Края Безмолвия

      Проснулся Ник от грохота и лязга. Солнце спряталось за серыми и красными доминами по обе стороны выемки, лишь изредка мелькая в щелях. Состав катился через старую товарную станцию — так вышло, что магистральные пути оказались в середине. От них отходили многие запасные и примыкания на фабрики, а потому медленно идущий поезд изрядно мотало.       — Прибываем в Альвигейл! Прибываем! Прибываем на конечную! — кондуктор прошёл по коридору, звеня колокольчиком на длинной ручке. — Пятнадцать минут, паны и пани! Пятнадцать мину-у-ут!       Ник потянулся, отведя локти назад, встал, сделал несколько энергических упражнений руками. Бесчисленные товарные вагоны, за ними плывёт хвост дыма — движется какой-то паровоз. Вон ещё один — маленький маневровый танк, напрягаясь, запихивает в горку четыре цистерны. Ух, как дымит, видно топку шуруют изо всех сил. Прогремел навстречу местный пассажирский с набитыми вагонами. Ах да. Суббота, горожане, наверное, собрались на традиционный весенний пикник.       Взлетает над трубой факел — нефтеперегонный завод не знает передышки. Арганду требуется керосин, мазут, нефтяные смазки. На развалинах канатного — множество рабочих, две паровых драги, огромный трактор с прицепом и самоходный локомобиль, кинувший ремень к циркулярной пилораме. Ковш драги вываливает в прицеп трактора битый кирпич. Ага, начали, наконец, разбирать завалы. На пилораме режут толстые полуобгоревшие брёвна и балки, затем складывают в штабеля. Вероятно, продадут на дрова или всякие мелкие поделки. Интересно, кто купил завод? И что будет на его месте? Вместо Порохового строит своё предприятие «Электротехническое Общество», а здесь?       Экспресс нырнул в короткий туннель, длинно свистнул в глубокой выемке и совсем уж медленно начал втягиваться под ажурный стеклянный навес в тени старинной башни, что многие века встречала въезжающих в славный город Альвигейл с севера.       Николаус подхватил свой саквояж и направился к выходу. Вот тут-то он и понял, почему проделал путь в одиночестве — в вагоне вообще было очень мало народу. Сойдя со ступенек на шершавые доски платформы, Ник поспешил в сторону тупиков и арки в каменном боку древнего укрепления. Пар заволакивал выход с платформ — впереди пыхтели три паровоза на соседних путях. Ещё один медленно сдавал назад с составом, заходя на отводной путь к разворотному треугольнику.       — Вещи позвольте, пан?       — Не надо, я сам. — отмахнулся Ник, сделав строгое лицо.       Носильщик в фартуке, с фирменной бляхой, побежал дальше, поймал какое-то семейство, свистнул коллегу с тележкой.       — Такси!       Вёрткая зелёная электрическая машинка с крохотным острым носиком лихо развернулась перед Ником.       — Лозовска, тридцать семь!       — Две сорок, пан.       — Идёт. — Ник не стал торговаться и полез внутрь маленькой каретки. Шофёр прихлопнул за ним дверцу, взобрался на своё место и резким клаксоном упредил об отъезде. Электромотор чуть слышно запел и автомобильчик покатил вниз, ловко лавируя меж многочисленными собратьями и недовольно ревевшими на нахалёнка автобусами.       По дороге Ник отметил про себя, что город со времени последнего визита поменялся к лучшему. Куда-то подевались кричаще разодетые люди, что прежде шлялись по центру днём и ночью, отстроили несколько разрушеных домов возле музея, лошадей стало в разы меньше. Вместо колясок и телег мостовую захватили автомобили. Маленькие и большие, угловатые и округлые, грузовые и легковые.       Гремел трамвай, свистели постовые на перекрёстках, лихо размахивая белыми жезлами, на разные голоса крякали клаксоны и трещали моторы. Прошёл огромный белый паробус с покатой задницей. На ней в сетке стоял десяток велосипедов. По эстакаде над улицей тащил состав из порта паровоз, дым стлался за ним, облизывая верхние этажи двух громадных домов. Такси резвенько скатилось с Холма, повернуло на Грошовку, крутануло этакую G в переулках и выскочило на Лозовску под зелёным склоном. Справа тянулись ряды средней руки особнячков. Возле дома номер 37 такси остановилось у тротуара.       — Проше пана!       Ник расплатился, добавив тридцать гельдеров чаевых. Машина ушла, а он поставил саквояж на холодные камни, осмотрелся, втянул в себя весенний воздух. Тут было тихо, почти не несло топливом — разве что дымом горящих дров из какой-то трубы — и почти пусто на улице. Няня в коричневом платье везёт низкую детскую коляску, в отдалении кто-то выгуливает крупного пса, качаются провода на столбах поверху, из стены выступает раструб пневматической мгновенной почты и тихо шипит.       — Ник, ты в столбы записался? — на крыльцо бело-жёлтого двухэтажного дома вышел худощавый молодой человек. — Заходи! Ты как раз к ужину!       — Добрый вечер, Вацлав. — улыбнулся Ник и подхватил саквояж. — От ужина не откажусь.       — Где отец? — спросил Ник, когда они расположились в курительной.       Вацлав обрезал край сигары, прикурил от огонька на высоком никелированном столбике в середине комнаты и лишь тогда ответил:       — С мамой на курорт уехал. На юг. Николаус предпочитал папиросы.       — Эта сигара толще тебя самого. — лениво заметил он. После обильного ужина в гостеприимном доме Краувицев на него навалились лень и усталость.       За окнами потемнело, закатное солнце подсвечивало дымку, постоянно висящую над большим городом. С улицы доносились звонки велосипедов, лай собак. К вечеру субботы домой вернулись служащие контор, в основном жившие в этом гау, улица ожила.       — Уж если вредная привычка, то хотя бы дорогая и вкусная. — добродушно отпарировал Войцех. — А ты неплохо выглядишь для человека, который месяц назад похоронил отца.       Ник поморщился:       — Нехорошо так говорить, но мой папаша был изрядной скотиной. Хотя и неглупой. По-своему.       Войцех хмыкнул.       — Я приехал потолковать с паном Дибичем. — пояснил Ник. — Отвалы рудников губят плато и травят землю, реки.       — Да его-то я тебе представлю. — Войцех выпустил струю дыма. — Иное дело, что там не всё ладно с наследством. Рудники принадлежат клану Красного Топора, а пан Йося был лишь концесс-управляющим. Теперь же, когда он мёртв, вообще неясно кто там имеет право командовать.       — Но они работают!             — Конечно. Но прибыль уходит в один хитрый банк. А куда дальше — вечный ведает. Пан князь унаследовал только «МАГ», акции «Северного Сияния», поместья, земли.       — Род Мальтбургов пресёкся. — похоронным голосом констатировал Николаус.       Вацлав вытянул ноги и откинул голову на пузатую спинку кресла.       — Не совсем, Никки. В принципе, есть ещё фон Мальтер, прямой наследник старого Йоси. Но он эмигрировал и вряд ли сможет вернуться.       — Он может наследовать деду и в иной земле, верно?       Промышленник пожал плечами.       — Трудно сказать. Там ведь накладываются ваши аристократические заморочки. В общем, пока наследник пан князь, а управитель всего — его зять, Рудольф Шмидт. Хваткий господин, между прочим. Он ещё и акционер «ЭТО». Кстати, пан князь продаёт Ведьмачки. Не желаешь приобрести? Сорок доходных домов и прекрасный особняк.       — Мои дела не так уж хороши, Войц.       — Тогда мы выкупим. — лениво отозвался Краувиц-младший. — Хотя бы в память о прежнем пане графе стоит сохранить этот гау. Конечно, его придётся крепко перетрясти и перестроить, но в целом мне хочется сохранить его хотя бы похожим на старый гау Верхнего Фонтана.       — Тебе стало мало этого дома? Желаешь сидеть у камина самого графа Йозефа? — иронически поинтересовался Никки.       Войцех отрицательно помотал головой:       — Дом в ужасном состоянии. Его погубила страсть фон Мальтбурга к тайникам и скрытым ходам. Архитектор Жерешек, кстати — отличный инженер, считает, что дом не спасти. Фундамент сильно просел. Придётся сносить. Построю что-нибудь благотворительное.       — Недурно. — проурчал Ник.       Войцех рассмеялся:       — Никки-дикки, ты бродишь кругами. Что тебя гнетёт? Сидишь, словно под тобою ёж.       — Да как бы тебе сказать? — Ник смотрел то ли в наборный в потолок, то ли на алый кончик папиросы в поднятой руке. — Я решил стать заговорщиком.       — Да ну? И что будешь заговаривать? Девушек или зубы?       — Видишь ли, Войц, вчера наш милый дом навестил волчард.       — В виде шкуры, надеюсь?       — В виде гостя. — отрезал Ник. — И посланца. — Он решительно запустил руку за пазуху и вытащил мятый листок. — Вот, прочти.