выше нас только звезды

      Мрачное выражение лица слишком быстро вернувшейся с испытания Шепс заставило напрячься всех разом, без исключений.       Не то чтобы они готовы признаться в том, что боятся девушку, — хотя и стоило бы, на самом-то деле, в конце концов, не просто ясновидящая, а полноценная медиум как минимум в третьем поколении — но чувствовали, что её весьма скверное настроение может по полной сказаться на них самих, поэтому все предпочли отмолчаться.       Так, на всякий случай, от греха подальше, потому что инстинкт самосохранения — вещь просто потрясающая.       Ирина безмолвно пересела на стул ближе к окну, освобождая подруге место с краю и непроизвольно переглянулась с заинтересовано повернувшимся к ним вампиром, решив для себя, что раз уж тяжёлая артиллерия в виде быстро полюбившегося медиум Сакова временно отсутствует и хрен знает, когда вернётся, то вампиреныш вполне может сгодиться, чтобы вытянуть из агрессивно настроеной девушки хотя-бы пару слов.       Он же ей предлагал в самолёте стать друзьям, разве нет?       Ну вот раз предложил, то пусть теперь с удовольствием познаёт все радости дружбы с Шепсами.       Не ей же одной теперь страдать, в самом-то деле!       Мимолетно качнув головой в сторону распластавшейся по столу Шепс, Певчая одними глазами ему говорит, чтобы Краснов был готов оторвать задницу от стула и помог ей что-нибудь предпринять в отношении девушки.       Артем удивлённо вскидывает брови, но когда на лицо девушки падает тень, а в глазах загораются знакомые красные искорки, быстро соглашается.       Если знаменитый Толик-который-как-оказалось-на-самом-деле-не-Толик Череватого и правда по пятам за его ученицей ходит, то легче и в разы безопаснее будет просто тихо-молча согласиться, не показывая своей сучьей натуры хотя-бы раз в жизни.       Тяжкий стон со стороны Шепс заставляет их прервать зрительный контакт и мигом уставиться на приподнявшую голову девушку.        — Ира, звони Владу.        — Зачем?.. — икнув от неожиданности, она невольно выпрямляется, чувствуя, что что-то здесь произошло не чистое.       Испытание было более чем лёгкое — некротикой из дома несло за километр, бесовщина даже не собиралась прятаться от пришедших экстрасенсов и делать там, в общем-то, было буквально нечего, особенно для Саши, во всю практикующую тёмный медиумизм. Если следовать логике, то подобные задания она должна щёлкать как орешки, если не ещё легче.       Тогда в чем проблема?        — Кислицин… — она понижает голос, чтобы никто не услышал её следующих слов, так сказать, во избежание дальнейших слухов. — Он не пропустил меня на испытание.       Целую минуту со стороны Певчей доносится только оглушительное молчание, давящее на уши Шепс. Уж лучше бы громко возмущалась, покрывала матом всё что движется, и не движется, а может и на всех парах спешила на кладбище к Сашку, наводить на ведущего порчу, даже если никогда этого прежде не делала.       Плечи Артёма, прекрасно все услышавшего и, кажется, понявшего причину недопуска девушки до испытания, напряглись. Вампир всегда предпочитал честную борьбу — не осуждал Череватого за извечную чернуху, но и не поддерживал и то, что очевидно, только что произошло, заставило парня молчаливо, пока, возмутиться.       Началось утро в деревне — Левин вернулся к старой излюбленной тактике из двадцать второго сезона, начав сливать сильных экстрасенсов уже с первых минут, только в этот раз пошёл куда дальше, решив, что им даже проходить испытания не имеет смысла.       Им всем следует ждать большой бум — завтра оба Шепса будут знать все подробности сегодняшнего дня и тогда будет большой скандал.        — Что значит «не пропустил»? — Певчая опасно прищурилась, сжала ладони в кулаки и наклонилась поближе к подруге, не став поднимать бучу.       Решила все по-тихому сделать и правильно: громко убийство никто не планирует.        — То и значит: просто взял и развернул. Сказал, что наблюдатели в помощи экстрасенсов больше не нуждаются. Даже в дом войти не дал.       Очередное молчание.       Девушка тянет руку в свою сумку, нащупывает горлышко бутылки водки, но Саша останавливает её лёгким покачиванием головы.        — У нас самолёт на половину второго. — напоминает она и трёт уставшее покрасневшее лицо.        — И что?        — Давай лучше сначала приземлимся, а потом пойдем в клуб. Будем поминать самое короткое участие Шепса на Битве.        — В смысле? — Ира поднимает брови, расслабляет ладонь и бутылка с шумом падает на дно, привлекая к ним внимание. — Ты решила уйти?        — А зачем оставаться? — Шепс пожимает плечами. — Чтобы просто служить фоном для Левина в Готическом зале? Ну уж нет, я лучше уйду добровольно и со скандалом, чем буду и дальше позволять так с собой обращаться.        — Саша… — протягивает Певчая, даже не скрывая жалости в голосе.       Медиум хмурит брови. Вот только этого ей сейчас не хватало.        — Давай потом об этом?       Уставший голос, потухший взгляд и полная безэмоциональность — вот что сейчас олицетворяет собой Александра Шепс, которую большинство начали справедливо опасаться после первых съёмок в Готическом зале, когда Башаров, даже не расстягивая интригу, что очень удивительно, сразу вытащив все карты из рукава, указав пальцем на их прямого соперника.       Не на Николь, не на Левина, не на Арти, чей опыт в эзотерике был достаточно скуден и сила была отнюдь не на одном уровне с ней, но имела за собой определённые схожести с Марьяной Романовой, и даже не на Ирину, являющейся ученицей одного из сильнейших экстрасенсов страны, который всего несколько месяцев назад переиграл её собственного дядю.       На неё, на Шепс — потому что победа, это у них в крови.       Но какой из неё теперь соперник, если первое же испытание умудрилась провалить, даже не успев дойти до наблюдателей?       Правильно, никакой.       К сидящим в отдалении девушкам неожиданно присоединяется ещё одна фигура, чем не мало настораживает остальных экстрасенсов — их компании, для полного счастья, не хватало одно лишь только Арти, развалившегося на сдвинутых стульях ближе к батарее, закинувшего куртку под голову и вытянувшего ноги, с трудом помещающихся из-за его высокого роста.       Деревенский колдун выглядит так, будто его веткой по голове шибанули и причём не один десяток раз — волосы склочены, очки чуть сдивнуты на бок и пальто все в небольших пятнах от весенней грязи с кладбища, которыми в любой другой день мог бы похвастаться любой из них, потому что кладбища любят все и никто этого не скрывал.        — Мне наблюдатели звонили. — хриплым голосом начал он, снимая с переносицы лишний груз. Ладони мужчины дрожат так сильно, что кажется, будто очки вот-вот выскользнут и упадут стёклами вниз, из-за чего Шепс приходится немедленно их конфисковать и отложить в более безопасное место — на стол, куда колдун сейчас при всем желании не дотянется.       Слишком вымотан, слишком устал, слишком взвинчен.       Заебись первое испытание — Левин придти не успел, а уже всех нахуй отправил, причём чужими же руками. Не иначе чем мастер своего дела.        — И что?       Саша знала ответ за ранее, потому что больно одинаковый у них с Саковым был взгляд.       Ошарашенный, обиженный и совсем ничего не понимающий.        — Они отказались от проведения ритуала.        — Левин — гандон. — кратко подытожила Саша и притянула заметно расстроеного Александра к себе в объятия. Он, словно кукла, послушно упал в руки медиум и начал что-то сбивчиво шептать о том, что просто хотел убедиться в безопасности людей.        — Я против порч, проклятий и так далее… — начал Артём, медленно разворачиваясь к своим коллегам и поймал взгляд Шепс. Сейчас её запах немного изменился — если в обычном состоянии она сладкая, до того приторная, что вызывает привыкание и буквально болезненную ломку, то сейчас, когда доминирующими эмоциями были печаль и злость, чужая сила начала отдавать остротой. Болезненной остротой, от которой сводило скулы, а глаза наливались слезами.       И все равно ведь, твою же мать, вкусно!        — Но в этот раз можно и закрыть глаза на принципы.       Медиум посылает ему мягкую благодарную улыбку, укладывает подбородок на макушку Александра и прикрывает глаза. Если уж сам Вампир всея двадцать четвёртой Битвы решил, что наказать подонка просто необходимо, значит, так оно и есть.       Интересно, а будь здесь Лина, как бы она отреагировала на такое несправедливое отношение?       … Саша выходит из Домодедово хмурая, как самая настоящая туча, что сразу бросается в глаза вызвавшегося встретить девушек Череватого. Плетущаяся позади Ирина мало отличалась от своей подруги, тоже погруженная в свои мысли и точно такая же мрачная. Влада посетило предчувствие какого-то пиздеца и он сильно сомневался, что в чем-то был не прав — чутье на это дело его никогда не подводило.       Да вот только судя по блестнувшей в голубых глазах злости, хрен ему кто что сегодня расскажет.       Наверняка бабы заставили даже Толика замолчать, иначе чернокнижник давно был бы в курсе всего.        — Можешь завезти мои вещи домой? — передавая сумки тянущему к ней руку чернокнижнику, устало просит Шепс и поправляет всклоченные после сна на плече Арти волосы.       Какой хуевый, однако, день. И ночь тоже. И все вообще хуевое.        — А ты? — Влад вскидывает брови, опуская вещи медиум на асфальт, туда же отправляя и пожитки Певчей, весьма бесцеремонно бросившую в него сумку. Ира привалилась спиной к владовой машине, отвела взгляд в сторону.       Что-то определённо, блять, не так.        — А мы пить.       «Етить колотить», удивление Череватого растёт все быстрее и быстрее, обещая совсем скоро пробить потолок. Нет, он, конечно, бывало сидел после испытаний со своими вынужденными коллегами, но то было уже во время его участия в двадцать третьем сезоне, когда того молодого и более наивного чернокнижника уже не было, а кухня проекта была более чем знакомой и бояться было уже нечего. Да и то, причиной их посиделок, на которых вынужденно приходилось присутствовать, была Лина, наконец, немного проникнувшаяся своему сопернику.       А что он видит сейчас?       Он знал, что по большей своей части Шепсы — те ещё ебанько, которым ничего не стоит завести связи со всеми сразу и пойти хрен знает куда, хрен знает зачем. Но Саша? Да он никогда в жизни не поверит!       Да, эмоциональная, да, открытая и вполне себе добрая, — в некоторых случаях, потому что полная копия своего папаши, который сегодня одно, завтра другое, а после завтра не будет уже ни того, ни другого — но чтобы вот так вот?        — По какому поводу?        — По печальному, Владик, по печальному.       Саша оборачивается, крутит головой из стороны в сторону, кого-то выискивая в толпе выходящих экстрасенсов и съёмочной группы, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. И очевидно находит, когда тонкая рука взметается вверх.        — С нами?       Подошедшие только утвердительно кивнули.        — А Шепсу-то мне шо сказать?       Саша лишь пожимает плечами, неопределённо мотнув головой.        — Что я в запое. — это могло бы быть правдой, если бы не александрошепсвоские штучки отца, который сначала начнёт через силу начнет постигать азы поиска, чтобы найти своего взбаломошного ребёнка, а потом без всякой магии сожрёт ей весь мозг. Да и приоткрывший рот Влад вызвал в себе долю сочувствия - это ему же придётся идти в пасть дракона и принимать, так сказать, первый удар на себя любимого. — Шутка: приду домой, все объясню. Наверное.       Подавленный вид Саши Владу совсем не нравится — сильно напоминает его собственное отражение в зеркале во времена двадцать второго сезона, когда его главный соперник, — хотя какой из него соперник, посмещище и не более — из раза в раз пытался его потопить, играя на человеческом чувстве страха.       И наверняка в состоянии медиум тоже был виноват недоколдун из Санкт-Петербурга.       Череватый готов хоть две почки поставить на то, что прав.       А вот теперь в его голове появился вопрос: сразу все рассказывать старшему-Шепсу или донести информацию через одну бешенную птичку, которая скоро взорвёт его телефон своими сообщениями и бесконечными звонками?        — Ало, Олеженька. — Влад зажимает телефон между головой и плечом, подхватывает валяющиеся на асфальте сумки. И тут же роняет, скривив лицо: если того требовала ситуация, младший Шепс мог быть очень громким и звонким. — Да не ори ты так, еб твою налево. Тут такая ситуэйшен произошла, шо пиздец.       Олег замолкает, переставая выражать чернокнижнику свои возмущения и начинает вслушиваться в каждое слово.        — Убью гандона. — спокойный голос медиума мог бы напугать кого угодно, но только не Череватого. Наоборот, на губах чернокнижника расползлась злобная многообещающая улыбка, а взгляд в сторону садящегося в такси Левина полон мрачного веселья.