«Ты попробовал вино с картошкой фри? Знаю, ты тот ещё засранец и никогда не признаешься, но было бы здорово узнать, понравилось ли тебе. Иногда мне кажется, что я готов провести целую вечность, изучая тебя и твои любимые вещи. Любишь ли ты обычную еду смертных или питаешься только дорогим алкоголем и фуа-гра. Я так сильно люблю тебя, Питер Хейл».
Руки Альфы дрожат. Он пытается убедить себя, что на улице холодно, но обмануть своё подсознание сложно, когда вспоминаешь, что оборотни горячие, как печки, и не смогут замёрзнуть от небольшого ветра.«Ты никому ничем не обязан. Запомни это навсегда. Если ты не хочешь быть частью стаи, не будь ей. Жизнь одна и она настолько быстротечна, что ты не должен прогибаться под Дереком или Скоттом. Ты заслуживаешь большего. Так что запомни, что ты никому ничего не должен. Даже мне. Просто живи так, чтобы не жалко было умирать. Наслаждайся каждой минутой своей жизни и цени себя. Верь в себя. Я всего буду верить в тебя и любить, Питер Хейл».
Сатоми распределила между ними две гостевые комнаты и места в сарае. Хейл думает, что не так уж и плохо ночевать с лошадьми и Дереком. И те, и те молчаливые и спокойные, как булыжник, и не станут ворошить разговорами и без того потревоженную душу. Он листает тетрадь, читает письмо за письмом, зная, что делает себе только больнее. Стайлз, маленький глупый человеческий детеныш, сломал его, когда написал первое письмо, и продолжает ломать, сам того не осознавая, когда Питер жадно проглатывает все имеющиеся.«Ты совсем не смешной. Не-а. Ни капли. Перестань эти свои старческие шутки. Они отвратительные и милые одновременно, так что я даже не знаю, чего мне хочется больше: поцеловать тебя, или чтобы ты поцеловал меня. Я всё ещё не понимаю, откуда берётся эта твоя сексуальная аура. Ты же зануда. Зануды не могут быть такими горячими. Люблю тебя, горячая зануда Питер Хейл».
На первом этаже готовится ужин; сквозь два этажа до Питера добирается запах неаполитанской лазаньи. С помидорами, смесью пармезана и дешёвого сливочного сыра, домашним тестом и фрикадельками из сочного говяжьего фарша. Хейл даже угадывает среди общей какофонии нотку базилика и прованских трав. Он думает спуститься, но не очень хочет фонить тоской и выглядеть единственным несчастным на этом празднике живота, поэтому мужчина продолжает сидеть на крыше, обдуваемый со всех сторон холодными порывами вечернего ветра. Он делает небольшую передышку, закрывает тетрадь и таращится в глубину чернеющего леса. Острые пики еловых вершин стройным забором выстраиваются вдоль горизонта, ограждая ранчо по периметру. Суббота. 01.04. Скотт всё ещё не может простить Питера за укус. Питер не извинялся, но он явно сожалеет, что не спросил, когда был безумен. И он опять ушёл грустный. Питер делает пару медленных вдохов и выдохов в попытке прийти в норму. Он никогда не задумывался о том, как к нему относятся окружающие, стая. Нет, Хейл не дурак, неприязнь к своей натуре он понимает и принимает. Он даже замечает, как кривятся пухлые губы Лидии, когда Питер что-то говорит, как раздражается Дерек, и как Скотт пытается извернуться и придумать свой собственный план, лишь бы он не был похож на предыдущий. Тот, который составил Питер. И как Маккол недоволен, когда мозг Хейла старшего в итоге оказывается гениальнее, чем крохотное что-то в голове у Истинного Альфы. Ха, три Альфы — уже дикость по своей природе, и Питер действительно удивляется, почему всё ещё остаётся в Бейкон Хиллс, хотя его всё ненавидят. Он знал обо всём и обо всех. Просто и не предполагал, что кроме него кто-то ещё тоже обращает на это внимание. А Стайлз обращал. И видел каждую мелочь, которую сам волк иной раз игнорировал или действительно не замечал. Стайлз также видел, что Питер расстраивается. Делал вид, что ему плевать. Дерзил. Острил. А выходя на улицу, поджимал губы и злился за собственную бесхребетность, из-за которой всё время возвращался к стае племянника и помогал, получая в ответ вместо благодарности тонну негатива.«Завтра будет затмение. В 15:15. Давай посмотрим на него вместе? Давай вместе залезем на крышу, укутаемся в самый тёплый плед, нальём в термос горячего чая и на мгновение представим, что находимся рядом. И это не плед тебя обнимает, а я. Люблю тебя, Питер Хейл. Обязательно приходи».
Затмение прогнозируют в следующем месяце. Это значит, что маленький паршивец не планировал останавливаться со своими письмами. Питер улыбается. Мальчишка — чёртов романтик. Собирался пригласить его на самое странное свидание, которое у Питера когда-либо могло быть. Каждый сам у себя и одновременно рядом настолько близко, что, Хейл догадывается, он и сам прямо там превратился бы в нечто наподобие розового воздушного зефира. Даже сейчас, сидя в одиночестве на крыше и читая тетрадь Стайлза, мужчина одновременно чувствует себя самым счастливым и самым грустным человеком на свете. Питер тяжело вздыхает, понимая, что им вместе быть никогда не суждено. Альфе уже за тридцать. Он взрослый мужчина с немалым багажом за спиной, кучей психологических проблем и, вероятно, очень короткой жизнью. Такие, как Питер, просто не созданы для любви. Такие, как Питер, не вьют семейные гнездышки, не живут за белым забором, не воспитывают детей и не убирают какашки за собакой. Такие, как Питер, убивают сами и ждут, когда придётся расплачиваться по счетам. Стайлз достоин большего. И дома, и детей, и собаки, и, самое главное, любящей жены, которая после ведьминского Самайна или неудачного полнолуния не вернётся с руками, испачканными кровью. Понедельник. 10.04. Мне кажется, мои письма расстраивают Питера. Хотя поначалу он казался воодушевлённым. Надо поменять концепцию.«Знаешь, красавчик, я в ужасе от твоей любви к дерьмовым фильмам. Кто вообще в здравом уме предлагает подросткам посмотреть “Большие надежды”? Это 1946 год! И он даже не цветной. Не понимаю вообще, за что ты мне нравишься, если ты даже не видишь всю прелесть Гарри Поттера. Люблю тебя, Питер Хейл. Ты такой ботан».
Питер захлопывает окончательно тетрадь и, позволяя на своих губах залечь лёгкой тени улыбки, прячет её в сумке между футболками. Он сидит на крыше ещё минут тридцать, пока в груди не развивается чувство беспокойства. Оно нервирует и зудит. Питер не знает, с чем оно связано, но позволяет волку взять верх и пойти найти причину.