* * *
Всего лишь второй день. Казалось бы, не так много и прошло. Но Шинобу чувствует, не к добру это. Сидит возле койки сестры, поникшим взглядом, внутри лишь тревога и лёгкая дрожь. Она так красива, даже без сознания. Длинные черные волосы блестят под лучами солнца, а глаза прикрыты. Канаэ мило сопит, будто погружена в глубокий сон, но вот-вот проснется, обнимет сестру, снова начнёт ругать за грубость, но без той же грубости, мило улыбаясь. Скажет очередное «будь помягче, так вести себя не следует» поставив руку на плече, теплую. А младшая Кочо наконец перестанет вспоминать утраченные моменты с ней. Обвинит себя за вредность. Начнёт улыбаться через силу, ведь сестра так любила её милейшую улыбку. — Кочо — из пучины мыслей выводит женский голос. Неприятно. Просили ведь, не тревожить раненую — Я не к Канаэ, к тебе пришла — будто читает её мысли, Кандрожи. — Она проснется. Не слушай никого. Я в этом уверена. Всё будет как раньше! Это успокаивает. С её эмпатией лишних слов произносить не нужно. Всё поймет сама, почувствует. — Спасибо — за всё, она благодарит за всё. Даже за обычное присутствие рядом — Нет. Не знаю — и теряется в мыслях снова. — Нет, ты веришь. В глубине души! — так ярко улыбается, будто разговор о чём-то хорошем — Просто, вам обеим нужен отдых. Охотничье дело не лёгкое. Она придёт в себя, наберётся сил — вдохновляет одной интонацией, заставляя поверить — И то отдохнёшь, душевно. Всего на миг, глаза Кочо начинают искрить так, как тогда — в счастливые моменты жизни. И в сердце ощущается то, что и рядом с семьёй. Тепло. От Мицури исходит тепло. Да, она не просто красивая оболочка, дочка богатея с чистой кровью, завидная невеста или та, которую можно лишь поиметь. Она само тепло. Сама доброта. Источник счастья. Жизни. Рядом с ней, притворяться не стоит. И эмоции скрывать, и улыбаться лживо. Хватает одного молчания со стороны Кочо, и тысячи теплых слов, жестов поддержки со стороны Кандрожи. Словно солнце, что греет луну. Чьи-то тяжелые шаги проносятся по дому. Звуки сёдзи, постоянно раскрывающихся. Их ищут. — Кочо! Ты где? Кагая за тобой отправил, меня там жёны ждут, выходи уже — надоедливый голос желанного «самца» охотничьего корпуса всё никак не прекращается. — Узуй-сан, мы скоро — благо опережает её Мицури, взамен ядовитым фразам Шинобу, что уже сформировались в голове — Давай, идём. Как собрание закончится, пойдём ко мне — теплые ладони обнимают напряжённые плечи, расслабляя — Родителям ты понравишься, давно с тобой познакомиться хотели — и улыбается глядя в глаза, взглядом успокаивая. — Ты там на себя руки наложила? Где вас носит? — голос звучит поближе, затем, сёдзи резко приоткрываются — Ну вы где застряли? Да проснется она, выше нос! — улыбается во все зубы. Раздражает знатно. Кивает головой указывая за дверь — Жду вас во дворе. — Не злись, поддерживает как может. Ну, не совсем получается — Мицури пора перестать искать во всех хорошее, или Кочо сама перебарщивает. Непонятно. Но видя сжатые кулаки, и сведённые брови подруги, девушка в стороне оставаться не может. Ей однозначно требуется отдых, но понимает что наступит желанное время расслабления не скоро. Ведь у Оякаты-сама на неё свои планы. Особенно на её мозги и юное тело. Холод. Мята. Едкий запах режущий нос. Она почуяла. Наконец, действо масла сработало. Шинобу сбрасывает руки подруги с плеч, подбежав к сестре. Наклоняется обнюхивая её. Но всё без толку. Источник того самого запаха не находит. — Ты чего? — девушка просто остаётся в ступоре. Кочо, однозначно сходит с ума на её глазах. Но Шинобу плевать. На всё. В этот самый момент, когда наконец вспомнились слова Канаэ: «У раненых или мертвых, чьи тела сохранились после нападения о’ни, в первую очередь проверь волосы. Они сохраняют след демона, запах, по которому можно определить убийцу» «Убийцу» какого рода, понимает и без лишних слов. Практикуется различать запах чистой крови и не только. Чует. Но почти никогда не встречает подобное. До этого момента. — Чистая кровь — произносит тихо, но вполне ясно. — Думаешь это был один из лун? — Мицури обречённо сверлит взглядом спину девушки, сверкая глазками — Тогда почему не убил её? Почему не съел? — мыслит в правильном направлении. — Не знаю. Возможно. Нет! Неуверенна что так. — снова путается. — Проверь ещё раз — подходит со спины, обнимая слегка — Может показалось, и это просто обычный демон. Потом же пришёл Ренгоку на место битвы. Спугнул наверное. Звучит правдоподобно. Кочо клониться слегка, взяв в руки пряди, медленно, тонко принюхиваясь. И понимает. Они обе были правы. — Нет. Это чистая кровь — уверенно — И ещё одна. — прикрывает глаза, сосредоточившись — Полукровка! Кандрожи мерещится? Полукровный? Демон? Уверена, Шинобу просто путает слова. — Может, грязно кровный? Низший, да? — Нет. — от слов не отказывается, ведь знает точно — У него не совсем чистая кровь. — Шинобу — наклоняется с ней же — Так не бывает. Это демон, не другой какой-нибудь там ёкай. Это же о’ни! Людей они едят! Ты чего забыла то? — не сдержав удивление, эмоции вспыхивает — Ты вообще меня слушаешь? — Это полукровка. Не знаю откуда, или как. Это не чистокровный демон. Точнее, один из них. Там двое, точно. — Так ведь зачем луне работать в паре. Он и так сильный? — Пойдём уже, на собрание опаздываем — внезапно вскакивает с места, торопясь выйти из комнаты, на собрание, что определённо избегала. С таким взглядом, будто идёт встретиться с самой смертью — Кагаей Убуяшики.* * *
Его не достало. Нет. Кибудцуджи приятно слышать этот сладкий звон цепей, хруст костей Тамаё — беглянки, что снова была поймана. Ведь за глупость наказывать стоит. Определенно. Но иногда, в груди что-то щёлкает. Будто протыкают тысячи игол, сменяясь мимолётной теплотой при взгляде на неё. А в мозгах, из пустоты появляется вопрос: «Правильно ли я поступаю?» Но он быстро отгоняет мысли, полакомившись парой десятка людей. Это помогает, до определенного времени. Затем, начинаются навязчивые мысли. И начинает их, как правило, сама Тамаё. О ней самой же. Мысли, что озвучивать грех, особенно с уст демона. Мысли, что лишь в одиночестве становятся гораздо ярче, собираясь в образы перед глазами. — Ты никогда не будешь лучше его. Не утруждайся — произносит так тихо, спокойно, одновременно ядовито. Бесцеремонно ударяя по самооценке короля — Даже подола его кимоно не стоишь. Он не сдерживается, взяв в руки длинную колбу. Резко обернувшись, выливает содержимое — кислоту из глицинии прямо на Тамаё. В большей части на лицо. И радуется, видя как разрушается её красота, сгорая от яда. Понимая, что заживать это будет долго. А комнату наполняют лишь дикие вопли женщины. Будто внутри кто-то сгорает заживо. Кожу заедает яд, она сыпеться как рваный кусок бумаги, падая на пол, разделяясь на куски плоти, что и глазницы, вытекшие, разливая кровью комнату. Кричит от боли на руках, где уже видны жилы и кипящая кровь. Душераздирающе. И плевать что господину приятно видеть её в таком виде. Плевать на гордость и прочее, она просто молится, нет, выкрикивает молитвы через мучительные стоны, желая что Господь её услышит. Но тут же замыкается, вспомнив про свою сущность. Демон, что не может молиться. Чуть успокаивается, смотря на медленно регенерирующие участки плоти. Всё ещё частично, тихо стонет. — Зачем замолкла — лицо его не видно, но от интонации чувствуется издёвка — Мне было приятно, можешь продолжать. Излишне вежлив с ней. И этому есть продолжение. Не хорошее, мучительное. Снова это. Лучше, её обольют кислотой, чем осквернят изнутри. Кибудцуджи рад. Хоть и через силу, но похвалить Доуму придётся. Находка совершенна для пыток. А владелица, по словам блондина оказывается ещё совершеннее, красивее. Жаль, вкусить не получается. Солнце заходит раньше, или они совсем не торопятся. Солнце, что победить невозможно. Но это лишь дело времени. Как красновласый воин. Обидно, что одерживает победу не он, а старость. Но желанная свобода получена, этого хватает. Осадок в душе всё же остаётся. Этот молодой парень, у которого молоко в губах ещё не отсохло! Да как он смеет ему — самому Кибудцуджи нанести вред, позволить себе убить! Куда смотрит сам корпус охотников, когда берёт его на работу? Молод, без опыта, смысла ведь нет! — О нём думаешь — Кибудцуджи уверен, Тамаё тоже думает о нём. Как и сердце её — Желаешь знать почему лучше тебя? — сжимается от слов, гнева изнутри — Так посмотри на юную луну. Поймёшь. Он знает о ком Тамаё. Аказа. — Это тебя волновать не должно. Прислуге никчему интересоваться делами высших. — Ему шестнадцать! — поднимает голос, снова — Ребёнок! Ты взял в луны такого же без опытного, юного паренька! Зачем? Просто сила? Нет. Талант. Вот, что ты в нем разглядел! — Заткнись. — Не понравился ответ? Чем он лучше тебя? Да всем! Везде, каждым участком души и тела. Про поведение промолчу, не смей себя даже сравнивать с ним. Общение с господином так не позволительно. Но Тамаё научиться этому не может. Слишком глупа, король же слишком горделив, чтобы терпеть такое. — Накиме — тихо произносит, зная что услышит она с любой точки земли — Госпоже — снова издёвка — Тамаё следует провести время под солнцем, всего пару минут — в ответ только звук струн. Он радуется, снова гордиться собой. Но что-то внутри противоречит. Снова этот вопрос, взволнованность за Тамаё? Нет, это аномально. Лучше стоит забыться в очередной охоте.* * *
— Обанай-сама! — взволнованно выкрикивает охотник — Тут кое-что произошло. — Демон, да? — спрашивает его коллега, всё ещё дожидаясь ответа от столпа — Будда разрезан! — поднимает панику, казалось бы, ради такой обыденности. Зелёный свет озаряет местность храма, сверкая возле охотников, указывая на появление Хашира. Он снимает повязку со рта, не стесняясь шрама, проходит вдоль тропы, к храму, шагая. Приближаясь всё ближе к охотникам — Молитва демона — проводит рукой по разрезанной на много частей статуи божества — Низший — находит брошь, упавшую наземь. Это девушка, но говорить об этом не стоит. — Это ведь слухи? Легенда? Господин, может кто-то намеренно уничтожил статую, можно нас запутывают, а что если… — Нет. — он чувствует — Тут был слабый о’ни — пытаясь возродить образ ёкая перед глазами, сжимает в ладонях брошь — Направитесь на север завтра с утра. — и замалчивает, обвивая бинтами рот снова. Разбрасываться словами молодой маг не собирается, как и растрачивать энергию. Но точно знает, молились тут не простому демону. — Мы принесём её голову, Игуро-сама — но в ответ получают лишь отрицательный кивок. Ему не кажется! Её голову. Откуда ему известен пол? Непонятно. Но ощущается неладная атмосфера между коллегами. — Выследите, укажите место, причину молитвы о’ни. Найдите, не действуйте сами — приглушённо звучит через бинты — Жду вестей в течение недели — замыкаясь повторно. Запихивает брошь в карман униформы, как важнейший артефакт для расследования, размазывая пролитую на ней кровь. Полукровка. Запах крови не спутать ни с чем. Несвойственный для ёкаев демон. Или человек вовсе? Всё же это считается исключением. Тот же Генья не теряет чистоту крови при обращении. В отличие от «этого». Волнуется из-за неопределенности. Той, что нанесла, оставила шрамы в душе и лике прекрасном навеки. Боится, вживается в ауру каждого лепестка, каждой жилы змей, вникая в нутро природы. Хочет помолиться за будущих родственников, юных наследников и наследниц, что родились после. Обещает себе внутри, лишь в сознании, что отыщет, спасёт, отомстит. — Вы слышали весть о демоне-полукровке? — выскакивает самый младший из отряда, кого тут же одёргивают за неуважение в обращении. Игуро хватает удивленного взгляда и кивка в сторону охотника, как тут же новичку дозволяют продолжить речь. — Господин, это всего лишь слухи. Многие из нас не верят — вмешивается коллега постарше, яростно пытаясь не распространять не подтверждённую весть. — Нет, сказали что не слухи! То, что демон состоит в числе высших, имея человечность в крови, будучи о’ни только наполовину! Исключение. Особый демон? Нет. Не сходится. Ведь молящаяся уж совсем не относится к словам охотника-новичка. — Где в последний раз был замечен? — одного ответа на вопрос Обанаю будет хватить, ибо чует неладное. Только в этот раз со стороны конкретного коллеги. Затаился ведь предатель, прячется как заяц. Молчит, не тот, кто постоянно выкрикивает что-то против. Зло наблюдает со стороны. — Лично демон нигде, но… — Господин, разве он не медлит задание? Это ведь всего лишь ложь. Наслышается левых слов, так будет болтать впустую. — получив в ответ осуждающий взгляд столпа — Извините, Игуро-сама. — Но слышал от Аой-чан — тот же продолжает, получая в ответ вопросительный взгляд — Работницы из поместья бабочки, что демон был задействован в битве с Канаэ-самой. Снова не сходится. Либо путают его чужими руками, либо подчинённых, что уже запутались, не зная кто они есть. — Не обсуждайте это — звучит холодно, но с нотками тревожности — Её состояние вас волновать не должно. Уходит, скрываясь в свете змеиных чар. Ведь лучший способ выжить — сохранить то же расположение в числе хашира, не развалиться, отстраниться навремя для расследований в одиночку. Дошли до Канаэ, дойдут и до Мицури — не совсем простой дочурке богача. С хвалёным телом, кровью, генами.