Зной, который прокрался в храм

— Ты можешь сказать мне любую гадость в ответ, а можешь даже придумать ужасную шутку про способности Исмана как лекаря, а я не стану его защищать в этот раз, только не молчи, Рэйм. Эвтида, поджав губы, пристально смотрела на парня. Все еще не отпуская его, понимала, что прикосновение затянулось, чувствовала, что ладошка становится мокрой от его жара — это стало спасением, она провела большим пальцем по костяшкам его руки, вырисовывая волнистую линию и медленно разорвала касание. — Наконец-то, жара такая, а ты вцепилась, — нарушил молчание Рэйммс и, не долго думая, провел влажной ладонью по ковру, стряхнул раздраженно собственные волосы и пыль, которые прилипли к влажной коже. Девушка словила себя на мысли, что ее задела такая реакция на ее прикосновение, хоть и понимала, что надумывает лишнее, ведь действительно жарко, но мог бы. Стряхивая последние пылинки, некромант продолжил: — А почему я должен шутить про Исмана? Почему ты прикрываешься им за свой длинный язык? Привыкни отвечать за свои дерзости сама, твой брат не сможет тебе помогать вечно. «Как и твой» — пропустила ехидную мысль девушка. Она продолжала сидеть на корточках, постукивая по освободившейся ладошке уголком гребня и раздумывая над тем, как долго Исман будет рядом — ее опора, щит ее души, хранитель ее второго имени, не дала тоскливой мысли о конечности всего проникнуть в самые глубины ее сердца, прищурилась и уверенно ответила: — Сможет. — Не сможет, появятся другие заботы. Ты же не будешь жить с ним, когда он решит обзавестись семьей. — Ну, почему? Личный домашний, — и добавила шепотом, — работающий шезму никому не помешает. — Побойся богов, родственник шезму — горе в семье, Эва. — также шепотом ответил Рэйммс и, сдувая опустившуюся на его лицо волнистую прядь, напомнил ей этим, что она не закончила. Девушка поискала взглядом опору, чтобы подняться, но зацепилась лишь за изучающий ее лицо взгляд парня. Под давлением его темных глаз, в которых теплым бликом отражался рассеянный свет зала, она незаметно для него чуть сильнее сжала в руке гребень. Как под гипнозом смотрела в ответ и чувствовала себя мертвецом, которых некроманту было проще заставить говорить, чем любого из тех, кого он знал. Поглощал пространство своей энергией, размывая силуэты зала, вынуждая смотреть на линию черных густых ресниц, тень от которых делала взгляд еще пронзительнее и глубже, и если Реммао добивался такого эффекта черным кайалом, то младшенькому ничего не приходилось делать, такой родился — со взглядом, вынимающим из тебя душу. «Непозволительно долго, чертов Рэйм!» — мысленно вскрикнула Эва. Ей показалось, что в его глазах зависло ожидание честных ответов, признания своих страхов, настойчивое убеждение открыться, раздражение от игры в прятки, которые она затеяла с собственными чувствами. Сердце словно перестало биться, болезненно сжалось, чтобы не выдать волнения, спасая свою хозяйку от решительной откровенности. «Неееет… Я ничего тебе не скажу, глупенький некромант, хоть обсмотрись своими глазками». Эвтида использовала свою самую очаровательную улыбку и медленно покачала головой, демонстрируя отказ открывать свою душу. Разорвав взгляд, уперлась рукой в бедро парня всей ладонью. Рэйммс дернулся, словно проснулся от падения в полудреме. Девушка специально углубила ногти в кожу через мягкую ткань его схенти и надавила, зная, что он поймет этот знак — разозлилась. Она только не могла понять на что — на то как он бесстыже ее рассматривал чуть наклонив голову, как хотел выведать самое сокровенное, или от того как сильно она хотела открыться, порывисто обнять его за шею двумя руками, услышать запах его масла, закрыть глаза, почувствовать как его руки ложатся на ее спину, а подбородок на макушку. Глубоко вдохнуть и на не менее глубоком выдохе рассказать как она на самом деле боится думать о моментах, когда Исман станет самостоятельным и будет отдаляться и она останется одна наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Однако, Рэйммс так и не понял, что так расстроило подругу, хотел уточнить, но девушка устремилась вверх, чтобы вновь не угодить в зрительную ловушку и избежать вопросов. Мягко подхватив ее под локоть, помог подняться, скользнул по ее предплечью почти нечаянным касанием. Эва обошла его сзади и погрузила тонкие пальцы в волосы и продолжила после долгой паузы диалог: — Получается… что ты тоже несешь горе в свою семью? — Мы с братом удваиваем горе в нашей семье. — ответил некромант, его голос понизился на последнем слове, словно и сам засомневался в определении их с братом связи. — А может наоборот исключаете.минус на минус, холод на холод. — Я обязательно спрошу у Рема, что он думает о такой теории. — Не забудь уточнить, что эта теория была рождена в момент, когда мы должны были записать все, чему он обучил на прошлой лекции. Я тебя прикрывать не буду и утащу на дно за собой. Эва отделила одну прядь и шутливо перекинула вперед на лицо парня, он шумно ее сдул. — Ну, с тобой на дне будет неплохо. Девушка улыбнулась его признанию. В ее голове продолжала вертеться по кругу одна и та же мысль — о том, что она совсем их не знает как братьев, лишь как наставника и друга, друга ведь… В момент их переглядываний она словно увидела Рэйммса с другой стороны. Было в этом что-то от Реммао, когда он был серьезен. «Хотя, а он бывает еще каким-то?» Этот возникший в голове вопрос стал настолько навязчивым, что Эва не сдержалась: — Рэймм? —М? — Только не обижайся. — Звучит как вызов. — Реммао вообще веселится хоть иногда или у вас дома царит обычно мертвая тишина с редкими вскриками: «Рэймсс, где мой гребень, где мои ленты, где мой кайал»? — выпалила передразнивая манеру наставника Эва, побоявшись, что снова нарушила грань дозволенного в юморе против братской связи. Некромант успокоил ее своим смехом: — Обычно это мои фразы, Ремм хранит вещи подальше от меня, зная что я могу не вернуть, я постоянно забываю, где что оставляю. — Ооо, это очень полезно для нашей профессии, господин важный черномаг. — В работе я сосредоточен, ты же знаешь сама. — Знаю, отвратительно хорошо работаешь, — неожиданно легко призналась Эва, не соврав, ей нравилось наблюдать за сосредоточенным и спокойным некромантом, хоть и редко удавалось работать вместе. — Ооо! Где-то сейчас в пустыне расцвел оазис от твоей доброты. — Ну-ну, не зазнавайся. Так что? Ты не ответил, умеет ли смеяться Рем? — Да что ты пристала, Эва! Смеется, улыбается — редко, но да. Откуда такой интерес к моему брату? Или, — Рэймсс хлопнул себя по губам пальцами в театрально-удивленном жесте, — постой-постой, он тебе нравится! Запретные чувства к наставнику, как поэтично! Эвтида незамедлительно отреагировала, дернув на себя его косу: — Сет тебе раздери, что ты несешь?! Некромант рассмеялся и почесал пальцем кожу головы: — Ты можешь спросить у него сама, когда он придет, если не веришь. Девушка спихнула его руку и приложила свою к месту, где сильно дернула волосы, пытаясь теплом унять боль. — Я просто не видела его радостным, он может похвалить, улыбнуться саркастично, уголком губ и все, поэтому мне сложно поверить. — Раз ты не веришь, давай поспорим — если он завтра до заката рассмеется… — Что за глупый спор, Рэйммс… — На желание! — предложил некромант, мгновенно пожалев об этом, скривился и сжал руку в кулак — «Исфет! Что ты мелешь, нахватался от нее несдержанности!» Эвтида не смогла сдержать сверкнувший в ее глазах огонек заинтересованности и расплылась в улыбке. — В чем же подвох Рэйммси? — Никакого подвоха, я сам не уверен уже. Девушка зажала крепко пальцами кончик второй косы, перегнулась через плечо некроманта и протянула свободную руку: — Ну неет, поздно отступать, я готова рискнуть. Только специально его не веселим. До заката следующего дня. Парень закатил глаза проклиная себя за глупость спора, главной персоной которого был брат и наставник, — «Сет мен побери, если Ремм узнает, переписывать мне свитки до смерти богов», — но подстегивающее желание соперничать и победить искусительным змеем подняло его руку и он обхватил тонкие женские пальцы. — Согласен.