Май Декабрь

Новость о новом преподавателе не на шутку взбодрила колледж искусств “Парадиз” - преподавательской состав очень редко менялся. Да ещё и эти перешептывания в коридорах о молодом, талантливом и симпатичном незнакомце подливали масла в огонь. Хистория и Саша оживленно обсуждали повлияет ли это на их оценки, не давая Конни вставить и слова; вечно мрачная троица из Райнера, Бертольда и Энни казалась безучастной; Эрен, Микаса и Армин пытались понять, что у них забыл профессор. А Леви — Леви размышлял, насколько его хватит. *** Колледж находился за пределами города; старинный и в общем-то неплохой, но не самый престижный. Словно стена, его окружал парк, а до ближайшей наземной станции метро ещё надо было доехать. Место было тихое, непримечательное и почти что скрытое — в первый раз Эрвин с трудом его нашёл. Он не был похож на современные колледжи с широкими коридорами, вендинговыми машинами на каждом углу и чилл-аут зонами. Он как будто застыл вне времени. Внутри всё было отделано темным деревом, на стенах висели портреты, на которых был виден отпечаток времени. Всё словно напоминало небольшой замок с картинами, скульптурами и старинными диванами, слегка потертыми. В свой первый день работы Эрвин приехал слишком — до занятий оставался целый час. Всё-таки сказывалось волнение. Колледж пустовал, кафетерий был ещё закрыт, и Эрвин решил отправиться к своему кабинету. Тот ничем не отличался от общего внутреннего вида колледжа — уютно и словно в музее. Класс был небольшой — одиночных парт было всего двенадцать. В углу располагался небольшой диван с креслом и кофейным столиком, со стены смотрели портреты Гессе, Шекспира и Чехова. На полках стояли многочисленные книги. Старая доска с мелом заставила Эрвина невольно улыбнулся — за годы работы в куда более крупных колледжах он успел привыкнуть к интерактивным. Эрвин крупно написал “Мистер Смит” и тут же вздрогнул от стука в дверь — он уже успел глубоко погрузиться в свои мысли. На пороге стоял студент. — Мистер, ээээ, - парень глянул на доску - мистер Смит, я могу войти? Эрвин удивился отсутствию банального “Здравствуйте”, но молча кивнул на парты. Парень уселся за первую, прямо напротив учительского стола. — Ну привет, и что же ты так рано? - Эрвин всё же решил завести разговор. — Как и вы, - послышался ответа, лишенный каких либо эмоций. Эрвин секундно оглядел студента. Тот стоял, опершись на парту, и держал руки скрещенными на груди. Из под черной рваной челки на него смотрели серые равнодушные глаза. — Тут ты прав, - пожал плечами Эрвин, не найдя ответа. С первых секунд парень вел себя, если не вызывающе, то уж точно не так, как положено вести себя с преподавателем. Дальнейший разговор не задался. Эрвин молча перебирал бумаги, готовясь к занятию, безымянный парень, не удосужившийся представиться, также молча читал книгу — бумажную, к удовольствию Эрвина. Временами он ловил на себе его любопытный взгляд, но так и не захотел потакать этим переглядкам и сам не поднимал глаза. Сегодня он задаст студентам первое эссе для проверки их способностей, и к этому следовало подготовиться. Спустя время класс наполнился студентами — куда более громкими, вежливыми и радостными. После короткого приветствия Эрвин узнал наконец имя угрюмого студента — Леви Аккерман. *** Эрвин ещё не успел запомнить имена студентов, но решил, что эссе будет хорошим способом их узнать поближе. — Напишите о том, что вас беспокоит. Или интересует. Всё, что кажется вам интересным или достойным внимания. Это шанс для вас выговориться или рассказать мне что-то, чего я не знаю, - Эрвин подумал, что для первого раза свободная тема будет как нельзя кстати. Студенты, конечно, были не в восторге от предстоящей работы. *** Проверка эссе заняла у Эрвина несколько вечерних часов. Конни писал размашисто и с опечатками, но в его голове зрели светлые мысли. Не хватало внимания к деталям. У Хистории и Микасы всё было идеально, как по учебнику — на самый высший балл. Эрвину было не придраться. У Эрена было много мыслей, и весьма неплохих, но он в них сам запутывался и длинные предложения зачастую вели в никуда. Эссе хоть и вышло интересным, но над структурной надо было поработать. Эрвин сделал себе пометку и дальше наблюдать, что будет делать Эрен. У расположившихся на задних партах Райнера, Бертольда и Энни эссе были написаны схоже — скупо, без эмоций, просто пересказ мыслей. Такие работы Эрвин не любил больше всего — они были лишены личности, частички души и характера. Но и ругать за выполненную работу было бы неправильно. Армин, напротив, написал даже слишком эмоционально, позабыв, казалось, что эссе — это учебная работа, а не личный дневник. Но, по крайней мере, это было честно и открыто, да и читать было куда интереснее. Эрвин снизил всего один балл. Эссе Марко занимало полстраницы и было практически шутливой пародией на нормальную работу, но Эрвин решил закрыть на это глаза и дать ему шанс проявить себя дальше. Другие эссе мало чем выделялись от десятков, сотен подобных, что Эрвин читал на прошлой работе в университете. В целом, он был доволен результатами, и уже собирался уходить домой, как заметил последнюю работу, которую пропустил — это был Леви. Эссе Леви отличалось. Филигранные, хлесткие, короткие предложения словно были вызовом. Точеный почерк как будто говорил “мои мысли — не для вас, мистер Смит”. Эссе было обо всём и ни о чём одновременно, но при этом “воды” не было. За каждым следующим предложением следовало логичное продолжение, но заканчивалось сразу же, как Эрвин мог нащупать что-то эмоциональное. Эрвин сделал вторую пометку — теперь его захватило любопытство этим студентом. *** Мистер Смит был всем, чем всего обсуждали, и даже больше. Высокий, красивый — по признанию хихикающих и краснеющих девушек, — и совершенно, ну абсолютно чужеродный этому месту. Мистер Смит оказался дружелюбным к студентам, открытым, но при этом требовательным — в первый день учёбы обычно ничего не задают. Писать эссе Леви не любил больше всего. Ему нравилось читать и анализировать книги, да даже делиться своими выводами он был не прочь. Но эссе на темы, которые отличались от привычных учебных ему не нравились. Он держал эмоции и чувства глубоко внутри, не любил распыляться перед преподавателями, которые так и норовили вытащить из него хоть что-то. Мистер Смит был не первым, и, скорее всего, не последним, кто получит от него безупречное, чистое, свободное от чувств эссе. А мистер Смит, как назло, задавал много эссе. Своё мнение о книгах Леви писал легко и свободно, но опять было много личных тем. Если бы Леви хотел говорить о своих чувствах, он бы выбрал класс психологии. И если мистер Смит думает, что сможет хоть что-то от него получить, он глубоко ошибается. Над этой мыслью Леви усмехнулся. Он был младше, неопытнее, да даже ниже ростом, но уж точно не слабее. *** Эрвин уже предвкушал чтение нового эссе Леви. Тот, как уж, выворачивался изо всех сил, чтобы писать максимально стерильные работы, в которых не считывался ни характер, ни хоть какое-то понимание его внутреннего мира. Со временем Эрвин уже запомнил стиль написания каждого студента и примерно понимал, о чем будут следующие их работы, но с Леви это не срабатывало. Новая работа снова была попыткой ускользнуть от личной темы. И Эрвин уже придумал, что задаст в следующий раз. *** В этот раз Эрвин снова пришёл в кабинет слишком рано, незадолго после за ним последовал Леви, здороваясь молчаливым кивком. Он привычно сел за первую парту и всё также привычно начал читать очередную книгу. — Как насчёт чая, Леви? Я только заварил Эрл Грей, - предложил Эрвин и удостоился положительного кивка головой. Леви всегда был немногословным, - Присаживайся, — Эрвин указал на диван в углу. Приняв кружку с горячим чаем Леви наконец сказал “спасибо” и снова уткнулся в книжку. Посидев ещё пару минут с The Times Эрвин решил, что молчание не входит в его планы. — Хочу похвалить твои эссе. Ты пишешь очень талантливо, хотя и есть над чем поработать, - сказал Эрвин и отпил глоток черного и слишком крепкого на его вкус чая. Эрвин чуть усмехнулся от вида серого удивленного взгляда, благо чашка прикрывала приподнятые уголки губ. Его удалось задеть Леви. Тот оторвал взгляд от книги и с недовольством уставился на него. — Не знаю, мистер Смит, чем вам не угодили мои работы, - Леви, конечно, лукавил. Всё он знал. Леви не спросил почему, всё ещё держа маску незаинтересованности на лице. Но она, как видел Эрвин, уже давала трещины. Из неё так и просвечивало любопытство и неудовлетворение. — Ты можешь писать куда глубже. Ты зарываешь свой талант, и в один день, уже не сможешь так хорошо справляться. Поверь мне, я видел очень талантливых студентов, которые со временем превращались в заурядных, просто потому что полагались только на свое мнение и эго. Ты же не хочешь быть заурядным? - вопрос был с вызовом. Всё как любил Леви. Леви отставил наполовину пустую чашку чая на столик и склонил голову вбок. — И что вы мне предлагаете? - в глазах Леви был, наконец, интерес. Он ждал, что ему предложат. Теперь Эрвин улыбнулся. Маска окончательно спала и он смог увидеть кусочек лица Леви. Тот явно не любил проигрывать и был пытливым и жадным до всего нового, и Эрвин знал, что с этим делать. — Я предлагаю посмотреть на себя со стороны. Я знаю один клуб современной литературы — называется “Роза”. Там собираются как литераторы с писателями современной литературы, так и те, кто хочет их послушать. Место и вправду необычное. Встречи проходят по субботам, иногда туда хожу даже я — чтобы лучше понимать студентов и новые литературные веяния. Так что подумай над тем, чтобы прийти. Леви раздумывал, и у них была буквально пара минут тишины до того, как начнется пара. — Да, хорошо, я подумаю. Я приду, - утвердительно ответил Леви, - Но только если это и вправду поможет мне улучшить эссе. Я не хочу просто так слушать чьи-то пафосные речи, - Эрвин почти почувствовал, как Леви снова надевает маску. — Поверь, ты не пожалеешь, - вставая уверил его Эрвин. *** Леви фыркнул. “Клубом литературы” называлась просторная гостиная в одном особняке, куда вмещалось человек тридцать. Ему это напоминало кружок по интересам в школе, которые ему никогда не нравились. Гости были разные: некоторые девушки были в платьях, мужчины — в костюмах. Краем глаза он даже успел заметить перья, подведенные глаза у мужчины и стразы на чей-то прическе. “Клоуны”, — подумал Леви про себя, располагаясь на мягком кресле. Первой выступила девушка в очках, которая, слава богу, выглядела адекватно. Она зачитывала что-то о войне — Леви особо не слушал — под тихий аккомпанемент белого рояля рядом. Затем был старик лет семидесяти, лысый и с усами, с монологом о семье. Леви чуть не уснул во время его тихого рассказа. Следующий рассказчик привлек его больше. Тот был похож на мистера Смита — тоже блондин со светлыми глазами, который на полголовы возвышался над всеми. Разве что волосы были длиннее и доходили до плеч. Поправив очки тот начал читать. Он говорил о непростом выборе, братстве и нетерпимости. Леви было интересно — незнакомец не изливался в эмоциях как остальные, но при этом в его рассказе сквозил опыт и какая-то горечь. Леви, на удивление, понравилось его слушать. Под конец выступления он даже похлопал вместе с остальными, и решил остаться до конца. Чтения закончились поздним вечером, и Леви успел устать от бесконечного круговорота слов и рифм. Он вышел закурить на балкон и через какое-то время к нему присоединился мистер Смит. — Чтобы ты знал, я это не одобряю. Для протокола, - указал мистер Смит на сигарету во рту Леви. — Извините, - совершенно не извиняясь ответил Леви, - Но мне нужно было расслабиться после этого кружка самодеятельности. Мистер Смит покачал головой и повернулся вперед, смотря на дорогу, где уже расходились гости. — Тебе же понравилось. Я видел как ты слушал Зика, но на остальных ты чуть ли не уснул. Право, Леви, где твои манеры, - шуточно пожурил его мистер Смит. Леви сразу понял о ком была речь. Зик — какое нелепое имя — это тот, похожий на мистера Смита. Его охватила приятная дрожь — мистер Смит был вместе с ним и даже успевал подмечать его настроения. Почему-то это вызвало тепло в груди. Ему действительно было до него дело. — Он хороший друг Вилли Тайбера, владельца этого дома. Вилли любит устраивать музыкальные вечера, литературные гостиные, у него есть даже свой мини-театр, представляешь? - объяснил мистер Смит, - А Зик — его хороший друг. Приходит каждую субботу и завораживает всех. Познакомить тебя с ним? У нас отличные отношения. Леви почему-то не понравилось это почти что-то восхищение Вилли Тайбером и этим Зиком. Но Зик и вправду писал хорошо, намного лучше Леви, и это его разочаровало. Он почувствовал как растекалась колючая зависть - наверное, для мистера Смита не так уж важны и интересны его эссе. Ему всего восемнадцать, и у него нет такого таланта. А его похвалы — дежурные слова для студентов. — Ты почерпнул что-то новое для себя? - Леви не хотел отвечать. — Да, спасибо, я понял, что они лучше меня. Во всём. На это мистер Смит вздернул плечи и отрицательно покачал головой. — Брось, в твои годы они писали куда хуже. У тебя все получится, если ты откроешься, - это был смелое предположение, которое Леви решил оставить без ответа. — Мне нужен опыт, чтобы писать дальше. Что-то, что я мог бы прожить, и далее вкладывать в прозу. И я могу использовать чужие эмоции, чужой опыт, коллективный. Не обязательно выкладывать всё подноготную, - с каждым словом Леви убеждался, что всё же не зря пришёл. Леви задумался, затягиваясь сигаретой, что у него было - не самое счастливое детство, драки в школе, поступление в колледж, где его все хвалили, и… мистер Смит, который, зачем-то, помогал ему. Умный, отзывчивый, добрый, и, чёрт возьми, красивый мистер Смит. — Вот видишь, уже хорошо. Мне пора идти, оставлю тебя с твоими мыслями. Не засиживайся тут, уже поздно, - как-то слишком заботливо сказал мистер Смит, - И до понедельника! На прощание мистер Смит положил свою тяжелую и теплую руку на плечо Леви и слегка сжал. Как сжалось и сердце Леви. — До понедельника, - словно в тумане повторил он. *** Уже дома, в тишине и темноте комнаты, в постели, Леви задумался о том, что никогда не влюблялся. Лет в двенадцать его в школе быстро и нагло чмокнула в щеку Петра и предложила встречаться. “Отношения” продлились два месяца, и включали они в себя прогулки по школьным коридорам за ручку. Потом Петра переключилась на Барби, и “отношения” стали ей не интересны. Леви за это время не чувствовал ровным чувством ничего. И вот ему шестнадцать — он целуется в подворотне с каким-то парнем после пары бутылок пива. Он не помнит его имени, а сейчас бы не вспомнил и внешность, но дрожь и возбуждение он помнит отчетливо. Тогда он, пожалуй, и осознал, кто ему нравится больше. Воспоминание, хоть и смазанное алкоголем, вызвало легкий прилив возбуждения. Леви заерзал. А потом, как на карусели, забрезжили воспоминая о другом — о голубых глазах и сильных руках в закатанных рукавах рубашки. О длинных пальцах, держащих книгу, и глубоком голосе. Возбуждение нарастало. Но даже сейчас Леви не мог назвать мистера Смита просто Эрвином, даже сейчас — когда думал о нём и гладил себя внизу. Он крепко сжал член в левой руке и зажмурился — так можно было представить, что это рука совсем не его, а слишком горячего преподавателя литературы. В его мечтах, появившихся слишком внезапно, он также звал его мистер Смит, не решаясь переступить эту грань. Леви кончил, но фантазии так и оставались мерным грузом лежать в голове. Он просто не представлял, как послезавтра пойдет в колледж. *** Понедельник наступил слишком быстро для Леви, который совсем не хотел идти в колледж. Он даже хотел сослаться на болезнь и остаться дома, но это было бы проявлением слабости, а её он ненавидел. Он и хотел, и боялся увидеть мистера Смита, словно тот узнает его тайну. Но нет, мистер Смит как всегда встретил его с улыбкой. И, чёрт, каждого. Он улыбался всем. Ходил вместе на обед с мисс Зое, преподавательницей истории, хвалил Хисторию и Микасу, смеялся вместе с Сашей и Конни в перерыве. И был до ужаса вежливым и приятным с ним, с Леви. Леви даже не получалось ревновать. Леви всё же решил подойти, и выкроив время, когда мистер Смит был один, зашел к нему в кабинет. Тот копался в каких-то бумагах, наклонившись над своим столом. — Тебе что-то нужно, Леви? - он поднял голову, и сердце Леви затрепыхалось как бабочка. Это была противная слабость и липкий страх того, что вне занятий мистеру Смиту он только мешался. Нужна была отговорка, причина, по которой он тут. — Мистер Смит, - неуверенно начал он, - По поводу эссе, что вы задали, у меня есть вопрос. Не хотел задавать при всех. — Я слушаю, - и снова вежливый ответ. — Вы задали написать эссе в духе любимого автора, я выбрал того, которого нет в нашей программе обучения, - Леви сам себя не узнавал себя в этой неуверенности. Почему он вообще спрашивает? Захотел бы и написал, а потом нагло бы ответил, что технически задание он выполнил. Вот идиот. Мистер Смит перестал разбирать бумаги и серьезно на него посмотрел. Был бы Леви слабее и неувереннее — он бы съежился. — И всё? Можно, конечно. Ты не спрашивал моего разрешения раньше. Теперь мистер Смит улыбнулся. И Леви вместе с ним, предвкушая о чем будет писать. *** Вновь и вновь перелистывая “Тропик Козерога” Леви всё больше укоренялся в своём решении. Как минимум он удостоится хмурого взгляда мистера Смита, как максимум — разговора. Разговор ему и был нужен. Определенно, и писателя, и роман он выбрал правильно. В конце концов, эпатировать он любил. *** — Леви, останься после занятий, - сквозь гул выходящих из кабинета студентов послышался голос мистера Смита. Леви улыбнулся и повернулся к преподавателю лицом, с нетерпением ожидая разговора, которого он так долго хотел. О, он не ограничится только словами. *** С того дня, той ночи, как в его фантазиях поселился мистер Смит, он не отпускал его. Он ему снился; он ему виделся, когда Леви одновременно сжимал себе горло и вводил в себя пальцы. Он изредка подходил поближе к его учительскому столу, чтобы хоть на секунду вдохнуть запах его одеколона. Он вспоминал руку на его плече, теплую улыбку и смеющиеся глаза. Это было похоже на помешательство. Он и помыслить не мог, что мистер Смит чувствует подобное в ответ, но ему безумно, до сумасшествия требовался ответ. Почти месяц он пребывал в фантазиях и всё реже смотрел на мистера Смита. Он опаздывал на его занятия и уходил раньше всех. Быстро сдавал эссе и старался ни в коем случае, никогда не смотреть тому в глаза. Он больше не пил с ним чай по утрам, и по этому Леви скучал больше всего. Если мистер Смит что-то и замечал, то молчал. *** Эрвин в третий раз перечитывал эссе Леви и старался не краснеть. Было чувство, что он читает интимную страницу личного дневника или влезает в чью-то любовную переписку. Леви не предупредил Эрвина о том, что выбрал автора, прославившегося описаниями секса. Он даже не думал что Леви, этот отстраненный от мира Леви, вдруг выдаст что-то такое эмоциональное, изобилующее хоть и не порнографическими, но интимными подробностями. Он просто не мог такое принять. И снова, со вздохом подумал Эрвин, Леви бросал ему вызов. И это стоило прекратить, потому что Эрвину слишком начинала нравиться эта игра. Когда он попросил Леви остаться, то уже заранее знал, что скажет — это недопустимо, я не могу это принять, перепиши. Но Леви опередил его. Пока Эрвин методично стирал с доски оставшиеся после занятия записи, он услышал щелчок замка, затем шаги и повернув голову увидел Леви совсем рядом, сидящим на кончике стола, закинув ногу на ногу, прямо на его бумагах. — Леви, встань, - устало произнес Эрвин. На часах было уже шесть вечера, студенты расходились, а ему совсем не хотелось преподавать ещё и урок дисциплины для одного особо наглого студента. Леви не сдвинулся с места. Даже бровью не пошевелил. Только пристально и почти не моргая смотрел на него. Сжав переносицу и потерев глаза от утомления Эрвин продолжил. — Леви, я ценю твоё старание. Ты пишешь всё лучше и лучше, я рад, что ты прислушался к моим словам. Но твоё последнее эссе в стиле Миллера выходит за рамки. Ты не пишешь для себя лично, ровно как и не пишешь свою книгу по собственным правилам. Ты студент, который выполняет задание чётко и по теме, - Эрвин постарался уложить весь ураган эмоций в пару ёмких предложений. Однако щёки Леви всё же слегка порозовели от его слов, и Эрвин не мог не отметить про себя, как это мило смотрелось. Каменный, фарфоровый Лев рассыпался. — Я же написал по теме, как вы и хотели. Я выбрал автора, как и было задано. И писал из своего опыта и фантазий других людей, - Леви аккуратно подбирал слова. Теперь настала очередь Эрвина краснеть. Какой мог быть опыт у этого мальчишки, какие сексуальные переживания, почему, чёрт возьми, Генри Миллер, а не хотя бы Набоков. — О чём ты вообще думал, Леви? - уже тихо и вновь устало повторил Эрвин. У него не было сил на препирания. Леви молчал несколько секунд. — Я думал о вас, мистер Смит, - ответил Леви. Вот оно. Вот Леви и сказал то, что тяготило его последнее время. Пусть всё катится к чертям, он просто больше не мог хранить это в себе. Он выразил не покидающие его чувства в эссе, но должен был, просто обязан, сказать это вслух мистеру Смиту. Он быстро спрыгнул со стола и подошёл к своему любимому преподавателю, всё ещё стоявшему у доски в шоке, и, резко поднявшись на носках, поцеловал его в губы. — Скажите, что я ошибаюсь, - шёпотом произнёс Леви. Эрвин на миг почувствовал губы Леви на своих и сразу же отшатнулся. Его глаза лихорадочно метнулись к двери — та была закрыта на замок самим Леви. Точно, он же слышал щелчок. В голове была тысяча — и при этом ни одной мысли. Леви снова подошёл ближе, схватившись за рубашку и притягивая к столу. Леви, несмотря на рост и телосложение, был на удивление сильным. Он резко потянул на себя и, прогнувшись, почти полностью прижал к себе Эрвина. Эрвин мог вырваться в любое секунду, но… Но. Леви снова попытался его поцеловать, но промахнулся и попал в щеку, рассыпая по ней быстрые горячие поцелуи, боясь, что в любой момент его оттолкнут. Эрвин дал ему пару минут, а затем медленно отстранился. — То, что ты делаешь, неправильно. Я твой преподаватель, я тебя старше почти в два раза, Что ты вообще делаешь? - несмотря на слова Эрвин не отстранился, только отцепил пальцы Леви от себя и положил его руки на стол, рядом со своими. — Я больше не могу, я так долго о вас думал, мистер Смит. Я никому не скажу. Вы не обязаны… вы можете делать с этим, что хотите. Мне было нужно вас почувствовать, хотя бы на миг. Понять какой вы, когда рядом, понять, близки ли вы к моим фантазиям. Эрвин загорелся. Полыхали щёки, полыхал рассудок. Он накрыл руки Леви своими ладонями. Господи, его рук даже не было видно, настолько хрупок был Леви. — Да что ты несё… - он не успел договорить, как Леви вырвал руки из под его захвата и крепко его обнял за талию, сжимая руки на пояснице. Леви что-то шептал ему в грудь, и это отдавало ему прямо в сердце горячим потоком. — Просто поцелуйте меня, мистер Смит. И Эрвин сдался. Сдался себе и сдался Леви. *** В этот поцелуй Леви вложил все свои немногочисленные навыки — у него не было большого опыта. Он вложил все свои чувства — их было через край. И все фантазии — чтобы было, что вспомнить, пока мистер Смит его не оттолкнет. Всё для того, чтобы ему понравилось. Но мистер Смит — а может быть уже и Эрвин? — не отталкивал его, не сбрасывал руки с талии, не пытался уйти. Он медленно целовал его губы, а затем также медленно раскрыл их своим языком. Он был ужасно, невозможно нетороплив. Он гладил его язык своим, проходился по ряду зубов, и рот его был невероятно сладким, но не от конфет, а от собственного вкуса. Леви мог только надеяться, что он не позориться своей неопытностью. Но казалось, мистера Смита всё более чем устраивало. Леви почувствовал, что возбуждается так сильно, что голова начинала кружиться, и ещё сильнее прижался к мистеру Смиту. Он тёрся об него, а тот не отпрянул — он позволял. Они целовались и ничего более, но этого хватило Леви, чтобы содрогнуться от оргазма и ещё сильнее вцепиться в Эрвина. Теперь даже в мыслях было смешно называть его мистером Смитом. Эрвин сказал, что это больше не повториться. Но это повторилось. И не раз. И в конце концов мистер Смит попросил называть себя Эрвином. И теперь Леви звал его так не только в мыслях. *** Они целовались в закрытом кабинете после занятий — как тогда, в первый раз, — в машине Эрвина, на парковке далеко от колледжа, даже у него дома. Но Эрвин разрешал только поцелуи и объятия, даже не позволял трогать верхнюю пуговицу рубашки. Зато Леви мог сколько угодно его обнимать, трогать за мягкие светлые волосы, смотреть в морские страстные глаза и целовать, целовать, целовать. Он не раз намекал на более интимную часть процесса — он не раз представлял Эрвина без его строгой рубашки и брюк, но тот всегда был против. Но Леви знал, что так долго продолжаться не может. *** Казалось, лекция шла как обычно. Мерным голосом Эрвин зачитывал отрывок из очередной книги, иногда прерываясь на скрип мела на доске, когда нужно было выделить что-то важное. За окном шел привычный осенний дождь, и студенты смотрели то на своего профессора, то на бег капель на окне. Леви в этот раз был особенно тихим, но при этом суетливым. Они с Эрвином, упаси господь, не подавали виду, что что-то происходит, но может Леви передумал — думал Эрвин. У него была надежда, на которую он не надеялся, — что Леви найдёт себе кого-то подходящего по возрасту, а интрижку профессор/студент выкинет из головы как надоевшую фантазию. Но этого же он и боялся, слишком сильна была его привязанность. У них были странные недоотношения — поцелуи. Они мало говорили об этом, в целом предпочитая действия словам. Эрвин больше не пытался анализировать что-то или пытаться разобраться в себе или разубедить или вразумить Леви — всё просто шло своим чередом. Возможно, им ещё было рано о чём-то говорить. Возможно — было уже слишком поздно. Из мыслей Эрвина выдернул голос Микасы, говорящей о том, что занятие закончено. И вправду, он зачитался и слишком надолго задумался. Решив не давать эссе на дом, Эрвин отпустил студентов домой. И снова было шесть вечера, закрытый замок на двери, и они вдвоем с Леви. — Что с тобой сегодня? Ты как будто не здесь. Что-то случилось? - голос Эрвина был участливым. — О да, случилось, - голос Леви жалобным не был, скорее чертовски самодовольным и чуточку выжидающим, - Мне надоело, что ты диктуешь правила и как нам себя вести, - Леви подошёл вплотную. Эрвин повел бровью. Возможно, его опасения были верны - Леви надоели их игры. — Я уже пару часов сижу с пробкой в заднице и всё жду пока эти грёбанные занятия кончатся. И если вы, мистер Смит, ничего с этим не сделаете… - голос Леви оборвался, когда Эрвин резко потянул на себя, сжимая задницу. — Так вот о чем вы думали, Аккерман, пока я со всей душой читал вам Бёрнса. — Именно об этом, - резко выдохнул Леви, когда почувствовал давление между ягодиц от поглаживаний Эрвина, - Я не знал, что ещё сделать, чтобы мы наконец занялись сексом, - это звучало слишком пошло, исходя из тонких приоткрытых губ, - Я уже устал. Я хочу тебя. — Повернись ко мне спиной и обопрись руками о стол, - сказал Эрвин почти в приказном тоне. Он знал, что если Леви чего-то захочет - он это получит. А сейчас и ему самому сопротивляться уже не хотелось. Леви легко повиновался, смахивая бумаги на пол и ложась грудью на жесткий деревянный стол, поворачивая голову набок и улыбаясь. Ему удалось расколоть Эрвина. От мыслей о происходящем он выгнулся ещё больше, прогибаясь в пояснице и поднимая задницу выше, за что получил незамедлительный легкий шлепок. Леви поморщился, а Эрвин, заметив это, мягко огладил ягодицы, как бы извиняясь. Эрвин быстро стянул с Леви штаны с бельем вместе — если бы он медлил, то уже бы сто раз отговорил себя и отправил бы разгоряченного и недовольного Леви домой. Задница Леви была небольшая, мягкая и круглая, а посередине блестела пробка. Эрвин даже думать не хотел, как, точно не без мата, Леви вставлял её в себя в кабинке не самого чистого туалета колледжа. Как ему было неприятно и больно, неудобно, а ещё и это сидение на лекции… нет, Эрвину не было его жалко, но отплатить он хотел сполна. Он присел на колени и нежно поцеловал ягодицы. Где-то сверху цокнул Леви, но Эрвину было плевать. Он целовал и покусывал то справа, то слева; то проводил языком и сжимал ладонями бледные ягодицы. Цоканье сверху превратилось в горячие вздохи. Они по-прежнему ничего не говорили друг другу — и это казалось правильным. Когда Леви окончательно расслабился, Эрвин раздвинул его ягодицы и медленно потянул за пробку, наслаждаясь тихим, слегка болезненным стоном. Сам Эрвин не знал какого это — сам он снизу ни разу не был, но предполагал, что приятного мало. Он ещё раз поцеловал ягодицы и прильнул лицом между ними, обхватывая пробку губами и неспеша вытаскивая её. — Какого… - только и успел пробормотать Леви, безуспешно стараясь дотянуться до волос Эрвина и оттянуть подальше. Он, конечно, рассчитывал на нечто подобное, но чтобы Эрвин целовал его там… Это было за гранью. Леви скреб короткими ногтями по столу, пытаясь избежать слишком сильных ощущений, но Эрвин был настойчив и нежен. Эрвин вытащил пробку и тут же прильнул губами к растянутому и покрасневшему колечку мышц, целуя и одновременно проникая внутрь языком. Леви застонал и попытался свести колени, но Эрвин твердо развел его ноги, держа за бедра под ягодицами. Эрвин продолжал облизывать Леви изнутри, пытаясь, сквозь химический вкус смазки, дотянуться до его собственного. Он медленно добавил один палец, и стал ласкать Леви поочередно, чередуя палец и язык. Леви был слишком узким, даже несмотря на пробку, и девственным, как знал Эрвин, поэтому он неторопливо вставил второй палец и провел легким движением по маленькому клубку нервов внутри. Пары таких прикосновений оказалось достаточно — Леви отчаянно застонал и кончил, брызгая на стол. Эрвин мягко вынул из него пальцы и встал с колен. У Леви дрожали ноги и бешено стучало сердце. Он громко дышал, уткнувшись лбом в потеплевший от его дыхания стол. Леви аккуратно поднялся, надел брюки с бельем и со вздохом уселся на кожаный стул. — Вы, мистер Смит, просто подарок, но не думайте, что мне не захочется большего, - выдохнул Леви, стараясь принять позу, в которой его задница бы не саднила. Эрвин облокотился на стол и с нежностью взлохматил темную макушку. — Я тебя тоже просто так не отпущу, - тихо заверил он, - Ну как, опыта для эссе у тебя стало больше? - Эрвин перешел на шутливый тон, иначе бы его захлестнула слишком сильная волна нежности. Пока эту бурю следовало утихомирить — он ещё всё наверстает с Леви. Леви же усмехнулся в ответ. — О, несомненно больше. Но знаете, я трудолюбивый студент, и готов учиться ещё и ещё. Распаленный и горячий, он расстегнул рубашку, и Эрвин не мог не залюбоваться на его светлую кожу и крепкий пресс. — Я буду учить тебя сколько угодно, Леви, и как ты захочешь, - сказал Эрвин, и это было чистой правдой.