Не сожалей

Не бечено Это был обычный вечерний патруль. Всё, как всегда. Ску-ко-та. Даже Шота имел более расслабленный вид. Но ближе к концу смены по рации сказали: - Загорелся Пик Секото. Повторяю, горит Пик Секото. Огонь синего цвета. Ни о каких злодеях и героях не сообщалось. И Энджи словно камнем по голове ударили. Пик Секото рядом с поместьем Тодороки. Синий огонь Тои. - Нет… - не веря прохрипела она. Женщина, не обращая внимание на напрягшегося напарника свернула с пути и побежала изо всех сил в сторону старого дома. Издалека было видно, как полыхает. Только не это. Только не снова. - Старатель! За ней бежал Сотриголова и удивлялся скорости героини. Но как бы он не продолжал выкрикивать её имя, женщина не отвечала. Когда они добрались до горящего январского леса, то Энджи лишь на миг остановилась и ворвалась прямо в пламя. Жгло. Как же сильно жжётся. Лёгкие заполнял дым, и она начинала кашлять. Быстрым движением руки, женщина оторвала часть загоревшихся длинных волос. - Ста… Энджи! – слышала она сзади себя. Энджи пробиралась к самому эпицентру пожара. Она не замечала ни боли от ожогов, ни слезившихся от дыма глаз, ни быстро заканчивающегося кислорода в лёгких. Потому что знала кого должна найти и спасти. Тоя был уже без сознания, когда она подняла его дрожащими руками с земли. Еле дышит, еле бьётся сердце, весь в страшных ожогах. Её маленький мальчик. Сына тогда она не спасла. Она не пошла за ним в огонь, даже не попыталась. Её мальчик горел, а она оставила его умирать. Она сожгла его. Тоя был лёгким. Очень лёгким. За время, что они не виделись, у него произошёл скачок роста из-за чего вся энергия и жир оставили его кости. Худой и костлявый, оплетённый ожогами, словно боевой раскраской и рано поседевший. Энджи не могла оторвать от сына глаз. Даже когда выбралась из леса, когда подъехали парамедики… Айзаве пришлось уговаривать её отдать ребёнка врачам, практически вырывая подростка из её рук. Он запихнул её в машину скорой помощи и уселся рядом. Вскоре их доставили в больницу. Сидя перед операционной, Энджи смотрела на свои руки и не переставала видеть на них кровь. Она кашляла, не замечая льющихся по лицу слёз, размазывала по лицу и шее копоть. Она не могла перестать думать о сыне, о пожаре, о крике, о слезах и крови. О маленьком теле покрытом ожоговыми шрамами. О голосе подростка хрипло спрашивающего свою мать. Сердце колотилось нещадно. Больно. Тошно. Больно. Грудь что-то сдавливает. Внутри что-то простреливает, отдаётся в ладони. К горлу подступает комок дневного перекуса. Как же сильно болит сердце. Она не может дышать. Она задыхается и стонет. - Энджи? - Мама? В поле зрения появляется Рей и дети. Боже, зачем он притащил сюда детей? Шото ещё слишком мал. И разве у Нацуо сегодня нет тренировки в клубе? По шее стекает холодный пот. Из-за головокружения в глазах плыло. Почему Шото смотрит на неё так испуганно? - Старатель? – знакомые руки хватают её и заставляют смотреть прямо в лицо. Айзава казался взволнованным. – Старатель, что происходит? Ты слышишь меня? - Я… Сердце… - она хватается за грудь, не слыша ругательств мужчины, удерживающего её за плечи. Энджи не слышала выкриков бывшего мужа и дочери, взывающих врачей о помощи. Она отключилась. Сотриголова отошёл от начальницы лишь тогда, когда к потерявшей сознание женщине подбежали врачи и начали срочно проверять её пульс. - Подтверждаю сердечный приступ, множественные ожоги второй и третьей степени, кислородное голодание. Судя по всему, наглоталась дыма, - сказал кто-то. - А инфаркт откуда? – поднял голову второй врач. - В операционной её сын, - сказал Айзава. - Ясно, - сказал первый. – Мы госпитализируем Старатель, но нам нужно поручительство… - Я заполню бумаги и позвоню в агентство, они пришлют всё нужное, - оборвал врача Шота. Грёбанное геройское соглашение. Одни лишь бумажки. Хотя это позволяет сохранить анонимность и защищённость героя. Особенно такого как Старатель. К сожалению, из-за развода Рей больше не был поручителем Энджи, и эта участь перешла к приближённым самой женщины. Шота вспомнил своё недоумение, когда она попросила его подписать эти бумаги, дающие право решать за неё некоторые вопросы, касающиеся её здоровья, закреплённые юристом. Сказала, что делает это на всякий случай. Надо же как угадала. И ведь разрешение было лишь у нескольких в агентстве, включая его, что очень удивляло Шоту, так как работал он с ней по сравнению с другими не помер меньше. Черноволосый мужчина растрепал свои волосы и уселся туда, где раньше сидела женщина, кладя на колени планшет с анкетами на женщину и её сына. А в общем-то… - Химура-сан, думаю, на Тою вы и сами заполните бумаги. Он ваш сын, - протянул бумаги беловолосому мужчине. - Ох, спасибо, - взял себя в руки Рей. Дети остались стоять в растерянности. Шота устало вздохнул. - Сядьте, не мельтешите перед глазами и ногами окружающих, - сказал он, размашистым подчерком заполняя начальные поля анкеты. - Ой, простите, - сказала девушка и уселась рядом с отцом, притягивая к себе братьев. В коридоре наступила тишина, лишь скрип ручек по бумаге было слышно. Шота прикрыл глаза. А ведь ничего не предвещало беду. Всё было как обычно. Он собирался завершить обход с Энджи, вернуться в агентство, поужинать, подремать и пока женщина смотрела какое-то вечернее шоу, читая отчёты стажёров, отправиться в ночной патруль. Как Тоя очутился на пике Секото? Что он там делал? - Он тренировался в тайне от всех, - пробормотал Нацуо. Ох, неужели мужчина сказал это вслух? – Тоя сбегал на Секото ещё когда мы жили с ней. Он тренировался, чтобы показать ей. А ей было всё равно. Айзава нахмурился. - Всё равно? Ты так думаешь? – спросил мужчина. - Разве нет? – фыркнул мальчишка. – Она бросила нас и даже не навещает. Ей плевать на нас. Фуюми шикнула на своего брата и казалось приготовилась начать его ругать как перед Нацуо присел черноволосый усталый мужчина, перекладывая планшет с заполненной анкетой на своё место. - Сегодня у тебя была тренировка в баскетбольном клубе. На прошлом соревновании ты забил четыре мяча в кольцо соперника и принёс своей команде в общей сложности девять очков. В феврале у тебя ещё одно соревнование, - сказал Шота. - Откуда вы знаете? – беловолосый мальчик с всплесками огненных прядей на висках комично раскрыл глаза. - От твоей матери, - спокойно ответил. – Как и то, что Фуюми хуже видит на правый глаз, что Тоя ненавидит рыбу и что Шото был самым тяжёлым по весу ребёнком при рождении из всех четверых. Всё это рассказала твоя мать. Так с чего бы ей было плевать на вас? Ребёнок замолчал, его глаза смотрели в пол. Мужчина видел, как девочка прижимает ко рту ладонь, пытаясь не заплакать. Вдруг, он почувствовал, как то-то тянет его за шарф. Шота повернул голову и встретился с серьёзным взглядом гетерохромных глаз. - С ней всё будет хорошо? Энджи как-то сказала, что её младший сын удивительно флегматичный ребёнок. Он старался не проявлять эмоций и мало говорил. Энджи так сильно винила себя в этом, говорила, что это она стала причиной его социальной изолированности и плохом взаимодействии с окружающими. Шота мягко потрепал мальчика по двухцветным волосам: - Будет, куда денется, - ответил он. - Но приступ же… - всхлипнула Фуюми. - Довольно милосерднее того с чем она могла бы столкнуться, - пожал плечами. – Не девочка уже, чтобы такие переживания легко переносить. Сын чуть не сгорел. Тут кто угодно бы инфаркт словил. - Но она ушла, - тихо сказал Нацуо. – С чего бы ей так волноваться? - Она ушла не потому что бросила вас, - вмешался Рей. – Энджи никогда не переставала считать вас своими детьми. Она ушла потому что боялась. - Чего? – повернулся к отцу мальчик. - Себя, - ответил за Рея Шота. – Она боялась себя и того, как ещё может повредить вам. - Вы… знаете? – обратился к нему Рей. - Она не скрывала, - вздох. – Энджи винит себя и никого другого, а потому не видит смысла скрывать причину своего ухода. - Понятно, - тихо ответил Рей. - Вы заполнили? Я пойду сдам в регистратуру и позвоню в агентство. Айзаве дали анкету, и он отошёл сдать файлы матери и сына, попутно набирая номер одного из близнецов. - Стёрка, что за дела с Секото? Тут люди про босса пишут… - Тоя сгорел, - прервал он. – Мы в центральной больнице. Парень в операционной, у Старатель инфаркт. Тут же в трубке начали кудахтать: - О Боже! Этого ещё не хватало! Я направлю брата и Жжение к вам с бумагами. Ты сегодня на патруле? - Пропущу, - ответил Шота. – Её нельзя оставлять одну. Направь кого-нибудь другого на мой маршрут. - Ладно, держи в курсе, если что. И отключился. Какой гемор… Откуда он мог знать, чем обернётся то электронное письмо?