***
После окончания совета Падишах уселся на поваленное дерево рядом со своим визирем. — Повелитель, — Ибрагим хотел было почтительно подняться на ноги. — Сиди, Паргали, — махнул рукой султан. Вне стен дворца господин и его слуга могли забыть о некоторых строгостях протокола. Оба мужчины уставились на огонь, думая каждый о своем. — Чем заняты твои мысли, Паргали? — негромко осведомился султан, продолжая задумчиво смотреть на пламя походного костра. — О чем кроме похода я могу думать, Повелитель? — Хасан Риза-паша опытный сераскер. Он знает толк в войне. И славно послужил моему отцу. Тебе следует набираться опыта в военном деле, — Сулейман покровительственно улыбнулся. — Как прикажете, государь. — Айше-хатун прислала мне письмо, — вдруг сменил тему султан, — очень трогательное письмо. Верю, что она подарит мне много красивых шехзаде, — на лице молодого Падишаха на миг появилось особое мечтательное выражение. — Ин ша Аллах, Повелитель. — Ну а ты, Паргали? Я слышал о ребенке, — лицо султана помрачнело, — жаль только, что не лично от тебя. — Я не хотел тревожить вас, Повелитель, — ответил Ибрагим, чувствуя, как упоминание о младенце отозвалось тупой болью в сердце. — Нулефер-хатун не пережила? Ибрагим только покачал головой, ощутив крепкую султанскую руку на своем плече. — Вот вернемся из похода, подыщем тебе новую девушку. Ибрагим вновь качнул головой, едва заметно улыбнувшись. — Вы очень добры, Повелитель. Но, право, не стоит. И не беспокойтесь обо мне, у нас впереди великая битва. В ответ султан, сжав его плечо чуть сильнее, поднялся, перешагнул через бревно и направился в сторону шатра. Только что состоявшийся разговор с Падишахом и близость сражения навеяли воспоминания. И Ибрагим, щурясь от отблесков костра, позволил себе в них погрузиться.***
— Паша звать меня. Пустите! — раздался за дверями его покоев громкий решительный голос. Ибрагим вскинул голову и нахмурился. Она весьма уверенно и даже повелительно врала его страже, зачем-то пытаясь пробиться к нему в покои. Мелькнула было мысль отправить ее назад, но интерес перевесил. Что этой неугомонной девчонке могло быть так нужно? Не прошло и недели с тех пор, как она оправилась, а ее обидчики были наказаны. И вот опять. — Пусть войдет. Александра вошла в дверь с выражением отчаянной решимости на лице. — В чем дело? Вместо ответа она стремительно подошла к нему, почти что подбежала, и, привстав на носочки, прижалась губами к его рту, повергнув Ибрагима в крайнее изумление. Девушка, очевидно, не знала, что делать дальше, поэтому так и замерла. В нос ударил все тот же сладковато-цветочный запах, исходивший от ее волос. Ибрагим так оторопел от неожиданности, что к нему не сразу вернулась способность двигаться. — Ты что делаешь? — Он запоздало стиснул тонкие плечи. Вместо ответа Александра вдруг уткнулась пылающим лицом ему в грудь. Она чувствовала его горячее дыхание на своей макушке. Слышала беспокойное биение сердца у себя под ухом. Ощущала, как широкая мужская ладонь провела по ее спине сверху вниз. Тепло этой ладони грело даже через ткань платья. И девушка вновь прикрыла глаза, неосознанно потершись щекой о шершавую ткань его кафтана. Ибрагим же, машинально положив руки ей на пояс и поглаживая ее спину, безуспешно пытался выровнять дыхание. Что могло побудить ее ворваться к нему в покои и наброситься с поцелуем? У него вырвался короткий смешок. Знала ли она, насколько ее поведение было за рамками допустимого? Но ощущение ее маленького теплого тела в своих руках было более чем приятным, и Ибрагим, наклонив голову, на мгновение приник губами к огненным волосам. — Ты хоть понимаешь, что позволяешь себе? — заметно охрипшим голосом спросил он. — Они сказать, что ты уходить на войну, — раздался ее приглушенный голос. — И ты, что же, решила так проститься? — Я боюсь. Ты тоже умрешь. — Она немного помолчала. — У меня нет семьи. И друзей нет. Ты есть. — Она помотала головой. — Я не хочу, чтобы и тебя убили. Тогда Ибрагим крепче прижал ее к себе, неожиданно тронутый. Какой бы она ни была вздорной и безрассудно смелой, она оставалась обыкновенной девчонкой. Девчонкой, которая не без оснований опасалась, что его прирежут, как и всю ее семью. Она видела достаточно крови, чтобы бояться ее. — Я клянусь тебе, Александра. Я вернусь, — серьезно сказал он. — Как можешь ты клясться в этом? — Она слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо. — Даже мусульманский Бог не любит тех, кто дает пустые обещания. — Мы еще только в начале пути, — он улыбнулся краешком губ, — я не собираюсь умирать в первом же походе. Александра ответила молчанием. Её сосредоточенный взгляд блуждал по его лицу, точно изучая. Или же запоминая. Когда же она, повинуясь внутреннему желанию, подняла руку и коснулась тонкими пальцами его бороды, Ибрагим вновь замер. — Александра. Это прозвучало как предупреждение. Она выдохнула, встретив его разом потемневший взгляд. Голос тоже вдруг стал глубже и бархатистее, что против воли заставило ее затрепетать. А руки, до этой поры спокойно лежавшие у неё на спине, вдруг напряглись. Она не отняла руки от его лица, продолжая заворожено смотреть на него. Охваченная волнением, она и сама не понимала, чего хочет от это мужчины. — Давай еще раз попытаемся, — донёсся до неё хриплый шёпот. В этот раз он сам накрыл её губы поцелуем. Девушка не воспротивилась, крепко прильнув к нему всем телом. Ее рука как-то сама собой легла ему на шею. Этот поцелуй сильно отличался от первого спонтанного, когда она застала его врасплох. Теперь Ибрагим, владея ситуацией, целовал её неспешно, положив ладонь ей на затылок и зарываясь пальцами в пышные волосы. Второй рукой скользя вдоль позвоночника, опускаясь ниже. Александра же, приноровившись к его движениям, забыла, кто она и где находится. Для неё существовали только жар его ладоней, тепло дыхания и бешеный стук собственного сердца. Лука так не целовал, целомудренно тайком от её отца прикасаясь губами ко лбу или к щеке. И теперь она со всем присущим ей пылом отдавалась новым для себя ощущениям. — Скажи моё имя, — выдохнул он ей в губы. — Ибрагим-паша? — Нет. Скажи «Ибрагим». Как ты меня в бреду звала. Скажи. — Ибрагим… Вот так? Он только кивнул и вновь склонил голову, на этот раз соприкасаясь с ней лбами, тяжело дыша. Неловкая, но пылкая ласка этой девушки подействовала на него настолько сильно, что это вызвало удивление. И его имя из её уст звучало так дьявольски приятно. Александра же смятенная, растерянная, раскрасневшаяся тоже прильнула к нему, опустив ладони ему на грудь. Её бросало в жар при мысли о том, где только что были его губы и его руки. Отдышавшись, Ибрагим выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз. Она, как и всегда, не отвела глаз. — Помни, что ты обещать мне не умереть. — Даю тебе слово, Александра-хатун.***
Странно, но именно об этой клятве Ибрагим вспоминал, стоя во главе османского войска в предрассветной мгле. О клятве, данной маленькой русинке в момент их прощания. Он повернул голову и встретился глазами с Матракчи Насухом-эфенди. Тот ободряюще улыбнулся, хотя было очевидно, как сильно он нервничал. Огромная пушка чернела в рассеивающемся мраке, готовая к решающему выстрелу. Мертвую тишину нарушил стук копыт вестового, отправленного им самим к сераскеру, чтобы удостоверится в его готовности. — Ибрагим-паша. Хасан Риза-паша передает, что все готово. Кивком головы отпустив всадника, Ибрагим вновь перевел взгляд на Матракчи. Губы ученого шевельнулись в краткой молитве. Ибрагим и сам был бы не прочь помолиться, если бы был уверен, что это поможет. Конь под ним переступил с ноги на ногу и попрядал ушами, точно чувствуя напряжение своего хозяина. Раз, два, три… — Огонь! — повелительно рявкнул Ибрагим. Грохот был такой, что земля содрогнулась. Лошади испуганно заржали. Где-то вдалеке раздался оглушительный звук от ядра, врезавшегося в каменную стену. Несколько мгновений спустя, к Ибрагиму уже несся османский всадник. — Пробили, Паша. Пробили! — В атаку!!! — заорал Ибрагим, ударяя коня под бока. Именно ему и его солдатам предстояло ворваться в крепость и открыть ворота для войск, возглавляемых сераскером. Повелитель же вскоре должен был отдать приказ к началу штурма. Едва оказавшись внутри, Ибрагим почувствовал неладное. Сопротивление, встреченное ими, нельзя было назвать отчаянным. Он ожидал ожесточенной схватки, однако ворота для османской армии были открыты слишком легко. Но если основные силы венгерской армии были сосредоточены не здесь, то тогда… — Повелитель!!! — проорал Ибрагим не своим голосом. Неужели венгры обрушили всю свою мощь на отряды, возглавляемые Падишахом? «Как они узнали?» — мелькнула было мысль, но тут же исчезла в пылу схватки. У султана было не так много солдат, поскольку основной удар планировался здесь. — Найди Хасана Ризу-пашу! — кричал Ибрагим одному из воинов, составлявших его личную охрану. — Скажи ему, пусть все здесь зачистит! Я иду на подмогу Повелителю! Там засада! Прорубая себе дорогу, Ибрагим летел вперед, туда, где султан должен был штурмовать крепостные стены, ведя ему подкрепление. Воины из его личной охраны прикрывали его со всех сторон. В голове стучало: «Только бы успеть…». Найти Падишаха в кровавом беспорядке бойни казалось почти невозможным. Визирь метался на взмыленной лошади, ни на секунду не переставая сражаться. Ибрагим уже почти потерял надежду, когда, наконец, заметил Падишаха. С великим трудом пробившись к султану, он соскочил с раненого коня. — Паргали?! — прокричал Сулейман, перекрывая шум боя. Его доспех был так измазан кровью, что Ибрагим внутренне похолодел. Однако сражался султан отчаянно, а это вселяло надежду. — Вы целы, Повелитель?! — так же громко отозвался Ибрагим. — Этих неверных оказалось слишком много! — Держитесь, Повелитель! За мной следует подкрепление! Спина Ибрагима почти соприкасалась со спиной Падишаха. Они рубили налево и направо, прикрывая друг друга. Подтянувшиеся за Ибрагимом османские войска вступили в бой, тесня и сокращая численность противника. Я поклялся тебе, Александра-хатун.