Бездомных сновидений сброд, отстаивающий свою независимость перед лицом всех догм

Ничто не предвещало беды, когда в один миг его правая рука зажила своей жизнью. В ту секунду Дайнслейф привычным, уже отточенным с годами движением наливал в "Полуденную смерть" настойку цветка-сахарка, парадоксально горькую, но так и напрашивающуюся в эту осточертевшую смесь. Не было ничего, что могло пойти не по плану, пока рука, которой он придерживал ножку причудливой формы бокала, не дрогнула, а затем и вовсе не скинула напиток со стола. Дайнслейф застыл, опустив рюмку, содержимое которой собирался влить, и хмуро уставился на пустое место, на котором только что стоял коктейль. Рука же и не думала униматься: вызывающе блеснув синими прожилками на прóклятой потемневшей коже, она сжалась в кулак и принялась биться о стол. С каждым ударом рюмка с настойкой беспомощно подпрыгивала, агонично звеня. Дайнслейф схватил прóклятое запястье другой рукой, левой, и чуть было обрадовался, когда правая заизвивалась как раненая змея, выкручиваясь под самыми невозможными углами, но понял, что недооценил противника, как только взбунтовавшаяся конечность напряглась и дикой лошадью сбросила с себя путы длинных пальцев. Месть не заставила себя ждать: чёрно-синяя кисть пробежалась по центру грудной клетки, ткнула указательным пальцем меж ключиц, а после схватила своего бывшего хозяина за шею, безжалостно вжав в стену, как гаррота в столб.