Бездомных сновидений сброд, отстаивающий свою независимость перед лицом всех догм

Этот взгляд выделялся из сотни. Каждый день среди моря опущенных век странным образом блестели два бирюзовых огонька. Дайнслейф никогда не думал, что настолько сильно захочет их потушить. Глазастый был везде. Ни одного обеда или мероприятия не обходилось без того, чтобы Дайнслейф не почувствовал на себе гнетущего чувства слежки, а временами ему даже начинала мерещиться на себе пара бирюзовых точек — как от прицела культиватора. Иногда пара глаз чертила схему движений его рук при простой жестикуляции, раздумывая — вероятнее всего подсознательно, его способность мыслить неоднократно вызывала вопросы, — где на получившейся незримой карте место для собственных действий. Этот взгляд не был пожирающим или изучающим, напротив, вызывал своим видом и своей природой сомнения в разумности смотрящего. Он умел только гореть. Не гневом, не жаждой мести. Энтузиазмом и верностью. Чрезмерным энтузиазмом. Незаслуженным Дайнслейфом восхищением, которое заставляло не пробудить в себе благосклонность, а убить её зачатки. Хотелось задушить его, перекрыть доступ к воздуху, чтобы остановить горение, впечатать как сигару в колонну, пока он не поджёг следом за собой всё мусорное ведро. Помои освещаться не должны.