sorry for me

Каменный пол и неровные стены, с отваливающимися от них кусками кирпичей, не пропускающие свет. Прошедшая ночь, леденящая душу и тело, оставила за собой покрасневшие костяшки пальцев, синие губы и дрожащие конечности. Согреться в тонкой рубашке и шортах было сложно. Трой стоит там, с красными глазами, в которых больше нет слёз, у отрытой двери подвала, тревожно всматриваясь в лицо своего отца. Тот кажется обеспокоенным только в первые мгновения, когда железная, оставляющая следы ржавчины на ладонях дверь распахивается. Но увидев что его сын в порядке, по его мнению — взгляд снова наливаются безразличием. Больше всего Трой мечтает наконец-то встретить гордость в глазах напротив. — Прости, папа. Прости меня.  Стыд набрасывается на него в этом момент и начинает рвать на куски. Недостаточно хороший. – Холодный ветер просачивается в комнату через промежутки деревянных рам окна, словно воспоминания о прошлом, сквозь его сознание. Он обхватывает себя руками, ногти сильно впиваются в мягкую кожу, взгляд устремлён вверх.  Каждую ночь он надеется, что тяжелый потолок обвалится вниз, изломает его рёбра, свернёт челюсть и позволит задыхаться, долго и мучительно, пока он продолжит ощущать клубы отчаяния и ненависти в своей груди. Трой прерывисто вдыхает.  Мысли перебивают друг друга, голова гудит, а тело дрожит под тонким, хлопчатым одеялом. Мурашки пробегают по его коже, как тысячи маленьких иголок, холодящих острыми кончиками. Он помнит то же ощущение много лет назад, когда распахнутый взгляд видел только темноту, а сознание дорисовывало пугающие картинки в ней. Его ладони были покрыты песком, лежащим на бетонном полу подвала. И он помнит это ощущение совсем недавно, когда его рук, от плеча до запястья касались чужие холодные пальцы. — Трой? — Он произносит это так мягко, что ему не хочется открывать глаза. Только быть здесь, чувствуя Ника рядом и ничего больше. Он хочет прижаться к нему всем своим телом, вцепиться руками и позволить себе застрять здесь навсегда. Поэтому он просто продолжает лежать там, желая раствориться в тепле и холодных пальцах, бережно касающихся его кожи.  Ник вплетает пальцы в его волосы и говорит что-то про то, какой он прекрасный, пока по щекам Троя одна за другой начинают стекать слёзы. Прости, что я такой. Я ненавижу свои слабости, я ненавижу то, что не могу быть таким, каким должен, я ненавижу свои мозг и тело. Я не чувствую себя настоящим, я не чувствую себя правильным. Прости, что я не могу дать тебе то же, что даёшь мне ты. Прости, что меня недостаточно. Трой не говорит ничего из этого, только перемещает свою ладонь на талию Ника и без слов просит о чём то, чего сам не понимает. Избавь меня от того, что я чувствую. Но Ник не может. — Ты в порядке, — Враньё, которое никогда не станет правдой, но он всё равно это говорит — Просто отпусти это, —  И он позволяет Трою отпустить. Позволяет проявить слабость, за которую позднее, ему захочется оторвать свои конечности и перерезать глотку. Трой думает о том, что почувствует потом, когда окажется один. Но его щеки касается ладонь Ника и сознание затапливает комфорт. Он садится на край своей кровати, прилагая к этому слишком много усилий и берёт с тумбочки рядом пачку сигарет, с лежащей сверху зажигалкой. Вытаскивая одну и зажигая её с единственной целью, он думает о том, действительно ли сигареты убивают так, как об этом говорят. Сделав всего одну затяжку, он  выставляет руку перед собой и прикладывает сигарету к своему запястью, не жмурясь смотря на растекающуюся под горячим прессом кожу. Он один в комнате. Ты в порядке — Пульсирует в  сознании мягкий голос, возвращающий в тот момент и заставляющий стыд продолжать пожирать его погибающие душу и мозг.  Трой снова берёт зажигалку. Просто отпусти. Сигареты убьют их обоих.