Холод

Средний американский класс в жалких однотипных домах. Только пара спален и нет слуг. Типичный фасад. Болтается отвратительная ветка, покрытая ярко зеленой листвой. Вырвалась весна. Белая дверь минуту назад перед носом старика захлопнулась. Чарльз Кроу сжимает в руке свою золотую трость. Оглядывается на водителя - блестящий Роллс-Ройс. Его выставили и выкинули. Монополия рассмеялась в лицо: - Следуете в свой стальной ад, отец! Жалкий средний американский класс. Газетные строчки и ни грамма достоинства, ни уважения к старшим. Ненавистная весна. Ненавистная ветка перед окном. Ненавистная женщина отобрала у него сына - его глину и его собственность. Чарльз Кроу, как старый пёс, осматривает трещины в этой убогой двери. Ловит глотки воздуха, выпуская негодование, свой горящий ненавистью ад наружу. Сталь Чарльза Кроу пронизывает весь Старый и Новый Свет, а он тут - пригород Нью—Йорка, мерзкие чужие дети со смехом огибают его на своих велосипедах, чтобы последовать за своими приятелями. Кошки орут и прыгают с ограды на ограду. Женщины вывешивают на обозрение белье. Подростки около темных луж с корабликами. Стискивает зубы, чтобы все это не растерзать огнем негодования. Неблагодарный мир! Чарльз Кроу стучит вновь и вновь в дверь. Снимает шляпу. Седые волосы по ветру. Даже водитель над ним насмехается - ему платят, а он… Чарльз Кроу не получает ответ. Он сделал всё для сына, он прав, но… Чарльзу Кроу больше нечем сжать на горле Бенджамина руку в кулак - нечем угрожать. Смешон, раскачивается на подкованных в Лондоне туфлях, как пингвин хлопает себя по бедрам. Эта женщина и его сын слишком к нему жестоки. Слишком… Женщина сына не выдерживает долгого стука и распахивает дверь на полную. Дом, пронизанный светом. Сын возвышается за ее спиной. - Мистер Кроу, мы вежливо просим вас нас не беспокоить! - маленькая, но решительная женщина. - Но… - Сколько, отец, у вас еще глупых угроз? - Бен смеется, убирает рукой темные волосы. - Я найду управу! Обращусь в «Таймс Нью-Йорк»! - заявляет Чарльз Кроу. - Слушаю вас, мистер Кроу… с чем вы ходите обратиться ко мне в «Таймс»? - ироничный тон, женщина вскинула бровь и улыбается. - Я вас опозорю! - грозным голосом говорит старик. - Мы давно с любопытством рассматриваем ваши попытки, - сын выходит к отцу на улицу, на манжетах рубашки Бенджамина Кроу чернильные пятна, на грубых руках несмываемые пятна от автомобильного масла, - у вас нет ничего, отец, что нас может заинтересовать. Покупайте других… Стучитесь в любые соседние двери… - Дурак! Я тебе предлагал мир! Моя сталь по всему миру! Нет её прочнее! - Предпочитаю сам выстраивать свой мир на том, что имею: чувства, взаимность и самоуважение. Это мой путь и выбор. Даже эту ветку я могу спилить сам по своему усмотрению, - Бенджамин Кроу наклоняется ветку, полную зелени, - натяну спецовку и куплю пилу в магазинчике для третьего класса. Что ж… если вы истощились на угрозы, то… - Бенджамин Кроу идет к машине отца и распахивает заднюю дверь блестящего Роллс-Ройса, - Мистер Чарльз Кроу, прошу вас отправиться обратно в свой стальной ад. Ваш расчет вновь не сработал. Думали, весна своим прекрасным светом и кошачьей песней разжалобит меня? - Рассчитывал на твой интеллект, Бенджамин! А ты… Эта женщина! Она крутить тобой! Она… - Счастлив как никогда. Она со свой стороны более сочувственна к вам, закрывать дверь и обрывать разговоры это мое решение. Пока-пока! - Мерзкий пригород! Идиот! Блестящий Роллс-Ройс отдаляется, исчезает убогий пригород из виду. Фрэнк Вулворт возвышается своей современностью и готической красотой. Отель Ритца подсвечивается лампочками Эдисона. Рестораны, полные разговоров и танцев. Начало века XX богатое на искусство, на порывистость танцовщиц с востока, на французскую моду на искренность и жестокость правды, сдирающей с британских лиц викторианские маски. Всё это золото кружится перед глазами Чарльза Кроу. Семьи занимают столики в ресторанах и едят бесконечные ужины, обмазанные патокой и энергией счастья. Чарльз Кроу думает о проклятом корабле в Северной Атлантике, перекладывая свою трость из одной руки в другую и о том, что лучше было бы, чтобы сын затонул вместе с кораблем, как мужчины достойные. Смерть и никакого позора! Чарльз Кроу вышагивает к столику для одного с белой скатертью и ждет, когда официант откроет перед ним шампанское - мерзкое, кислое, он ненавидит игристое и весь счастливый мир вокруг - танцовщиц в золотом, можно дюжиной скупить, но потом шушукаясь продажные девицы поднимут старика на смех точно так же, как сын… Где найти силы, чтобы выдержать бессмысленность?