выше нас только звезды

      Домой Саша заявляется в обнимку с бутылкой неопознанного нечто, — потому что этикетка тщательно отклеена — и неизвестным молодым человеком, плетущимся сзади, всячески старающимся поддерживать шатающееся девичье тело, хотя и сам едва ли не собирает собой все возможные углы. На часах время перевалило за шестой час утра, за окном все ещё темно, но люди уже шагают по талому снегу на работу.       Большая часть населения страны в это время давно находится на ногах, а вот младшая Шепс только припёрлась домой, чтобы отоспаться после тяжёлого дня и не менее тяжёлой ночи.       Ещё и, очевидно, подушку с собой притащила.       Пиздец.       Открывший дверь взвинченый Олег молча хлопает на зависть длинными ресницами, игнорируя и завошкавшегося на кухне старшего брата и что-то невнятно бормочащую племянницу, всем телом навалившуюся на чужое мужское тело, просто потому что находится в полнейшем шоке. Бутылка вылетела из её рук и с громким звоном разбилась прямо о железный порожек, позволяя алкоголю некрасивой лужей расплыться и в подъезде, и в квартире сразу.       На звук битого стекла в коридор мгновенно выскакивает Александр и тоже замирает в проходе, во все глаза пялясь на своего ребёнка.       Нет, Череватый и Олег, — с которым первый поделился всеми подробностями увиденного и своими собственными ощущениями — конечно, предупредили, что Саша очень расстроена и настроена нажраться едва ли не до кровавых соплей, но и такого он точно не ожидал.        — Здра-авствуйте. — прервав середину слова громким и таким смешным в любой другой ситуации «иком», парень как можно аккуратнее в своём состоянии подталкивает Шепс к родственникам. Полузаснувшеее на нем тело даже не сопротивляется и приземляется прямиком в руки успевшего среагировать Олега. — Груз… Груз доставлен, я могу и-идти. Честь им-мею, твариш… Товрищ… Шепсы, короче.       Сцепившая руки на дядиной шее, Саша приглушенно бухтит слова прощания этому Артёму, удостоившемуся фирменному взгляду Александра Шепса, поднимает обутую в полусапожек ножку и машет ему на последок носком. Он на этот жест только кивает и с большим трудом развернувшись, бредет обратно к лифту, заплетаясь в собственных ногах.        — Молодой человек, быть может, вам помочь? — пока Олег затаскивал пьяное, практически безсознательное девичье тело в квартиру, попутно снимая ненужную верхнюю одежду, Александр выглянул в подъезд, с сомнением взглянув на прижавшегося к стене эзотерика.       Уж больно был похож на того самого вампиреныша, который по словам Певчей, был каким-то полукозлом.       Никогда в жизни старший Шепс не был так благодарен длинному языку Череватого и его окружения — зато в курсе хотя-бы половины событий, а то Санька никогда ничего не рассказывает сразу, только по прошествии времени, когда проблема сама себя исчерпывает.       Он лишь показывает поднятый большой палец и споткнувшись на пороге, заходит в приехавший лифт, при этом громко матерясь, пока не отправляется на первый этаж.       Потрясающий экземпляр, буквально второе обличие Череватого, только ещё и пьющее.       Двадцать четвёртый сезон ещё не вышел в свет, но уже начинает удивлять. И это они только первое настоящее испытание снимали, что будет потом, когда сложность будет повышаться?       Александр захлопывает дверь и не обращая внимания на промокший носок, — потому что по неосторожности наступил в лужу виски, которую сейчас просто некому убрать, хорошо хоть все стекла остались в подъезде — нетерпеливо движется в сторону гостиной, откуда доносится уставший голос Олега и протестующее мычание Саши.       Если этот Левин и правда виноват, то старший Шепс не задумываясь пойдёт за Череватым на кладбище и самостоятельно силой чернокнижника напитает, чтобы эффект был заметен невооружённым глазом.       Девушка развалилась на диване, склонив голову к подлокотнику и весьма активно для своего состояния сопротивляется стягивающему с неё, пару часов назад загаженную бокалом какого-то термоядерного коктейля рубашку, который теперь уже никогда не выведется и вещь можно только выкидывать. Парень, сидящий перед ней на коленях, пыхтит, пытаясь угомонить ретивую племянницу, но выходит у него плохо.       Александр качает головой, садится рядом со своим ребёнком и подтягивает полусонную дочь к себе, укладывая голову, с окончательно распавшимися кудрями, себе на плечо и начинает помогать младшему брату, в пару лёгких движений откинув рубашку на кресло.       Олег на это только закатывает глаза.       Саша протестующее стонет, когда её начинают покидать брюки.        — Я… Сама… — с большим трудом оторвавшись от тёплого отца, она выпрямляется и заторможенными неловкими движениями стягивает с себя последнюю одежду, оставаясь лишь в футболке — олеговой.        — Саша… — начинает Александр, но его заставляет замолчать легшая на рот девичья ладошка.        — Тш-ш… Не сейчас. — словно в подтверждение своих слов, она отрицательно качает головой и резко останавливается, когда к горлу подкатывает ком тошноты. — Просто знайте: они гандоны.       Оба Шепса в ответ на это лишь моргают.        — Кто? — тихонько интересуется Олег, наклонившись поближе к уровнившей голову на колени СашиСане, чтобы получить подтверждение слов Влада.        — Да Левин с Кислициным, кто ещё? — она продолжительно зевает и наконец закрывает глаза, будучи полностью истощенной.       Вердикт таков — задница Череватого, это самый мощный радар на разного рода пиздецы и к нему стоит всегда прислушиваться. Многих проблем можно будет избежать и как-же Шепсам повезло, что чернокнижник, можно сказать, недавних пор по рукам и ногам связан с ними. Как хорошо, что Олег не сбежал, съебался уехал в Самару, как планировал изначально, чтобы точно не поддаться ходячему соблазну в виде Влада.       … Медиум облизывает пересохшие губы, в попытке смочить сморщившуюся кожу на них, но делает только хуже, потому что они начинают буквально гореть, требуя к себе более бережного отношения. В голове туда-сюда бегают тараканы: кто-то тихонько, едва щекоча, а кто-то громко топая, заставляя череп разбиваться на осколки.       У-жа-сно.       Она больше никогда не позволит себе совершить эту фатальную ошибку — идти пить вместе с Певчей, у которой, кажется, чёрная дыра вместо желудка и алкоголь просто не успевает усваиваться. Ещё и их милый-скромный деревенский староста отличился, будучи в ужасном расположении духа, вливал в себя стопку за стопкой, постепенно догоняя Ирину.       Одни лишь Саша и Артём более-менее пытались держать себя в руках, но в конце концов, когда алкашка начала литься рекой и не было ей конца и края, сдались под напором коллег и ужрались хуже, чем они, доведя себя до того самого поросячьего визга, когда не соображает уже ничего и действуешь только на чистых инстинктах.       Что вчера было?       Она приоткрывает глаза и окидывает затуманенным взглядом знакомую обстановку.       Дома. Значит, Краснов не напиздел и правда помог доползти до квартиры, передав с руки в руки прямиком отцу. Спасибо ему за это, за такое можно и силой немного поделиться, раз уж так сильно ему нравится.       В караоке они вчера не орали, это сто процентов — горло, конечно, дерет, но тут скорее из-за вчерашних похождений в одном лишь расстегнутом пальто и дикого сушняка.       Сакова и Певчую отправили по домам за час до того, как направились на выход сами, выпив ещё пару бутылок — чего конкретно не вспомнит, это уже выше её сил.       Дома, вроде бы, был ещё и Олег, который и донес её до дивана.       Что-то ещё. Было что-то ещё, что она упускает.        — Тебе правда так нравится мой запах? — пьяно хихикая, внезапно спрашивает Саша, туша дотлевшую сигарету. Артём же следом достаёт уже третью, подкуривает и недовольно морщится. Все же, одноразовая ельфа сейчас была бы куда более предпочтительнее со своим приторным вкусом, нежели обычные винстон.        — Да, а что?       В потолок летит густая струя дыма.        — А насколько?        — На сильно, Шепс. — парень откладывает тлеющую никотиновую палочку, двигается ближе к застывшей на месте Саше, невесомо касается кончиками пальцев спрятанного под тканью джинсы бедра. Она невольно сводит ноги вместе, крепко сжимая.       Саша тихо выдыхает сквозь плотно смокнутые зубы, мотает головой и смотрит на ещё ближе придвинувшегося парня расширенными зрачками, в которых он вполне ясно видит собственное отражение.       Лицо Артёма оказывается неожиданно близко к её: можно в мельчайших подробностях рассмотреть нос с небольшой горбинкой, скулы и налитые кровью губы. Карие глаза смотрят на неё пристально, выжидающе, словно хищник наблюдает за своей добычей. Мужские ноздри раздуваются, когда сдерживать в себе желание поглубже вдохнуть запах девушки оказывается просто непреодолимым.       Ладонь становится смелее, полностью накрывая бедро и чуть сжимая — совсем как тогда, после мистера Х неделей назад.       Пиздец-пиздец-пиздец, она же тогда его чуть-ли не убить готова была, а теперь только и думает о том, чтобы сидеть здесь и целоваться. Пробовать его на вкус и позволять делать тоже самое с собой.       Но первый шаг Саша не сделает — ни при каких условиях.       Артём это читает в её глазах и послушно приникает к девичьим губам первым. Внутри взрываются фейерверки — целоваться с эзотериком, это выше всяких похвал. Когда сила переплетается друг с другом, когда все преграды кажутся незначительными и ты, выше всего мира.       Господи ты боже мой, это просто нечто.       Он целовал её так, как никто и никогда прежде, отчего в животе заплясали бабочки, а сила буквально заискрила на кончиках пальцев.       Неудивительно, но на вкус Артём был горько-сладким, причём горчинка явно доминировала. Такой приятный, как грейпфрут, ярко-ярко красного цвета, с противной кожурой и потрясающей мякотью.       Саша, наконец, поняла, почему вампиру было порой так сложно сдерживаться в её присутствии, потому что ощутив все это на себе, понимала — вряд-ли она сама теперь сможет остановиться.       Губы мнут губы, языки сплетаются, ладони исследуют тело напротив, прижимают к себе ближе.       А-ху-еть.       Саша зажмуривает глаза обратно, накрывает свое пылающее от стыда лицо ладонями и понимает, чтобы было бы очень неплохо сейчас просто тихо и молча умереть. Если уж она об этом помнит, то Артём и подавно. И чего ей теперь ждать? Шантажа? Бесконечных подьебов?       Что может придумать этот несносный вампир было даже представить страшно.       Он же весь из себя такой выебистый, что не может отказаться от шанса иметь небольшой и практически незначительный рычажок давления на такую персону, как Шепс — лично она бы ни за что не отказалась иметь компромат на одного из своих главных соперников. И она уверена, что любой из её новоиспеченных коллег, — за исключение разве что, Певчей и Арти с Саковым, которым это без надобности — тоже бы не раздумывая попытался воспользоваться информацией.       И при этом не осуждала, потому что не за что.       Но вот только сам факт того, что Саша вчера, — на пьяную тяжёлую голову, будучи накрытой дурманом из негативных эмоций — позволила себе целоваться и плавиться под прикосновениями Артёма, вышибал воздух из груди, вызывал мученический стон — он её в покое не оставит.       Хотя кто его знает?       Краснов был для Шепс тёмной лошадкой — настолько тёмной, насколько никогда ею не был Дмитрий Матвеев. От вампира понятия не имеешь, чего ожидать и в этом заключалась причина её отчаяния.       Ладно, в конце концов, это ведь не она к нему полезла то за ногу потрогать, — и что за у него странный фетиш на ноги? — то обслюнявить губы. Это он, целиком и полностью он, виноват в произошедшей ситуации!       Саша просто задавала интересующие её вопросы, которые на трезвую голову не решилась бы озвучить — слишком интимно и в какой-то мере даже пошло они звучали, особенно для таких, как они, для людей со сверхспособностями. Просто хотела получше понять нового, внезапно свалившегося на голову друга, а вышло, блять, то что вышло, как это и бывает обычно.       Хоть бы только Певчая не узнала об этом.       Только не она.       От папы и Олега ещё можно попытать шанс спрятать воспоминания о вчерашнем злополучном инциденте, а вот если узнает Ира, то оповещена будет автоматически вся Москва, потому что кнопка «стоп» не была включена в установленную в голове похоронной певуньи винду.       Соскребсти разваливающееся на глазах тело от дивана оказалось той ещё задачкой со звёздочкой — Саша просто напросто перестала чувствовать ноги и потребовалось достаточно усилий, чтобы спустить их на пол и принять сидячее положение. О чем, кстати, сразу же пожалела, потому что голова начала буквально раскалываться от боли, а лицо полыхало так, будто её обмазали перцем.       Красненьким таким, «чили» называется.       С дрожащими коленями, медленно, отнюдь не фамильной шепсовской походкой, медиум с трудом доползла до кухни, где тут же вцепилась до побелевших костяшек в косяк и навалилась на тот всем весом, чтобы сохранить равновесие. Как будто оно было — вон, успела все перевернуть на своём пути.        — Пьяницам пламенный привет. — до неприлия бодрый и жизнерадостный Олег встретил племянницу с раздражающей улыбкой и слишком громко шкворчащими на плите яйцами.       Она только поморщилась, — то-ли из-за дяди, то-ли из-за запаха еды — и буквально свалилась на стул, любезно отодвинутый хмурым отцом, отказавшимся отрываться от телефона, будто там было что-то в разы интереснее, чем страдающий от похмелья ребёнок, глядящий на него настороженно-виноватым взглядом из-под опущенных ресниц.       Олега же вся эта ситуация, казалось, только забавляет, но Саша видела, как на глубине серых глаз рождаются черти, вот-вот готовые на кого-то наброситься.       Оставалось лишь надеяться, что не на неё.       Хотя и весьма вероятно — чего уж там говорить, начудила.        — Если в следующий раз решишь привести домой друзей, — сделав особенный акцент на этом слове, Александр лишь кивает поставившему перед ним кофе брату, все также не обращая внимания на дочь. — То пожалуйста, предупреждай.        — Да, было бы неплохо, а то я чёт как-то растерялся. — совсем не к месту поддакнул Олег и мгновенно заткнулся под тяжёлыми взглядами своих родичей.        — Пап, ну прости, это было не запланированно…        — Что конкретно: ваше мероприятие, или твой коллега на пороге?       Саша надула губы.        — Второе.        — Хоть на том спасибо. — Александр покачал головой и все-таки отложил телефон в сторону. Освободившейся рукой, он подвинул свой стул ближе к Саше, а после приобнял, прижимая старадающего ребёнка к себе и погладил по голове, забирая боль.       Она же едва не замурчала — все-таки какой же она была дурой в свои семнадцать, когда решила выстроить свои личные границы и ограничить всякий контакт с родственникам, — самыми близкими в том числе, кроме Олега: этого коня ни одна стена не остановит — и потеряла столько возможностей просто посидеть и пообниматься с самым родным человеком, какой у неё только был на этой земле.        — А теперь давай-ка мышь, рассказывай. — Олег выключает плиту, накрывает сковороду крышкой и усаживается лицом к ним, скрещивая руки на груди. — Почему вчера Череватый усиленно затирал мне, что Левин — гандон, потому что таким уже родился, а потом припёрлась ты, пьяная в щи, и повторила почти то же самое, что и он, только приписав ещё и Кислицина?       Еб твою мать, она и правда так вчера сказала?       И что, не будет никаких лекций от отца о том, что никакой ненормативной лексики в её исполнении быть не должно?        — Касательно «гандонов», кстати… Мы с тобой позже поговорим на этот счёт.       Вот блять, накаркала.       Саша, в ответ на это, только тяжело вздыхает и кивает, не имея при этом права голоса — как папа сказал, так оно и будет. И так всю свою наглость, расписанную Судьбой на ближайшие десять лет, потратила за две минуты, сначала когда оставляла заявку на сайте, после начала кастинга на Битву, а потом на эффектный хлопок дверью.       Ах да, потом ещё почти целых три дня усиленно игнорировала папу, это вообще минус тысяча к удаче.       Ей бы очень хотелось скрыть тот факт, что её, Шепса, просто напросто не пустили на испытание, практически пнув под задницу. Было бы лучше, если бы отец и дядя все узнали постфактум, когда выпуск бы уже вышел, а Саша была свободной, как птица в небе, не обремененная поездками по всей России с бесконечными съёмками испытаний.       Так, они бы просто попсиховали немного и успокоились.       Ну, может, уломали бы Влада на пару каких нибудь особо пакостных ритуальчиков, чтобы жизнь малиной не казалась.       В сложившейся же ситуации, нужно ожидать большой бум, как и предсказывала вчера пьяная Певчая.       И ведь с темы съехать не получится — прижали с двух сторон, воспользовавшись её беспомощным состоянием и с ходу начали допросы допрашивать, вот что за люди?       Придётся все говорить так, как есть и даже не пытаться в некоторых моментах смягчить — по глазам видно, что оба уже все успели узнать и теперь просто ждут мелких деталей, без которых пазл в полноценную картину не складывается.        — Кислицин выгнал меня с испытания. — внезапно охрипшим голосом выдавил из себя Саша и потянулась за бокалом с кофе, пока ещё есть возможность его получить, потому что судя по окаменевшему лицу отца, он впадает в состояние тихой ярости, которая в разы страшнее активной агрессии Олега.        — Почему?        — Потому что Левин убедил наблюдателей, что им больше никакая экстрасенсорная помощь не нужна и даже может навредить, а я как раз шла за ним. — скрыв половину лица, младшая Шепс начала как можно медленнее осушать бокал, чтобы выиграть себе немного времени и что-нибудь придумать: покалеченные ведущие им ни к чему, тогда сразу понятно будет, кто руку приложил, а портить имидж семьи вот вообще никак не по-пацански.       И пусть с ней сейчас не согласятся, но папа шесть лет, кирпичик за кирпичом, укладывал свою репутацию в обществе, а после пришёл Олег и склеил всё клей-моментом, чтобы точно не распалась. И Саша не имеет никакого права все рушить из-за одного единственного пидораса, который слишком много о себе возомнил.        — Это он так только против тебя затопил? — хмурый вид Олега заставил сашино сердце сжаться: он всегда слишком остро воспринимал всё то неприятное и плохое, что приключалось с его близкими и ей меньше всего хотелось, чтобы очередной причиной его расстройства стала она.        — Да я бы не сказала… Просто, как я поняла, наблюдатели отказались от помощи ещё одного экстрасенса, даже несмотря на то, что ритуал был уже начат, а сам он прождал их на кладбище до глубокой ночи.        — Ебаный пидорас, лучше бы и правда Влад в двадцать втором руку забрал. — Олег сжал кулаки и едва удержал себя от громкого резкого стука по столу и то, только потому что взгляд старшего брата заставил охладить пыл и замершая на месте Саша вызвала в себе ту самую нежную щемящую жалость, когда хочется просто обнять и все, ничего не говоря.       Так он, впрочем, и поступает: встаёт, переставляет стул справа от Саши и приваливается к её боку.        — Не парься, мышь, всех порвем. И Левина отправим туда, откуда пришёл — прямиком на нары.       Саша кратко улыбается. Не говорить же им о том, что она решила завязать со всем этим ебаным телевидением, пока не стало слишком поздно и Левин, своими действиями, не утопил Шепсов ещё сильнее, чем уже есть? В отснятом материале наверняка будет сцена их разговора с Кислициным, в которой её лицо будет прекрасно показано со всех ракурсов.       Пусть будет шанс уйти в роли оскорбленной невинности, которая пришла на проект помогать людям во чтобы то не стало, а по итогу ей не дали и шанса проявить себя где-то ещё, помимо пресловутого багажника, где впервые в истории проекта один из Шепсов стал самым настоящим поисковиком, и мистера Х, где Билана разве что не довели до слез — вовремя остановили разошедшуюся медиум.       И рейтинги шоу поднимет, и даст возможность нормальным экстрасенсам получить синюю руку этого года и пройти дальше — туда, где трамплин становится выше.       Только им пока об этом знать не стоит — Певчей достаточно.       … В Стахеевском Саша появляется позже всех, чтобы избежать ненужных разговор о том, о сём и в частности возможности личного разговора с ней и Артёмом в главной роли, потому что ну это реально пиздец. Она все ещё не может отойти от своих утренних воспоминаний — так и накрывает собой волна стыда и полного ахуевания.       Певчая, слово лучик, появляется как раз в тот момент, когда его совсем не ждут — разговоры, это совсем не то, что нужно Шепс в данный момент времени.       Арти и Саков, обеспокоенные опазданием и неважным внешним видом медиум, также оказываются продинамлеными — Саша просто убежала в объятия ближайшей гримерши, чтобы выполнить свой долг перед шоу и выглядить на все сто десять с плюсиком.       Сначала её ждут очень сложные съёмки, где она со ста процентной вероятностью истратит все свои нервы до последнего нейрона, а потом ещё и танцы с бубнами с редакцией, которая наверняка не захочет потерять золотую курицу в её лице.       Шепсов любят и никто, никогда не сможет это изменить и пока Саша присутствует в кадре, рейтинги шоу не упадут. Но стоит ей махнуть хвостом, как завлекать зрителя будет уже нечем — как бы не была хороша Ира, она слишком сильно отличается от Влада в плане эзотерических моментов и моральных принципов, а его фанаты именно этого от неё и ждут. И сильно разочаруются, когда девушка окажется куда более мягкой, чем её наставник.       Первые минуты съёмок проходят как в тумане — физически, Саша здесь, со всеми в Готическом зале, стоит перед Башаровым, как клоун. Но на самом деле, она где-то далеко, мыслями уже дома, сидящая за ноутбуком, мучащаяся над конспектами и дипломом.       Почему первыми объявляют номинантов на чёрный конверт, остаётся для неё большой загадкой и Шепс бы наверняка пропустила объявление первого слабейшего этого сезона, если бы не тёплая рука Александра, незаметно коснувшаяся поясницы.       Медиум моргает, взгляд становится более осмысленным, а через какое-то время и твёрдым.        — Мои друзья пригласили экстрасенсов, чтобы получить помощь, но вас мы даже не увидели. — девушка, та самая, что заметила её на пороге, переворачивает фотографию и у Саши будто воздух из груди вышибает. — Александра, для меня вы сегодня худшая.       В Готическом зале повисает оглушительная тишина, прерываемая только тяжёлым дыханием экстрасенсов, предусмотрительно сделавшим маленькие шажочки назад, подальше от превратившейся в камень медиум — ну так, на всякий случай, во избежание. Съёмочная группа в полном шоке наблюдает за происходящим и даже с Башарова будто сходит вся краска, делая его кожу на несколько тонов бледнее.       Она претендент на чёрный конверт.       Её, блять, выбрали в чёрный конверт!       Её!       Саша не имела возможности дальше порога пройти, чтобы хотя-бы лично убедиться в том, что слова ведущего не какой-то бред, который тот придумал, — быть может из личной неприязни, или ещё чего, ей почём знать? — и эта девушка прекрасно видела всю ситуацию. Видела, что она пыталась наплевать на слова Кислицина и хотя-бы из вежливости, потому что этого требуют, предложить наблюдателям свою помощь.       Но её просто выгнали.       А теперь её фото в чёрном конверте.       В оглушительной тишине помещения раздаётся высокий хмык и хлопки. Саша, с абсолютно беспристрасным выражением лица, хлопает в ладоши, в пародии на овации и взгляда не может оторвать от экрана.       Ну вот теперь ей точно нечего терять — зрители глупы, это факт, для них, в свое время, хватило одного отцовского проступка, чтобы затопить его до такой степени, что место в финале битвы сильнейших так и осталось практически несбыточной мечтой, а ведь он, не много, не мало, а уже десять лет светит лицом на телевидении.       А кто она? Просто его дочь, которую все видят впервые в жизни, ранее даже не догадываясь о её существовании.       О синей руке можно даже больше не думать.       Шепс продолжает хлопать в ладоши, заставляя мурашки бежать в сотню раз быстрее обычного.