Красочный вечер

ㅤЗакрыв дверь входную, Данила сразу же к стенке Владимира прижимает. Губы свои чужие накрывает и руки на щёки кладёт. А тот пальцы свои в волосы другого запускает. Поцелуй агрессивным достаточно был, то зубами губы кусает, то резко языком двигать начинает. Руки свои с щёк под футболку чужую пускает, сначала нежно и аккуратно он спинку возлюбленного гладит, а после ногти в бой пускает, чтоб шрамы оставить на ней. От чего у второго от боли мычания вырываются. Отстранившись от пульсирующих, горячих чужих губ, в глаза Вовины заглядывает. Видит, как тот смущается, взгляд отводит куда-то в даль, но только не на Даню. Стыдно тому, что с парнем сосётся, как девчонка. Стыдно, что тянуло сильно к губам чужим, хотелось снова ощущать на своих. Снова чувствовать как, губы его он кусает. Снова чтоб языком в пляс с его пускался. Не ждав ещё одного шага от Кашина, к губам Вова чужим тянется. На носочки встаёт пытаясь хоть до краешка губ достать. А тот помогает, наклонившись на встречу, губы свои подставляет. С довольной и хитрой улыбкой на нижнего смотрит, ждет пока тот шаг первым сделает, поцелует, губы покусает, за плечи схватит и не отпустит больше. Ждет и лыбится. Немного постояв вдыхая запах чужой, Вова губы свои к чужим тянет, неуверенно немного. Сначала нижнюю целует, а после немного покусывает, от чего парень повыше усмехнулся. Данила руки чужие в свои берёт, сжимает их, гладит, а после себе на плечи кладет, давая понять, что в крепкие объятия хочет того заключить и больше не отпускать. А Сергеевич это понимает и с радостью руки свои кладёт. Прижимается телом всем к чужому, как только может. Плечи чужие сжимает, будто бы это последний раз. Последний раз, как они видятся, последний раз, как запахи чужие вдыхают, последний раз, как губы чужие пробуют на вкус. Снова отстранившись в глаза друг друга смотрят, только на этот раз уже оба. А у обоих в них пламя, которое с каждой секундой разгорается всё больше. Сердца бьют с бешенной скоростью, от чего в ушах их слышно даже. ㅤ«Слишком уж долгое это все» думает Данила и на руки свои Семенюка подхватывает, а после в спальню идет, для порождения красочного. На постель бросая, кофту с себя стягивает, отбрасывает её куда-то и на кровать к любимому ложиться рядом. По началу руки чужие целует, начиная с кончиков пальцев, заканчивая предплечьем. Рукою своей щёки парня напротив сжимает слегла и к губам своим тянет. Легкое прикосновение снова сводит обоих с ума. Сердце уже где-то скачет внутри их тел. Бабочки живот пробили и по комнате летают, настолько те хотят видеть продолжения вечера. Владимирович все лицо целовать начинает, щёки, нос, с губ на шею переходит, кусает её, от чего шипеть второй начинает. Чтобы вину свою загладить, языком мокрым проходит, а после целовать начинает, засосы оставляет разных оттенков и форм. Отодвинувшись от Вовы, видит всю свою проделанную работу и уголок губ приподнимает. Доволен тем, что на нем оставил свою «печать», чтоб другим показать, чей он мальчик, кому тот принадлежит. За футболку чужую хватается, рвёт её, не щадит. За ремень Владимира берётся, растягивает его, как и штаны, а после стягивать начинает. Семенюк бёдра свои приподнимается слегка, абы Дане было удобнее его раздевать. Чужие и свои штаны улетают куда-то вглубь комнаты, оставляя за собой лишь тени и звук падения. В голову чужую мысль гениальная приходит, руки Вовины связать ремнём и к кровати привязать, чтобы никуда тот убежать не смог. ㅤПривязывает он к кровати его, а после к губам любимым снова тянется, но не целует, просто рядом с ними находится, чтобы реакцию связанного увидеть. Как тому станет грустно, что их губы не вместе снова, что языки не пустились в красочный пляс. От обиды Вова первый тянется, на что другой отдаляясь опять свою ухмылку показывает и пальчиком туда сюда крутит, давая понять, что «нельзя». Губы свои он приберег для грудной клетки чужой. Снова кусается, словно кот который не хочет едой делиться. Так же облизывает места больные, но не целует, как было с шеей. Постепенно с груди к животу переходит, оставляя за собой дорожку из укусов и слюны. А бедный Вовочка уже весь изнылся, слишком сильное давление на орган нижний. Тому хотелось продолжения, но над ним словно издевались. Языком по животу водя Данила к белью переходит, немного мокрой делает резинку, под неё слегка заходит, но дальше не идя, давая понять, что до главного ещё далеко. С Вовиных губ срывается тихое «пожалуйста», от чего Владимировичу смешно становится. Решив немного поддаться словам возлюбленного, Кашин руку на пах чужой кладёт, от чего Вова протяжно мычать начинает. Даниле самому было сложно сдерживаться, тот еле как держит себя в руках, чтобы не накинуться на того, и не разорвать его в клочья. Руку с паха чужого не убирает, ею водить начинает, от чего второй дышит громко и обрывисто, а Даню это ещё больше возбуждает. Руку свою под белье чужое запускает, ладонь кладет на половой орган, от чего Вова вздрагивает немного. Данила не выдержав, бельё чужое снимает и приятно делать начинает, а тот глаза закатывает, тихонько постанывать начинает. Рыжего это ещё больше заводить начинает, резко оборвав движения свои рукой, к белью своему тянется, слишком уж тесно стало. ㅤОткрыв глаза, Вова любовь свою полностью голым видит, от чего тянуть приятно внизу живота начинает. На лице румянец милый появляется, уши гореть вместе со всем телом начинает. Вова редко видел зеленоглазого без одежды, тот тела своего стеснялся сильно. А вот Владимир его любил. Любил его красивые веснушки по всему телу, красивые широкие плечи за которые хочется всегда держаться, красивые сильные руки, которые хотелось всегда ощущать на своих. Любил и любит до чёртиков он его. Никто ему так не нужен, как этот рыжий мальчик, который может пошутить очень смешно, поддержать в трудную минуту и просто быть рядом. ㅤНаклонившись к уху, Данила шептать начинает «ты такой милый, когда возбуждён. Умоляешь взглядом продолжить», договорив он Вову целовать начинает. А тому опять плохо от его прикосновений, опять в жар кидает, опять кругом голова идёт. Не медлив, зеленоглазый ноги возлюбленного раздвигает и рядом на колени садится. Мгновение и оба сливаются в единое целое. Данила движение плавные делает от чего из уст обоих стоны понемногу выплывать начинают. Между толчками, с губ нижнего срывается тихое «быстрее», просьбу его выполняют и двигаться активнее рыжий начинает. Не выходя из друга своего, Кашин руки тому развязывает и позу меняет, на спину ложиться и его на себя кладет. Усиливался с каждым мгновением ритм танцевальный, в быстрых движениях отражаясь. По комнате звуки сталкивающихся тех раздавались. В объятиях друг друга сжимаясь, их возбуждение наружу через вопли блаженства прорывались. Снова смена позы, снова громкие стоны, которые слышит дом весь, снова два тела в единое целое сливаются. ㅤВспомнив идею свою, Данила Вове предлагает, того связать, на что тот соглашается мгновенно. Выйдя из возлюбленного, зеленоглазый того встать просит, а после руки Семенюка связывает. Встав сзади за талию трогать начинает, гладит по началу нежно, живот щекочет немного, а после ниже руки опускает. Поглаживать его за орган, потом в руку свою берёт и движение быстрее ею делает. Колени Кашин свои сгибает, чтобы было легче продолжить то, что было на кровати. Резкий и сильный толчок заставляет Сергеевича равновесие своё потерять. Не дав упасть, Данила рукою своею обнимает того и двигаться чаще начинает. Окончание скоро совсем, которое весь вечер оба так ждали. Высокий сильнее нижнего к себе прижимает, движения быстрее с каждой секундой становятся, руку свою с органа чужого не убирает. Раз толчок, два толчок. Вспышка, звонкий стон вперемешку с выдохом громким. В глазах у обоих звёздочки летать начинают. По руке и ногам жидкость белая течь медленно начинает, от чего щекотно становится немного. ㅤРуки развязав и лишнее вытерев, оба на кровать плюхаются. Кашин прижимает Вову к себе сильнее, целовать все лицо начинает, сначала щёки разгорячённые, нос его любимый, подбородок, а после к губам дрожащим тянется, в поцелуй долгий заключает. Одной рукой Семенюка за талию хватаются его, а второй за запястье чужое, так нежно и заботливо гладить начинает, как только может ласку свою проявляет. Оторвавшись от губ чужих, Владимирович в глаза любимые заглядывает и шёпотом говорить начинает, как любит того он сильно, потерять боится он его, как горевать Данила будет, если Вовочку любимого потеряет. От сказанного Вова снова смущаться начинает, приятно слышать, как его ценят и любят. Сказать ничего в ответ не получается, к губам тянется чужим. Сомкнулись губы их в единое целое вновь и уснули оба так, в объятиях, и поцелуе.