Напоследок

Amīcus est anĭmus unus in duōbus corporĭbus. - Друг — это одна душа в двух телах.

Ларионов быстро кивает на вопрос, пользуясь возможностью получше рассмотреть и самого мужчину, и разложенные перед ним вещи. - Три дня назад только приехал, — произносит он, поскольку затянувшееся молчание для него становится неловким — так что, да, не местный. Влад смотрит на него раздраженно, взглядом по лицу скользит, как сканером проходится с головы до пят, потом губы поджимает, хмурится. Будто услышал что-то не то. Не любит он, когда ему под руку лезут, да что же поделаешь, коли не местный, всегда они городские любопытные до ритуалов деревенских. - Звать как ? - Илья Ларионов, — немного озадаченно представляется. Череватый последний раз взгляд черных глаз на него кидает, а демон ему на ухо все шепчет «его заберу, помешал тебе, глупец». Он от него, как от мухи назойливой отмахивается, рукой ухо потирает, сложно ему решение принять — незнакомый ему человек, чужой. Какое ему дело до того, что с ним потом станется. Он на лес смотрит, видит — ползут твари раньше срока назначенного, кричат что-то на своем языке, сами между собой ругаются. Топчутся неуклюже, ветки сухие с треском ломают. От Влада разве что шарахаются, как от огня. Илья за мужчиной со стороны наблюдает, но на этот раз с места не двигается. Не потому, что верит, что его проклянут, а потому, что лишний раз незнакомца на агрессию провоцировать не хочется — мало ли, что у него в голове. Уж лучше они потом по-мирному разойдутся. Ларионов от него взгляд отводит — слышит, как в лесу ветки хрустят, думает невольно — может, мужчина тут просто зверей каких диких подкармливает, а он уже про какие-то ритуалы магические подумал. - Простите, а вас ? – наконец интересуется он в ответ. - Молчи. – недовольно рявкает. Чернокнижник на ноги поднимается, водку с собой забирает и на встречу тварям прямо в лес заходит. Пойло на траву перед своими ногами выливает и шепчет негромко, но до Ильи слова все равно отрывками долетают. - Выпить тебе даю, за Илюшку Ларионова откупаю, откупай, откупай, откупай… Что мужчина дальше говорит, Ларионов не слышит, но может догадаться, что содержание там примерно такое же, как до этого. Он и сам не понимает, почему продолжает там стоять, но ему в какой-то момент кажется, что сдвинься он с места - и тут же его жизнь оборвется, кажется, будто кто-то кругами вокруг него ходит да в затылок дышит. За спиной, ломаясь, опять хрустят ветки, но он не оборачивается, беду чует. А чернокнижник к вещам своим возвращается, ждет, пока свеча догорает, поджигает второй пучок соломы, нашептывает на него еще что-то, параллельно купюру небольшую комкает, тоже сжигая, но Илью даже взглядом больше не удостаивает. Лишь когда работу заканчивает и вещи обратно в сумку складывает, на него удивленный взгляд кидает, будто и не знал, что он тут все время стоит. - Ты шось, все тут ошиваешься ? – вопрос риторический, поэтому ответа Влад не ждет, видит лицо удивленное и смеется негромко. Он ближе подходит, а Илья все на месте стоит, только голову ему в след поворачивает, когда тот мимо него проходит. - Чаво застыл? Падем отсюда, не тронут тебя, бог с тобой. Иллюзионист за ним следом идет - на пару шагов позади, обгонять его не хочется, а вровень идти, если честно, страшно. Странный он человек, то проклясть обещает, то откупает от кого-то, но от этого, почему-то, наоборот приятнее становится - незнакомы, а за него, вроде как, даже волнуются. Идут молча, Влад разговор начинать и не намерен — его работа сделана, он и так из-за этого парня больше, чем нужно, поработал, а мог на самотек пустить. Ну помер бы и помер — ему-то что, да только Череватому это не нужно, что бы невиновного погубить, да и, вроде, неплохой он человек, этот Илья. Под руку после предупреждений не лез, за колдовство судить не стал — иль не понял вовсе, чем Влад там занимался. А Ларионову лишний раз на себя гнев незнакомца навлекать не хотелось, все-таки в лесу уже чуть не прокляли пару раз. Заговаривает он только когда они из леса выходят, и чернокнижник, не оборачиваясь, дальше бредет — в противоположную от илюшкиного дома сторону. - А что это было, все-таки ? – спрашивает Илья, следуя за ним. - Ритуал, что еще. – Влад останавливается и к нему оборачивается, брови на переносице сдвигает. — чего пристал, обещал жеж — прокляну к чертя собачьим. - Я не верю в проклятия. – с мягкой улыбкой на губах отвечает. - А чертей лесных испугалси — недовольно парирует чернокнижник — или че сам-то не ушел ? Илья тушуется, взгляд отводит. В этом его правда, в лесу его что-то странное действительно заставило понервничать, но не повод же это начинать в мистику верить, к тому же в порчи да проклятия. Он молчит, пытаясь слова нужные подобрать, связь с незнакомцем терять не хочется, чувствует — разойдутся сейчас, больше Ларионов его не встретит. - Деревенских я от твари лесной откупал, — прерывает молчание Влад, с чужим взглядом встречаясь. — шо, тебе обо мне еще не успели все уши прожужжать ? - Нет, не успели, — потирая шею, отвечает Илья. — я толком-то ни с кем и не общался, пока что. Влад кивает и понимающе мычит, теперь ему ясно, почему собеседник от него, сверкая пятками, не убег. - Успеют еще, значит, Илюшк, успеют, — пожимает он плечами. – ладно, бывай. Парень кивает ему на прощание и, развернувшись, снова в ему одному известном направлении идет — Илья был уверен, что в той стороне дороги ничего, кроме леса и заброшенных зданий, нет почему-то. - А зовут-то тебя как ? - вслед ему спрашивает Ларионов, на ответ даже не надеясь. Казалось, парню новые знакомства - или люди в принципе — не очень нравились. - Влад, — отвечает он ему, ни на секунду не останавливаясь. - Приятно познакомиться. – уже совсем вдогонку ему, повысив голос, отвечает. Познакомиться с ним, несмотря на все на данный момент Ильей замеченные странности — на самом деле приятно. Однако, просто так к человеку лезть не хочется, особенно после того, как он все нежелание сейчас с кем-то контактировать открыто транслирует. Поэтому иллюзионист еще пару мгновений смотрит ему вслед и разворачивается, домой направляясь. Владу это «приятно познакомиться» по ушам бьет — приятно. Давно он ничего хорошего в свою сторону не слышал, а тут мало того, что не испугались его, еще и «познакомиться приятно». Улыбка сама на губах расцветает, он не оборачивается, но теперь уже точно знает - с Ильей этим они еще встретятся. А Толик ему на ухо ржет, но поражение признает « размяк ты, раз незнакомцев теперь откупаешь , дальше что, меня вызывать перестанешь ?» Чернокнижник усмехается, мизинцем щеку чешет и бросает ему в ответ. - Куди я від тебе подінуся, ти ж як муха. Больше демон не возникает, и чернокнижник некоторое время наслаждается тишиной. Сил после ритуала значительно поубавилось, но чувство выполненного долга все негативные эмоции перекрывает. Приятная телу усталость разливается по венам, в какой-то мере становится легче дышать. Мертвечиной лесной больше не пахнет. Влад ведь с того времени, как демон к нему прицепился, способности в нем открыл, и ходит на ту опушку каждый месяц. А иначе нечисть лесная снова людей прям из домов воровать начнет. Такое было уже и не раз, если не успевал или чуть с ритуалом запаздывал. Казалось бы, ну сидит какая-нибудь старушка у себя дома, газетки читает, пирожки внучкам готовит, да за порог выходит, чтобы по вечерам с подружками своими косточки кому-нибудь поперемывать. А тут проснется ее муженёк на утро, да как не было ее. Постель холодная, а в доме ни следов борьбы, ни намека на то, что сама ушла. Череватый-то, слыша сплетни, сразу понимал, что женщина мало того, что не найдется, ни косточки от нее потом не останется. Он с тварями лесными, по принуждению собственного демона, не раз виделся. Противные они было до одури, вредные. Да только деревенским-то все равно, от кого Влад их защитить пытается. Видят, что он колдует, поэтому всех собак и вешают. Так у них в Первомайской и завелось. Влад – каждый месяц их откупает, чем может, а они его дом десятой дорогой обходят и под руку не лезут, да только не по тому, что понимают, что без него им не прожить, а лишь за тем, чтобы самим проклятье не заработать. Череватого это не особо волнует, ему есть, с кем поговорить. Толик рядом всегда, как попугай, на плече сидящий. Комментирует, ржет, мысли путает и почти никогда не затыкается. Молчит только после ритуалов, сам устает, вместе со «своим» человеком. Вот и сейчас в логово свое они в молчании возвращаются. Влад вещи на стул перед входом в дом скидывает, а сам дальше проходит. Жилище встречает прохладой и оглушительной тишиной. Темнота комнат приятна для напряженных и болящих после работы глаз. Потусторонние силы, все-таки не большое удовольствие видеть. А настроение, на удивление, до сих пор хорошее. Не смотря на внешнюю безмятежность – среди прочих мыслей в голове встречается, небольшая, почти детская надежда на то, что с Ларионовым этим что-то срастется. Потому что человек (даже чернокнижник ) – существо социальное, и одно долго не может. Толик на подобные мысли фыркает и плечами ведет, как с себя подобное сбрасывая. - Жили вдвоем и дальше будем. Зачем он тебе? – раздается в тишине комнаты басистый голос, уже вовсе не похожий на простые шепотки на ухо. Влад от него отмахивается и задумчиво подбородок трет. - Та ні в ньому справа, в ньому то особливого нічого немає …просто,сам понимаешь. Стоящий позади него силуэт колышется неуверенно, кажется, впервые природой человеческих чувств и их глубиной интересуясь. Кружит вокруг, перед лицом маячит, лапы свои черные под кожу запускает, как будто внутренности рассматривает, причину внезапной хандры носителя ищет. Да только у Владика под кожей – ничего, кроме мышц, органов да сухожилий. Нет там ответа на Толиковы вопросы. И несмотря на то, сколько времени демон в его внутренностях копаясь, проведет, не появятся они там. Тут в голову лезть надо, а не под кожу. Когда его ощущение чего-то под собственной кожей начинает надоедать, Влад встряхивается, хмурится. - Толя, блять! Вылезай. Что-то маленькое и черное прямиком из грудной клетки вылетает, за пару секунд в размерах увеличиваясь, форму меняет, напротив «садится». Влад незаинтересованным взглядом за этим следит — как будто раньше такого не видел, а после вовсе взгляд отводит. - Грустить будешь, хотя сам такую жизнь выбрал, — констатирует уже и без того понятный факт Толик. - Буду. – бурчит Череватый. - Ну и еблан. Силуэт черный в точку вихрем сворачивается и с еле слышным хлопком исчезает. Демон предпочел тактично свалить, нежели слушать (и слышать) владовы мысли. Потому что в такие моменты с человеком рядом находиться было невозможно. Казалось бы — питайся силой и радуйся, ну откупай на кладбище, но разве это много за те возможности, что Толик ему дает? Демон считал, что нет. Влад тоже на силу не жаловался, однако куда денешься от собственной головы, в которую такие мысли порой лезут, что не понимаешь — то ли смеяться, то ли вешаться, чтобы такой дури больше не слышать. Друзья у него, безусловно, были. Вопрос лишь в том — где. Лина в деревню приезжала дай бог на пару недель в середине лета — чтобы дочка все время в городе не проводила. Марьяна — по зову сердца к нему захаживала, жила-то недалеко — такая же ведьма деревенская, да только к ней — в отличии от чернокнижника, клиенты чуть ли не каждый день приезжали. Большую часть времени Череватый на одиночество не жаловался — благодарен был, что не мешается никто. Но то, что боятся — это да, это обижало, он тут для людей старается, а его вслед лишь проклинают. А Ларионов этот с его «я не боюсь проклятий» то ли бесил до невозможности, то ли невольно заставлял думать о том, что с ним хочется пообщаться раньше, чем деревенские бабки, которые баек про страшного чернокнижника ему расскажут и обломают все его шансы не сгнить тут в петле в полном одиночестве. В следующий раз встретились на кладбище. Илья пришел с раннего утра, к собственному стыду кое-как вспомнив, где похоронена бабушка. Трава проминалась под ногами, калитки у некоторых ограждений скрипели, нагоняя некоторой жути. Шелестели листья у растущих чуть ли не на каждом углу берез. Ограждения наслаивались друг на друга, мешая проходу. Обваливалась краска, летали пчелы, а также не было ни души, кроме него самого. Прийти на захоронение собственной бабушки его потянула внезапно проснувшаяся совесть. Пять лет тут никто не убирался, траву и листву не разгребал. Все это лишь портило вид могилы. А сама старушка явно этого бы не хотела. И потому Илье казалось, что по-своему ругала его с небес. Ну, в любом случае – он исправился. Тащил сейчас на себе грабли, да другие садовые принадлежности, решив полностью посвятить сегодняшний день уборке. Уж лучше в первые дни «отпуска» все сделать, нежели откладывать напоследок, а потом, ближе к концу августа, летать, как оголтелый, впопыхах, стараясь сделать все и сразу. Захоронение находится не сразу. Илье, проклиная собственную подводившую память, приходится несколько раз разворачиваться, ходить кругами и каждый раз натыкаться не на ту могилу, которую он искал. В один момент вовсе кажется, что, к черту, пойдет домой да у соседок поспрашивает. Уж они-то в этом лабиринте могил точно ориентируются, сколько их родственников тут захоронено. Блуждает он ровно до того момента, как за спиной звучит знакомый (на этот раз веселый) голос. - Шо, потерялся, скептик ? Ларионов оборачивается и даже не знает рад ли он тому, что снова встретил Влада, особенно в таких условиях. Тот стоит, сложив руки на груди и прислонившись бедром к какому-то забору, вообще-то очень ветхому на вид. - Да, - устало вздыхает Илья, опуская садовые инструменты на землю. Череватый следит за его действиями отстраненным взглядом, молчит, задумчиво чешет щеку, но глаз не отводит. - Зачем пришел ? К старухе своей ? – голос его звучит чуть насмешливо. - Да, — Ларионов отвечает раньше, чем задумывается о том, откуда чернокнижнику вообще об этом известно, а когда задумывается, поднимает на него удивленный взгляд. - Шо ты все дакаешь, слов других не знаешь чи що? – недовольно бурчит чернокнижник. - Знаю..- начинает было оправдываться иллюзионист, но его прерывают. - Да на шо мне твои оправдания, себе их оставь, пошли. - Простите? Куда? - Прощаю. К черту в гости, — хихикает Влад, — к бабке твоей отведу, а то ще потеряешься, мне же потом искать. - А… почему вам ? - Так а хто же еще ? Кому, по-твоем, в деревне не похуй? - он на него почти жалобный взгляд бросает, и Илье в который раз становится перед ним неловко, эта тенденция начинает знатно надоедать. Как бы сильно Ларионова не смущали повадки этого человека оставалось несколько решающих факторов: во-первых — это в нем и цепляло, а во-вторых — сейчас он предлагал помощь, от которой Илья просто не мог отказаться. Потому что иначе бы в самом деле потерялся между трех сосен и остался бы на этом кладбище. - Пошли, шо застыл, – фырчит он и двигается в нужном направлении, не дожидаясь Ларионова. Илья только и успевает инструменты подобрать, прежде чем поспешить, чтобы догнать парня. Идти приходится быстрым шагом — чернокнижник - оказывается на удивление быстрым. - Влад, – на пробу зовет, кажется, что не откликнется. - Шо? – оборачивается на него через плечо, вопросительно бровь приподнимая. - А откуда вы про бабушку-то мою узнали? Я вам не говорил. – догнав его, спрашивает Ларионов. - Сама сказала, - довольно лыбится Влад. - А если серьезно? – чуть устало произносит Илья. -А если серьезно — бес нашептал, – без капли иронии отвечает он, залезая рукой в карман, пытаясь нащупать пачку сигарет. -Влад, — укоризненно тянет. -Да шо «Влад», блять? Правду говорят, а ему не нравится нахуй. – в Илью стреляют уничтожающим взглядом. — помогают — молчи, блять, и принимай помощь. Щас уйду и тут оставлю. -Извините, не хотел обидеть. — поспешно, но искренне, отвечает ему иллюзионист. А сам взгляд отводит, внутри диссонанс с одной стороны — ну какая магия, он не первый день на земле живет, не видел подтверждение ее существованию ни разу, а с другой стороны - странная уверенность от Влада и ему передавалась, из-за него хотелось отставить скептицизм в стороне, но каждый такой порыв Илья глубоко в себе давил. Чернокнижник плечами ведет и хмурится, но не уходит, ведет его дальше. - Странный он, – шепчет чернокнижнику на ухо Толик, черная тень ложится ему на плечи, шею шарфом обвивая, — теперь налево. - Тут могила, ты че слепой ? – останавливается перед ограждением Череватый и головой вертит в поисках пути, который мог не заметить. - Простите, что вы сказали ? – переспрашивает его Илья. - Я не тебе. - Огрызаться будешь, помогать нахуй перестану, — черная тень на плечах шевелится, в самое лицо шумно дышит. Влад вздыхает шумно и пытается виду не подавать. - А кому тогда? Влад, с вами все хорошо? – Ларионов в его лицо внимательно вглядывается, у него с каждой секундой только больше вопросов появляется. - Помолчи лишний раз, а. Навіщо сунувся допомагати…. - Чернокнижник хмуриться, все еще разыскивая путь в обход захоронения. - Др-р-р-уга себе захотел, вот и полез куда не просили, — ржет над ним бес. – прямо и направо, раз тебе так короткого пути не хочется. Они по кладбищу еще добрых минут тридцать петляют, обходя могилы, болота и растущие везде деревья. Владу в один момент кажется, что Толик их специально кругами водит, но не возникает, потому что и так ему за подсказки не меньше двух бутылок должен, а деньги нужно беречь. Когда наконец приходят, Череватый где-то у себя за спиной слышит облегченный вздох. - Влад, спасибо, не знаю как — но вы действительно очень помогли, — расплывается в улыбке Илья. Чернокнижник отстраненно наблюдает за тем, как иллюзионист проходит за оградку, на колени перед мраморным памятником садится, прощения просит у бабки своей, что долго ее не навещал (Владу над ним ржать очень хочется, но он стоически держится), руки к камню там лежащему прикладывает, тут Череватый уже, не сдерживаясь, хихикает, но рассудив, что не ему судить о человеческих традициях, пожимает плечами. - Помощь нужна еще? Илья к нему оборачивается и своими оленьими глазами гипнотизирует пару минут - у Влада в груди что-то екает, но он внимания не обращает. - Нет. Но все-таки, раскройте секрет, как вы могилу нашли ? -Много ума не надо, чтобы могилу найти, — расплывается он в довольной улыбке. — Толик – алкоголик помог. - Толик? Влад устало вздыхает, не хватало ему еще про демонов объяснять. - Хозяин мой, бес, — пожимает плечами. - Хозяин? Как это? – По Ларионову видно, что у того с каждым словом чернокнижника только больше вопросов появляется. - Ну он меня из петли вытащил, силу дал, а я ему теперь за это на кладбище бегаю, гостинчики ношу. У иллюзиониста сердце обрывается, когда он про петлю слышит, а ему казалось, что этому парню — море по колено, а тут вот как. Он сперва даже слов подходящих не находит, молчит, взгляд черных глаз ловя. - Мне жаль, — в конце-концов выдавливает он из себя. - Не надо, я ни о чем не жалею, и тебе не надо.