Края Безмолвия

Острые снежные пики и густые леса, глубокие ущелья и маленькие долины, постоянная опасность схода лавин и срыва неосторожного путника в зубастые каменные пасти. Узкие тропы, где с трудом может пробраться телега. Одна-единственная полузаброшеная дорога, по которой некогда шли торговые обозы, а не так давно — машины беженцев из Арганда. Но она отсюда далеко на юг, где Реминденский хребет уже ниже и тоньше, а здесь, в северной его части, проберётся разве что опытный осторожный путник. Или сильный гибкий волчард. Рурро бежал на север по кордасской, западной, стороне хребта, поскольку там он был в безопасности и лучше знал дорогу. На спине златоокого был приторочен мешок со снаряжением и новое ружьё, несколько мешающие бегу, но, по рассуждению Рурро, необходимые. У златоокого появилась в жизни куда более важная цель, чем заслужить одобрение вождя Белоносых. Да и после подслушанного разговора в Брусничной Лощине отношение его к вожаку сильно переменилось.       Сопоставив слова Красномордого с собственными воспоминаниями, Рурро испытал отвращение: большинство трофеев добыты вожаком и его присными не в честном бою, а получены от бесчестной торговли, в обмане друзей, которые велят глотки рвать подобным торгашам. Мерррррзость! Белоносые станут не лучше Чернобоких, которые хлебают дурную воду и глотают дым сухой травы, теряя разумение и самое главное чувство волка — нюх.       Говорят, некоторые Чернобокие начали сходить вниз и услужать гладким, перенося всякие вещи с места на место или выполняя ещё какую недостойную златооких работу. Они спариваются с гладкими самками, а некоторые даже с самцами, таскают груз, роют лапами ямы. Их шерсть тускнеет, разум слабеет, они всё больше пьют и курят вонючий дурман. Куда только их вожак смотрит?! Меррррзость! Мерррррзость!       Златоокие созданы для войны, но гладкие стали меньше сражаться. Может, потому Горбатые и ушли в те края, где, сказывали, жизнь иная: постоянные стычки, сражения, добыча и слава. Вроде бы и стая Светлого Когтя собирается уходить вслед за ними. Через Мрану можно уйти в край под именем Темерс, а оттуда через Большие Воды попасть в край сражений. Но на это нужно много-много круглях с лицом гладких.       В подобных размышлениях и охоте ради пропитания прошла большая часть пути. Рурро, разумеется, не считал взмахи лап, а потому не знал, что за сорок два дня преодолел более тысячи лиг. Конечно, его путь был довольно извилист и по линейке он составил бы меньше втрое, но по линиям в горах ходят только самоубийцы. Снег успел намокнуть, замёрзнуть и снова расплыться под лапами несколько раз, когда златоокий по ущелью, на дне которого бежал ручей, проскочил под носом конного патруля аргандских егерей и побежал по направлению к Реминдену. Карта у него была, а потому он знал, что цель его похода в стороне от города. Но напрямую пройти было невозможно, а потому златоокий должен был сначала подняться на плато, а после свернуть к северу и добежать до каменного дома с острой крышей.       Гррррафф Рррреминд. Письмо доброго Виннегроде было спрятано в подсумке. В пути оно замаслилось от патронов и помялось, но строки значков были чёткими — он проверял. На полянках уже пробились первые робкие травы — ими Рурро немного полечил стёртые лапы и кровоточащие дёсны. В тёплый день он нашёл местечко поглуше в лесу и залёг на днёвку под выворотнём именно затем, чтобы дать роздых ноющим лапам и спине. В небе несколько раз проплывали трещащие серые пузыри гладких, где-то далеко несколько раз проскрипели, протарахтели их самоходные тележки, но в целом лес был тих и спокоен. Только птицы свиристели на все голоса, радуясь приходу тепла, да проскочила стороной лисица.       Когда Пекарь, устав, пополз вниз и спрятался за горой, Рурро мягко поднялся, встряхнулся, навьючил на себя длинный плоский мешок и побежал вдоль опушки, ориентируясь по шуму хорошо слышного в тишине долины горного ручья. По его прикидкам, к утру он будет у логова гладкого. ......................................................................       — Надо просто жить, брат. — сказал Ник. — Отца не вернёшь. Зато теперь никто не помешает нам жениться и не станет тыкать в нос традициями.       — Тебе ещё в столицу ехать, титул подтверждать. — Пауль надвинул массивные защитные очки в каучуково-кожаной оправе и аккуратно наполнил реторту желтоватой жидкостью из медного бака.       Большая лаборатория фон Эбсена располагалась на втором этаже. Пауль последнее время оставил свои забавы с фейерверками ради дела — он искал способы переработки заражённой земли. Повсюду стояли вёдра с землёй из разных мест долины, столы были заставлены бутылями с различными препаратами. Бурчало что-то в перегонном кубе.       Младший сын погибшего месяц назад фон Реминда капнул в реторту из пипетки синеватую жидкость, закрепил посуду в штативе и ждал, пока субстанция в ней прекратит шипеть, кипеть и плеваться жгучими каплями.       — Не хотелось бы. — Грузный Николаус держался у двери — слишком узки проходы меж столами чтобы пробраться что-нибудь не сбив — В столице остроухие, им невесть что придёт в голову.       — Никки, это надо сделать. — Пауль поморщился, снял с крюка газовую полумаску. — Сейчас будет вонять. — Предупредил он.       — Ты хоть скажи — можно сеять на южном скате или нет?       — Вот закончу — скажу. — Маленький химик нырнул носом в респиратор и подёрнул руками серый каучук.       Николаус вышел — брат весь в работе, не надо ему мешать. И предупреждение игнорировать тоже не стоит. Всё левое крыло пропахло химией, но без опытов никак. По смерти фон Мальтбурга рудники встали всего на неделю, сейчас опять из-за леса вытянулись густые дымы. Паровые машины откачивают воду, двигают клети, подают в штреки воздух. Быстро перехватил управление наследник! Газеты пестрят статьями о всё новых и новых скандалах в промышленности и экономике. Битва, разыгравшаяся в конце марта возле дома, продолжилась на другом краю у моря. На бирже паника, провалились акции крупных компаний. И все говорят о каком-то «Луче Жизни», что вот-вот перевернёт с ног на голову все представления об энергетике.       Николаус спустился вниз, в библиотеку. Люви, дворецкий, позаботился о свежих газетах. Первым делом наследник фон Реминда взялся за «Биржевые Известия» — котировки сильно влияют и на их дела. А дела неважные. Отравленые отвалами поля дают совсем плохой урожай. Два дня назад пришлось вылить весь надой с трёх ферм — молоко отдавало гнилью. Управляющие клянутся и божатся, что кормили коров только привозным сеном. Видимо, животные начали пощипывать пробившуюся травку, а заражение вод даёт свои плоды.       Может быть поехать в Реминден, потолковать с князем Дибичем, одним из наследников фон Мальтбурга? Он, вроде бы, неглупый и порядочный господин, великолепный инженер. Николаус с газетой в руках прошёлся по застланой толстыми коврами библиотеке, остановился у стрельчатого узкого окна. Массивные стеллажи красного дерева загадочно мерцали под отблесками последних лучей закатного солнца. Чуть слышно шумел пар в стенных каналах. Отец перевёл дом на паровое отопление взамен дымового уже давно, стало теплее и дров меньше уходит. Прогресс!       «Да, пожалуй съезжу. Герра инженера хорошо знает Войцех, старый друг со школьных времён. Вот и представит. А оттуда уже в Аренбург, присягнуть кайзеру, подтвердить титул». — решил он. Но сначала стоит телефонировать Войцеху. Завтра же утром, сегодня уже поздновато. Николаус вздохнул и снова вернулся к газете. Он любил читать стоя. .................................................................... Было уже темно, когда Рурро оказался в распадке перед низкими решётчатыми воротами. Старый массивный дом чернел перед ним, окружённый жалкими огрызками стен. Они еле выступали над раскисшей землёй. Светились оранжевым пара окон, вились струйки дыма над трубами.              Без труда перемахнув символический жердяной заборчик, волчард побежал к дому через заросший сад. Лапы вязли в раскисшей грязи, поросшей густой переплетённой травой. Он взбежал на крыльцо, встал на нижние лапы и толкнул дверь. Та не поддалась. Тогда Рурро потянул на себя за огромное кольцо и поразился беспечности обитателей логова-в-горах — не заперто. Он скользнул в тёплую полутьму, принюхался.       Гладкие. Тёплая еда. Пыль. Противная не-вода в лампе на стене. Особый неповторимый запах старой еды. Горящее дерево.       Волчард нырнул в правую дверь, откуда тянуло едой. Он голоден.       Кухня была пуста. Прислуга ушла спать, вымыв посуду. Рурро осторожно пробрался меж столами и шкафами. Свет Мудреца слабо высветил тёмные и светлые плиты на полу. На плите высилась громадная кастрюля, на стене поблескивали ножи, черпаки, вилки. Златоокий не нуждался во всём этом — он подцепил когтем крышку, обливаясь слюной от восхитительного запаха тушёного мяса. Язык погрузился в ещё теплое варево, отправил зубам на поживу сразу несколько мягких волокнистых кусочков в подливе. Лакомство!              Оголодавший волчард увлёкся едой, крышка на когте качнулась и упала, предательски зазвенев о плиту. От неожиданности Рурро дёрнулся и своей длинной челюстью зацепил край кастрюли. Он еле успел отскочить подальше, когда посудина ахнула об пол, а её содержимое разлетелось от плиты до дальнего угла. Златоокий заметался по кухне, перевернул стол, с которого обрушился водопад тарелок. Скользя на разлитой подливе и черепках, волчард рванул обратно в прихожую и на пороге нос к носу столкнулся с полуодетым человеком в одних штанах.       Повар, разбуженый грохотом и звоном на кухне, спешил посмотреть что случилось. Менее всего он ожидал увидеть громадного волка с карабином за спиной и подсумками на ремне.       — Аааааааа!!! — завопил слуга.       Рурро с размаху врезал ему оплеуху, посадив беднягу на задницу.       Дом загремел дверями, наполнился встревожеными голосами.       Волк помчался к дверям, но не успел — прямо перед носом обрушилась массивная решётка, отсекая ему путь к свободе. Вторая упала у левой двери, правую захлопнул за собой вползший в разгромленную кухню мастер поварёшки.       На верхней площадке лестницы стоял молодой крепыш в ночном халате с двустволкой в руках. За его спиной показались двое слуг — также в ночных нарядах, но с маленькими ружьями.       Златоокий медленно повернулся и развёл верхние лапы.       — Я не убивать ты. — сказал он, подняв голову. — Я не воровать ты. Я нести тебе бумага. Бумага — значки. Винегроде.       Грузный молодой мужчина на лестнице выслушал эту тираду. Волчард ждал, разведя лапы.       — Хорошо. — сказал наконец Николаус. — Положи что принёс на тот стол, а сам сядь вон туда. Если ты пришёл с миром, то оставь оружие возле стола. Понял?       Рурро медленно кивнул и направился к столу. Гладкому трудно принять то, что златоокий пришёл с миром. Он это знал.