На берегу

Это был холодный зимний вечер на Таймыре. В заснеженных лесах, где царила лишь матушка-природа, намного более активным, опасным стало царство звериное, крайне неприветливо косясь на незванных гостей, коими были немногочисленные на бескрайних просторах тундры люди. Солнце давным-давно зашло за горизонт, толком то и не успев покрасоваться пред жителями северных земель, а на его место пришла красавица Луна, расположившись посреди ясного неба. В снежных пустошах, где блестящий в свете солнца снег слепит глаза, из-за чего, после столь продолжительных странствий приходилось отлёживаться в палатках по несколько часов, дабы за день не потерять зрение. На берегу скромноватой, относительно своего брата Енисея, речки Хатанги, стоял мужчина, глядевший куда-то вдаль. Густая его борода защищала некоторую часть лица и шеи от холодного ветра, что дрейфовал по бескрайним просторам крайнего севера, гоняя по ним блестящий, словно алмазы, снег. Плечами был широк, одет – в застёгнутую на все пуговицы овчинную шубу, которая носилась мехом внутрь, штаны, что скорей всего подбиты изнутри мехом какого-нибудь животного, или же ватой. На ногах – унтайки, ну а на голове – полукруглая шапка "татарка", подбитая мехом изнутри, в то время как стёртые в кровь мазолистые руки оставались голыми, и, как будто бы даже не чувствовали жгучий мороз. Долганином мужчина не был, что прекрасно прослеживалось в светлой коже, в разрезе и цвете его серо-синих, словно безжизненное море холодного льда, очей, направленных куда-то вдаль – то ли на другой берег, то ли просто в никуда. Он любил проводить своё свободное время за подобным дельцем – выглядываться вдаль, прямиком за горизонт. В неизведанные места, которые иногда из-за лёгкого тумана были еле видны, что лишь ещё больше приманивало его к себе. Приманивало, словно морские сирены, зазывающие своим прекрасным, и, одновременно ужасным пением простых моряков. Заснеженные просторы Таймыра, которые мужчина видел впервые, но тем не менее, вызывало у него особенное чувство дежавю, хоть он ранее он в этих землях не бывал. Всё это навевало его на безуспешные попытки понять причину столь странного в данном месте чувства. Тот же Лаптев воспринимал экспедиции как работу, но для путешественника это было нечто большее, нежели просто работа, иначе бы он просто её не выбрал. Спустя некоторое время, ответ на вопрос о возникновении сего чувства сам явился к нему. В голове путешественника внезапно вскрылись воспоминания о Тульской Губернии, её холмах и равнинах, что на его удивление были в деталях схожи с заснеженными пейзажами, на которые он взирал в столь замечательный момент, во время коего он как будто бы вернулся в своё дальнее детство, когда мир не казался столь огромным, отчего о нём хотелось узнать как можно больше, что, вероятно, могло послужить желанию достичь того самого края, зарисовать на карте то, чего ранее никто не зарисовывал. И вот, спустя некоторое количество времени, мужчину как будто бы вырвали из транса, несильно ухватив того за плечо. Тут же переведя свой взгляд на причину его лёгкого испуга, ныне лёгкими отголосками разносившийся по чертогам его разума, путешественник понял, что это был просто местный, который согласился ненадолго приютить его с Лаптевым у себя в чуме. Лицом он был довольно молод – морщин почти не было, как и какой-либо волосяной растительности, одеждой же – прост, ибо одет в довольно обычную для нганосанина одежду. После того, как мужчина обернулся, добрый самаритянин тут же задал вопрос, наблюдая за реакцией путника, который превосходил его по росту где-то на голову: – Ты чего здесь делаешь? – поинтересовался у того парень, на круглом лице коего было сложно понять, какие эмоции он ныне испытывает за исключением несильной усталости. Голос звучит молодо, как и его обладатель. – Просто стою, – недолго думая отмахнулся широкоплечий путник, слова коего звучали наоборот – басисто, низко, словно раскатистый гром. – Ясно, – вырвал из своих уст парень, после чего, он убрал руку с плеча мужчины, и встав рядом с ним, сделал небольшую паузу, во время которой было слышно лишь завывание ветра. Мужчина в этот момент перевёл свой достаточно тяжёлый взгляд куда-то за горизонт, парень последовал его примеру. Благо, длилось царствование тишины недолго, ибо по итогу, начавший столь краткий диалог парень, вновь нарушил тишину. – Слушай, а ты зачем пришёл в этот край со своими друзьями? Просто, я то здесь живу, родился здесь, а вам то здесь чего нужно? В ответ на эти слова, путник перевёл взгляд на парня, и лишь молча улыбнулся, в конечном итоге вернув взор очей своих куда-то в дальние дали, завлекавшие его так же, как и когда-то в беззаботном детстве. Этим человеком был гедоезист Никифор Чекин.