Там, где я тебя нашёл

Сакуса Киёми не любит микробы. Он не любит толпы людей, все эти непонятно, зачем нужные прикосновения, объятия и всякие прочие брр. Но, однако, эти полгода перевернули его жизнь досконально. Всё началось в том чертовом отеле во время одной выездной игры. Когда длинный язык одного черта решил поинтересоваться о том, думал ли «Оми-кун о всяких непотребствах с ним». Ладно, это было задано, не прям так в лоб, а завуалировано так, что не каждый сразу поймет. Удивительная вещь от этого энергичного черта. Но именно с этого момента всё и началось. Будучи, решив просто попробовать, просто узнать, они начали проявлять друг к другу чувства. Вы скажите, что Сакусе Киёми было сложнее всех, ведь как такой холодный, отстраненный, избегающий любых прикосновений человек может строить отношения с таким ярким и энергичным человеком? Но всё было совсем не так. Мии Атсуму было сложнее в миллион раз. Киёми не давал касаться себя. Ладно, он буквально запретил делать это в ту самую судьбоносную ночь. Атсуму не мог никак не коснуться Киеми, ни начать что-то делать. Так продолжалось и после месяца их отношений, он не мог касаться юноши, Сакуса сам его целовал, сам его касался, но не Мия. Однажды, когда Мия Атсуму побывал первый раз в квартире своего парня, после очень бурного секса, когда Сакуса впервые разделся перед ним догола и связующий мог наблюдать россыпь родинок на теле юноши, хотя всегда представлял себе безупречно чистую фарфоровую кожу. В тот вечер Сакуса сам взял и положил руку Атсумы на свою талию. Пусть это было и через футболку. Ощущения были такие, будто Мия касался и видел обнаженного юношу, несмотря на то, что тот был полностью одет. Жар кожи чувствовался через одежду, а на Атсуму снова накатила волна возбуждения. Они спали в тот вечер в одной кровати. Рядом. Держась за руки. Черт вашу мать за руки. Рука Сакусы была холодной, но она быстро согревалась в руках Мии. Пусть они не впервые держались за руки, но это впервые, когда Киёми ни разу не забрал свою руку, наоборот, он довольно крепко сжимал её в своей ладони. — Мия, почему ты не спишь? Время три часа ночи. — Послышался сонный, но с нотками сердитости голос. Атсуму даже не заметил, что он уже пол ночи лежит и смотрит то в потолок, то на Оми-куна. — Я не знаю, почему я не сплю, Оми-кун… — на грани шёпота ответил он, боясь, будто весь этот момент исчезнет, окажется лишь обманом, сном. — Я тебя разбудил, прости… — Ты такой противный, когда извиняешься. — Фыркнул в ответ Киёми, переворачиваясь на бок и смотря на Атсуму, который даже в кромешной тьме ощущал на себе этот глубокий взгляд темных глаз. Если бы Мия так хорошо не знал Сакусу, то он бы мог уже подумать, что тот действительно считает его отвратительным и ужасным (раньше Атсуму так и думал). Но то с какой интонацией было произнесено, этот фырк, который с уст Сакусы являлся чем-то на подобии усмешки, всё твердило об обратном. Киёми был сложным и загадочным, не простым, со своими личными особенностями, но Мия полюбил его именно такого и ему нравится, с каждым днем всё сильнее и сильнее познавать эту интересую книгу с названием «Сакуса Киёми». Из раздумий блондина выдернуло еле ощутимое прикосновение к волосам. Нет, его не было. От него было лишь ощущение в воздухе, ведь Сакуса так и не притронулся, он вновь одернул руку. Но его правая рука до сих пор покоилась в левой руке Мии, который решил слегка расслабить свою хватку, вдруг Киёми захочет прервать их контакт. Этого не произошло. Сакуса лишь сильнее сжал его руку. — Оми-кун… — Я не спал… — Еле слышно произнес он, будто бы воздуха в легких совсем не хватало. — Что?.. — Я не спал. Я. Мия… Нет, не так. Атсуму поражался этим запинкам в голосе Сакусы, этому тихому шёпоту на грани истерики. — Атсуму. — сердце Мии пропустило глухой удар, готовое остановиться в любую секунду от собственного имени. — Я, когда-то сказал, что твое существование — это самая страшная вещь, которую я могу представить. Но черт. Сейчас я думаю о том, что из нас двоих самая страшная вещь именно я. Ты достоин лучшего, чем всё это… — такой спокойный, холодный голос юноши впервые надломился за всё время их знакомства. — Оми-Кун? Что ты имеешь ввиду? — Мия говорил шёпотом, боясь даже дышать, ведь в такой момент очень легко спугнуть Сакусу и тот так и не скажет то, что гложет душу. — Ты достоин лучшего, а не всего этого. Ты достоин открытых прикосновений, достоин касаться тогда, когда хочешь, а не всего этого. Я. спасибо, что ты так терпелив со мной. Выдержав секундную паузу и сглотнув комок в горле, Атсуму произнес: — Тебе не за что меня благодарить. Это не считается терпением, потому что я ничего не жду. Я доволен тем, как обстоят дела. Мне больше ничего не нужно. Только ты, вот так. Я рад просто находиться тут, сейчас в этом моменте, в котором мы, даже если бы я сейчас спал в зале на диване. Даже если бы ты выгнал меня сегодня вечером. Мне это не важно. Мне важен ты и твой комфорт в первую очередь, я не хочу тебе торопить, не хочу на тебя давить. Но я и не жду от тебя полной отдачи. Ты сам, когда посчитаешь нужным. Я рад тому, что просто держусь с тобой за руку. Черт, да я просто счастлив, смотреть тебе в глаза и ощущать твои губы на своих, ощущать то, как взгляд твоих темных глаз проходится по мне. Эта ночь не забудется никогда. Запах Сакусы на постельном белье, от которого в подсознании Мии закралась мысль, что ночи, проведенные здесь, с ощущением этого запаха будут самыми лучшими. Рука Сакусы, такая холодная, но так крепко сжимающая его руку, будто это последний спасательный трос, который спасет от неминуемого падения во тьму. Но этот тихий голос, который вот-вот был спокойным и холодным, а сейчас готов надломиться. Эта подозрительная тишина, которая начала накаляться. — Оми-Кун? — тишина. — Оми-Кун, я сказал что-то не то? — тишина. — Оми-Оми, не молчи, пожалуйста. Тихий всхлип. За ним ещё один. Атсуму не сразу понял, что это за звуки и что они доносятся со стороны Сакусы. — Оми-Оми. Сакуса. Я… Что мне сделать?.. Почему ты плачешь? Что произошло? Атсуму не знал, что ему делать вообще. Ладно, он не в первый раз видел, как кто-то плачет. Но одно дело Кита или Осаму, а Сакуса Киёми это совершенно другое дело. — Сакуса. — Мия сел, пытаясь в темноте смотреть в лицо юноши, ведь взгляд все равно ощущается; чувствуя, как чужая рука старательно сжимает его руку. — Это я Атсуму. Я могу… Вот только договорить Мии так и не дали. Сакуса сам неожиданно для них обоих подался вперед, даже как-то неуверенно утыкаясь Атсуму в плечо, который на пару секунд опешил от такого, не зная как себя вести. Но всё-таки слегка нерешительно опустил ладони на спину, сперва еле касаясь и легонько поглаживая, а потом делая движения увереннее. Сейчас в этот самый момент, когда Киёми был обнаженным сильнее, чем пару часов назад, обнаженным, чем когда-либо до этого момента, было самым главным не спугнуть, ведь это могло бы стать слишком сильным толчком назад в их отношениях. Они просидели так пару минут. Сакуса перестал содрогаться, но всё ещё чувствовал эти противные слёзы на своём лице. Эти противные никчемные слезы, которые он никогда и никому не должен был показывать. Киёми уже хотел отстраниться от Мии, чтобы уйти в ванну или не кухню, побыть пару минут одному, возможно, даже выгнать Атсуму спать на диван, желательно к себе домой, но это будет слишком не хорошо по отношении к Мии. Но его поток мыслей сбил тихий голос обладателя, всё ещё обнимающих его рук (на удивление Сакуса не чувствовал отвращения). — Оми-кун, я. я могу тебе поцеловать?.. Сакуса первый раз оторвал лицо от плеча Мии, начиная, жмурится от тусклого света прикроватной лампы. Он опешил от этого вопроса, который был неуместным (или же нет?..) в данный момент, но удивительно для всех лишь аккуратно кивнул. Киёми думал, что Атсуму поцелует в губы, он уже ощущал вкус его губ на своих, но всё пошло не так. Губы Атсуму мягко коснулись уголка губ, после уйдя в сторону и начиная по очереди покрывать щёки, сцеловывая с них слёзы, которые по какой-то причине были готовы начаться заново. Мия сам не понимал, своего порыва. Но этот непонятный сжимающийся комок при виде слёз на лице Сакусы был решающим, именно после него дикое желание Атсуму расцеловать Сакусу, попытаться хоть так передать все свои ощущения мысли, победил рациональную сторону сознания (которая чаще всего и проигрывало). Оставив мягкий поцелуй на кончике носа, Атсуму отстранился, убирая руки с лопаток Сакусы и опуская их перед собой. — Я пойду, заварю нам чай, приходи на кухню, если захочешь. в общем, я пойду. — Ты отвратителен. — Практически шёпотом произнёс Сакуса, выходя быстрее Атсумы из комнаты, который заметил румянец на его шее.