«Я могу создать мир
из разбитых мечт…»
— The Rose — Back to Me.
#23
Чонвон собрался проклясть тот день в старшей школе, когда сказал Киму, что тот должен был следовать мечте и попробовать актёрское мастерство. Потому что, промолчи тогда Ян, не пришлось бы сейчас срываться на другой конец мегаполиса, — ещё бы предложил Сону встретиться в их родном городе! Тогда бы Чонвон точно плюнул бы на всё — оглядываться по сторонам и перебегать из одного тёмного угла в другой, словно Ян в самом деле имел недобрые намерения, чтобы в конце концов проскользнуть в богом забытый ресторан у черта на куличиках и отыскать там парня, который совсем не привлекал своим видом внимания. Конечно, парень, одетый во всё чёрное, натянувший маску на лицо, а на волосы, почти на самые брови, — тёмную кепку и с чёрными очками на глазах (ночью! И как он не споткнулся, идя сюда? Чонвону не понять) вовсе не привлекал внимания. Совсем. Однако Чонвон должен был отдать должное: среди всех, кто был внутри, Сону выглядел нормальнее всего. И не потому, что Яна смущали вычурные яркие наряды, словно сорванные с вешалок в случайном порядке и комбинациях. Не потому, что люди внутри заведения веселились себе на уме. И вовсе не потому, что, наплевав на правила, выпускали дым из расписных сосудов, — Ян не собирался знать, как это называлось — примыкая к ним раз за разом и громко гогоча. Нет. Чонвон не будет лгать! Его смущало всё это! Безобразное заведение, шумные люди, кидающие на парня туманные взгляды — всё это. Чонвону не давало покоя всё это! И Ким Сону за одним из столиков. — Куда, чёрт возьми, Сону, ты нас привёл? — Чонвона очень интересовал этот вопрос. Ян упёрся руками в пластиковый стол, нависая над ним, и старался перевести дыхание, отдышаться, но дым резал нюх. — Почему нет? — голос из-за маски звучал приглушённо, и кашляющий Ян не сразу разобрал, что говорил парень. Ким осторожно стянул маску, показывая своё бледное лицо. Кажется, у Чонвона в самом деле зазвенели звоночки в голове, и красным засветилась надпись «дела плохи». Он бы очень хотел узнать, что всё не так, как он думал. — Хорошее место. Тем более не стоит переживать, что на меня вновь накинутся с расспросами. Сону был расслаблен, Чонвон — на иголках, когда опустился на пластиковый стул, а к ним на стол без всяких церемонностей прилетело меню, заставив парня дёрнуться, а Кима кратко засмеяться. Да уж, расписному внутри в яркие (Чонвон бы сказал психоделические, но Ян молчит) рисунки заведению пять звёзд он вряд ли поставит. Было бы у него по больше смелости и, быть может, безрассудства, то оставил бы заявление в участке (как будто он знал, что там напишет!) на владельца, но это не про Чонвона. Поэтому пришлось шумно выдохнуть, наполнить лёгкие неприятным дымом, что был буквально повсюду, и схватить меню, утыкаясь глазами в блюда и цены, обдумывая, что он должен (хотел) сказать. Ким вытянул ноги, чуть сползая на стуле — привычка времён школы, но Чонвону следовало бы перестать это подмечать. А Ян опустил ламинированное меню, окончательно позабыв, что голоден, и глядел на парня, нервно теребя рукав рубашки и кусая щёку изнутри, пока парень, подняв голову, не бросил: — Спрашивай, — он стянул кепку, положив ту рядом со сложенной маской. — Интервью не обещаю, но на дружеские вопросы отвечу, — и парень улыбнулся, словно всё это его забавляло. Возможно, зная нынешнего Кима и не оглядываясь назад, так оно и было. Чонвон спросил не сразу. Сидел с минуту молча, зная, что хотел спросить, но не зная, как это сделать. Словно если бы вопросы вертелись на языке, а мысли разбегались во все стороны, мешая парню нормально соображать. В конце концов, и Ян должен был это признать, это были лишь отговорки. Потому что он одновременно желал и не желал узнавать правды. — Как ты? — Чонвон точно не понимал, почему спросил именно это, но деваться больше было некуда. — Вау, — брови Кима взлетели вверх по лбу, и парень выпрямился на стуле. — Я спросил что-то не то? — Нет-нет, — Сону стянул наконец очки и был в самом деле удивлён, а Ян всё не мог понять почему. — Просто давно никто не спрашивал меня об этом, — слова прозвучали признанием. Что-то кольнуло в чонвоновой груди, однако он сделал всё, что было в его силах, чтобы этого не выдать. А Сону продолжил: — Не корчи мордашку побитого щеночка, а то влюблюсь, — бросил парень, а Ян почти не обратил внимания, мотая головой из стороны в сторону, закатывая глаза с мимолётной улыбкой на лице. — Я в норме. Звучали ли слова Кима ложью? Почти нет. Знал ли Чонвон, что тот лгал — очевидно, да. И всё же он не смог оторваться от красных глаз Кима. Белки, покрытые сеткой красных узоров, суженные зрачки и уставший взгляд. Ничего из этого парню не нравилось. Ничего из этого не опровергало того, что было написано в той статье на том чёртовом форуме. И Чонвону это не нравилось. Подозрения всё сильнее впивались своими острыми когтями в грудь, а Ян не знал, что должен был сделать. И сможет ли что-то поменять. Ему бы следовало спросить напрямую, получить ответ, а после разбираться с этим, но он всё никак не мог произнести отдающих горечью слов. Это станет проблемой. А Чонвон не сможет остаться в стороне. Больше не сможет. Поэтому это станет и его проблемой. Чонвон помассировал точку на лбу, стараясь избавиться от колющей боли за глазами. — В самом деле? — слова, сорвавшись с губ, звучали почти обвинением. — Ну просил же не корчить такую мордашку, — всё не унимался Сону, поддаваясь вперёд, чтобы зажать щёку парня меж двух пальцев, чуть тряся рукой. Но стоило парню увидеть уничтожительный чонвонов взгляд, как он, надув губы, вернулся на своё место, скрещивая руки на груди. — Какой злой, — бросил парень, вовсе не скрывая того, что ему было весело. — Ладно-ладно, Ян-Чонвон-мистер-серьёзность, — ну не «полицейский мальчик», и на том Ян рад. — Эм-м, я временно без работы, — Ким отвлёкся всего на секунду, чтобы указать официанту на пару блюд в меню, а как тот ушёл, продолжил: — А я только получил проект, который мне действительно нравился! Кажется, я растерял всю свою удачу, Ян-и. Поделишься своей? Чонвон всё не мог понять: видел ли он одну из масок Кима, за которой прятались истинные чувства и эмоции парня, или Сону, в самом деле, так просто ко всему относился. — За удачей это не ко мне, — Ян помахал рукой в воздухе, почти заставляя себя расслабиться. Музыка, смешавшаяся с криками и болтовнёй курящих, резала Чонвону слух и отдавалась словно вибрацией внутри головы, лишь усиливая боль за глазами. Ян зашипел, зажмурившись, когда на столе появились заказанные блюда. И, возможно, парню следовало бы пересмотреть своё отношение к странному заведению — по крайней мере, еда передними выглядела вкусно. — Да ла-а-адно, неужели, — потянул Ким, и Чонвон кивнул. — Одни надежды были только на тебя, — Ян подавился водой, закашлявшись. Да что с этим парнем было не так? В самом деле, продолжи Ким говорить таким тоном, Чонвон будет думать не о том. А сейчас (когда-либо) это им не нужно. Не стоило уточнения, что Сону думал иначе. Ян не должен был держаться за моменты прошлого. Тогда бы всё было проще. — Так, значит, тебя отстранили? Сону кивнул, прежде чем ответить, беря вилку и насаживая кусок мяса, чтобы поднести тот ко рту: — Пока всё не уляжется. Мы надеемся, что об этом скоро забудут, — Чонвон не хотел говорить, что вряд ли об этом быстро забудут. Тем более, пока парень в таком виде. — А потом я продолжу работу, мы выпустим фильм, и всё будет хорошо, — казалось, парень словно старался убедить себя в этом, кивая и прикрывая глаза. Яну лишь осталось поверить в то, что Ким Сону, скрывающий свои чувства и бегущий от проблем, остался в их прошлом. В конце концов, это было единственной вещью, которую Ян смог изменить тогда. — Ну, раз допрос закончен, настал мой черёд расспрашивать, — как-то слишком воодушевлённо заговорил парень. — Когда это ты стал следить за популярными заголовками? — С того момента, как меня перевели. Ян закинул жареный картофель в рот, прежде чем на него посыпались вопросы. — Перевели? Тебя? Куда? А ну выкладывай всё как было, засранец. — А вот и Сону-любительница-сплетен, — залепетал Ян, нацепляя на парня вид школьницы, что любит посплетничать. Киму бы пошло. Определённо. — Я тебя сейчас ударю, — шуточно замахнувшись, парень сдерживал смех. Кажется, давно Ян не чувствовал той лёгкости, что вдруг появилась сейчас, стоило отбросить все предубеждения и мычавшие его мысли и просто побыть для Ким Сону другом, а не журналистом, что собирался копаться в его делах. — Только не по лицу, Сону-я, — заголосил Чонвон, хлопая себя по щекам. — Нельзя портить такое личико, — смеялся парень, а Ким отводил взгляд, энергично кивая. — Так что там? Рассказывай. Казалось, и обстановка в богом забытом ресторане больше не казалось такой странной. — Было бы что рассказывать, — потянул Чонвон, отводя глаза. — Главный редактор порекомендовала меня, и вот я оказался в жёлтой прессе. Поэтому, к лучшему это или к худшему, я не знаю, но теперь наши имена по крайней мере будут встречаться в одном тексте, — Ян выдал это настолько будничным тоном, что не знай бы Ким самого парня, подумал бы, что перевод ему безразличен. Сону молчал некоторое время, прежде чем не заголосил на всё маленькое заведение: — Вина нам, вина. Я собираюсь отметить это, — театрально взвыл Ким, звонко заразительно смеясь. И Чонвон ничего не смог поделать, веселясь вместе с парнем. Что-то в этот раз было иначе. Чонвон ловил себя на этой мысли, раз за разом возвращаясь к ней. И дело было не в ресторане, не во внешнем виде Сону и не в чём-то другом. Словно сами чонвоновы ощущения были другими. Словно то, как Ким вёл себя и как Ян на это реагировал на это было другим. Парень, определённо, спишет это на долгое молчание, редкие встречи двух друзей и тот переполох, что творился в их жизнях. И всё же не акцентировать на этом внимания не получалось. Чонвон много говорил, так же много слушал и старался отбросить подозрения и прислушаться к шестому чувству, — внутренней чуйке, как угодно — но единственное, что он понял за этот вечер, так это то, что он долго не проводил времени с лучшим другом. А признаться, что из-за его подозрений и наедающего покоя синдрома спасателя они будут видеться чаще, Чонвон так и не смог. Не рассказал Сону, что будет писать про него (по крайней мере, прямо об этом не сказал). Не рассказал, что возьмёт псевдоним. Не рассказал ничего из того, что действительно могло быть важно, только потому, что не хотел втягивать Кима в ещё большие сплетни, разбирательства и новые слухи — отговорка, Чонвон знает, но ничего не собирался с этим поделать. Они вышли из захудалого ресторанчика к восьми, прошли лужайку и за разговором остановились у дорогого автомобиля — ещё одна вещь Кима, которая вовсе не привлекала внимания. И Ян как раз собирался попрощаться, а после двинуть в сторону метро, надеясь успеть сесть в незабитый рабочим планктоном — таким, как он сам — вагон и доехать до дома (слишком близкое к сердцу было название того, что домом-то для него и не являлось), а после раскрыть банку холодного пива, — возможно, не самое лучшее решение после бутылки выпитого вина, но парень не сильно думал об этом — как Сону одёрнул парня на полуслове, буквально перечёркивая весь старательно проложенный маршрут домой: — Я отвезу тебя, — Сону не спрашивал, а утверждал, словно у Яна не было шансов отказать ему. — Не-нет-нет, ты пил, я тоже… Сказал так, как будто у мня права есть, — Чонвон захихикал. Он не был настолько пьян, чтобы нести околесицу и кратко смеяться, словно школьница на первом свидании, но выпил достаточно, чтобы не держать ту маску серьёзности, что так часто путали с безразличием, и перестать церемониться. Хотя, возможно, и Ян не собирался отрицать, всё дело было как раз в компании Кима. — Не это важно. Не ты, не я за руль не сядем, — раскомандовался Ян, и Сону не то чтобы сопротивлялся, возможно, ему и было что сказать, но он промолчал, что-то ища в телефоне. — А что нам тогда делать?.. — Чонвон почти собирался упасть на асфальт рядом с авто (он всё ещё уговаривал себя, что не устал?), как делал несколькими днями ранее, зарыться пальцами в волосы и судорожно думать, как им выбраться из этой глуши. И Ян почти собирался взвыть от раздосадованности, пока не сорвался с места, схватив Кима за локоть, и поволок за собой, проговаривая: — А знаешь что? Я покатаю нас на метро! — и сорвалось это с чонвоновых губ куда грандиознее, чем должно было быть на самом деле. Словно парень собирался выкупить вагон не меньше, а не два простых билета по тысяче триста вон в одну сторону. Впрочем, казалось, Сону вовсе не сопротивлялся. Они брели по улице, никуда не спеша, пока Ян набирал сообщения Нишимуре, что немного задержался, но скоро будет дома — его никто не просил (на удивление, телефон молчал всё это время), и всё же парень чувствовал почти что жгущую необходимость отчитаться, сообщить о своём местоположении даже тогда, когда его не спрашивали. Чонвон просто не желал проблем. И всё же они вместе с Сону скользнули в полупустое метро, брели мимо поездов, цепляясь друг за друга и смеясь так громко, что привлекали внимание. Только сейчас Ян был рад, что парень нацепил маску перед входом, не сразу разобравшись в резинках. Тем не менее Чонвон стащил его кепку, говоря, что она ему подходит лучше. Ким не стал спорить. И не знал Чонвон, как относился к такому покладистому Киму. Тот не возражал, не спорил, а лишь соглашался со всем, что делал парень, словно в этом не было ничего особенного. Но для Чонвона было. Возможно, он не назовёт (не признает) это особенным, но, по крайней мере, необычным точно назовёт. Чонвон завёл их в пустой вагон и надавил на плечи Кима, остановившись у свободных мест. А стоило тому занять одно, как парень упал на соседнее, закинув ногу на ногу, лишь надеясь, что места рядом так и останутся свободными. В ту поездку вагон трясло хуже обычного. Ян точно не помнил, что заставило их встать на ноги (приближающаяся нужная остановка — вряд ли, они встали слишком рано), но результат был довольно предсказуем: не вцепись Ким, который точно был трезв и лишь подыгрывал Чонвону, в поручень сверху и не схвати парня за рукав рубашки, то они бы бегали из одной части вагона в другую. Впрочем, даже то, что Ким обеспечивал Яну какую-никакую устойчивость, нисколечки не изменило предсказуемого результата: стоило им выйти из метро за остановку от нужной, — Чонвон же не слушал, что им ещё рано выходить, а стоило подняться по множественным ступенькам и оказаться на незнакомой улице, пришлось признать, что Ким был прав — как Ян, казалось, всю оставшуюся дорогу домой будет ловить звёздочки в глазах и метаться из стороны в сторону, не находя опоры в ногах. Чонвон не был пьян. Не в этот раз. Он просто позволил себе расслабится. Повеселиться, раз на то пошло. Они шагали по улице. Ян подцеплял носком кроссовка камушки, откидывая их дальше по дороге и возвращаясь к ним вновь, пока те не улетали куда-то далеко, а Чонвон не находил новый. Возможно, Ким пожалел, что оставил автомобиль у того заведения, однако виду не подал — шёл за Яном, оглядываясь по сторонам, словно ожидал, что из-за угла нахлынет на него толпа с расспросами. Ян мог понять — не раз видел такое собственными глазами — и всё же не говорил, что мог понять то, что Ким чувствовал. Он никогда не был в его шкуре, чтобы утверждать, что точно понимал, через что проходил парень. И всё же, когда они остановились у многоэтажного дома, Ян об этом не думал. Мялся на месте и боролся с желанием сорваться ещё куда-то. Не потому, что боялся возвращаться в дом (хотя, Чонвон мог врать себе сколько угодно), а лишь потому, что, казалось, отпускать парня, когда ему в самом деле нужна была компания, ощущалось почти неправильным. И Ян не собирался признавать, что эта встреча ему нужна была больше, чем Сону. Чонвон собирался придумать множество отговорок, чтобы не признавать этого. Тем не менее, кажется, он был первым, кто попрощался. Первым, кто сказал, что напишет вновь (уж это он точно сделает). И первым, кто сделал шаг в сторону дверей, маша рукой в воздухе, широко улыбаясь. Он скрылся за дверьми в квартиру в начале девятого. Снимая кроссовки, лепетал, что пришёл. А скользя по прихожей в гостиную, прислушивался, улавливая слабое шипение телевизора и негромкие разговоры. Чонвон не обратил внимание на зажужжавший телефон в руке, когда остановился в дверном проёме, всматриваясь в два силуэта в приглушённом свету перед ним. По телевизору шёл бейсбольный матч. На диване сидели двое, держа в руках по стеклянной бутылке пива, упирая те в колени. А Ян стоял в дверях. — Не знал, что у нас будут гости, — прошептал парень, привлекая внимание сначала Пака, а после и самого Нишимуры. Тот слабо улыбнулся, а Ян затаил дыхание. — О, просто дружеские посиделки, — заявил Рики, и Чонвон в самом деле почувствовал, как что-то горькое растеклось по языку. То ли от того, каким тоном сказал это юноша, то ли от того, как процитировал его утренние слова парень. Тот цепкий взгляд пробирал его до дрожи. Кажется, Ян сглотнул слишком громко. — Пак Чонсон-сонбэ, — Чонвон слабо поклонился, шумно втягивая воздух через раздутые ноздри. Пак отсалютовал влажной от конденсата бутылкой. — Присоединяйся, — Нишимура похлопал по коленям в немом предложении занять место на них. Однако Ян помотал головой, выставляя руки перед собой. — Эм-м, — парень на мгновение остановился, прикусывая язык, — я лучше пойду к себе, — он указал на двери спальни, а Рики лишь пожал плечами, — чтобы вас не отвлекать. Я всё равно ничего не пойму, — он поскрёб затылок, нервно и тихо смеясь, и лишь надеялся, что его улыбка выглядела настолько же натянутой, насколько ощущалась. — Не обращайте на меня внимание. И Ян скрылся, тихо прикрыл за собой двери и завалился на кровать, цепляя зубами кожу на указательном пальце. Понимал ли Чонвон, что на самом деле значило появление Чонсона в их квартире? Определённо. За ним будут приглядывать. На работе — до сего на единственном месте, которое Нишимура не мог контролировать. Чонвон хотел взвыть, зарыться пальцами в волосы и прокричать парочку грубых, возможно, тогда бы та тревога, заставляющая сердце бешено биться в грудной клетке, почти причиняя боль, отступила бы. И почему только так получалось? Почему казалось, что чёртова судьба играла с ним в кошки-мышки, как делал это до этого Рики в их университетские годы? Чонвону это не нравилось. Не сколько сам Пак, сколько то, что тот оказался другом Нишимуры, о котором Ян раньше не слышал. Впрочем, стоило уточнения, что Чонвон в принципе мало знал о друзьях Рики. С кем тот был, у кого оставался после шумных вечеринок — Ян никогда не знал. Хотел. Но не знал. Не сколько для того, чтобы получить контроль, сколько для того, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, чтобы наконец стать значимой частью жизни его парня, а не безвольной куклой, какой чувствовал себя в такие моменты. Появление Чонсона в их доме было и нишимуренным предупреждением. Чонвон заставил себя в это поверить. Он поплёлся в душ, прихватив чистую одежду, только с той мыслью, что как бы неправильно это не ощущалось, так должно было быть. Когда-то Рики просил ему довериться, ведь отношения, по его словам, строились на доверии. Теперь же сам парень не доверял и единому его слову, ставил под сомнение каждое решение, которое тот принимал. И Чонвон точно не знал, когда всё изменилось. Может, когда им было по девятнадцать, может, позже, а возможно, всё было таким с самого начала. Чонвон не знал. Но ни раньше, ни уж тем более сейчас он не собирался с головой окунаться в самоанализ и рефлексию их отношений с Нишимурой. Он лишь продолжал твердить, что пока Рики его любил, ему не нужно было большего. Он простоял под душем, не думая ни о чём и обо всём одновременно. Смывал с себя пыль города, словно в слив утекали и переживания наряду с подступающим к горлу негодованием. Тёр кожу мылом, вёл по покрасневшим участкам и сходящим синякам, отчасти радуясь, что, когда те исчезнут с кожи окончательно, он сможет одевать одну из цветастых рубашек с коротким рукавом поверх белой футболки, ведь ему больше не нужно было быть неприметным. Осторожно, шаг за шагом, казалось, Чонвон принимал своё положение, новую должность и всё, что происходило с ним дальше. Ян считал, что чем раньше он приспособится, тем легче ему будет. Возможно, тогда статья, крайние сроки сдачи которой уже на следующей неделе, напишется куда проще и окажется куда интереснее того, что он уже написал (впрочем, всё, кроме белого листа, будет интереснее, Чонвон-и). Чонвон не знал. Но собирался попробовать привыкнуть ко всему этому. Ян вышел из ванной, не сразу замечая, что телевизор в гостиной больше не галдит, не звенят стеклянные бутылки друг о друга и разговоры больше не слышны. Он бы так и завалился на кровать, продолжив думать о чём-то своём, возможно, так и заснув, если бы холодные руки не легли бы ему на талию, подталкивая горячее после душа чонвоново тело к другому. Ян бы считал овечек, если бы Рики не захлопнул дверь ногой, обнимая парня со спины, если бы вдруг не залепетал: — Чонсон ушёл, — его дыхание обжигало и без того красное чонвоново ухо. Чонвон в мягком жесте опустил свои ладони на широкие ладони Нишимуры и глядел на витиеватые узоры вен на них, вдруг чувствуя, как что-то тёплое и до чего приятное растекалось по груди, пока Рики нежно гладил кожу его живота, на который переместил ладони. — Хорошо отдохнули? — шепотом, словно… словно боялся разрушить тот момент близости, что между ними была, спросил парень, напоминая себе, как дышать. — Угу, — слабо потянул Рики, опустив на чонвоново плечо подбородок и уткнувшись носом в шею, пуская мурашки по всему телу, начиная от низа позвоночника вверх и до самых кончиков пальцев. — Без тебя было скучно. Ян так не думал и всё же шумно сглотнул, представив, как Рики надул губы, прикрыв глаза. И Ян ничего не мог поделать с теми бабочками, порхающими в животе. — Я просто не хотел вам мешать, — он опустил руку на тёмные волосы, ведя по ним в нежном жесте, а Нишимура тихо замычал. — В следующий раз останусь с вами, — и Ян был бы полнейшим лгуном, если бы вдруг заявил, что эта мысль ему не нравилась. «Может, всё, что меня на самом деле беспокоило, — всё было лишь в моей голове? Разве Нишимура в самом деле был таким злодеем, каким рисовало его моё создание? Кажется… Я был не прав», — грохотали голоса в голове, заставляя Яна сомневаться. И не нужно было озвучивать это, чтобы понять: он ошибался. Во всём. И в своих сомнениях в первую очередь. Отчасти Чонвон чувствовал вину. Рики никогда не узнает (пусть на самом деле ничего не знает здесь только сам Ян), о чём он на самом деле думал. И всё же, когда парень развернулся на пятках, перехватывая нишимуренны ладони, удерживая их в нежном жесте в своих, и прильнул к его пухлым губам, на которых всё ещё чувствовался привкус алкоголя, он считал, что это было его извинением. Той ночью они переспали. Чонвона переполняли эмоции, вводили его в смятение, и парень не нашёл выхода лучше. Он снял одежду с Рики, разделся сам, и той ночью они гладили друг друга, ласкали, когда боль на коже и не была жгучей. Чувствовал руки на своих боках, как пальцы пересчитывали выступающие рёбра, как ложились на грудь и сжимали соски. Пока сам ладонью сжимал член Рики, давил на головку, лаская ту пальцем, а всё внизу ныло и горело от смазки и длинных пальцев внутри. Он раскатал латекс по члену, и Рики вошёл, как был готов, то беря грубо, то становясь нежным и внимательным. Чонвоново горло саднило, ногти впивались в крепкую спину, под пальцами играли мышцы, а ноги, скрещенные в ступнях, давили на поясницу Нишимуры, подталкивая его тело к чонвоновому. Парень тонул в эмоциях и обострившихся чувствах, пока спустя долгое время не кончил, а Нишимура не сделал то же самое. А когда всё закончилось, Ян обтёр их влажным полотенцем из ванны, долго целовал Рики, а после, обернувшись вокруг него руками и ногами, уткнувшись носом в плечо, уснул, пока парень перебирал пряди на его голове, убирая те от лица. Чонвон уснул, так и не заметив раздражения на чужом лице. Возможно, Ян на самом деле думал слишком много. Вероятно, порой это лишь его воображение выставляло Рики плохим парнем, возможно, парень вовсе не играл с ним, его чувствами. Быть может, Нишимура его любил, а ему просто стоило в это поверить.* * *
Чонвон не знал, что чувствовал. Не знал, что должен был чувствовать, когда наутро обнаружил Рики за обеденным столом с его сотовым в руках. Парень горько усмехался, потирал раздражённые глаза и продолжал что-то смотреть в чонвоновом телефоне, пока губы его превращались в тонкую линию на лице. Сердце болезненно сжалось в чонвоновой груди. — Что это? — его слова звучали резко. Рассекали спёртый воздух, словно острый клинок. — Что ты делаешь? Ответа Ян не получил. Рики лишь бросил на него краткий взгляд, поманил пальцем к себе и вновь уткнулся в экран, что-то яростно пролистывая и нажимая на нём. Чонвона просить дважды не пришлось, он подлетел к парню, выхватил телефон и нацепил на лицо самую грозную гримасу, на которую был способен: брови сведены вместе, губы скривлены, челюсти плотно сжаты. Рики лишь с вызовом поднял на парня взгляд, словно тот должен был отдать его сотовый, чтобы Нишимура продолжил его просматривать. Чёрта с два. Не в первый раз. Ему надоело! — Зачем? — только спросил Чонвон, скребя зубами друг о друга, ощущая, как щёки наливались красным. Когда Рики, держа в руках чашку горячего кофе, поднялся с тканевого дивана, казалось, ноги Яна залили свинцом, и он не мог сдвинуться с места. Чонвон словил себя на противной мысли, что был похож на загнанного трясущегося зверька, а Нишимура — на хищника, что собирался получить свою добычу. Он шёл медленно, высоко подняв подбородок и выпрямив плечи, его чёрное поло, заправленное в узкие на талии и широкие вниз по ногам тёмные штаны, облегало часто вздымающуюся грудь, и Чонвон отчётливо понимал: Нишимура злился — вот только не понимал, почему. А когда тот остановился напротив, протягивая Яну чашку ароматного кофе, и делал вид, словно ничего не случилось, Чонвон не нашёл лучше выхода, чем подыграть. Скрывая удивление за безразличностью. Ян не любил ссор. Отчасти потому, что они случались слишком часто. Отчасти потому, что они отравляли чужие жизни. Он принял белую с золотистым обрамлением чашечку, тяжело вдыхая, словно это могло отрезвить его, помочь избавиться от нахлынувших эмоций, и Рики повёл его к обеденному столику — небольшому, но им двоим хватало — а надавив на плечи, осторожно усадил, проскальзывая на кухню. — Что ты хочешь на завтрак? Я приготовлю, — залепетал парень, и Чонвон не знал, как реагировать. Должен ли был он вспомнить тот случай, выйти на эмоции (разве это не именно то, чего хотел Нишимура?), и сказать, что ему это не нравилось? Должен ли был забыть всё и оставить ситуацию в прошлом, как делал почти что всегда? Выбор оставался до чего очевидным. И всё же горький осадок чего-то, что Ян бы не смог назвать, остался на языке, ведя за собой шлейф неприятных ощущений. Они будут преследовать Чонвона до самого вечера, будут терзать сознание, и портить чонвонов день, пока, в конце концов, они с Нишимурой не завалятся на кровать, и всё повторится. В их совместной жизни секс перестал быть чем-то… значимым. Секс для Чонвона — его напоминание (отчасти и самому себе), что он любит и любят его. Секс для Нишимуры… Чонвон не знал. Хотел верить в то, что для него это значило то же самое, но не знал. И всё же предпочёл пустые домыслы, которые рисовали сладкую картину любящих друг друга Чонвона и Рики. В этом был весь Ян Чонвон. Таким он стал, по крайней мере. Нишимура ждал ответа, натянув цветастый фартук и мягко опустив руки на столешницу, терпеливо ожидая, когда парень даст ответ. А Ян витал в облаках, уставившись на чашку, пока парень не прочистил горло, наконец, привлекая чонвоново внимание. — Прости, — потянул Ян, слабо улыбаясь. — Эм-м, я буду то же, что и ты, — и широко улыбнулся, ведя языком по пересохшим губам. — И вот так всегда, Чонвон-и, — помахав пальцем в воздухе, Рики отзеркалил чонвонову улыбку. Его будничный тон в моменте стал игривым, и парень желал сохранить это мгновение. Чонвон не сразу заметил, как парень оказался рядом, оставив яичницу с тостами шкворчать на сковородке, как осторожно опустил руки на плечи, и опомнился только тогда, когда почувствовал пухлые губы на своём лбу и зарывающиеся тонкие пальцы в волосы. Нишимура что-то промычал. Ян не понял. Он лишь обернул руки вокруг тонкой талии, прикрывая глаза, собираясь почти что расплакаться. Он не любил ссориться с Рики (с кем-либо, как результат). Не любил накручивать себя по пустякам, в такие моменты чувствуя себя последним глупцом. Он любил Нишимуру и думал, что тот любил его в ответ. — Работаешь сегодня? — залепетал парень, чуть наклоняясь, чтобы чмокнуть Яна в губы, а после вернуться к готовке. Чонвону потребовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями и, уняв бешено отбивающее неизвестный парню ритм сердце за решёткой рёбер, ответил: — Взял выходной, — он помотал головой, не скрывая улыбки. Если его не спросят, он и не скажет, что надеялся провести день с парнем. Как давно они не ходили на свидания? Кажется, последнее было перед тем, как они съехались — Чонвону было двадцать, и он только защитил диплом. Кажется, они проделали путь почти в пятьдесят километров, добрались до Ансана, а после и до пляжа, но это было так давно, что Чонвон, кажется, и не вспомнит, что они делали. Так или иначе, Ян надеялся вытянуть Рики на свидание, что бы это не значило. — И какие тогда у тебя планы? — он подцепил глазунью пластиковой лопаткой, перенося её на тарелку, а после двинулся к холодильнику, ища что-то в нём. Чонвон солгал бы, если бы сказал, что в нём не загорелся слабый огонёк надежды. В конце концов, не пригласи его Рики сейчас на свидание, то он сделает это сам — ничего такого. — Никаких, — парень пожал плечами, шмыгая носом. — Может, растянусь на диване и буду поглощать всё, что приготовит мне парень, — Ян кратко засмеялся, улавливая и бархатный смешок Нишимуры. — А могу украсть его и провести с ним день. — Диван? — Ну конечно! Чонвон смеялся, и Нишимура подхватывал его веселье, осторожно опуская тарелку на стол. — У меня есть идея получше, — хищно улыбаясь, показывая кончики зубов, Рики поддался вперёд, нависая над Чонвоном, выбивая из груди взволнованный выдох. Ян молчал, часто моргая в немой просьбе парню продолжить. — У меня сегодня съёмки, — он клацнул Яна по носу, потирая точку на лбу от усталости. У Чонвона было подозрение, что парню так и не удалось поспать ночью. Снова. — А потом агентство устраивает что-то вроде торжественного ужина, на деле который — сборище инвесторов, директоров, моделей агентства и никого из работающей команды, — Ян точно не смог понять, нравился ли Нишемуре такой расклад или нет, но продолжил слушать кивая. — Поэтому, я мог бы пойти туда с тобой, а потом найти какое-нибудь укромное местечко и… Ян не дал парню договорить, выставил руку, чувствуя, как жар бежит по шее, окрашивая и кончики ушей в алый красный, и щёки. Рики лишь кратко засмеялся. А Ян затараторил: — И ты не боишься, что они узнают, что у тебя есть парень? — Чонвон заломил бровь. — Представлю тебя своим менеджером, — и всё же, как бы там ни было, парень выдохнул с неким облегчением. — Новые ролевые игры? — он заиграл бровями. — Только если ты так это называешь. Чонвон не знал, должен ли был чувствовать ядовитый укол обиды или всё же не обращать на это внимание. Они говорили об этом раньше и сошлись на мнении, что оставить их личную жизнь за кадром, не вынося на публику, будет лучше. Для них обоих. Для самого Чонвона в первую очередь. Но порой Яну хотелось перестать скрываться на людях, но он ничего не говорил. Как ничего не сказал сейчас. Он только согласился, решив, что так он проведёт время лучше, чем будет лежать на диване и взирать телешоу, которые ему вовсе не интересны. Ян посчитал, что принял правильное решение, согласившись, когда Нишимура почти что засиял, протягивая к нему руки, что пришлось отбиваться, лишь бы они вновь не оказались в кровати и, как результат, лишь бы парень не опоздал на съёмки. Рики выбрал Яну наряд, посчитав, что широкие белые штаны с завышенной талией и тёмная нишимурена рубашка, расстёгнутая на несколько пуговиц, будут хорошим решением в жаркую погоду. Такая одежда была во вкусе Нишимуры, вовсе не в чонвоновом, но Ян поспешил согласиться, кивая, словно болванчик, потому что хотел порадовать парня даже такими мелочами. За четыре с половиной часа, что Ян провёл в гримёрной, он посчитал что у него было предостаточно времени, чтобы подумать обо всём, что происходило. Не только вспомнить о Чонсоне и о том, что он больше не знал, как должен был относиться к парню на работе (Чонвон бы притворился, что всё нормально и ничего не изменилось, только вот его появление, такое внезапное, у них дома настораживало). И всё же Чонвон посчитал, что будет разбираться с этим позже. Быть может, он лишь себя накручивал, не больше, не меньше. Но и прокрутить в голове с сотню раз утренний инцидент, который не взывал к чонвоновой обеспокоенности ровно до тех пор, пока парень не решился проверить телефон и просмотреть недавние уведомления. Только потом, стоило найти прочитанное сообщение в Какао, как мучительное беспокойство, перемешавшись с резким раздражением, подступило к горлу, образовав в нём плотный ком. Первым желанием было удалить треклятое уведомление, но чего толку. Чонвон уставился на слова на экране, словно те могли в самом деле исчезнуть, когда сообщение от Сону «спасибо, что провёл со мной день» звучало едко двусмысленно. Понимал ли это Ким — судя по всему, нет. Ян сжимал кулаки, чтобы не влепить себе звонкую пощёчину, точно заслужил этого. Так или иначе, больше парня не беспокоило ни то, что Нишимура вновь не доверял ему (прочёсывая его телефон вдоль и поперёк), ни то, как спокойно после он реагировал. Чонвону не нужно было напоминать, что Рики Сону не нравился. Ян точно не знал причин, — словно Рики хоть раз ему об этом говорил! — но этого было и не нужно, чтобы заметить недовольство его парня по отношению к его другу. Поначалу Чонвон разрывался. В университете это почти сводило его с ума (не только это, но Ян не вспоминает об этом), пока к выпуску они не отдалились с Кимом, и он не остался рядом с Нишимурой. По крайней мере, Ян очень и очень хотел, чтобы в чужих глазах это выглядело именно так. Рики не нужно было знать о тех встречах тогда, четыре года назад, и о тех, что были потом. В идеале: парень не должен был узнать и о той. Не узнал бы, если бы не его губительная привычка проверять чонвонов телефон, словно у парня не было права на личное пространство! Не стоило уточнения, что Чонвон думал иначе. Ян развалился на подушках, прижимая планшетку к торсу, и шумно выдохнул, прикрывая глаза. За ними что-то неприятно пульсировало от яркого света, из-за чего боль растекалась по голове, заставляя Яна сжимать челюсти и скрежетать зубами, не делая этим лучше. А потом съёмки закончились. Спустя пять долгих часов, за которые Рики лишь несколько раз появлялся рядом, чтобы, спрятавшись в каком-то углу, зажать Чонвона в объятиях, а после продолжить работу, съёмки наконец закончились. Впрочем, стоило признать, за это время идея для статьи так и не появилась. Чонвон взял выходной для того, чтобы подумать, что он может написать про Ким Сону, что может рассказать, чтобы изменить общественное мнение. Ян думал, смени он обстановку, то что-то придумает. Не стоило уточнения, что из этого ничего не вышло. Он лишь просидел полдня в гримёрной, злой и уставший (изредка нацепляя маску резвости, только тогда, когда кто-то — Рики — заходил) и без идеи для статьи. Чонвону хотелось настучать себе по голове за это. Так или иначе, когда гримёрная наполнилась не менее уставшими людьми, Ян выпрямился на своём месте, улыбаясь и кивая, словно болванчик, пока не дождался Нишимуру за дверьми. Чонвон не подал виду, что был расстроен, когда парень прошёл мимо, не обратив на него никакого внимания. Он повторял: «Рики просто притворяется. Скоро это закончится, и мы снова сможем побыть рядом», — но легче от этого не становилось. Ян постарался придушить то негодование, что своими щупальцами обвивало его грудь, заставляя щёки краснеть, дыхание — сбиваться, а серде — учащённо биться, словно с желанием выломать решетку рёбер. Рики остановился рядом спустя полчаса, и Чонвон не спрашивал, что заняло так много его времени. Они двинулись к автомобилю молча, Ян старательно играл отведённую ему роль, ища в телефоне название заведения, в котором назначили встречу. На самом деле, что-то так и подмывало написать Юнджин, отправить ей геолокацию и сказать, что там она найдёт эксклюзив, и Ян почти сделал это, но остановился в последнее мгновение, расставив для себя приоритеты. Работай он в своём отделе, как и прежде, возможно, он пошёл бы на это. Он мысленно извинился перед Хо, выбрав не создавать проблем не сколько и без того скандальному агентству, сколько не создавать их для честных работников, и Нишимуры в том числе. А стоило им сесть в чёрный тонированный авто, как навигатор стал меньшим, что беспокоило Яна. Всё дело было во вдруг оказавшемся слишком близко Рики, что опустил руку ему на ногу, сжал кожу под тканью штанов и прильнул к чонвоновой шее пухлыми губами, мажа по кадыку и выступающим венам. Если парень думал, что сейчас было лучшее время и место, то Чонвон собирался уверить его в обратном. Он выставил руки, упирая те в квадратные плечи юноши, и с силой надавил, прежде чем сипло выдавил: — Мы опаздываем. — Всего несколько минут, ладно? Чонвон шумно сглотнул, когда рука, доселе сжимающая бедро, опустилась на живот, словно змея, поползла верх по телу и скользнула под вырез рубашки, пока пальцы не остановились на горошине соска. — И мы приедем к завершению. Вряд ли директор погладит тебя за это по головке. — Не он, а ты, и моего члена, — сорвалось таким будничным тоном, что чонвоновы глаза округлились, а вдох застрял где-то посреди горла. — Ты обещал, что приедешь вовремя, — не унимался Ян, кусая нижнюю губу. И Рики отстранился, а Чонвон выдохнул, проводя пальцами по спутавшимся за день волосам. Всегда, когда он отказывал в близости, парень злился. И Ян был бы до чего удивлён, будь что-то иначе сейчас. — Ладно, — на выдохе сказал он, выравниваясь на своём месте и кладя руки на руль. — Кажется, из тебы получился бы хороший менеджер. Может, стоит уволить того, что есть у меня? — его вопрос весельем вовсе и не отдавал. Казалось, Рики в самом деле обдумывал увольнение менеджера, которого Ян толком то и не видел. И всё же он был не согласен. — И тогда ты будешь отвлекаться, — мягко начал Чонвон, протягивая ремень безопасности. — Кто-то мудрый, несомненно, как-то сказал, что лучше не смешивать работу и отношения, поэтому, как ни проси, менеджером твоим не стану, — Ян лишь надеялся, что парень перестанет злиться. Не сейчас, так к тому моменту, как они приедут на встречу. Так или иначе, как понял сам Ян, именно из-за них — успешных работников LNY Entertaiment и дочерних компаний — все и собирались. Рики ничего не ответил, но парень не оставил незамеченным, как расслабились его челюсти, доселе плотно сцепленные, когда он завёл автомобиль, и тот с рычанием сдвинулся с места. Чонвон лишь установил телефон на панель, когда электронный голос навигатора озвучивал ближайшие повороты и предупреждал о загруженности дорог. Они прибыли к арендованному месту на десять минут позже, чем должны были. Сипало от этого только Чонвона, Рики же оставался спокойным, выскользнув из автомобиля и подождав, когда парень сделает то же самое. И пусть Ян не знал, что будет делать, когда проследует за ним внутрь, он всё же стал шагать за парнем, лишь надеясь, что не возникнет проблем. В самом плохом случае, Нишимура мог бы представит его своим другом, правда же? Ян шумно сглотнул, входя внутрь, когда заскользил по мраморному полу заведения, унимал дрожь, вдруг охватившую его тело, шагая по лестнице вверх, и убеждал себя не нервничать, когда они вышли на открытую площадку, где под опускающимися на город сумерками туда-сюда сновали девушки в облегающих платьях (порой слишком коротких, настолько, что даже Чонвон обратил внимание), парни, одетые по последнему писку моды, и директора в строгих дорогих костюмах, кажется, сшитых на заказ по отобранным меркам, за жилетками которых прятали большие животы и свои года, идя под руку с молодыми девушками, что высоко задирали голову и не приуменьшали своих ожиданий. Чонвон постарался сделать всё, что было в его силах, чтобы не закатить глаза, когда вдруг столкнулся с одним из них. Ян бы не солгал, если бы сказал, компания, на которую работал Нишимура, была логовом, кишащим змеями. Не стоило уточнения, что ему это место, эти люди и их взгляды ему не нравились. И всё же он не подал виду. Лишь скользнул к белым столикам, собираясь выждать подходящий момент, чтобы уйти отсюда с Рики, и постараться не пожалеть о принятых утром решениях. Он не желал думать, что остаться дома на диване, уткнувшись в странное шоу по телевизору, было лучшей идеей, чем всё это. Чонвон провёл время, глядя на наручные часы и считая минуты. Отчасти потому, что ему большего не оставалось. Отчасти потому, что точно не знал, что вообще здесь делал. И всё же вернуться домой без Рики ощущалось чем-то неправильным. Будь Ян смелее, смог бы назвать это предательством в какой-то мере. Его как минимум трижды порывало достать сотовый из переднего кармана и сделать парочку снимков для Юнджин (один он всё же сделал, но вряд ли отправит его девушке), ещё дважды Ян боролся с желанием уйти, и как минимум единожды порывался зарыться пальцами в волосы и громко взвыть — ведь даже так на него никто не посмотрит — Чонвон так и не определился, было ли это больше плюсом, чем скорее минусом. И всё же тускленький огонёк надежды на чёртово свиданице стал вспыхивать с новой силой, когда гендиректор, поднявшись на подобие сцены, постучал пару раз пальцем по микрофону в руках, прежде чем не стал толкать речь, ничего не значащую для Яна и так много… впрочем, ничего не значащую и для остальных. Чонвон лишь нацепил такое же выражение лица, как и люди рядом, и делал вид, что внимательно слушал старика перед ним. — Сперва хочу выразить свою благодарность, что вы пришли, — начал тот, и Ян шумно шмыгнул носом, вдавливая пальцы в бёдра. — Сегодня наши компании отмечают такое масштабное событие, что мне бы пришлось урезать вам зарплату, не явись кто, — люди вокруг захихикали, тихо аплодируя, пока мужчина, стоя на сцене, широко улыбался, хлопая себя по животу. — Так или иначе, наша LNY стала больше, я обзавёлся новыми деловыми партнёрами, — он указал на мужчин рядом, и Ян проследил за его жестом, чтобы увидеть таких же напыщенных директоров, суммы на банковском счету которых парню только снились в самых сладких снах, — а вы — новыми коллегами, полагаю, — журналисты закликали своими камерами, и только тогда, обратив внимание на яркий свет, Ян заметил тех, лица которых вовсе не узнавал (не только потому, что те были подкупными, — они напишут шикарные статьи о слиянии двух компаний и выберут самые лучшие фотографии, Чонвон не сомневался, — но и потому, что произойди здесь убийство, только тогда Ян смог бы узнать хоть кого-то из своих коллег по профессии). — И теперь хочу так же поблагодарить всех тех, кто трудился над бумагами, — словно они присутствовали здесь! — Без них и работы нашего совета не было бы LNY Холдинг, представляете, уже Холдинг! — Чонвон не мог разделить радости генерального директора, потому что его слова для Яна ничего не значили. — Международного сотрудничества и уж тем более высокого скачка на бирже. Мужчина задумался в моменте, а после собирался сказать что-то ещё, если бы его не перебили: — Да, господин Кван, вы самый лучший! — заголосил кто-то в толпе, и Ян даже не стал оборачиваться, чтобы посмотреть. — Вот же, — мужчина театрально закатил глаза, скребя поседевший затылок. — Сделай хоть вид, что уважаешь меня, — он слабо захихикал, а после поспешил вернуться к теме: — Кажется, какой-то мудрый человек сказал: «Меньше слов и больше выпивки». Знаете, кто им был? — он не стал дожидаться ответа, прежде чем радостно выпалить: — Я! Ха-ха. Я был им только что. Поэтому прошу, отдыхайте в своё удовольствие! Чонвон знал, о чём будут трубить местные СМИ следующие пару дней. Чонвон так же знал, что станет следующей головной болью если не Хо Юнджин, так Ким Дживон, когда начальник Чон попросит статью, материал для которых придётся собирать по крупицам, да ещё и за мизерные сроки. Казалось, Ян начинал понимать, почему журналисты бульварной прессы готовы были поломать друг другу руки за новинку, что уж говорить об эксклюзиве. Парень в самом деле думал, что сейчас был самый подходящий момент, чтобы уйти. Он собирался отправиться на поиски Нишимуры — впрочем, отыскать парня было не сложно — и если не найти с ним укромное местечко, чтобы — наконец! — провести время вдвоём (и вовсе не так, как парень предлагал это в машине), то хотя бы вернуться домой. И Ян бы так и сделал, если бы где-то с боку не стали лязгать приборы, если бы не зазвенела разбивающаяся посуда и не послышались бы чьё-то ярое негодование: — Что ты тут забыл, наркоша, а? — Ян двинулся на звук почти что инстинктивно, не вникал в смысл слов и пошёл за толпой, удивлённой перепалкой. — Не стыдно, нет? — и вновь, что-то с дребезгом разбилось. — Заявиться в таком виде, светить своим поганым лицом, — Чонвон честно не понимал, откуда была вся та ненависть, что ядом сочилась с губ парня, которого он даже не видел. Пока что. Второй голос был слишком тих. То ли из-за охающей и ахающей толпы, то ли из-за музыки, Ян не расслышал, что сказал другой, быстро перебирая ногами, поскорее желая оказаться в самом центре ссоры. Чонвон назвал бы это профессиональной привычкой, но на деле — не больше, чем простой интерес. — Не нравится? Не нравится, когда смотрят на тебя? Дружище, — обращение ласковым вовсе не было, — как же ты выжил в этой профессии? О, подожди-ка, я знаю ответ: шманался порошочком, таблеточками, или что ты там употребляешь, и строил из себя паиньку на камеру. Как мило, скажите. Чонвон остановился в паре метров от двух ссорящихся (теперь, кажется, это слово не сильно подходило) людей, прикусывая язык. И не знал он, что больше взывало к его удивлению: то, что безымянный актёр агентства выхорашивался на собственную камеру (для Яна безымянным он не был лишь потому, что те форумы, подписки на которых парень оформил несколькими днями ранее, слишком рьяно обсуждали конфликтную персону), или то, что тот делал это за счёт Ким Сону. И почему только LNY вздумалось объединиться с компанией, в которой работал Ким? Почему обстоятельства (как же Ян ненавидел это слово!) сужали круг чонвоновых знакомых, мало переносящих компанию друг друга, результатом оставляя парня с очередной головной болью, заставляя разрываться между работой и отношениями (не важно, какими). Вновь. Это происходило вновь, а Чонвон, вероятно, вновь слишком много думал и искал связь там, где были лишь случайные стечения обстоятельств. Однако им с Сону, определённо, пора прекращать встречаться при таких обстоятельствах. Иначе это грозило головной болью для них обоих. Чонвон почти взвыл, мысленно проклиная Вселенную. Казалось, ему в самом деле стоило гордиться собой из прошлой жизни: он явно хорошо нагрешил, раз расплачивался так сейчас. И всё же Ян не понимал, что с теми людьми было не так. Почему они выплёвывали эти ядовитые фразы, почему разыгрывали сцену, и уж тем более не мог понять, почему люди за спиной белого костюмчика поддерживали это. Эта сцена напоминала Чонвону о прошлом. Всё было почти точно так же: едкие высказывания, попытки публичного позора и сам Чонвон в стороне, за всем наблюдающий. Казалось, отличался лишь сам Сону. Тогдашняя неуверенность на его лице сейчас сменила решимость, а колкие слова в ответ — уверенное и вовсе не смущённое «перестаньте» и «довольно». А Чонвон всё продолжал стоять в стороне. Как тогда. — Ну же, почему не хочешь показать своим фанатам своего истинного лица? Парень в белом схватил Сону за подбородок и направил то прямо в на камеру собственного телефона. Чонвон не сомневался, что видео попадёт в сеть, а дальше возникало лишь два вопроса: когда оно появится в сети и будет бесчисленно скопировано, и как быстро среагирует адвокат по управлению репутацией в сети (контент-менеджер или кто, черти, этим занимался в новой Холдинг). Чонвон бы солгал, если бы заявил, что не чувствовал закипающего под кожей гнева. Не только потому, что актёр Ким Сону был ему другом. А потому, что это видео, разрушит бы все его планы: Ян собирался отвлечь внимание от громких новостей, а, как найдёт правду, либо выпустить опровергающую статью со всеми доказательствами, либо раскрыть правду и предоставить улики — он делал это много раз и только в этот уговаривал себя, что близкие отношения на работу не повлияют. Не стоило уточнения, тут что Ян Чонвон натурально лгал не только себе. Так или иначе, он рассудил, что сейчас это не важно, но сдвинуться с места так и не смог. Ноги словно налились свинцом, не давая возможности дёрнуться. Он остался стоять там, среди толпы, наблюдая за словесно нападающим на Сону парнем. Чонвон не слышал, что тот говорил, отчасти потому, что гул толпы заглушал слова, отчасти из-за того, что больше не желал. Лишь наблюдал, как кто-то всё же оттащил раскрасневшегося парня, стоило тому замахнуться, а Киму — так и не шелохнуться, что Чонвон и сам почти поверил, что парня вся эта ситуация вовсе не беспокоила. Ян знал, как настроены были журналисты относительно Сону. Парень знал, как их слово меняло мнение читателей, стоит немного приукрасить, а злодея выдать за героя, знал, как такие новости ломали чужие жизни. И Чонвон не желал, но догадывался, под какими заголовками в конце концов выйдут статьи и против кого будет общественность. Но вопрос всё так и вертелся в голове: почему Ким Сону должен был испытывать всё это вновь?