***
Каникулы никогда не длились долго, и вот многие ученики шли в школу с хмурыми лицами, будто бы ожидая, когда наконец снова будет пора отдыха. Однако среди недовольных были и противоположные этому понятию, например: новенькие, впервые пришедшие в Академи и надеющиеся на светлые школьные будни. Среди них был слабо улыбающийся Отохико и его брат, прощающиеся с матерью. Первый предвещал, что с этого момента всë изменится — вся его жизнь. Как же он был прав.***
Мирно проходящий по асфальту и переулкам Отохико наблюдал за большими компаниями учеников, и улыбка постепенно сходила с румяного скучающего лица, а голова метнулась в другую сторону, где шла держащаяся за руки парочка. Тогда уж Меичи совсем отчаялся и ускорил шаг, дабы не слышать счастливой болтовни и не видеть воодушевлённых огоньков в чужих глазах. Его дыхание стало прерывистее, а вскоре он вовсе споткнулся и упал, болезненно ахнув. Практически так проходил каждый день. Каждый день Отохико преследовала неудача, даже самая банальная и маленькая. Он привык к этому и к вечным поддразниваниям со стороны остальных. Его уже ничего не могло довести до слëз. — Неудачник. — Раздражённо прошипел Умеджи, старший брат бедняги, мельком глянув на встающего с земли парня, и недобро усмехнулся. Нет, видимо, могло. Отохико дрожащими пальцами заправил потрепаную рубашку и сглотнул ком в горле. Невольные слëзы образовались на прикрытых глазах, в которых ничего, кроме беспомощности. — Слушай сюда, — угрожающе промолвил правонарушитель, грубо касаясь чужого плеча: — родители сказали, чтобы я проследил за тобой. Но я не буду делать этого, и ты также не будешь ходить за мной по пятам, иначе опозоришь. Просто не влипай в неприятности и не веди себя как тот, кто нарывается на них, понятно? Кулаки невольно сжались, а тревога охватило всë тело, заставляя смущаться слабости, которая, казалось, была так привычна. — Но, брат… — Дрожащими губами произнёс Меичи, но в ответ получил лишь нехилый толчок, который чуть ли не заставил упасть на твёрдую поверхность снова. — Не называй меня братом. — Умеджи снова запихал руки в карманы и начал идти своей дорогой дальше дальше, даже не заботясь о чём-либо сейчас. Однако его слова стали большой оплошностью в тот момент. Не только навредив чувствам и так чувствительного младшего брата, Умеджи что-то пробудил в нëм: не месть, не силу, а что-то совершенно необъснимое словами. Что-то, что предстояло выяснить.***
Первые недели шли неспокойно. Изредка Отохико бесили местные задиры, однако он был благодарен обычным оскорблениям, а не жёсткими издевательствами, которые он обычно наблюдал на других жертвах. Лишь учëба радовала: конечно, результаты не отличные, но хорошие, нежели у других одноклассников, да и учитывая довольно строгого учителя — почти самые лучшие. Отохико не был гением в точных и гуманитарных предметах, однако со временем он стал понимать многие темы и внимательно слушал лекции учителя на уроках, записывая чуть ли не каждое слово. Репутацию юноши среди учителей портили его рассеянность и медлительность, которые со временем стали проявляться внешне чаще. Отохико пытался взять себя в руки, но никак не получалось: что-то мешало ему просыпаться рано, и не просто сломанный будильник, а необычайно подавленное состояние. Иногда Меичи слышал озабоченные вопросы одноклассников и даже некоторых клубных лидеров насчёт здоровья, хотя никто ответа от него так и не получал. Парень даже не думал, что о нём кто-то искренне заботился, но бывало, что ему часто помогала девушка по имени Кокона, его одноклассница. Изредка они общались и проводили время вместе, но даже ей было трудно открыться и рассказать о своих проблемах.***
Громкий топот ног, выходящих из класса, пробудил шокированного Отохико, вскоре взглянувшего на Рейну-сенсея. Он стыдливо опустил голову, понимания, что снова заснул на лекции, но сейчас его заботило другое. — «Записка?» — Холодная ладонь дотронулась до куска бумаги, где аккуратным почерком было выведено приглашение встретиться на крыши через пару минут: — «Может, это от Харукавы-сан…» Взглянув на настенные часы, юноша заметил, что может опоздать, и тут же встал со своего места, прихватив школьный рюкзак с собой. Однако на крыше своей приятельницы Отохико не встретил; проще говоря, он вообще никого не встретил. Он уже подумал, что это дурацкий розыгрыш, но, только коснувшись перил, послышались шаги. Резко повернув голову, юноша ощутил, как ëкнуло сердце. Зрачки сузились, руки невзначай вжались в перила. — Уфф, омггг, — раздался едкий голос Мусуме, вводящий в глубокий страх и беспомощность: — смотрите кто здесь! Позади неë стояли улыбающиеся подруги, которые недобро хихикали и также подходили ближе, окружая бедного Отохико. — Вроде парень, а ведëшь себя как ссыкло, тем более перед девушками. — С наигранной разочарованностью начала Кокоро и скрестила руки на груди. О нет, снова. Мелкие слезинки появились на глазах, что вовсе не удивило девушек, а только рассмешило. — А давай я тебя, типа, перевоспитаю? — Хихикнула Хошико, вызвав своим энтузиазмом более высокомерные улыбки у остальных, и подошла чуть ли не вплотную к Отохико. Внезапно в женской ладони сверкнул нож, на что Мусуме и остальная часть банды удивлённо ахнули, однако попыток остановить это не предприняли. — Что, если я, — необычайно крепкая, но не серьёзная хватка на шее Отохико заставила его подавиться и пытаться глотать воздух: — сделаю так? Неожиданное телодвижение, и от шеи до правой щеки выцветает шрам с алым оттенок крови. Парень зажмурил замученные глаза, из которых продолжали лить слëзы боли и отчаяния. — Не плачь, пупсик, — садистская ухмылка постигла лицо Хошико: — это только начало. Скатившись вниз по стене, к которой Отохико был отброшен, он почувствовал, как его со всей силы потянули за волосы и приблизили к лицу загоревшийся из зажигалки огонь. Вот тогда он начал брыкаться и пытаться освободиться, ощущая тепло пламя прямо у своих губ. — Эмм, типа, Хошико… — Встревоженно сказала Мусуме, нервно глядя на недалеко стоящую Аои: — Мне кажется, ему хватит, ну, типа… Там Аои. Мизудори прервала свой акт насилия и тут же обратила внимания на девушку из студенческого совета, которая уходила. Рисковать нельзя: напряжение было видно в языке тела задиры, и, напоследок пнув жертву прямо в лицо, Хошико отошла и грозно прошептала: — Это не конец. Вся банда девушек отошла, будто ничего и не было, а Отохико лишь сидел на месте, хватаясь за свой глаз, где в скором времени мог возникнуть фингал. Но ему уже не хотелось плакать. — Отохико-кун! — Раздался обеспокоенный голос пришедшей Коконы, которая вскоре отыскала местонахождение одноклассника. Еë лицо вытянулось, а в глазах показалась искренняя забота. Она легонько потрясла его за плечи, но Отохико крепко схватился за голову и пустым взглядом смотрел в пол: — Я видела, издалека идущих к тебе задир! О Господи… Посмотри на меня, Отохико-кун! Он замер в своих мыслях, пока Кокона панически оглядывалась кругом и нашла брошенную зажигалку. — Что… С твоим лицом?! — Шрам, прикрытый рукой, был с лёгкостью замечен девушкой, но она никак не могла дождаться от парня отклика. — Кокона! — К ней подбежала лучшая подруга Саки и шокированно глянула на трясущегося Отохико: — Воу, чëрт! И в это же мгновение он резко схватил Харукаву за плечи и подтянул к себе, крепко обнимая. Голубовласая, стоя позади, лишь удивилась и ожидала дальнейших действий, а Кокона слегка покраснела. — П-прости, — еле слышно прошептал юноша, вжимаясь в ткань чужой школьной формы: — я… До сих пор текущая кровь достигла одежды девушки, но ей было всë равно, и она неловко ответила взаимностью, ничего не отвечая. Саки же решила сбегать за медсестрой.***
С того случая прошла неделя, однако Отохико всë это время не появлялся в школе. Мать приходила поздно ночью домой, а отец был в бесконечных командировках, так что это ему только сыграло на руку. Отохико не знал, что делать. С одной стороны ему было до смерти обидно и плохо, но с другой выработался иммунитет и помогал игнорировать большую часть ущерба. Хотя те слова, сказанные совершенно не случайно, так и крутились в голове… «Не называй меня братом». Отохико знал, что всегда был изгоем для родного отца, но для старшего брата, с которым он когда-то так беззаботно гулял и весело общался… Умеджи изменился в одночасье: вместо милого мальчика стал правонарушителем, который иногда подкрашивал волосы блондинистой краской и протыкал уши, звонко матерился и грубо смеялся. Удивительно, но матери было всë равно; она даже не знала, что с началом учебного года еë старший сын стал непонятно кем, даже если дома вëл себя адекватно. Отохико не раз пытался узнать причину, почему это произошло, но в ответ получал либо жёсткий нагоняй, либо ничего. Он думал, что это из-за издевательств, которые когда-то проходили и над Умеджи, но что заставило его так РЕЗКО поменять имидж и отношение к другим, стать плохим парнем? Отохико понятия не имел. Ему же, до поступления в Академи, не дано было испытывать боли и тревоги; обычно Меичи был как призрак, и его никто не замечал, могли лишь слабо оскорбить или высокомерно усмехнуться — эти действия никогда не переступали черту. Сейчас же начался полный ад… — «…» — Измученные глаза ненароком заметили блестящее лезвие ножа на компьютерном столе, и Отохико, не торопясь, поднялся с кровати и направился к нему. Что-то щёлкнуло в голове; он неосознанно взял объект в вспотевшую ладонь и осмотрел, не решаясь на что-либо. Висящее напротив зеркало отражало испуганное лицо, но в итоге парень решился на то, что будет дальше.***
В школе стояла суета, ведь все готовились к ярмарке. Правонарушители в тот день мирно сидели на скамейках возле кулинарного клуба, на что многие удивлялись и с неприязнью обходили их стороной. Однако парни не делали ничего плохого, а просто наблюдали за остальными. Их любимое место около мусоросжигателя было занято ребятами, которые убирались во дворе, а другого путнего место найти было нельзя. Кокона и Саки же обеспокоенно оглядывались, проходя мимо скучающих правонарушителей. — Я не видела Отохико-куна целую неделю… — Глаза некогда нахмуренного Умеджи незаметно сверкнули: — И я очень беспокоюсь. Стоило только упомянуть об этом бедняге, тут-то он появился, но совершенно другой. Идя по опустевшему коридору и ловя на себе шокированные взгляды некоторых членов кулинарного клуба, Отохико с нечитаемым лицом подошёл к подругам. Его нежно-розовые пряди волос, которые доходили до плеч, были сильно и неровно урезаны, а шрам, полученный от задир ранее, украшался парой пластырей. Взгляд от испуганного переменился на более-менее собранный и серьёзный, однако он прояснился. — Харукава-тян… — Мягко прошептал Меичи, когда к нему в объятия ринулась чуть ли не плачущая от радости и беспокойства Кокона. — Отохико-кун! — Она прижалась к его груди и крепко-накрепко вцепилась в школьную рубашку, не отпуская. Один взор на его обрезанные волосы заставили девушку ужаснуться: — Ты… Что ты сделал с волосами?! Они были такими… Красивыми… Отохико ничего не ответил, лишь покачал головой и в ответ обнял подругу, когда с широкой умиленной улыбкой Саки подошла к парочке. Весь трогательный момент прервало слово, заставившее юношу вздрогнуть: — Брат? — Чë? — Изумлëнные правонарушители глянули на сказавшего это Умеджи и подозрительно наклонились к его лицу, которое он закрыл руками. Однако Меичи холодно, но всë-таки неуверенно процедил: — Не смей называть меня братом. — И явно не в шутку.***
Прошёл месяц учёбы. Ничего с того момента так и не изменилось, однако задиры наконец-то отвязались от Отохико, найдя его «скучным» и «кринжовым». Теперь парень жил спокойно и без проблем, общаясь с Коконой и Саки. С братом так и не заговорил; тот тоже был не против, однако оба хотели наконец-то поговорить друг с другом и прояснить всë. Жаль(?), что они слишком упрямы, чтобы это сделать.