом и сам нос, после чего отстраняется с полуулыбкой. Нет, Джисон не может комментировать тот разочарованный вздох, который он издаёт, открывая глаза. Ни одной живой душе он сейчас не признается, что хотел, чтобы его поцеловали на эмоциях.–✤–
На тренировку с патрульными волками Джисон всё же попадает спустя время, бесчисленное количество занятий с волчатами и тогда, когда он понял, что легко обгоняет малышню в соревнованиях. Его организм, кажется, радуется тому, что получает свой максимум физических нагрузок при должном образе жизни. Да, Джисон всё ещё с трудом отковыривает себя от постели по утрам, но теперь делает это не только с мыслью о необходимости поддерживать дисциплину. Минхо. Его и так много, им пропитан дом, вещи, Джисон. С ним он видится, когда идёт умываться, ему он желает доброй ночи, расходясь по комнатам ночью. И, несмотря на то, сколько времени они теперь проводят рядом, до сих пор остаётся много вещей, которые Джисон только-только начинает узнавать. Например, что Минхо с такой теплотой может обниматься с ним перед завтраком. Они стали чуть больше разговаривать об отвлеченных вещах или обсуждать произошедшее за день. А до того, как они покидали дом и становились в рамки наставник-подопечный, Джисон похищал пару минут альфы исключительно для себя — ему очень нравится ощущение того, как его обнимает кто-то приятно пахнущий, и кто-то, являющийся Минхо. К тому же, Ли даже в руках самого Хана ощущается крайне правильно, он прижимался щекой к альфе и закрывал глаза, набираясь сил для нового дня. Они не прикасаются друг к другу вне дома, но отныне омега знал, каким взглядом на него может смотреть этот, казалось бы, суровый волк, и какими насыщенными становятся их запахи друг на друге после объятий. — Я не представляю, как ты попал сюда после всех попыток, — Чанбин обмахивается полотенцем, валяясь на траве после крайне изнурительных тренировок на выносливость. Патрульных волков Минхо не щадит, но, справедливости ради, большую часть тренировки делает и сам, не позволяя отлынивать. Джисону было очень любопытно, в чём же отличие у патрульных от обычных физических нагрузок, и в первый же день убедился в том, что быстро туда не попадёт. Волчатам Ли показывает азы. Приучает к тому, что двигаться — это ежедневная норма для них. Патрульные волки уже привыкшие к каждодневным испытаниям на прочность. Их тренировка больше походит на репетицию или разминку для обходов вечером. И да, Джисон до сих пор не понимает, откуда у Минхо столько сил. В дни, когда он занят со щенками, обходами руководят Чан и Чанбин. В остальных случаях он успевал завершить контроль территории, и переносил тренировки на несколько часов позже, давая возможность и Джисону, и ребятам немного поспать. Когда, чёрт возьми, спит он сам?! — Минхо разрешил мне заниматься с вами, но не даёт той же нагрузки пока, — омега тоже валяется рядом с альфой и чувствует, что даже с облегчённой версией устаёт страшно. Сам Ли оставил волков, уходя на плановый совет до полудня, но в отсутствие командира эти волки продолжали заниматься, прекрасно зная, что им делать. Джисон тоже знает. Правда, это не значит, что у него хватает силы воли, чтобы поднять себя с земли и заставить возобновить упражнения. Он почти каждый день проводит на улице, приучаясь к бегу, тренирует выносливость и силу, даже несколько раз смог подраться, но это не продлилось долго. Почему-то драться против альф Минхо ему не даёт. Зря, неизвестно ещё, кто бы пострадал сильнее! — Это меня и пугает. Чтобы он и разрешил такое? Я быстрее бы поверил, что ты проник сюда без спроса, если бы не видел вас вместе, — полотенце ложится на лицо оборотню, умирающему от жары и усталости. Джисон фыркает и не воспринимает всерьёз подколы Чанбина. Они достаточно давно знакомы, чтобы иметь бессовестное право подначивать друг друга. Это Чан более аккуратный в общении с Джисоном. Даром, что с Баном они дрались в детстве куда больше, чем с Со. — Он не так суров, как тебе кажется, — всё-таки, сделав над собой усилие, Хан садится, расправляя ноющее тело. Каждая мышца была против того, чтобы функционировать, а им, вообще-то, ещё и волками обращаться придётся. Всестороннее развитие, будь оно не ладно. — Конечно, — Чанбин фыркает, вызывая непреодолимое желание пихнуть его локтём в бок, — это с тобой он превращается в человека. Влюблённый волк уже не хищник. Джисон толкает альфу локтём, не выдержав его болтовни, и долго ещё выслушивает про то, что омега по вредности не отстаёт от мужа. Вернувшийся с совета Минхо не понимает, почему Хан так сильно пахнет смущением всю оставшуюся тренировку.–✤–
Что-то стало меняться. Джисон не сразу понимает, что именно вызывает у него беспокойство, пока не приходит к нескольким выводам сразу. Во-первых, Минхо стал раздражительным. Обычно альфа отличается просто невыносимым спокойствием, от которого неспокойно становится всем вокруг. Его крайне сложно серьёзно разозлить, несмотря на то, что инстинкты могли существенно влиять на характер волков. И этот же вечно держащий себя в руках мужчина вдруг начинает злиться на не вовремя испортившийся хлеб. Он беззвучно ворчит по утрам, когда посуда ненароком падает и грохочет, заставляя Джисона вздрагивать от шума. Раздражённо потирает переносицу, когда патрульные опаздывают на тренировку. А в свой единственный выходной он спит настолько долго, что Хан почти готов пойти его будить, благо, он может покормить Суни, Дуни и Дори, и даже что-то сообразить на себя одного. Минхо в то утро пахнет резко и хмуро, несмотря на то, что ругался он только на себя. Во-вторых, он избегает находиться дома всю последнюю неделю, то и дело пропадая на охоте, в патруле, либо находя какие-то дела у старейшин. Джисон не хочет показаться параноиком, но это всё выглядит...подозрительно. Нечто за пределами его внимания происходило с Минхо, а он даже не знал, как об этом спросить! Привет, ты в последнее время какой-то очень не в настроении, кстати, вкусный завтрак, почему ты приготовил в полтора раза больше? Доброй ночи, Минхо, о, а расскажи, почему ты сегодня нарычал на Чанбина, с которым я пихался локтями? У меня, знаешь ли, от такого тоже могут колени подкоситься. Эй, разве твой запах не стал держаться на мне сильнее обычного? Ответ был где-то на поверхности, но прежде, чем омега начинает всерьёз задумываться о первопричине, Минхо начинает разговор первым. Честно, это было самое обычное утро, такое же, как и всегда у них. Минхо за плитой, Джисон сидит на выдвинутом стуле и ждёт, пока закипит вода в чайнике, чтобы сделать им чай в одинаковых кружках, а коты вьются между ног, выклянчивая второй завтрак с жалобностью смертельно голодных детей. — У меня скоро начнётся гон. Джисон заходится в кашле, поначалу решив, что ослышался и на фоне их целомудренных объятий у него начались странные галлюцинации. — Да? — глупо уточняет Хан, старательно делая вид, что эта новость его не потрясла до глубины души. Кто бы что ни говорил, а для него все интимные подробности жизни до сих пор мрак мрачный. Про гон Джисон знает очень немного. И все его познания ограничены чем-то неприличным. Минхо оборачивается, слегка удивлённый реакцией омеги, но потом пожимает плечами и продолжает готовить, немного нервозно ковыряя лопаточкой яичницу. — Да. Подумал, что стоит тебя предупредить, чтобы не было недопониманий. Я буду стараться проветривать, но не уверен, насколько сильно могу мешать этим. — Мне не мешает твой запах, — сдавленно отрицает Хан, сам не понимая, чего смущается. Ещё два слова и по его собственному запаху станет понятно, насколько он бессовестный извращенец, задумавшийся о своём муже в гоне. Он ведь будет как-то особенно пахнуть? Так, чтобы привлекать свою пару? Обращается ли он в это время или предпочитает оставаться человеком? Значит ли это, что Джисону лучше поискать себе временное пристанище?? — У меня есть несколько просьб, пожалуйста, выслушай меня и скажи, что думаешь. Я обычно не пускаю никого в дом, когда у меня гон, — хорошо, Джисон ожидал этого, — так что я очень прошу тебя не приглашать никого в гости в это время, — хорошо, не ожидал. — Да я вроде бы и не звал...— омега ненадолго отвлекается от смешивающихся в кашу мыслей, действительно подумав о том, что живёт с Минхо уже столько времени, а ни разу даже не контактировал с кем-то из омег и волчиц. Дом Ли и приют находятся достаточно далеко друг от друга, чтобы дороги не пересекались, и, честно говоря, Джисон чувствует укол совести. Ему стоило бы навестить Бабулю. — Считай это предупреждением, — альфа вздыхает и даёт понять, что это ещё не конец, — я хорошо контролирую себя, но в гон у меня заметно обостряется нужда в охране своей территории. Я был бы благодарен, если бы ты тоже оставался в это время дома, насколько это возможно. — Разве это не усложняет всё для тебя? — смущённо и осторожно уточняет омега, сцепляя пальцы в замок и стараясь повернуться к альфе боком. Так его тёмные кудри закрывают лицо и может быть не так заметен его растущий румянец. Минхо качает головой, перекладывая завтрак на тарелки. — Мне будет легче, если я буду видеть, что ты в порядке, а чужой запах на тебе может стать для меня вызовом. Никто не захочет вступать в конфронтацию с альфой в гоне, а вот я очень возможно, что захочу, если решу, что твоей безопасности кто-то угрожает. — И...сколько это у тебя длится? — Неделя. Плюс-минус пару дней, но под конец я уже достаточно прихожу в себя, чтобы выходить в общество. Присвистнув, Джисон мысленно прикидывает, чем таким он может заниматься неделю дома, не покидая его пределов. Учитывая то, что он привык за это время много двигаться, это может стать проблемой. И он незамедлительно делится этой мыслью с Минхо, ставящим перед ним тарелку с яичницей. — Я сам скорее всего буду иногда уходить, чтобы поохотиться, так что я не прошу тебя быть дома абсолютно всё время. Просто...постарайся поменьше контактировать с людьми, я правда не уверен в своей реакции, — альфа вздыхает и без особого аппетита завтракает. Теперь при взгляде на него Джисон не мог перестать думать о том, что происходит с Минхо и какой, должно быть, бардак в его всегда спокойной голове. Звучит не так плохо, как могло бы быть. Омега верит своему мужу, говорящему, что он будет держать себя в руках и не навредит ему. Ни разу не обманул.–✤–
Джисон не учёл один маленький нюанс. Он никогда не чуял альфу в гоне. Если до этого ему казалось, что это просто более насыщенный феромонами запах и что-нибудь интересное, то вот сейчас это походило на грёбанную пытку. Окна распахнуты везде, кроме комнаты Хана. С первого взгляда это кажется глупостью, ведь запах Минхо просачивается даже за закрытую дверь, но причина была уже не в этом. Джисон совершенно не учёл, что он сам вдруг будет отзываться на чужой гон, расшвыриваясь своим ягодным запахом не хуже, чем в собственный период половой активности. Это оказывается с какой-то стороны мучительно. Зная, что настроение в гон может быть непредсказуемым, Джисон старается минимально высовываться из комнаты, которую он не проветривает как раз из-за собственного запаха. Ему слишком неудобно оставлять окна открытыми, зная, что Минхо, ставший в разы активнее, может заметить это во время работы в саду. На завтрак он готовит так, словно Хан после каждой ночи возвращается на общую территорию в голодном обмороке. Это по-своему приятно. Минхо забавный, когда медленнее соображает, но при этом совершает действия, диктуемые ему инстинктами. Только ко второму дню Джисон понимает, что альфа закармливает его из-за того, что сам гоняет себя по разным делам до изнеможения, и потом спит намного дольше и крепче обычного. И тем самым агрессивно заботится об омеге рядом с собой, неосознанно показывая, что он лучший партнёр для создания щенков. В этом и так сомнений нет, но Джисон, вообще-то, не собирался спать с Минхо или что-то в этом роде. Его всегда интересуют более глобальные вещи, вроде досуга, кошек и вкусной еды. Секс — это для омег с парнями, он к ним никакого отношения не имеет. Не имел. Минхо трудно. Не нужно быть экспертом в поведении альф, чтобы понять то, как Ли держит себя в руках дома. Ещё до начала гона мужчина еле справляется с раздражением, усиливающимся во время тренировок с Джисоном. Конечно, он достаточно сознателен, чтобы не пытаться отгонять от омеги собственных товарищей, но его волк не мог успокоиться, когда рядом с Джисоном появлялся кто-то из ребят. Даже безобидное похлопывание по плечу становится для Минхо поводом для саморефлексии. Ему действительно захотелось нарычать на кого-то из-за такой ерунды. Хан не слепой, чтобы не замечать такие сложности альфы, особенно, когда он уже достаточно изучил его. Омега сам старается на тренировках держаться обособленно, а после того, как Минхо в одно утро выползает из спальни помятый и хрипящий: "тренировки не будет, иди спать" — и вовсе не покидает дом. Не хочется, чтобы Ли мучался от своих инстинктов больше, чем есть. Минхо трудно, но, кажется, немного не так, как Джисон ожидал. Его взволнованная часть всё ещё считала, что альфа как-нибудь проявит своё внимание, не может же он полностью игнорировать присутствие омеги рядом? Однако этого не происходит, Ли таскается на охоту, принося добычу домой и разбираясь с готовкой почти весь оставшийся день, он работает в саду, скидывая с себя рубаху и оставаясь в панамке, смотрящейся на нём едва ли не комично. Джисону не очень смешно, он из своего окна комнаты наблюдает за тем, как напрягаются мышцы под загорелой кожей, и сам маленько плывёт мозгом, надышавшись густого, окутывающего его запаха. Омега задергивает шторы и сидит так несколько минут, вцепившись в ткань занавесок. В его гудящем пульсе определённо идёт обратный отсчёт до гибели от всей этой ситуации. Полумрак комнаты чуть успокаивает его, позволяя ненадолго забыть про обстоятельства и сосредоточиться на самом себе. А подумать точно есть над чем. Сумбур в голове очень странным образом выстраивается в вывод, что Джисона гон Минхо крайне волнует. Прошло всего несколько дней, а он уже взвинченный, словно это у него течка начинается. Кожа зудит изнутри, нюх обостряется и противный внутренний голосок разочарованно бузит по поводу отсутствия полюбившихся объятий. Это ощущается неправильным, насколько сильно Джисон хочет, чтобы они снова встали на кухне, обнимаясь и потираясь носами об шеи друг друга, чтобы запах смешался на них самих, а не только на вещах и мебели. И, может, хотя бы в гон Минхо был бы заинтересован в том, чтобы поцеловаться с ним.–✤–
Горячая ладонь сжимает талию, распространяя тепло по всему телу. Омега дышит загнанно, откидывая голову на подушку и старается успеть за тем, как чужие губы клеймят его плечи, грудь, опускаясь ниже и оставляя невидимые метки после каждого прикосновения. Этого недостаточно. Джисон сжимает бёдра, но ему с лёгкостью мешают закрыться, наоборот, крепкие руки разводят ноги, а мягкие, но уже истерзанные поцелуями губы ведут новую дорожку от коленки к кромке белья. Хан дрожит, расслабляясь, его собственные руки безжизненно лежат у головы, всё, на что его хватает — громкое дыхание, прерывистое, вздрагивающее вместе с ним, когда вместо поцелуя нежную кожу кусают и влажно лижут. Вздох-стон звучит так громко, что Минхо грешно улыбается, а потом приближается прямо к лицу Джисона, заполняя всё пространство собой, своим запахом и обжигающим желанием, ощутимым разрядами в воздухе. Ещё немного и...Джисон просыпается. Распахивает глаза в темноте ночной комнаты, дышит ртом и ловит остатки насыщенного, земляного запаха и стойкой дождевой прохлады, ощутимой уже не столько носом — она въедается ему в кожу и мозг. Не сразу до омеги доходит, что громкий сон обрывается, оставляя в спальне только его самого, шорохи одеяла и очень яркий привкус похоти в ягодном омежьем запахе. Это уже не случайные мысли при взгляде на красивого альфу. Джисон садится на своей постели, проводя ладонью по лицу и стирая с кожи фантомные прикосновения из сна. Его сердце до сих пор лупится в грудную клетку, доводя до истерики. Предполагалось, что страдать от гона должен Минхо, но каким-то образом крыша съезжает именно у Джисона. Омега пытается осознать плоды своей фантазии и не может сосредоточиться — собственный запах, пропитанный желанием, отбивает ему последние остатки благоразумия. Просто замечательно. Осторожно слезая с кровати, Хан выглядывает в коридор, убеждаясь, что ещё слишком рано, чтобы Минхо начал шевелиться и мог заметить его. Дом крепкий и добротный — ни одна половица не скрипнет, если он решит выйти из своей комнаты и пробраться в банную комнату, чтобы... Постирать штаны. У него чертовски сильно горит лицо, пока он бредёт по тёмному дому, даже котов нигде не видно, а тишину нарушает лишь шлёпанье его босых ног. Сменные шорты в руках — спасение, но вот от стыда, с которым он запирается в умывальной, не избавиться так легко. В последний раз такие конфузы с ним случались только перед течкой, когда контролировать своё тело становилось ну совершенно невозможно. Джисон стойко терпит свою природу, понимая, что по-другому его организм работать просто не умеет. У всех в период половой активности случаются неловкие ситуации. И то, что он потёк во сне так сильно, что запачкал пижаму, вовсе не должно его так смущать. Стоя перед тазом с застиранными штанами, Джисон понимает — он добегался. Это даже не самый пик гона его мужа, а у него уже у самого спермотоксикоз в голову ударил, настолько ему нужно что-нибудь сделать. Да он даже толком не знает, что тут можно вообще предпринять! Подойти к Минхо и сказать: "Давай проведём твой гон вместе" — будет равносильно чему-то страшному в голове Джисона. Будто он...сдастся? Покажет, что нуждается в альфе как альфе, когда всю жизнь ему было тошно от мысли про них. Такой удар по своей гордости он не переживёт, если только сам Минхо не сломается и не попросит ему как-то помочь. Согласится ли Джисон в таком случае? Знал бы он. Омега стирает свои бедные портки, смиряясь с действительностью и думает, что смотреть в лицо Минхо сможет ещё не скоро. Перед глазами его ухмылка из сна и, чёрт-чёрт-чёрт, Джисону кажется, что от одного воспоминания его запах снова становится агрессивнее. У омег вроде как в сладость всё скатывается, а Хан обоняние отшибает. Чтоб наверняка. Он обязательно переживёт это. Осталось немного.–✤–
Порядочность Минхо постепенно начинает выводить Джисона из себя. Кто бы мог подумать, но омега тихо ненавидит то, что альфа, очень явно вспыхивающий при любом появлении Джисона рядом, остаётся верен своему слову. Минхо реагирует на него, пахнет так, что хочется закрыть глаза и позволить ему всё, что угодно. Хан противится своему желанию, но едкий внутренний голос напоминает, каким податливым и покорным он был в собственной фантазии. Да чтоб пусто было этой голове с её дурацкими выдумками, может, Джисон вовсе девственником умрёт, осталось-то сколько там лет... Оборотни живут долго. Так долго, что стараются не заводить себе маложивущих друзей. Ладно, вариант умереть с гордой невинностью он отложит до лучших времён. Что-то он сам не уверен уже в своих принципах, голова лопается от количества противоречий, с которыми он сталкивается за эти дни. А ведь альфа даже не подозревает, какая внутренняя война идёт в этой кудрявой голове. Минхо охотится под ночь, утром исправно встаёт с опозданием и готовит завтрак. Джисон не может отказать себе в удовольствии совместной трапезы, даже несмотря на напряжение, висящее в воздухе, когда они сидят напротив друг друга. Всего одно пересечение взглядов и внутри всё сжимается, готовится то ли бежать, то ли бороться — понять трудно, но Хан чувствует себя добычей и это ощущение ему чуждо. Может, кто-то из омег и в восторге, но Джисону кажется правильным, когда ты ничем не уступаешь партнёру и всегда можешь бросить ему вызов. Неизвестно, думает ли так Минхо, но в его пристальном взгляде на омегу нет никакой агрессии. Он следит, чтобы Хан хорошо питался, а сам при этом ест хуже обычного. Альфа неконтролируемо рычит, когда Джисон пытается сжульничать и перекинуть ему на тарелку лишние блинчики, но потом быстро справляется с этим, видя, как вздрагивает Хан. — Я тебя не трону, не беспокойся, — виновато хрипит Минхо, смиряясь с тем, что не все его ухаживания посильны для малоподвижного сейчас парня. «ОЧЕНЬ ЖАЛЬ» — проносится в голове у Джисона, но он хватается за эту мысль руками и душит её, чтобы ни за что не выдать шальную мысль запахом. Минхо его учует сейчас даже в нескольких километрах, стол тут вообще за преграду не считается. Пока Джисон агрессивно моет посуду и отчитывает свои гормоны, Ли вновь закрывается в комнате и не показывается весь день. Омега пользуется случаем и загребает себе домашние дела, компенсируя те дни, когда альфа был слишком активен и буквально забирал всю работу себе. Джисон так не может жить, поэтому шустро припахивает себя к саду, заодно справляясь с отсутствием нагрузок. Лёгкие упражнения лёжа на полу комнаты не приносят нужного уровня усталости. Как у него может быть хороший аппетит, если он ничего не делает! Но волк-то не понимает, что его пара не выбивается из сил. Для Минхо сейчас важно не только то, как он себя чувствует, но и то, как себя рядом ощущает Джисон. Да, это ещё более странно, чем обычная забота, а гон Минхо не совсем типичный, но от этого как будто даже лучше. Чем меньше альфа давил на Хана, тем больше он думал, что согласен. К обеду Ли не возвращается в общие комнаты. Хан успевает смыть с себя пот и грязь после выдёргивания сорняков, кормит ленивых от жары кошек, но никто так и не приходит с ним пообедать. Джисон смахивает всё на то, что Минхо мог, наконец, устать, всё же он специально себя изводит, чтобы на сам гон сил просто не оставалось. Его энергичность на уровне, страшно подумать, сколько времени он на самом деле способен...Нет, Джисон, только не на кухне. Версия про сон омегу вполне устраивает, и он предпочитает не беспокоиться, учитывая, что у Минхо гораздо больше опыта в том, чтобы заботиться о себе в гон. Но когда к вечеру от него нет никаких вестей, это уже начинает действительно напрягать. Хан предполагает, что альфу смущает его присутствие на кухне или в гостиной — он уходит к себе и измеряет комнату шагами, вслушиваясь в шорохи дома. Где-то балуются коты, но кроме них — тишина. Неужели он спал всё это время? А вдруг Минхо случайно упал, разбил себе что-нибудь и теперь валяется без сознания у себя в комнате, а никто даже не знает? Джисон быстро придумывает миллион и один сценарий того, что могло бы произойти с альфой в одиночестве. Быстро ли он направился к чужой комнате? Ну, может быть. Немного. Он практически бежит в ту часть дома, откуда запах земли и дождя ощущался осязаемым. Чем ближе, тем гуще — Джисон на минуту застывает, застанный врасплох такой силой феромона. Стоит убедиться в состоянии Минхо быстро, иначе это грозится перерасти в проблемы со штанами уже во второй раз. Не стоило шутить про них в день свадьбы, отныне это его несчастливый артефакт. — Хей, Минхо? Ты проснулся? — омега старается звучать непринуждённо, но голос дрожит почти синхронно с коленями. Его близость к чужой территории, пропитанной альфой — это практически вызов. Хочется надеяться, что Минхо действительно так силён духом, как говорит, — если ты не хочешь вместе ужинать, я могу просто закрыться у себя? Поешь только. — Я не хочу есть, — голос Минхо низкий. Джисон от неожиданности дёргается и чуть не ударяется об угол, потому что звучит так, словно альфа стоит прямо за дверью и не двигается с тех пор, как Хан подошёл к его коридорчику, — у тебя всё хорошо? Вопрос звучит немного невнятно, но омега понимает суть, на секунду задохнувшись от новой волны жара. То ли это ощущение от запаха Минхо, то ли его собственное тело так нагрелось, повышая температуру вокруг. — Д-да. Да. Я поел, СунДунДо тоже, успел поработать в саду. Рад, что ты, эээ, в порядке? Может, притащить тебе что-нибудь с кухни? — Нет. Меня немного кроет, поэтому лучше я отосплюсь, пока не приду в себя. Отдыхай сам, не забывай есть и корми малышей, — это могло бы быть трагично, если бы альфа не говорил с придыханием и не заставлял Джисона беспокоиться о том, насколько его собственный запах ощутим в этом озере из земли и дождя. — Сам отдыхай, — бурчит омега, но по итогу уходит, ощущая знакомое скребущееся чувство неправильности. Минхо хуже, а он ничем не может помочь. Отвратнее чувства он не испытывал.–✤–
Очередной сон обрывается, заставляя Хана уставиться в окно самым безумным взглядом из возможных. В голове до сих пор звучит тяжёлое дыхание Минхо, который что-то говорил ему на ухо, оставляя хитрые поцелуи вокруг. Почему хитрые, омега и сам не знает, в его сне вообще всё было так сумбурно, что можно было бы и догадаться, что то неправда. А он уже в который раз отдаётся порыву в своей фантазии, шепча под нос: "Лишь бы не приснилось" — и зарываясь пальцами в бордово-красные локоны на чужом затылке. Его губы горят, хотя они даже никогда не целовались. Низ живота сводит сладкой судорогой, от которой омега тихо скулит и сжимает колени. Нет, это невыносимо, просто невыносимо, ещё одна ночь — и он сойдёт с ума. Потной от волнения ладонью Джисон открывает свою дверь, мало заботясь о шуме. Он совершал много глупостей в своей жизни. И дрался, и спорил, и случайно замуж выходил. Сегодня он намеревается продолжить список, потому что собственное возбуждение уже смахивает на сумасшествие, настолько ему хочется, чтобы дымка, окутывающая влажные сны, рассеялась, а образы стали чёткими и реальными. Он хочет Минхо. Даже если эта мысль приходит к нему поздно ночью, после некультурного сна, даже если его альфа в гоне и, кажется, еле справляется с собой сам. Джисон жадно вдыхает усилившийся запах и, наконец, даёт волю своему. Яркий, ответный всплеск феромонов смешивается с густым землистым, постепенно распространяясь по комнатам. Хан падает на диван в гостиной и старается унять дрожь от того, что делает. Где-то в комнате раздаётся шорох вещей. Джисон может только представлять, но ему кажется, что Минхо спросонья очень забавный и красивый. Одна мысль о нём вынуждает бессовестно расстегнуть две пуговицы на ночной рубахе, так ему становится чуть легче дышать. Сдавленное рычание становится сигналом того, что ответный зов был услышан.