Новые земли

Орландия 204 г. Как большинство орландских гор, Лисья гора была невысока и почти вся поросла лесом: по большей части рябинником да кленовником — лишь кое-где торчали верхушки золотистых сосен. В отличие от гор, расположенных ближе к Анварду, здесь не было ни выдолбленных в камне ступенек, ни натянутых веревок-поручней, ни циновок, брошенных на камни, чтобы нога не скользила — только звериные тропы. По одной из которых поднимались двое путников: отец и сын. Мальчик был высок — почти на голову выше отца, жесткие каштановые космы, в которых со временем наверняка появится мох, собраны в хвост. Со спины так и вовсе не похож на невысокого мужчину золотистые кудри которого падали на широкие плечи. Но гномий мясистый нос и огромные карие глаза фавнов явно достались мальчишке от отца. Под ногами шуршали прошлогодние листья и крылатки кленов, над головами шелестели листья рябины, спасая от июльского солнца. Мужчина наклонился и бережно сорвал небольшой трутовик с лакированный красноватой шляпкой. Похожая на лису рыжая кареглазая собака тут же подбежала к хозяину, обнюхать добычу. Тот с усмешкой потрепал любимицу по острым ушам. Мальчик вздохнул. Гриб лечебный, мама будет довольна, но они шагают уже полдня, а куда, да зачем — не понятно. Малец поправил висевший на поясе топор гномьей работы, подаренный вчера отцом на пятнадцатилетие, скользнул равнодушным взглядом по темным блестящим ягодкам разросшейся вдоль тропы ежевики, и снова вздохнул. Все ребята в поселке — ну, если не считать принца Дара и его дружков с утеса — ходили на Север чуть ли не каждый год. А он — сын главного охотника! — не был там ни единого раза! Ребята убеждены — за всем этим скрыта какая-то тайна. Многие даже считают, что ее знает и он, но мальчик подозревал, что никакой тайны нет, а отцу просто-напросто не хочется мерзнуть. И вообще он там на Севере давно все вершины покорил, самых больших медведей завалил, даже чудищ каких-то убивал, если не врут. Ну и надоело. Не молодой уже, что уж. Хотя все еще лучший из лучших! Мальчик встряхнул головой, отгоняя воспоминания, как на прошлой осенней охоте отец один на один победил громадного кабана-секача. Отец, конечно, крут, не поспоришь. Но какое он имеет право не пускать сына на Север?! Вчера мальчик поставил вопрос ребром: или его отпускают или он идет самовольно. Мамка, конечно, расстроилась. А отец… Вот, что вы думаете? Отец предложил сходить в горы, показать что-то и поговорить. Но что мальчик мог не видеть в родной-то Орландии?! Но раз отец велел собрать в предгорьях вязанку хвороста, значит поднимутся высоко. И то хлеб. Неожиданно рябины расступились. Дальше подниматься нужно было по голой скале, под полуденным солнышком. Мальчик вдохнул аромат сосен и нагретого солнцем камня, поправил висящий за спиной лук и ступил на скалу. Подъем был не особо крут, отец даже веревку доставать не стал. Мальчишка старался идти быстро и осторожно, чтобы не поскользнуться — нельзя же ему сплоховать, тем более при отце, тем более сегодня! Заметив разомлевшего на солнышке богомола, мальчик осторожно поддел его носком кожаного ботинка. Насекомое изогнулось, принимая боевую стойку, расправило крылья и зашипело, но мальчик уже потерял к нему интерес. Чем выше поднимались отец и сын, тем сильнее дул свежий ветер, овевая прохладой разгоряченные лица. Мальчик ожидал, что они пойдут на вершину Лисьей, но отец взял южнее и вывел сына на гладкий, словно лысина великана, утес. Мальчик подошел к краю обрыва. Здесь из него торчал большой, в половину человеческого роста, камень из серого гранита. В лицо ударил ветер. Куда ни кинь взгляд — всюду дыбились зеленые горы. Далеко внизу, над маленькими, словно игрушечными деревьями, парил орел. Мальчик заозирался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в зеленом море деревьев: Восточное море, Анвардский замок на юго-западе, Нарнийский перевал на юго-востоке, речку Орлянку на юге… Но нет. С дурацкого утеса даже посмотреть нечего! Мальчик обернулся к отцу и обнаружил, что тот уже достал из заплечного мешка подстреленного утром фазана. Рыжая Удача крутилась рядом, принюхиваясь к добыче и преданно заглядывая в глаза хозяину, мол, ты же помнишь, что нас здесь трое, да? Сын без лишних вопросов сбросил на камни принесенный хворост и принялся разжигать костер, краем глаза наблюдая, как отец выдирает и убирает в сумку яркие хвостовые перья — сестрам на платья или племяшке Лаванде в игрушки… — А ты стал отличным стрелком, — продолжая неспешно ощипывать птицу, заговорил Ветр. — Я бы в твои годы в глаз фазану не попал. — Так в мои годы ты в Нарнии жил, — ухмыльнулся Сын, пытаясь прикрыть кресало от ветра — несчастный костер никак не хотел разгораться. — Верно. Я был обычным сыном землепашца, ну, разве чуть более любопытным и упрямым, чем другие… Удача, успокойся уже! Получишь ты свою требуху, получишь… — Охотник усмехнулся и вновь повернулся к Сыну. — Ты, наверное, тысячу раз слышал, как в восемнадцать лет я напросился в отряд к старине Дубу, когда тот решил посмотреть замок северных великанов... Мальчик, наконец справившись с костром, кивнул и забрал у отца добычу. Ветр с улыбкой потрепал мальчика по жестким волосам и продолжил рассказ, наблюдая, как ловко парнишка щиплет птицу: — В тот раз мы часто спрашивали великанов: «где же Колдунья?», а те только плечами пожимали. Мол, сколько на север не ходили, никакой колдуньи не встретили. Драконы так и еще дальше залетают и тоже никого не видели. Только король великанов, отец Время, предостерегал нас… Мол, будьте бдительны, будьте осторожны, Колдунья здесь, совсем рядом… Великаны тогда пояснили, что «колдунья» это сердце севера, его природа, скудная и жестокая, породившая снег, бездонные пропасти, лавины и камнепады… Породившая хищных зверей, с которыми приходилось сражаться и вслед за которыми великаны начали охотиться. А чтобы она в образе женщины ходила по Северу и искала путь в Нарнию — это все детские сказки! — Жаль, — тихо фыркнул Сын. — Я так мечтал когда-нибудь с ней сразиться… — Вот и мы мечтали, — улыбнулся Ветр, доставая из заплечного мешка какую-то палку. — А потом увлеклись охотой и северными горами… Великаны шутили, что именно так мы и боремся со злым волшебством — покоряя вершины и побеждая хищников. Людей на Севере стало много… Мамка твоя с подружками пришла… — И в первом же походе сцепилась с дикой рысью, после чего ты в нее влюбился, — подхватил Сын, и дунул в нос не спускающей с него глаз Удачи. Собака смешно наморщила морду и фыркнула. — Именно так. В общем, как и все наши, мы с твоей мамой можно сказать жили на Севере, — Ветр достал из мешка кроличью шкурку и начал обматывать палку… — Вот! Вы — жили, сестры — жили, а меня ты даже с ребятами туда не пускаешь! — не выдержал мальчик и тряхнул головой, пытаясь убрать с лица выбившую из хвоста прядь. — Если ты будешь перебивать, то ничего не узнаешь! Удача, встревожено переводя взгляд с отца на сына, тихонечко заскулила. — А тебе кто давал слово, ушастая? — проворчал Ветр, всматриваясь в насупленное лицо мальчика. Вздохнул, протянул руку, бережно убрал мешающую прядь за порозовевшее ухо мальчика и заговорил мягче. — Север, что. На Севере все были... И ты сходишь! Обязательно сходишь — когда постарше будешь. Зато сегодня я тебе покажу такое, о чем никто кроме меня не знает. — И что же? Тайну, из-за которой ты на Север не ходишь? На лице мальчика так явственно было написано, что он бы предпочел узнать способ, переубедить отца, что Ветр рассмеялся, встал и обнял сына за плечи. — Слушай! Это случилось незадолго до того, как Аслан сказал основать Орландию. Зимой дело было. Я шел один через перевал и попал в буран. Сугробов намело — выше колена! Волосы так обледенили, что аж звенели. Укрыться не где, я шагал и шагал и вдруг в сгущающейся тьме разглядел огонь! Там стояла палатка из шкур белых волков, а рядом с ней высокая белая фигура... Собрав силы я доковылял до нее и, кажется, даже не поздоровался, только рот разинул. Она походила на покрытую снегом вершину... — Такая огромная? — Нет. Брось-ка фазана. Потом поджарим. Обещаешь никому — ни друзьям, ни матери — не рассказывать о том, что здесь увидишь? — Обещаю! — Тогда… Удача! Охраняй! Мужчина сунул в костер обмотанную шкурой палку, и, как только вспыхнуло еле заметное в полуденном свете пламя, направился к обрыву. Ловко вскарабкался на лежащий у края камень и вдруг прыгнул в пропасть. Мальчик бросился следом. Только с камня он разглядел внизу узкий выступ. Утес, на котором они с отцом устроили привал, довольно сильно выступал вперед, и потому выступ этот с самого утеса видно не было. Отец махнул мальчику рукой, уверено зашагал по каменной полке и скрылся среди нагромождения скал. Сжав зубы, мальчик аккуратно спрыгнул, бочком-бочком прошел по каменной полке, подошел к скале и обнаружил узкую щель, похоже когда-то специально расширенную. — Головой не стукнись! — крикнул отец из тьмы. В проходе было темно и прохладно, идти приходилось пригнувшись, но через несколько шагов коридор кончился, сын увидел свет факела и понял, что может выпрямиться в полный рост. — Это что твое тайное убежище, па? — с невольным восхищением спросил мальчик, потирая макушку. — Можно и так сказать. Собственная пещера с собственной мраморной жилой. Ветр поднес факел к стене и Сын увидел знакомые белые и серые слои и разводы на камне. — А она большая? Эгегегей! Эхо разнеслось по пещере гулко отражаясь в сводах. — Она идет к подножью. Раньше там и был вход, но я его завалил. — Зачем? — Чтобы сделать тайное убежище, — рассмеялся Ветр и двинулся вперед. Под ногами хрустнули растущие на полу маленькие сталагмиты, напоминающие не то иголки ёжика, не то сосульки, вздумавшие расти снизу вверх… — Внук Фавна говорил, когда-нибудь эти штуки до потолка дорастут, — вспомнил Сын. — А ты как думаешь, па? — Внук Фавна известный выдумщик. Хотя… Посмотрим через пару сотен лет. Я бы не сказал, что за эти двадцать они особо выросли… Впрочем, я не присматривался. Ветр поднял факел повыше, и Сын чуть не споткнулся, разглядев в его свете высокую белую фигуру. Лишь через несколько ударов сердца мальчик понял, что перед ним статуя. Мраморная женщина казалась абсолютно живой. Вот сейчас шевельнется, повернет голову… Она была невероятно красивой, но мальчика поразило другое. За свою жизнь он видел очень разных людей. Видел простоватых потомков великанов и хитрющих потомков сатиров, с детства знал короля Коля и королеву Иву, прошлой весной даже Франциска V с его мохноногой королевой видел — они приезжали поздравить Коля с рождением младшего сына. Так вот рядом с этой Дамой в пышном платье до самой земли, даже величавый Франциск выглядел бы деревенским простаком. Властная гордая королева взирала с каменного постамента на людей, нарушивших тишину ее пещеры. Совсем не сразу Сын понял, что статуя, пожалуй, не выше отца — в первый момент королева показалась ему великаншей, подпирающей короной своды пещеры. На самом деле она стояла на каменном постаменте в небольшом гроте, выдолбленном в стене, и, видимо, была вытесана прямо из мраморной жилы. Мальчик повернулся к отцу: — Это ты сделал? Пап, да она круче твоих горгулий на замке! Почему ты ее никому не показываешь? Погоди… Это ее, получается, ты встретил тогда на Севере? Мужчина воткнул факел в держатель на стене и кивнул сыну на деревянную лавку напротив грота. — Садись… — Ветр встал позади сына, положил руки ему на плечи и заговорил, не отрывая взгляда от статуи. — Она назвала меня по имени, сказала, что много обо мне наслышана и давно хотела встретиться… Очень красиво она говорила, Сын. Мне и не повторить. Просто мёдом поила… И поминала такие вещи, о которых я не особо болтал. Ну… Великана одного, Лимблраффина, я из пропасти доставал как-то. Он на Севере главный охотник и… Ну, не хотелось его позорить, мол, человечек какой-то спасал… А она знала. И как я на крайнем севере в ледяной пещере буран пережидал… Мол, никто бы не выжил, а ты сумел… В общем завела она меня в шатер — а там тепло! Жаровня пылает. Пол шкурами белых медведей выложен. На стенах шатра картины вышиты. Великаны, драконы и она. Охота совместная, пиры… Посреди шатра стоит стол, на нем кувшины с вином, мясо... Усадила она меня в резное кресло, устеленное шкурами рыси, да еще и извинилась: прости, говорит, Ветр, что принимаю тебя не так, как следует, по-походному. Но я, признаться, никогда ничего подобного не ел, даже в Нарнии на Рождество, когда рождественский дед приносил кушанья из мира праотцов. Мясо просто во рту таяло, а приправы... а подогретое вино… Мужчина покачал головой и продолжил: — Мы поговорили с ней об охоте, о том, каким путем по такой погоде лучше идти в великаний замок… А потом она заговорила о людях, о том, что мы ищем на севере… «Я знаю, у вас там в Нарнии под каждым кустом мамки-няньки». Ветр вздохнул, обошел скамейку и сел рядом с Сыном. Тот невольно прижался к отцу, осознав, что если сразу после солнцепека прохлада пещеры казалась приятной, то сейчас уже становится холодно. — Ты, сынок, там не был, но это правда. Милые родные зверушки, прекрасные дриады-наяды… Наша Ива дерево все-таки простенькое, а в Нарнии и буки, и пальмы, и сосны… Чудесные создания, но когда они выглядывают из каждого куста это и в самом деле невыносимо… — Ветр достал из заплечного мешка свернутый плащ, развернул и набросил на сына. — Рай для детишек! Никакой опасности — тебя вмиг подхватят на руки… Вот мы и уходили на Север — в дикие скалистые горы, к великанам и хищникам… — охотник вновь поднялся на ноги и стал ходить по пещере взад и вперед, тень его металась в свете факела. — Никто из нас не думал, будто в Нарнии его что-то тяготит. Просто нравились скитания, просто полюбилась охота... А Она ррраз и ткнула пальцем в самую сердцевину: «Свобода людям нужна, свой мир! Север великаны под себя делали. А людям бы податься на юг и там свою страну возвести!»… Ветр замолчал, вглядываясь в статую. Мальчик поерзал на скамейке, поправил отцовский плащ и тихо спросил: — А дальше? Получается это ты предложил Аслану отпустить нас в Орландию? А тебе она подсказала?.. — Нет… Не успел я ничего сделать, вот в чем вся штука… До сих пор никому кроме тебя ничего не рассказывал… Тем более Аслану… — Почему «тем более»? С потолка пещеры на большой «гномий» нос мальчика упала капля. Мальчик встряхнул головой и почесал кончик носа. — Потому что Белая Дама сказала, что лев будет против… — Но он же отпустил на Север великанов!.. Ветр засмеялся и повернулся к сыну: — И я ей то же ответил. А она печально так улыбнулась и прошептала: «Великанов оберегаю я». — Кто же она? — шепотом спросил Сын, теребя ракушки, украшавшие его зеленую рубаху. — «Кто же ты?», — спросил я женщину. — «Та, кто вас понимает», — отвечала она. — «Ведь кто такой Аслан? Зверь. Как ему понять человека? Он вас бережет, как зверят. Пасет, как овечек. А вы — люди. Вам свобода нужна»… — Точно! Поэтому лев и послал с вами Коля — чтобы пасти нас, как овечек? Ветр присел на корточки, его большие глаза внимательно вгляделись в глазища сына: — Поэтому после разговора с ней я взял твою мать и сестер и пошел на юг. Я хотел посмотреть Орландию, а потом позвать туда остальных. Но только мы вошли в Нарнию, так сразу узнали, что Аслан собирает всех, кто хочет переселиться на юг и жить отдельно. Тут меня как молнией ударило: вспомнил, что лев давно об Орландии говорил, мол, будет страна на юге и дети Праотцов будут там править… Получается, обманула меня красотка! Или сама не знала... — Ничего она не обманывала! — вскочил на ноги Сын. — Она ведь предлагала самим основать страну! А Аслан всучил вам Коля! Без него мы нормально охотиться бы могли!.. — Сын, сколько можно? — Ветр тоже поднялся, поправив льняную рубаху с вышитыми на груди замковыми химерами. — Мы и так охотимся. А эта Дама… Откуда нам знать, что она захочет, взамен на свое покровительство? Посмотри на нее. Это ведь королева. В лучшем случае мы поменяем нарнийские законы на ее. И я не уверен, что все ее законы придутся нам по душе... — Но ты ведь даже не знаешь, что бы она предложила! — Все что она хотела, она рассказала. А остальное… Сядь, пожалуйста. Как думаешь, почему великаны никому про нее не говорят? Им есть что скрывать! — Может просто понимают, что остальные испугаются? — буркнул мальчик, возвращаясь на скамейку. — Это охотники-то? — хмыкнул Ветр. — Нет, Сын. Охотников цена не устроит. — Я бы на твоем месте сходил и приценился! — Так мне правду и скажут! — Но ты ведь не спросил даже! — Сын, сейчас у нас есть Орландия и возможность охотиться. То, что мы не приносим добычу в поселок, не кажется мне слишком дорогой ценой. И по крайней мере это цена понятная и известная. — Все ребята ржут над этой вашей «ценой», па. Вы так боитесь разозлить Коля… — Когда ты и твои «ребята» научитесь хотя бы на серьезных зверей охотиться, тогда будет смысл обсудить кто и чего боится! Если бы Коль начал перегибать палку, стал бы действительно что-то нам запрещать, позвал бы дриад или самого Аслана следить за нами, может я и обратился бы к этой Даме. Но сейчас меня все устраивает. Подумай сам: допустим мы перешли под ее руку, а она решила воевать с Асланом. Нам что против нарнийцев идти? Против отцов и дедов, против друзей, с которыми в детстве играли? — Ну почему сразу воевать? Великаны же ни с кем не воюют! — Сейчас она на Севере заперта. А что случится, если она оттуда выйдет? — В смысле? А она что не может? — А ты вспомни, зачем Яблони посадили. — Что? Так это… Это… Ты шутишь?! — Сын снова вскочил на ноги. — Я думал, ты догадываешься. На Севере не так уж много Белых королев... — Я думал это сказка… Она ведь до сих пор никому не показывалась! Только тебе! — Праотцы ее видели и сам Аслан... — Это ж двести лет назад было! — И великаны с драконами, как ты теперь понимаешь… — Получается, великаны поверили ей и живут припеваючи! — Сын. Еще раз: мы не знаем, какую они заплатили цену. И мы не знаем, как она себя поведет, вырвавшись с Севера. Может быть и здесь зима начнется. Зачем это нам? — Ты что боишься ее? Вы ведь уже встречались! — В горах тот, кто не боится — умирает первым. В прошлый раз я с ней согласился. В этот же мне придется ей отказать. Не думаю, что я, простой человек, справлюсь с колдовством, если она разозлится. К тому же… Сейчас я все еще могу обратиться к ней, если что-то пойдет не так. После прямого отказа — нет. — Ну, хорошо. Пусть ты во всем прав. Но я-то почему не могу на Север пойти?! Ветр тяжело вздохнул и вплотную подошел к мальчику. — Боюсь, Сын, мне действительно нужно было отпустить тебя на Север, когда ты еще маленьким был… Честно говоря, тогда мне просто расставаться с тобой не хотелось… Да и боялся я… — Так отпусти сейчас. А лучше пошли вместе! Ну, что она сразу узнает, что ты пришел и кинется тебя искать? — Может и узнает, — Ветр поправил украшение на шее мальчика с выточенными из дерева когтями и клыками, — Хуже того, она может узнать и то, что пришел мой сын! — Ну и что! — вскинул голову мальчик. — Ты ведь ничего не знаешь наверняка! Ни о ней, ни о ее планах! Просто подозреваешь худшее и все! — Допустим. Но ты можешь просто подождать еще пару лет? — И что изменится? Ты со мной пойдешь? Я и так пятнадцать лет ждал! Сколько можно! Вон, Зар с дядей Ленельфи на днях идти собираются, а я чем хуже? Я тоже пойду! Ветр устало провел рукой по лицу, пригладил золотистые волосы. Сколько он себя помнил, он всегда умел убеждать людей. Почему же с сыном все получается настолько криво? Может быть потому что от сына он ждет понимания? Но как не ждать, если перед тобой твоя кровь и плоть, долгожданный мальчишка, которого ты учил ходить, учил плавать и разбирать следы… Нет, вся беда в остальных ребятах! Они дразнят Сына, что тот не бывал на севере… Ну и, конечно, нынешним детям трудно понять, что значит младший сын Праотцов… Зря, зря они не ходили к нарнийским родичам… Остальные ребята хоть по дороге на Север через Нарнию идут… Нужно будет свозить Сына осенью к деду! Пусть поживет немного среди родни, посмотрит на праотцов… — Пап! Ты меня слушаешь? — Что?.. Да, сынок. Я подумал… Хорошо, я свожу тебя на Север. — Правда?! — Правда, правда… Может прямо вместе с Ленельфи и пойдем… — Папка! Ты самый лучший! — мальчишка бросился отцу на шею. — А то. Пошли фазана жарить. …Но только слушаться меня на Севере беспрекословно! — Конечно! — А после осенней охоты, мы с тобой в Нарнию съездим. — Ух, ты! Еще и в Нарнию? — Да. Хочу, чтобы ты у деда чуток пожил… — Чуток это сколько? Там же охотиться нельзя, надолго я туда не хочу! А можно мы еще Зара с собой в Нарнию возьмем? — Ну, это надо будет с Ленельфи поговорить…