***
— Краснов тут что ли до меня был? Такие взбудораженные все сидите. Регина на пятое испытание битвы шла последней. Её это немного напрягало, потому что обычно в конце шли самые лучшие. Они же и запоминались. Девушка не считала, что достойна этого звания. Да, она слегка подросла с начала битвы и благодаря помощи Артема показывала неплохие результаты, но идти последней не должна была. Самое начало, середина — вот, где было ее место на этом проекте. И уж точно не конец. Когда Забава рассказала ей суть задания, весь тот легкий и непринужденный настрой, с которым Регина шла на очередное испытание, в момент разлетелся в щепки. Цель испытания — отыскать женщину, которая побывала в руках маньяка, но сумела избежать своей горькой участи. В голове моментально всплыл образ сталкера, преследовавшего её практически месяц, каждый день из которых стал для неё личным адом. Стоило ей дослушать задание до конца, улыбка тут же стерлась с лица, уступив место неприсущей ей суровости. Какой-то оттенок ненависти сверкнул в ореховых глазах, но Регина быстро потушила этот пожар. Первое правило, которое внедрил в неё вампир — никогда не пропускать чужую боль через себя. Девушка и без этого наставления не отличалась особой эмпатией, но после его слов зазубрила раз и навсегда. Это всё не твое, ты просто посторонний наблюдатель. Нужно лишь сыграть сочувствие и сопереживание. Необязательно взваливать на себя дополнительный груз из чужих проблем, когда твой собственный уже давно опустил тебя на самое дно, чтобы люди поверили и прониклись к тебе. Но в этой ситуации все наставления вампира разрушились и полетели в бездну к чертям собачьим. Когда Регина подходила к столу, на котором лежали личные вещи каждой девушки, она не могла перестать думать о том, что одна из них буквально побывала на грани жизни и смерти. Девушка, даже не приблизившись к участницам, считала весь тот первобытный страх и ужас, который испытала одна из них. Регина, заблудившись в лабиринте из собственных и чужих эмоций, не смогла вовремя абстрагироваться, поэтому с самого начала всё пошло совершенно не по плану. Девушка чувствовала и видела свежий фантомный след магии Артема, но не могла разобрать, что же тот пытался до неё донести. Её руки, как и впрочем всё тело, била лихорадка. Ноги не слушались, и она бы мешком свалилась на пол, запнувшись о собственную ногу, если бы не прыткая молодая ведущая, успевшая подхватить её под локоть. — С вами всё хорошо? Вы как-то резко и нездорово побледнели, — аккуратно спросила Забава, снизу вверх смотря на девушку. Ведущая чувствовала её мертвецки холодную кожу, скрытую за воздушной тканью красной блузы, видела, как изменился ее цвет лица и как быстро поменялись эмоции. Забаве показалось, что Регина в этот момент скинула все свои маски и открылась с той стороны, с которой её раньше никто, кроме нее самой, никогда не видел. — Я в порядке, — словно вернувшись в детство, когда она зубрила параграфы до каждой запятой и пересказывала их, стоя у доски, на автомате ответила девушка, с остервенением вырвав руку и нервно поправляя и без того идеально уложенные кудри цвета вороного крыла. — У вас есть личная история, связанная с подобным или, может быть, вы испытывали похожие эмоции? Забава знала, что лезть в шкаф, за которым прятались личные скелеты, было апогеем бестактности и неуважения по отношению к участнице, но мама сказала ей, что на первом испытании она была чересчур молчалива, и экстрасенсы с её помощью могли бы лучше раскрыться перед зрителями, но не сделали этого по её вине. И девушка для себя решила, что сделает всё, лишь бы порадовать Веру, поэтому, переступая через собственные моральные принципы и убеждения, шла напролом. Мама от неё хотела именно этого, а это значит, что Забава должна сделать всё, чтобы исполнить её волю, которая была для неё неписаным законом. — Я… — Регина не успела проанализировать заданный вопрос, поэтому на секунду растерялась. Ореховые глаза забегали по помещению в поисках того единственного, что могло бы помочь ей вернуться в чувство. И она нашла. Фантом вампира видал в каких-то жалких сантиметрах от кресла, по всей видимости, нужной женщины и смотрел на неё, как бы реальный Артем никогда бы не посмотрел. С искреннем сочувствием и желанием просто помочь, не потребовав ничего взамен. — Нет, я никогда прежде ни с чем таким не сталкивалась. Наверное, именно поэтому я так остро отреагировала. Регина снова лгала, не желая обнажать душу и разрушать образ того, что у нее все в порядке. С маньяком девушка, разумеется, никогда не сталкивалась лицом к лицу, но сколько же раз за то время, что находилась в модельном бизнесе, она успела ощутить на себе неконтролируемое животное желание, смешанное с похотью и развратом. Лаболас и его защита не подпускали к ней таких людей даже на пушечный выстрел, но избавить её от возможности чувствовать их посыл он не сумел. Или не захотел — этого Регина не знала наверняка, потому что ход мыслей и поступков демона был для нее непредсказуем, хаотичным потоком. Его защита дала осечку лишь дважды. Один раз — случай со сталкером, о котором девушка старалась лишний раз не вспоминать. Когда это случилось, она думала, что больше никогда не испытает этот первобытный страх, никогда больше не почувствует себя жертвой, находящейся под прицелом опытного охотника, выстрелы которого никогда не давали осечек и всегда попадали в цель. Регина думала, что всё худшее уже случилось, и эти эмоции никогда больше не вернуться в её жизнь. И как же в этот момент она ошибалась. — Вы не за себя переживаете. За дочь. Но этого больше не случится. Она выкарабкалась, обманула смерть и выжила, — Регина всё-таки сумела вернуть себе контроль над собственными эмоциями и абстрагироваться от тяжелого задания. Перед ней маячила лишь цель и фантом магии Артема, который шептал ей нужные слова, а она, словно заранее запрограммированная марионетка, снова повторяла за ним, вглядываясь в глаза женщин через пламя зажженной восковой свечи. — А вот вы идеальная жертва с синдром спасателя. Терпели всё, сваливали его поведение на квартиру. Даже крестик или какой-то гвоздь нашли, думая, что это подклад. Не во всём всегда виновата магия. Существуют люди, уже давно прогнившие изнутри, и их не изменить, как бы вы не пытались, — Регина отошла от молодой красивой девушки с изумительными французскими косами из каштановых волос. Она когда-то давно, будучи еще несмышленым ребенком, мечтала о том, чтобы мама однажды заплела ей такие. Но её грезам не удалось осуществиться в реальность. Матери было на неё откровенно наплевать. Виктория не провожала её на первое сентября, как это делали другие родители, ни разу не побывала на школьных концертах и даже не пришла на вручение аттестатов. И, разумеется, кос своей единственной дочери, всё в которой напоминало женщине об её отце, никогда не плела. Регина через какое-то время научилась плести их сама, но никакого восторга от них больше не испытывала. Они ей даже в какой-то степени омерзели, и девушка с тех пор не могла смотреть на собственное отражение с полностью собранными волосами. Хотя бы одна маленькая угольно-черная прядка должна была быть выпущена на свободу. — От вас вампиром пахнет. И кровью. На ритуал дали? Не переживайте, ничего с вами не случится. Он использует её во благо, — фантом слишком настойчиво говорил эти слова, и Регина решила ему не сопротивляться, успокоив девушку, девственная кровь которой оказалась в руках Артёма. А ещё уверял её, что не маньяк-фетишист. Лгун и обманщик — вот он кто. Про рыжую девушку она сказала куда меньше, чем могла бы. Её снова с головой окунули в те эмоции, которые испытала жертва маньяка. Регина подошла к ней на негнущихся ногах и сразу же опустилась на ступеньки, беря ту за руку. Не чтобы считать ее, а чтобы не потерять связь с реальностью. Перед глазами замелькали яркие и четкие картинки. Не чужие. Свои. Регина, очутившись рядом с той, что испытала на себе весь тот ужас, что мог бы стать для нее последним чувством в этой жизни, будто бы снова прожила один из самых грязных вечеров, о котором она бы предпочла забыть раз и навсегда, но просто не могла. Бар. Играет громкая попсовая музыка, от которой закладывает уши. Регина видит всё, что происходит вокруг не со стороны, как это случилось с погибшим мальчиком, а своими собственными глазами. Она танцует в самом центре площадки и чувствует, как у неё пересыхает в горле. Ноги сами ведут её к барной стойке, когда всё внутри отчаянно противится этому. Регина, запертая в собственном теле, никак не может повлиять на ситуацию. Она неистово кричит, бьется в истерике, из последних сил пытается сопротивляться тому, что уже предрешено. Она слишком хорошо знает, что будет дальше. И Регина совершенно не была готова к тому, чтобы пережить это еще раз. Перед глазами мелькает яркая неоновая подсветка. Она подходит к бару и просит налить ей безалкогольный мохито. Следует своему правилу не пить алкоголь в публичных местах, чтобы лишний раз не беспокоиться насчет сохранения своей кристально чистой репутации. Регина берет из рук бармена мятно-зеленый коктейль и, помешивая его трубочкой, делает пару глотков и оставляет его на стойке. Смотрит исключительно на него, не отворачивается и не отвлекается, помня о том, что никто не застрахован от неадекватных безумцев, которым будет только в радость подмешать какую-нибудь психотропную дрянь в напиток, чтобы после поразвлечься. Регина не дура, знает, что такие случаи сплошь и рядом, но она не могла и предположить, что в подобной схеме могут быть замешаны и сотрудники элитного популярного московского заведения. Через какие-то пять минут, когда коктейль оказывается выпит полностью, она чувствует, как её голова начинает кружиться. Ноги не слушаются, и Регина локтями упирается в барную стойку, чтобы не вывихнуть лодыжку, споткнувшись на высокой шпильке. Дыхание становится сбитым и неравномерным, сердце бьётся о грудную клетку, как ненормальное. Она по привычке впивается ногтями в кожу ладони, надеясь привести себя в чувство, а свободной рукой пытается открыть сумочку, чтобы достать телефон и вызвать такси. Регина не дура, и прекрасно понимает, что с ней произошло. — С вами всё хорошо? — она плохо разбирает слова, с которыми к ней обратился молодой бармен. Уши заложило, как при первом полёте на самолете, а картинка перед глазами стала не только размытой, но и начала раздваиваться. Регина, пытаясь ввести пароль из шести цифр, постоянно промахиваясь и нажимая не на ту, делает над собой неимоверное усилие, чтобы ответить назойливому отравителю. — Я в порядке, — она чувствует ненавязчивое прикосновение к своему локтю. Старается хотя бы на пару сантиметров повернуть голову, чтобы увидеть того человека, кто посмел к ней прикоснуться. Лица Регина разглядеть не сумела, но свет бриллиантов на явно дорогих часах, переливающихся в мерцании неоновой подсветки, больно бьёт в глаза, заставляя её зажмурится. В голове проскальзывает догадка. Неужели, это он? Чёртов мудак и извращенец, которому она отказала на прошлой неделе, когда тот захотел затащить её в постель, аппеллируя тем, что конфетно-букетный период уже давно прошёл. Прошёл он, как же. Пролетел за одно единственное свидание, с которого Регина ушла, сославшись на то, что у неё много работы. Если это он, то какой же всё-таки закомплексованный и нарциссичный уёбок, не способный здраво воспринимать отказ. Она ни капли не жалеет, что послала его далеко и надолго, но теперь ей страшно. Безумно страшно. Регина не дура. Прекрасно знает, что будет дальше. Девушка не знает, как ему удаётся увести её из основного помещения клуба. Помнит лишь то, как цеплялась за последние крупицы утекающего от неё создания и оставила на его руке несколько неглубоких царапин от своих ногтей. Пока они шли до vip-комнаты, Регина ещё пыталась сопротивляться, но, когда её, как какую-то тряпичную куклу, швырнули на чёрный кожаный диван, перестала пытаться, забившись в угол, мысленно взывая к своему защитнику и умоляя его о спасении. Но Лаболас не услышал её зов, не пришел, когда она так в нём нуждалась. И в этот момент Регина окончательно поняла, что это конец. — Я буду кричать, — язык не слушается, и слова превращаются в кашу, но он понимает её посыл и лишь грязно усмехается, садясь рядом и притягивая девушку к себе за оголенную ногу. Она пытается ударить его, но он предвидит такой исход и с силой сжимает лодыжку, оставляя на ней свой первый след. Туфля слетает с её стопы и с громким стуком падает на пол. — Тебя здесь никто не услышит, а если бы и услышал, тебе бы никто не помог. Да и кого ты позовешь на помощь? Мужа? — его рука движется выше, залезая под юбку короткого черного платья. Регина трясётся ещё сильнее и отворачивается, не в силах больше видеть даже расплывающуюся в её сознании сальную ухмылку. — Любовника. Он из ФСБ. Фамилию назвать? — даже находясь в измененном состоянии её мозг продолжает работать и изо всех сил пытается найти выход. Она лжёт, нагло и быстро, надеясь хотя бы раз получить от своего вранья настоящую пользу. — Врешь, — он замахивается и бьёт её по лицу. Регина чувствует, как скулу обжигает, а из носа начинает течь тонкая струйка ярко-красной крови. Она отлетает и ударяется головой о спинку дивана, надеясь потерять сознание и не помнить того, что будет дальше, но он отбирает у неё и эту возможность. Бьёт ещё раз, хватает за распущенные волосы, наматывая их на кулак, и заставляет смотреть. Заставляет чувствовать всё то, что делает с ней. И Регина, проживая этот момент во второй раз, кричала. Она плакала и пыталась вырваться из собственного тела. Испытывала всё то же самое, но эмоции как будто бы выкрутили до максимума. Девушка чувствовала, как из носа текла кровь, как по щекам вниз к подбородку бежали реки из слёз. Регина проживала всё эти эмоции снова и снова, проклиная силу, которая позволила этому случится, Лаболаса, по какой-то причине не пришедшего на помощь. А ещё, она проклинала и ненавидела себя, потому что оказалась слишком слабой и беспомощной в момент, когда должна была собраться с силами и дать отпор. — Врача, позовите врача! Регина как будто бы через какую-то пелену, разорвать которую у нее просто нет сил, услышала громкий крик Забавы. Чувствовала, как та несильно била её по щекам, пытаясь привести в чувство. И Регина смеялась. Громко, истерично, находясь на грани помешательства или безумия. Она знала, что никакие врачи ей не помогут. Что никто ей уже не поможет. — Мне нужен Артём, — слова вылетели сами собой. Регина больше не контролировала ни свое тело, ни свои мысли. Да ей, если честно, уже наплевать, что будет дальше. Она уже знала, что будет, поэтому не сопротивлялась. Потому что так всё быстрее закончится. Что только так ему станет неинтересно, и он бросит её в на холодном кожаном диване vip-комнаты. Униженную, втоптанную в грязь. С его следами по каждому миллиметру кожи и внутри неё самой. Голую, с побоями на теле и лице, которые будут сходить не одну неделю, и которые она будет стараться замазать тональными средствами. С покорно склоненной головой, отлетевший с самый дальний угол её сознания короной и мыслями о собственной ничтожности. — Регина, Регина. Смотри на меня, смотри! Девушка не видела перед собой ничего, кроме размытого из-за бесконечного потока слез силуэта. Она чувствовала, как чужие холодные пальцы крепко держат её за впалые щеки, упираясь большим пальцем в скуловые кости. Ей было так страшно, что Регина, кажется, начала пытаться отбиваться, думая, что вернулся её насильник. Она била его кулаками в грудь, плечи, заехала в кадык и пинула ногой во что-то, очень напоминающее колено. Ей было всё равно, больно ему или нет. Девушка делала это для себя. Для той, кто не противилась, выбрав путь наименьшего сопротивления. Для той, кто сдалась и до сих пор винила себя в том, что даже не попыталась. Регина вымещала на неизвестном всё то, что так долго хранилось у неё внутри. Она, сама не зная кому, мстила за униженную, раздавленную и втоптанную в грязь себя старую. Это была месть королевы, у которой посмели отобрать её трон. — Это не он. Не он, слышишь? Это я, я, моя королева. Это всего лишь я, — Регина почувствовала, как холодные пальцы нежно стирают льющуюся из её носа кровь. Как руки аккуратно и бережно притягивают её к своей груди и обнимают, скрывая ото всех, будто надежный, непробиваемый купол. Она даже через пелену ярости и страха сумела уловить запах кедра и розы, и подняла на человека заплаканные глаза с потекшей черной тушью и подводкой. — Как? Ты ведь должен был уже уехать, — проглатывая целые слоги из-за подступающего к горлу нового потока слез, дрожащим голосом промямлила девушка. Регина жалась к Артему, как маленький щенок к ноге хозяина. Намертво вцепилась в плотную ткань жилетки и уткнулась лицом в его плечо, пачкая одежду косметикой. Руки вампира блуждали по её спине в попытке успокоить, но девушку это только раздражало. Она не хотела, чтобы её успокаивали. Регине нужно было лишь чье-то плечо, в которое девушка могла бы разреветься, как маленькая девочка, разбившая коленку при первом падении с велосипеда. Она не желала от Артема нежности. Это было совершенно не то, что ей оказалось нужным. Регине нужна грубая сила, твердая, несгибаемая мужская энергетика, которая одним своим присутствием сумела бы восстановить дамбу, из которой лилась неконтролируемым потоком лилась вода. — Ты сказала, что я тебе нужен. И я пришел, — Артем, видя, что его изначальная тактика потерпела обидный крах, в секунду адаптировался и оттолкнул Регину от себя, грубо и сильно хватая трясущуюся девушку за плечи. — А теперь либо перестань истерить, либо воспользуйся мной и выплесни уже все это наконец, — и Регина, следуя его словам, точно корабль, потерявшийся в бескрайнем океане, и привлеченный спасительным светом маяка, разревелась, уткнув лицо у него в ямке между острых ключиц. Они сидели на холодном грязном полу, с направленными в их сторону объективами камер. Артём молчал, закрывая её своей спиной от ошарашенных взглядов участниц испытания и ведущей. Вампир будто бы ангел-хранитель, про которого так часто и уверенно твердила Лиза, спрятал плачущую у него на груди девушку ото всех, кроме себя самого. Он видел её слезы, чувствовал боль и страх, которые не утихали в треснувшей и находящейся на грани душе, и пытался высосать из неё всё это, чтобы подарить Регине сладостную негу и забвение. Но Артём не Бог. Он не всесилен и забрать такие сильные негативные эмоции за один раз просто физически не мог. Предложить временное оцепенение, высосать какую-то маленькую часть — да, но вампир здраво понимал, что девушке это не поможет. Наоборот, сделает только хуже, поэтому ему оставалось лишь просто быть рядом с ней и хотя бы своим плечом, на которое девушка атомной войной обрушила поток слез, пытаться спасти ту, которую он намерен собственными руками потопить. Регина плакала недолго. Может быть минут десять. За это время ни один человек из съёмочной группы, участниц в кадре или ведущей не шелохнулись. Они даже не меняли поз, застыв точно статуи, и лишь молча наблюдали за неконтролируемой истерикой ясновидящей. Камеры не прекратили работать ни на секунду, и Артём здраво понимал, что какая-то часть из этого точно попадёт в следующий выпуск, и не мог не быть благодарен Регине за эти эмоции. Она выставила его благородным спасителем и подогрела интерес к ним обоим. Каждый раз, когда Артём думал, что Регина уже выжала из себя всё, что только можно, девушка находила новые способы заставлять людей не отрывать от неё взгляда. Была ли это красивая игра слов или же неожиданная шутка, эффектный образ или же вот такие живые эмоции — девушка приковывала к себе взгляды всех без исключения. И в этом была её настоящая сила. Сила, достойная настоящей королевы. — Это девушка, — когда Регина пришла в себя, она, немного шатаясь из стороны в сторону, поднялась с пола, даже не взглянув в сторону вампира, которому ещё секунду назад буквально выла в плечо. На её лице, распухшем от слез, появилась искусственная печальная улыбка, показывающая, что она в порядке. Никто ей, разумеется, не поверил, но предпочли подыграть, а не бросаться на шею со словами поддержки и сочувствия. Все как один на каком-то ментальном уровне почувствовали, что девушка примет эти слова в штыки, и решили не рисковать. Регина сделала правильный выбор. Другого от неё и не ждали. Участницы испытания и Забава проводили уходящего экстрасенса бурными аплодисментами, на которые она никак не отреагировала. Только расправила до сих пор дрожащие плечи и выпрямила спину, надев на голову упадшую с неё корону. Артём не мог не усмехнуться, увидев её стойкость и желание показать с себя с лучшей стороны не смотря на то, что все прекрасно видели истинное состояние девушки. «Всё-таки королева. Искусственная, фальшивая, но королева», — думал он, смотря на то, как Регина, выходя со съёмной площадки, сползает вниз по холодной бетонной стене. — Пошли, я отвезу тебя домой, — она не сопротивлялась. Просто не было никаких сил, поэтому молча вцепилась в руку вампира и вложила ему в ладонь ключи от машины. До автомобиля Артём буквально тащил девушку на себе, ведь идти самостоятельно та была не в состоянии. Даже не сделала ни одной попытки воспротивится, когда он поднял её на руки и положил на заднее сидение, а сам сел за руль и выехал с парковки. Только посмотрела сквозь него пустым отсутствующим взглядом и вцепилась пальцами в ткань своего пальто, которым вампир заботливо и аккуратно её накрыл. Всю дорогу они ехали в давящей тишине. Артём то и дело оборачивался назад, пристально наблюдая за тем, в каком состоянии находится девушка, но из раза в раз ничего не менялось. Она лежала ровно в том же положении и, кажется, даже не моргала, устремив взгляд в кожаную спинку водительского сидения. В этом взгляде больше не было ни ненависти, ни страха, ни паники. В нём не было ничего. Абсолютная пугающая, пробирающая до самых костей даже его, пустота. В квартиру он нёс её на руках. Ему не было тяжело. Он практически не чувствовал её веса, даже при том, что одними только грубыми чёрными ботинками на неимоверной платформе девушки можно было пробить череп и убить. Она была слишком легкой. И это определенно была нездоровая анорексичная легкость. — Я сам, — когда Регина, уже сидя на пуфике в собственной огромной прихожей, попыталась наклонится, чтобы снять с себя обувь, рыкнул он, и девушка повиновалась. Артём опустился перед ней на колени, даже не поднимая глаз ощущая, как она безучастно наблюдает за ним. Будто он не живой человек, пытающийся оказать ей помощь, а какой-нибудь неимоверно скучный фильм, от которого тянет в сон. При других обстоятельствах вампир бы, скорее всего, пришёл в ярость, потому что ещё ни перед кем до этого он не приклонялся так, как сейчас перед ней, но в данный момент её безучастность вызвала только молчаливое смиренное понимание и толику искренней жалости. Если до сих пор Артём никогда не испытывал к Регине ничего подобного, то сейчас всё изменилось. Он понимал её и хотел уберечь, но совершенно не знал как. Тонкие жилистые пальцы, забитые татуировками, быстро расстегнули замки на ботинках и, обхватив лодыжку, стянули их со стоп. Вампир за локоть поднял её ватное тело, больше смахивающее на бездушную тряпичную куклу, с белоснежного пуфика и довел до спальни, где расправил постель и педантично ровно сложил покрывало на стул. В это время Регина предприняла ещё одну ненужную попытку сделать из себя самостоятельную девочку и принялась расстегивать пуговицы на кроваво-красной блузе. Дрожащие ослабевшие пальцы отказывались слушаться, и за те минуты, что вампир занимался её постелью, девушке так и не удалось расстегнуть хотя бы одну. — Я сам, — повторил он, грубо отпихивая её руки от груди и принимаясь расстёгивать пуговицы. Какие-то пару секунд, и она осталась в одном кружевном чёрном бюстгальтере и строгих брюках с идеально выглаженными стрелками, а блуза была аккуратно повешена на вешалку и убрана в шкаф. Следом за ней последовала и нижняя вещь гардероба. Регина осталась перед ним в одном белье, и то, что увидел Артём заставило его чёрные зрачки на секунду расширится. Бледная синевато-серая кожа служила лишь тонкой оболочкой для болезненно выпирающих костей. По всему телу была видна ярко-голубая сеточка вен. Длинные тонкие ноги и руки выглядели, словно ветки плакучей ивы, склонившейся над тихой прозрачной гладью озера. Живота не было и вовсе — давно провалился во внутрь, и вампиру даже показалось, что он увидел очертания её желудка. — Нравится? — тихо спросила она, когда, повернувшись к нему спиной, ощутила на ней холодные пальцы, что ловко и быстро расправились с затейливой застёжкой бюстгалтера. Тот скатился к самым ладоням, обнажая плоскую грудь, которую она давно хотела себе сделать, но всё не решалась и поэтому скрывала за пуш-апом. А ведь когда-то у неё были свои прекрасные формы, которыми Регина даже гордилась, но без раздумий положила на аукционный стол в погоне за***
В Москве гремел первый в этом году гром. Сверкали молнии, ударяясь о кроны деревьев и столбы вышек. Артём вымок до нитки, прежде чем решился вызвать такси и уехать домой. Регина же куклой лежала в кровати, молча глотая солёные слёзы и впиваясь зубами в ткань подушки, чтобы не начать вопить во всё горло. И лишь Лаболас довольно смеялся, скрывая свою радость за шумом грозы. Ему больше не было скучно. Веселье — безумное, пьянящее накрыло его с головой и, будто лавиной, смыло с себя тягость последних веков. Именно так, как вода смывала ярко-красную вязкую кровь, тёкшую из тонких запястий, на самое дно канализации.