Лишних встреч не бывает, как и случайных совпадений.

      — Алло?       Порой стоит удивляться тому, сколько эмоций может вобрать в себя одно незначительное слово. Его можно покрыть сухой оболочкой, чтобы затем, словно через шприц, заполнить ядро страхом, отчаянием и огромной надеждой на то, что этот абонент ошибся номером. Но Случай, посовещавшись с Жизнью, нам рассказывает, что Надежда — та еще сволочь, которой в последствии начнешь доверять в последнюю очередь.       «- Здравствуй, моя куколка. — его грубый голос врезался в душу тысячами кинжалами, каждый из которых ранил больнее и больнее. — Прошла уже вечность с нашей последней встречи, скажи? Надеюсь, ты соскучилась по своему хозяину?»       Противный ком, подступивший к горлу, не давал произнести и слова, позволяя лишь мычать в трубку, изо всех сил сдерживая всхлипы. Так было всегда: как только я слышу его голос, глаза застилает пелена слез. Хочется выть волком и сбежать на край света, подальше от этого ублюдка. Но… я не могу. Страшно даже подумать о том, что он сделает со мной за малейшую попытку бегства…       — Во что ты меня превратил? — еле выдавила из себя, с презрением наблюдая за дрожащим подбородком в отражении. Я стояла в ванной и не могла поверить, что эта дрожащая, запуганная мышь — я.       — В то, что я называю «идеалом»! — восторженно выдохнули у меня над ухом, рассылая жгучий холод по всему телу. Мой нервный вздох разбил все лампочки, на миг лишая мой мир света, и когда я вновь обрела зрячесть — захотелось ослепнуть.       Он стоял позади.       — Мой идеал — это полное подчинение разума, — его ледяные руки обвили мои плечи, накладывая очередную невидимую цепь, — когда моя кукла засыпает с мыслями обо мне, — темные пальцы нежно коснулись лица, — когда в каждой вещице она видит намек к моей персоне, — его нос провел дорожку от уха к шее, — когда она не решается сделать шаг в сторону без моего ведома, четко зная, что любимый хозяин рассердится, — он резко отогнул мою шею в сторону, прикрывая своей прозрачной ладонью мои глаза, сквозь которые я могла видеть, как он приставляет зеленый, безвредный для человека нож. Зверская улыбка появилась в отражении, и он проникновенно сказал: — А знаешь, что самое лакомое в моем идеале? Моя жертва всегда приходит ко мне.       Сдерживаемые мною слезы выплеснулись наружу водопадом. Мне хотелось заорать на всю округу. Показать всем, какая это пытка. Свалить весь этот груз на окружающих меня людей… но нет. Он ненавидит, когда я ору не в его присутствии… к тому же в моем доме Карма…       — Правильно, прибереги свои крики до сегодняшней ночи. После полуночи, на нашем месте, дорогая, и только попробуй не принести свою тушу туда. Зарежу без слов и жалости. До встречи.       Вызов завершен.       Он исчез. Исчез, вложив в руки резиновый нож. Словно в насмешку, мол это мой единственный выход.       — Выход… — выдохнула на поражение, развязывая повязку на шее. Испачканный бинт, медленно, будто наслаждаясь зрелищем, падал вниз, внимательно следя за тем, как нож сильнее вжимается в болевшую рану. Физическую или душевную?..       — Хочешь сдохнуть? — вдруг раздался серьезный голос в стороне, — хм, я уже успел подумать, что ты достаточно смелая и сильная девушка, в крайнем случае сумасшедшая… А ты оказалась той еще бесхарактерной плаксой. — Карма стоял на пороге ванной, оперевшись о косяк, пряча руки в карманах, как обычно это делал. Его голова была чуть скошена вправо, оставаясь при этом поднятой, отчего его пронзительный взгляд казался еще и презрительным.       — Как долго ты здесь стоишь? — будто не своим голосом спросила я. В нем смешались отчаяние и ледяная ярость, которой я никогда не обладала. Но мысль о том, что он слышал весь наш диалог, вызывает лишь эти эмоции.       — Достаточно, чтобы шантажировать тебя, — лениво отозвался Акабанэ, — а вообще забавно было бы на это посмотреть, как мы вместе с твоим «хозяином» устраиваем каторгу на несколько часов. Да такую, что ты сама попросишь нас утопить себя в вашем озере. Уверен, это куда круче, чем издеваться над Нагисой-куном.       — Ты слышал все его слова?       — Сложно было не услышать через включенный динамик, — широко улыбнулся мерзавец, вдобавок издевательски хихикая.       «…Вместе с твоим «хозяином»…». «…Вместе с «хозяином»…».       «…Вместе…».       — Нет! — яростно закричала я, сбивая рукой полочку над раковиной, — нет! — смахнула на пол грязное белье, — нет, пожалуйста!       Я плакала сухими слезами, оседая на пол. В руках все еще оставался нож, поэтому я кинула его в стену, не заметив, что попала по новой тени. Оглушительный крик был подавлен рукой.       «Сложно было не услышать через включенный динамик, — повторились в голове слова дьявола». Постойте-ка…       — Ты сказал «через динамик»? — непонимание отразилось на его лице, — подожди, он же был тут. Он стоял за моей спиной, приложив нож к шее!       — Здесь была только ты и сама себе прикладывала нож, — легкими шагами он подошел ко мне, опускаясь на корточки, — похоже у тебя галлюцинации на нервной почве. Сколько уже ты к нему ходишь?       — Около двух месяцев, — утерла мокрые щеки, — пожалуйста, скажи, что ты пошутил о совместном садизме. Я так хотела тебе помочь, а ты…       — А я на взводе и хочу спустить пар, — янтарные глаза озорно засверкали, давая понять, что предметом его издевок стану не я. Их блеск зарядил меня энергией и благодарные слова не заставили себя ждать:       — Хорошо, этой ночью у тебя будет игрушка.