Края Безмолвия

      Войцех читал два раза. Сперва быстро, потом медленно.       — Так значит принцесса умерла не от скоротечной чахотки. — Он закусил губу. — Ты решил устроить переворот?       — Нет. На это у меня сил не хватит. — вздохнул Ник. — Я хочу вырвать у них принца. Иначе они его убьют. Рурро, волк, сказал, что его увезли в Берштаг.       Заводчик встал, заходил кругами по комнате. Бросил сигару в высокую урну и остановился, засунув руки в карманы модных узких брюк.       — Берштаг. — повторил он. — Для чахоточного там верная смерть. Несчастный мальчик. — он покрутил головой. — Хорошо, Никки, допустим, мы выкрали принца. Что дальше?       От Ника не ускользнуло это «мы».       — Я бы увёз его в Неортрайн, там живёт один мой хороший знакомый. Точнее, знакомая. Адель Ферье, она училась у нас.       — Магисса?       — Нет, представь себе авиатор.       Войцех развернулся всем телом. брови его поднялись:       — Авиатор? Дама?       — Для республики — обычное дело, Войц. Причём фройлян Ферье не просто пилот, а инженер-механик. Она экспериментирует с аппаратами тяжелее воздуха.       — Это утопия. — Войцех взмахнул тонкой изящной рукой. — Махолёты медлительны и неповоротливы. Дирижабль куда надёжнее и быстрее.       — Адель считает иначе. — возразил Ник. — Но это уж её дело. Мне главное иное, сам понимаешь.       — Да. Понимаю. — Краувиц присел боком на подоконник, взглянул на крыши сараев во дворе. В этом доме когда-то помещалась мастерская старого Бруно. Первый этаж перестроили под жильё, когда бывший каретник разбогател. — Ну что же, жандарма найти несложно, машиниста — тоже. Мы до сих пор иногда беседуем с паном Гроубером из жандармского. Это он прибил тогда старого рога Йосю. Точнее, один сыщик. Он погиб в сражении у твоего дома. Говорят, славный был малый. Так что этого пана Лаузена я найду. А насчёт пана Вешки спрошу в конторе станции, я часто там бываю по нашей коммерции. Если он подтвердит… — Войцех опять заходил по комнате. — Я одного опасаюсь, Никки. Как бы всё это не провокация была! — Он закусил губу.       — Странно как-то провоцировать нас с братом. — пожал плечами наследник фон Реминда. — Кому мы могли помешать?       — Вы не просто графы, а маркграфы, Никки. Контрабанда с уходом Йозефа никуда не делась — люди-то остались. Кто-то перехватывает дело, хотя и не так широко берёт, как пан граф. Зато этот кто-то додумался применить дирижабли и пароходы, что понадёжней, чем грузовики, подводы и вагоны-ледники. Жандармское лихорадит: похоже, этот кто-то не один. Наследство Йоси делит стая шакалов. Позавчера пристрелили Ханса Хольта, слышал?       — Нет, а кто это?       — Остманн. Его отец был военподрядчиком, но схлестнулся с тем же Йосей и тот его вышвырнул из города. Младший Хольт нашёл себе новое занятие, заимел кое-какие связи, но развернуться толком не успел. Сидел в «Гарильяне», пил кофеёк с пирожными, кого-то ждал. Подошёл некий молодой человек, спросил не он ли херр Хольт. Тот сказал «да, я» и на вот этом «я» словил две пули в лоб по-исламурски — из-под полы. Армейский револьвер, восемь линий. Пол-головы снесло. Убийца перепрыгнул баллюстраду, вскочил в ожидавшую его мотоциклетку и был таков.       — Ну и дела у вас в Альвигейле творятся. — хмуро заметил ошарашеный Николаус. — Прямо не Мобеш, а Вольные Земли.       — Колониальные нравы заразительны, Ник. Хочешь ещё скандальчик?       — Оххх, с кем?       — Удо Готтенштоф.       — И что он натворил?       — Всплыли светографии, где наш Удо предаётся браннскому греху на градантский лад.       — Фу! Удо же был по девкам.       — И он орёт, что по девкам. А карточки ходят по рукам, уничтожая репутацию Удо. Старый Генрих отослал сына в Аренбург, пока всё не уляжется. Скупает карточки за баснословные суммы. Остановил восстановительные работы на фабрике и выставил дом сына на торги.       — Может цель не Удо, а Генрих? — Ник бросил окурок в воронкообразный зев. Внизу лязгнула заслонка и коротко квакнуло — вакуумная труба понесла мусор в бункер под домом. — Не дать ему восстановить производство, скажем. Купить за бесценок.       — Я тоже так думаю. — кивнул промышленник. — Уже ясно, что часть карточек — подделка. Снимались актёры. Одного даже нашли. Но он не знает имя заказчика. Его самого пригласили через знакомца, заплатили целых две тысячи.       — Как низко пали люди! — Ник закрыл глаза ладонью.       — Бедный человек. — пожал плечами Войцех. — Долги, роли «кушать подано» или вовсе без слов. Он играет в синема. Только теперь, кажется, ему туда дорога закрыта.       — Уедет куда-нибудь. — безразлично сказал Ник. — Начнёт сначала. На две тысячи-то. Но знакомец ведь может знать режиссёра этой ленты.       — Наверное. — Войцех снова тяжело вздохнул. — Только знакомец тот исчез. В общем, обстановка у нас нелёгкая. Через две недели будет суд над Хельмутом Дибичем и остатками шайки. Пан Вацлав слёг, очень расстроен. Лучше бы тебе поговорить с паном Шмидтом. Он живёт в отеле «Скипетр».       — Герр Шмидт — акционер «ЭТО»?       — У него процентов десять, кажется. Но он сам по себе любопытный пан, Никки. Редактор журнала, доктор магии, недурной коммерсант. Разносторонних талантов господин.       — Газетчик. — Ник выпрямился в кресле, упёр ладони в колени. — Уже за одно это стоит с ним поговорить. Понимаешь, Войц, сила остроухих в том, что они — закон, власть. За власть стоят почти все газеты. А кому, как не газетчику, ведать что надо подкинуть нашим акулам пера, чтобы они подсыпали перцу в белоснежные подштанники?       Войцех фыркнул:       — Эльфы не носят подштанники, Ник. Их сила в том, что кайзер обеспечивает им легитимность. В хронике он безумцем не выглядит. Свеж, бодр, молод. Для всех никаких отклонений нет. Стало быть — всё в порядке. Отец не был рад, когда уходили ундманны, хотя орков он недолюбливает. Многим не по нраву Изгнание, но если кайзер велел — значит имелась веская причина. Газетёры не пойдут против власти. Кому охота оказаться на холодной улице с волчьим билетом?       — А коммерсанты?       — Тоже нет в большинстве своём. — Краувиц почесал щёку. — Не поднимай эту тему в беседе со Шмидтом. Насчёт рудников — поговори, а про это — не надо. Не поймёт. Он может и доктор магии, но не сумасшедший. Ему надо отмывать репутацию фирмы, тут всякие шатания и выступления против властей ни к чему. Знаешь кто очень сильно не любит ушастых?       — Военные. — уверенно ответил Николаус.       — И жандармы. И моряки. Вот к ним и надо обращаться. В нашей армии, военном флоте и силах закона служило много орков и полуорков. Были и ундманны. Были даже гоблины. И для многих они до сих пор камрады по фронту. А это весьма серьёзно, Ник. Война ещё близко, такое не забывается.       — «Пиккельхаубе». — сказал Николаус.       Войцех поднял указательный палец.       — Вот это, Никки, очень хорошая идея. Отличная просто! «Пики» стоят на правых позициях, они за старый Арганд. Ты знаешь кого-нибудь там?       — Секретаря союза в Дессау.       — Великолепно! Дессау ещё и военно-морской порт. У секретаря тамошних «Пик» могут найтись интересные связи. Вот что, уже темнеет. Давай-ка велю приготовить тебе комнату, а утром начнём поиски.       — Войцех! — воскликнул Ник. — Ты же никогда не лез в драку!       — Когда-то надо влезть в драку, Никки. — грустно ответил маленький худой мужчина. — Они должны ответить за все смерти и мучения. Иначе зачем нам жить?       Потрясённый до глубины души Николаус не нашёлся что ответить старому приятелю.