Душно

— Да на мне бы этот костюм смотрелся в миллион раз лучше! — громкий хлопок дверью, и вот Ренат уже с трудом пытался привести дыхание в порядок. Они только закончили снимать середину новогоднего выпуска, и теперь у кондитера наконец-то появилось время отдохнуть.       Резким движением руки мужчина схватил с белого гримерного столика новую бутылку питьевой воды и, шумно плюхнувшись на чёрный кожаный диван, который находился в углу гримерки, распаковал её и начал жадно глотать, попутно расстегивая верхние пуговицы нарядного кителя. В студии было невыносимо душно. И не только из-за действительно тёплых костюмов, большого количества людей на съёмочной площадке или же просто отсутствия кондиционеров — нет. Ренату было душно из-за самодовольного Ивлева, который возомнил себя главным секс-символом грядущего года. Этот рыжий здоровяк буквально настоял на том, чтобы самому сниматься в костюме серого кролика почти весь новогодний выпуск. Зараза, знал ведь как перетянуть все внимание зрителей (и не только) на себя.       Ренат горько усмехнулся, завинчивая бутылку и откладывая её в сторону. Он прикрыл глаза в попытке хоть немного расслабиться, но в голове продолжал возникать образ Ивлева. Совершенно бессовестного и нахального Ивлева, который… А впрочем. Неважно.       Не было никакого смысла злиться на Костю из-за того, что он решил забрать все плюшки новогоднего выпуска себе. В конце концов, они ненавидели друг друга и соперничали только на камеру. Злиться на Ивлева и не хотелось. Но когда рыжий, самодовольно рассматривая себя в зеркале, переодевался в этот ебаный костюм прямо в гримерке Рената, Агзамов был готов прибить Шефа всея Руси первым попавшимся под руку венчиком. Ренат смирился с тем, что Костя никогда не обратит на него своего внимания, действительно смирился, но Ивлев был бы не Ивлевым, если бы не продолжал морально издеваться над своим соведущим вне и вовремя съёмок. Агзамов до сих пор не понимал, зачем было переодеваться прямо в его гримерке: у Кости буквально через пару дверей находилась своя. Но нет. И это он был готов ему простить. Конечно, проведя пару минут в санузле перед началом съёмок, ведь обнажённый мускулистый торс горячо вожделенного коллеги видишь не каждый день.       Ренату приходилось несладко. На съёмочной площадке было чуть ли не вдвое больше людей, чем обычно, и это сбивало. Приходилось жёстче контролировать свои взгляды, желания мимолетно коснуться хотя бы плеча Ивлева, а также как ни в чем не бывало улыбаться во все тридцать два зуба, ведь Ренат Агзамов был весёлым кондитером, который жил работой и никогда не унывал.       Косте даже с гримершей повезло больше — он мог поговорить с ней о чем угодно, рассказать все, вплоть до того, какой длины волос он обнаружил утром в своей тарелке. А Ренат в минуты перерыва говорил разве что с плакатом попугая, висевшем рядом с технической кухней. Агзамову приходилось уединяться в своей гримерке не только потому, что данный коллектив был ему совершенно неинтересен, но и потому, что Ивлев постоянно маячил перед глазами. И вроде можно было бы поговорить, обсудить тот же самый ебаный волос, но… Ренат неоднократно ловил себя на том, что зависал, слушая Костю, раскрыв рот, и отвисал только тогда, когда коллега начинал щёлкать пальцами у него перед носом. Странное чувство.       Изо дня в день приходилось просто терпеть и дожидаться окончания невыносимых съёмок, а вечером, или же на следующий день, бежать в любимое кафе на встречу с Олей, которая обязательно выслушает все его нытье и даже попробует дать совет. — Вот только какой совет, Оленька… — отчаянно прошептал Агзамов, потирая лицо ладонями. — Ничего мне уже не поможет, кроме дурки.       В самом начале их знакомства Костя был совершенно другим человеком. Бывшая жена убивала его, естественно, не в прямом смысле, и Ренат был в какой-то степени глотком свежего воздуха в серых буднях Шефа всея Руси. Это было волшебное время, и Агзамов искренне им наслаждался… Но, в конце концов, Ивлев развёлся.       Развёлся и стал в миллион раз счастливее, и уже никакой Ренат ему был не нужен. Гордая птица расправила могучие крылья и отправилась в свободный полет… Оставляя Агзамова на берегу необитаемого острова с ограниченным запасом жизненных сил.       Тяжело вздохнув, Ренат потянулся к своему мобильному и разблокировал его: пара сообщений от Оли и больше ничего. Подруга звала в гости. Справедливо рассудив, что сегодня он уж точно больше никому не понадобится, — съёмки на сегодня были закончены — Агзамов быстро напечатал ответное СМС и стал переодеваться в сменную одежду.       Послышался тихий стук. Ренат насторожился, замерев с кителем в руках. — Кто?       Вместо ответа в незапертую гримерку без тени сомнения ввалился Ивлев, уже успевший переодеться, но державший в руках что-то, подозрительно напоминавшее костюм кролика. Ренат опешил, но быстро взял себя в руки. — Рафинатыч, ты только не злись, да? Вот я тебе принёс свою шкуру, примерь, если все ещё хочешь.       Несколько секунд Агзамов непрерывно смотрел в прекрасные голубые глаза Кости и совершенно не находил в себе хоть какие-нибудь слова. Тогда Ивлев рискнул разорвать зрительный контакт и подойти ближе к кондитеру, предусмотрительно закрыв дверь в гримерку. Вновь пощелкав пальцами перед лицом Рената, Костя добродушно усмехнулся, ведь ему удалось вывести коллегу из ступора. — Заработался? — Смотри сам не заработайся, царь волосяных тарелок.       Ренат и сам не понял, почему ляпнул именно это, но пути назад уже не было. Ивлев снова усмехнулся и приземлился почти на то же самое место, где несколько минут назад сидел Ренат. По-хозяйски развалившись на диване и закинув ногу на ногу, он все-таки протянул кондитеру свернутый костюм кролика, не забыв при этом самодовольно ухмыльнуться. Костя привык не отвечать на едкие комментарии в свой адрес, чего уж говорить о таком невинном прозвище, какое дал ему Ренат только что. Агзамов аккуратно повесил китель на вешалку и без лишних колебаний принял от коллеги «подарок», но примерять его не торопился. Вместо этого он вопросительно уставился на развалившегося почти на весь диван Ивлева и приподнял брови. — Что? — Что? — Ты мерить будешь, морковка? — А ты хочешь посмотреть? — Если бы не хотел, не пришёл бы. — Костя, заканчивай этот цирк, — снова вздохнул Ренат, убирая костюм на гримерный столик. — Если тебе лень его возвращать девочкам, я сделаю это сам, когда буду уходить. — Ничего мне не лень, — мгновенно возмутился Ивлев, подобравшись. — Ты тут целую истерику закатил, что тебе не дали хвостиком на камеру повилять. Вот, — он жестом указал на несчастный свёрток, — пожалуйста. В эфир не пойдёт, но я могу поснимать, как ты морковку хрумкаешь. — Фу, Костя, — Ренат привычно сморщился, скрестив руки. — Ты можешь хотя бы пять минут не пошлить. — Рыжий пожал плечами и продолжил смотреть на кондитера. Агзамову начинало это надоедать. — Кость, тебе не пора домой? Ну или не домой, абсолютно без разницы. — А что ты меня гонишь? Раньше неплохо сидели здесь с тобой после съёмок. — Раньше, — намеренно подчеркнул кондитер, внутренне начиная закипать от злости. Какое право он имел напоминать об одних из самых счастливых днях в его жизни?! Он сам же все и разрушил! — Так, все, Кость, давай. Мне некогда.       Агзамов кивнул на дверь, призывая Ивлева покинуть его гримерную, но вместо этого Шеф всея Руси демонстративно распластался на диване и сладко потянулся. Тогда Ренат не выдержал и хотел буквально вытолкать своего соведущего, но не тут то было. Естественно, Костя был тяжелее. Существенно. Поэтому единственное, что удалось кондитеру, — крепко вцепиться ему в ладонь. — Костя, дай мне спокойно собраться домой! — Торопишься к кому-то? — Не твоё дело! — Примерь костюм и я уйду. — Ты мне условия будешь ставить? Ты на моей территории, не забыл? — Тогда что тебе мешает спокойно собираться домой?       Снова несколько секунд длился их зрительный контакт, пока Ренат отчаянно не зарычал и не сел на стоящий рядом стул. Костя внимательно наблюдал за его поведением и делал у себя в голове определённые пометки. — Ты меня стесняешься? — Костя, закрой рот. — Стесняешься.       Грозно вскинув голову, Агзамов как никогда в своей жизни захотел иметь способность испепелять людей глазами. Такая полезная вещь.       Зачем Костя издевался? Какой у него был план? А может, стоило подыграть?..       Можно попробовать. Терять нечего.       Кондитер демонстративно поднялся со стула, снял обувь и схватил ненавистный костюм, думая, как его правильно надеть. — В нем пиздец как жарко, поэтому рекомендую снять одежду. — Ты парился в джинсах несколько часов, я пару минут потерплю как-нибудь, — съязвил Ренат, наконец найдя способ надеть костюм. Костя медленно поднялся с дивана и подошёл ближе, но Агзамов шарахнулся от него в сторону. — Я хочу помочь застегнуть… — Не надо.       В итоге после ещё нескольких минут Ренат наконец справился с примеркой и нацепил ободок с ушами — что-то вроде финального штриха. Повернулся к Косте, ожидая услышать противный смех на весь съёмочный павильон (ведь сам заржал не тише, едва завидев коллегу в костюме), но вместо этого Ивлев как-то странно на него смотрел. Этот взгляд Агзамов уже и не надеялся никогда больше лицезреть. Именно таким был взгляд Кости, когда они с Ренатом начали узнавать друг друга ближе.       Агзамов снова опешил и прочистил горло, попутно замечая бутылку воды: в костюме было нереально жарко. И как Костя вообще жив остался после более чем двух часов работы в нем? — Что скажешь? — решил всё-таки поинтересоваться он, ведь Костя продолжал молчать. — Сексуальный. — Что, прости? — Я говорю, сексуальный.       Нервно усмехнувшись, Ренат оценивающе осмотрел себя в зеркале: может быть, он был слепым, но что могло быть сексуального в куче ненатурального меха?.. К тому же он буквально утонул в этом костюме, ведь был почти на голову ниже Кости, а размер выбирали именно его. — Я могу теперь снять это? — А тебе самому как?       Ренат снова покрутился перед зеркалом: костюм как костюм. Он на «Кондитере» и лучше примерял. Решил не озвучивать свои мысли. — Прикольный, но я бы не смог пробыть в нем больше, чем пару минут. По крайней мере, в одежде. — Спорим?       Ренат в который раз опешил. Внимательно посмотрел на Ивлева: вроде был трезвый. Может, самому Агзамову стоило сходить проверить слух? — Что?.. — Ну спорим, что продержишься. — На что? — Если ты продержишься в нем час, я сделаю тебе пиар у себя в соцсетях.       Ренат откровенно рассмеялся: в Костиных словах явно был подвох. Здесь же точно должен был быть подвох?.. — А если я не продержусь?       Ивлев сделал вид, что глубоко задумался, будто не знал ещё за несколько метров до двери этой гримерной, чего ему сегодня хотелось. У Рената не было шансов. — Тогда тебе придётся попробовать очень вкусную морковку.

~~~***~~~

      Спустя полчаса Ренат вспотел так, будто пробежал марафон на огромную дистанцию в невыносимую жару. Главным условием их спора было то, что Агзамову запрещалось покидать гримерку, ведь тогда он смог бы сжульничать и отдохнуть от костюма где-нибудь в санузле, а это было бы нечестно.       Они сидели друг напротив друга и перебрасывались совершенно левыми фразами, будто только и ждали тот момент, когда Ренат не выдержит. Агзамову казалось, что его мозг кипел, что его тело окунули в самое жерло вулкана. Воду пил маленькими глоточками, чтобы не захотеть отлучиться справить нужду раньше обговоренного времени. Телефон Ивлева с включенным таймером лежал неподалеку. Именно из-за того, что мозг отказывался переваривать какую-либо информацию, Ренат абсолютно не понял, что именно имел в виду Костя под «пробой очень вкусной морковки». Кондитер отдаленно подумал, что имелась в виду обычная морковь, оставшаяся со съёмок, ведь нужно было как-то «замотивировать» Агзамова на участие в пытке. Как же он ошибался.       Спустя ещё пару минут начала кружиться голова. С ним такого не было даже в бане. Что не так с этим ебаным костюмом? Если бы от него так не несло запахом Ивлева, Ренат бы подумал, что он принёс ему ложный костюм с функцией подогрева. Кондитер усмехнулся: и все это он терпел из-за какого-то пиара? Нет. Он терпел это из-за компании Кости. Сегодня он тоже вспомнил, как они ещё пару лет назад собирались на этом же самом месте и без умолку болтали обо всем на свете, а потом шли в бар или к кому-то из них на квартиру, продолжая разговоры до самого утра уже там. И никто им не мешал, никто ничего от них не требовал. Они наслаждались компанией друг друга и пару раз даже засыпали в обнимку.       Ренат в который раз подул себе на лицо. Костя в это время залип на какой-то кулинарный журнал, с интересом разглядывал картинки сочных блюд. Каждый раз, каждый ебаный раз, он будто специально медленно облизывал свои пальцы, чтобы перевернуть следующую страницу. Ренат фыркнул.       Спустя ещё две минуты перед глазами все начало плыть. Агзамов понял, что если он сию же секунду не избавится от этого костюма, будет очень плохо.       Зарычав на всю гримерку, он сбросил ободок с ушами на стол и попытался высвободиться из костюма самостоятельно, но голова закружилась ещё сильнее и он бы упал на холодный пол, если бы Костя вовремя не среагировал и не поймал его. — Э, э, э, Рафинатыч, ты чего? — Сними… Его с меня…       Ивлев не дурак, понял все с первого раза и мигом вскочил, подлетая к Агзамову. Бросил быстрый взгляд на таймер, выключил его, а затем в два счета расстегнул костюм, помогая кондитеру из него выбраться. Уложив Рената на диван, Костя убрал кучу ненатурального меха на стол, отмечая, какой же Агзамов горячий. Ивлев решил не мелочиться и набрал в рот воды из бутылки, начал активно плевать ею на своего коллегу: все-таки, он был нужен живым. Справедливо рассудив, что одной водой было не помочь, Костя начал стягивать с Рената свитер. — Костя, что ты делаешь… — протянул Ренат, все еще не открывая глаз. — Да так, хочу на тебя без одежды посмотреть, — Ивлев дошёл до ширинки, но был резко остановлен рукой кондитера. Агзамов наконец открыл глаза и даже попробовал приподняться, но Косте было до лампочки. — Что ты делаешь? — Раздеваю тебя. Или уже легче? — Да. — Супер. Но это не отменяет того факта, что ты проиграл. — Кость, обойдусь я без твоего пиара, не переживай. — Без моего пиара, может быть, и обойдешься, а вот без моей морковки — точно нет. — Ну что ты заладил, морковка, морковка… Вроде все уже выяснили. Ты молодец, смог отпахать в этом костюме несколько часов... — Ренат, ты реально не понимаешь или прикидываешься?       Заметив, что хватка Агзамова ослабла, Ивлев одним движением расстегнул его ширинку и спустил вниз джинсы, открывая прекрасный вид на смуглые подкачанные ноги. — Не зря вы с Олей в качалку ходите.       Ренат постепенно начал приходить в себя. Вот только не совсем вовремя, ведь к тому моменту, когда он смог более-менее адекватно оценивать ситуацию, Костя расположился у него в ногах и бесчисленными поцелуями покрывал внутреннюю поверхность смуглого бедра.       Первая мысль, промелькнувшая в голове кондитера — «Охуеть, как хорошо резко стало». Вторая — «Охуеть, как мы вдвоём поместились на таком маленьком диване». Третья — «Охуеть. Охуеть. ОХУЕТЬ БЛЯТЬ ЧТО ПРОИСХОДИТ».       Осознав наконец, что творилось прямо перед глазами, Ренат хотел было резко подняться, но Костя не дал — силой сдержал. К своему удивлению, Агзамов также отметил собственный стояк, который Ивлев уже пару минут, не переставая, ласкал. Ах, да как ласкал — ни одна девушка никогда не смогла бы так же.       Поняв, что выдал себя с головой, Ренат опустил руки на голову Косте в попытке приблизить разгоряченный рот к своему возбужденному органу, но Костя отрицательно покачал головой: — Сегодня, мой сладкий, проспорил ты. А ведь мог потерпеть ещё каких-то семь минут, — Костя навис над Агзамовым, в который раз самодовольно ухмыляясь. — Сейчас твоя очередь пробовать морковку. Ты ведь готов?       Ренат чётко осознал, что ему что-то подмешали в шампанское. (Как еще было объяснить происходящее?). И что он был готов, пиздец как готов! Он сделает Шефу всея Руси такой минет, какого ему ещё никто никогда в жизни не делал. — Я не слышу, зефирка моя… — Готов. — Не слышу! — Костя как следует шлепнул оголенное бедро кондитера, вызвав тем самым сладостный стон и неожиданное признание: — Именно я сделаю тебе самый охуительный минет в твоей жизни. — Вперёд.       Едва Костя потянулся к своей ширинке, чтобы наконец выпустить на волю пульсирующий орган, как окрепший Ренат взял все в свои руки. Сняв мешающую одежду, они поменялись местами. Теперь Костя сидел на диване, широко раскинув ноги в стороны, а Ренат скромно сидел перед ним на коленях. Без одежды было, конечно, лучше, но ненамного. Духота никуда не делась. И почему в этой гримерке не было окон и до сих пор висел сломанный кондиционер?!       Проведя кончиком языка по пульсирующему члену Кости, Ренат почувствовал себя всемогущим и попытался взять орган целиком, но попытка не увенчалась успехом. За старание Ивлев наградил Рената мягким поглаживанием по тёмным волосам. Агзамов снова провел языком по всей длине, начал с невообразимыми пошлыми причмокиваниями облизывать головку да помогать себе руками, нежно лаская яички. Костя сразу понял, что перед ним был далеко не робкий мальчишка, а настоящий профессионал своего дела. Ренат мастерски насаживался на член, с каждым разом будто стремясь проглотить его полностью. Ивлев понял, что такое стремление нужно поощрять. Но это потом.       А сейчас в голове у Шефа всея Руси взрывались разноцветные фейерверки, пока он своими мощными руками пытался насадить Рената на свой член ещё глубже. Агзамов, не переставая, откровенно стонал, что ещё больше возбуждало Ивлева, и скоро он начал осознавать, что разрядка не за горами. — Ре-ренат. Я. Сей-ча-а-а-ас. О-о-ох, блять, что же ты творишь, сученыш.       Долгожданные белесые капли начали стекать прямо в рот кондитеру. Попробовав Костину сперму, Ренат чётко понял — это самый изысканный десерт в его жизни. С таким усердием он заглотнул абсолютно все, не упустив ни единой капли, что Костя удовлетворённо притянул его к себе. Посадив своего сладкого мальчика к себе на колени, он захватил его губы, на которых все ещё чувствовался собственный вкус, в плен, одновременно начиная сладко дрочить ему. Целоваться с Агзамовым само по себе было крышесносно, а после такого невообразимого минета хотелось делать это, по крайней мере, каждый день.       Они громко дышали, стонали, прижимались друг к другу все сильнее и сильнее, пока Ренат вдруг не разорвал поцелуй и не посмотрел на партнёра слегка затуманенным взглядом: — Костя, я хочу, чтобы именно ты вошёл в меня и оттрахал так, как ты не трахал ещё ни одну суку. — Так ты все же… Ревнуешь, да? — переводя дыхание, не удержался от подкола Ивлев. — Ты забыл свой девиз «меньше пизди — больше делай»?       Засмеявшись, Костя начал осматривать гримерку на предмет смазки. Нет, ну а что? В его гримерке таковая точно имелась, он сам лично за этим следил. У Рената таковой могло и не оказаться, но не бежать же теперь в таком виде в собственную гримерку? В здании ещё могли остаться люди. — У тебя есть смазка? — Конечно, Кость. Каждый день в кармане ношу и жду, пока ты меня оттрахаешь. — А если серьёзно?       Ренат медленно поднялся и протопал к гримерному столику. Из нижнего ящика он достал миниатюрный тюбик и, не предупредив, бросил его Ивлеву. Тот на удивление ловко его поймал. — Все-таки ждал.       Проигнорировав последнюю фразу партнёра, полностью обнажённый Ренат распластался на диване и демонстративно приподнял задницу, по которой Костя незамедлительно громко шепнул. — Ах! Какой смачный звук-то!       Удобно устроившись, Ивлев выдавил смазку себе на ладонь и, размазав её, приставил указательный палец к тугому колечку мышц. Ренат терпел. Терпел, хотя хотелось взять и насадиться на эти волшебные пальцы, которые за всю жизнь кормили не одну тысячу человек.       Ещё один сладостный стон вырвался у Агзамова, когда Костя добавил второй палец и уже основательно разработал его задницу. Ивлев сделал несколько движений назад-вперед и с удовольствием отметил то, что Ренат охотно насаживается на него. Собственный стояк успел снова налиться кровью и с нетерпением ждал, когда сможет проникнуть в такое желанное узкое и горячее нутро народного кондитера.       Дождавшись, пока четыре пальца будут свободно двигаться внутри Рената, Костя вынул их и смазал смазкой свой член. Ренат перевернулся на спину и установил с ним зрительный контакт. Слова, казалось, были лишними в данный момент, ведь в голове неистово крутилось только одно желание: трахаться. Поговорить они и потом смогут.       Приставив член к сочащейся смазкой дырочке, Ивлев подхватил Агзамова за ноги и начал постепенно входить. Поначалу Ренату было больно принимать в себя такое огромное сокровище, но спустя некоторое время кондитер сам начал насаживаться на член Кости. Откровенные шлепки кожи о кожу, стоны раздавались на всю гримерку и, даже возможно, на несколько метров вокруг. Не повезёт тому, кто окажется рядом.       Вскоре Костя буквально вдалбливал Рената в диван, не жалея ни себя, ни его. Ощущение невесомости и, как бы парадоксально это ни звучало, абсолютнейшей чистоты захлестнуло мужчин с головой. Их головы совершенно очистились от каких-либо мыслей; на смену им пришли инстинкты: завладеть, повелевать, подчиняться, быть покорным. Каждый был на своём месте, и, казалось, только сейчас все было так, как и должно было быть.       Первым кончил кондитер, сладко выстанывая имя своего возлюбленного. Ренат излился между их разгоряченными телами, будучи уже совершенно без сил. Через несколько секунд к нему присоединился Костя, изливаясь уже в нутро Агзамова. По инерции он еще некоторое время входил-выходил из него, чувствуя, как горячая сперма стекала по их обнажённым телам, но вскоре Ивлев тоже без сил рухнул рядом с Ренатом и крепко, на сколько хватало оставшихся сил, прижал к себе.       Несколько минут лежали и приходили в себя, все-таки уже не молодые.       Первым поднялся Ренат. Он погасил яркий свет, оставив гореть только гримерное зеркало. Не говоря ни слова, Агзамов вытащил из шкафа два пледа, заготовленных как раз на такие случаи, и укрыл сначала Костю, затем – себя. У Ивлева же не было сил даже благодарно промычать. Удобнее обхватив мускулистую грудь партнёра, Агзамов шумно вздохнул и тихо произнес: — Все-таки, костюмы пусть будут по твоей части.       Костя улыбнулся ему и крепче сжал ладонь Рената, мгновенно погружаясь в сладостный сон.