только сны.

      — Мы же сможем что-то сделать.       — Что мы сделаем, Марина? Аня теперь полностью под опекой Жени, и, если он захочет, чтобы она жила в их доме — она будет там жить.       — Ты же понимаешь, что он её убьёт! Костя, посмотри уже правде в глаза, он на неё живого места не оставит. Он Ленку убил!       — Тихо! — Константин Анатольевич, скорее всего хватает жену за плечи. — Никто никого не убивал, ты когда такие вещи говоришь, думаешь вообще?       — А ты думаешь, когда оправдываешь ублюдка, Кость?       Аня слышит перешёптывания в соседней комнате и слышит, как Боря тихо дышит, засыпая на полу в своей комнате. Из-за щели в двери немного виден свет, исходящей от едва горящей лампы на стене в коридоре. Константина Анатольевича вызвали на работу в ночь. Что-то произошло снова, приказали приехать, Аня знала, что может быть что-то хуже, чем то, что произошло вчера в их квартире, но вообще не понимает, что может быть хуже, чем тело мёртвой матери на полу на кухне.       — Вы чего шумите? — голос Оксаны и скрипучая дверь её спальни, Боря на полу ворочается и явно уже просто делает вид, что спит.       — Иди спать. — Константин краток, Оксана молчит. — И сидите дома тихо, никуда не высовывайтесь, пока я утром не позвоню и не скажу, что там решили с похоронами.       — А что решили? Лену хоронить будет Кристина или как там её. — Снова вступает в диалог с мужем Марина. — Олег не приедет?       — Сказал, что приедет завтра, чтобы Аню проведать и подумает над тем, чтобы забрать её. Но всё сложно, ему опеку не дадут, а если он её заберёт сам, то будет похищение.       — Он сам мент же, — встревает Оксана.       — Полицейский, Оксана. И иди спать.       Слышно, как дверь в спальню Оксаны открывается, а потом немного громче, чем должна, закрывается. Константин копошится в коридоре, обувается и выходит из квартиры. Марина гасит в коридоре свет, тихо приоткрывает в спальню сына дверь, смотрит на Аню и на Борю на полу, а потом плотно закрывает дверь, чтобы не было сквозняка. Её шаги в отличие от шагов мужа, очень тихие и аккуратные, слышно только как она набирает в чайник воды, а потом ставит его на подставку и включает. Ане так хотелось умереть до этого, а теперь ещё больше хочется и, если бы не Хенкины, которые отреагировали, которые выбили двери, вызвали наряд, которые забрали её к себе, она бы умерла. Она бы утопилась прям сразу, она бы даже не подумала бы, она бы просто перестала существовать, как ей всегда хотелось.       Крики матери до сих пор звенят в ушах, а перед глазами отец с ножом в руках. Ева рыдала, кричала, пряталась за дверью туалета, а Аня стояла у дверей и защищала сестру, рискуя сама быть раненой. Она не помнит, что говорила, не помнит, что именно произносила, как кричала, но горло до сих пор рвёт, а уголки глаз болят от слёз. Один раз она уже обращалась к Хенкиным за помощью, когда отец приезжал, забежала к ним в квартиру и с громким — он сейчас её убьёт! Схватила Константина Анатольевича за руку и потащила в квартиру. В этот раз Хенкины услышали всё сами. Боря ломал дверь, помогал отцу, а потом держал саму Аню в своих руках, когда тело мёртвой матери выносили из квартиры. Отец яростно кричал, но задержать его было необходимо, Еву сразу забрала Кристина, но малышка уезжать не хотела, рыдала навзрыд. Аня пыталась быть сильной, но слабее, чем в то утро она никогда себя не ощущала.       Аня ещё знает, что Боря Ване не позволил прийти. Когда всё случилось, конечно, маленький и без того посёлок встал на уши, всё шумело, все беседы во вконтакте, в телеграм-каналах — всё кричало о том, что случилось. И в школу ни Аня, ни Боря не пришли, да ещё и Оксаны не было. Киса не верил в шестое чувство, но перед сном его просто ломало, он так хотел поехать к Ане домой. Он просто нуждался в том, чтобы быть с ней рядом, действительно была какая-то зависимость, от которой Киса никак не мог избавиться. И всё-таки он никуда не поехал, а утром понял, что совершил ошибку. Ваня сорвался с места, примчался к ним домой ближе к обеду, стоял на пороге и просил у Хенкина — пусть и давно его ни о чём не просил — чтобы тот пустил его к Ане. Аня же его девушка в конце концов, но Хэнк был груб, нет и всё. Лучше её не тревожить. «Не делай эту ситуацию хуже». Учитывая ещё их отношения последние пару недель, Ване вообще не стоило даже имени её произносить и умоляюще звать (так, словно котёнок мяучет).       — Ты спишь? — шёпотом Бори заставляет вздрогнуть, парень присаживается на этом матрасе, который дала мама, чтобы было удобнее спать и смотрит в темноте на свою кровать, чтобы хоть как-то разглядеть Воронцову. — Ань?       — Его же завтра выпустят? — она хрипит, спрашивает это и не верит, что это её голос. — Твой отец поехал, чтобы его выпустили. — Ань…       — В этом городе черти танцуют. Дьявол правит балом, а мы пляшем под его дудку, как придворные шуты. — Она сама присаживается на кровати и смотрит на Борю, лицо которого отчётливо видит благодаря свету из окна от фонарного столба. — Я всегда надеялась на что-то хорошее, но всё хорошее кончилось, когда мама умерла.       Аня произносит «мама умерла» и голос срывается совсем. Никогда не думала, что это произнесёт. У них в планах была счастливая жизнь, они должны были уехать заграницу следующим летом, нужно было немного потерпеть. Совсем чуть-чуть, но теперь уже терпеть некому. Аня больше не может, а мама больше не будет. Её самой больше не будет. Только остатки и воспоминания. Воронцова прижимает колени к груди и уткнувшись лбом, плачет, хочет кричать, но пока только плачет. Борис поднимается, он своим одеялом, под которым лежал, укрывает её со спины, сам приобнимает и прижимает к себе. Аня руками своими сразу его тело обхватывает, за плечи цепляется так, словно вот-вот рухнет. Ей так хочется упасть в бездну и никогда не проснуться.       На похороны она идти не хочет. Она не хочет смотреть на всё это, не хочет слушать людей, не хочет выдерживать соболезнования, ей не хочется стоять там и смотреть, как её мать опускают в землю, а отец стоит безнаказанно на её похоронах и наблюдает. Аня уверена, что сможет увидеть нож в его руках, если постарается. Аня уверена, что если он её заберёт, то он её убьёт. Аня уже даже не хочет сопротивляться.       Боря ждёт, когда выплачет все слёзы, но они не кончаются даже тогда, когда за окном начинает светлеть. Воронцова просто рыдает и не помогает ни одно успокоительное, ничего. Слёз так много, словно она копила их всю свою жизнь. Марина обеспокоенно звонит мужу и говорит, что Аня не пойдёт на похороны, пусть всё будет без неё. Она делает такой вывод, когда видит, как Боря совсем отключается, а Аня лежит рядом с ним, положив голову ему на плечо и вроде спит, но по щекам всё ещё катятся слёзы.       — Ты думаешь, что Воронцов идиот и не поставит подписи за свою дочь? Пусть что хочет делает, девочку мы им не отдадим. Всё, Костя, я собираюсь, а ты там оставайся.       Ваня обнимает её и прижимается, её руки в его волосах — это так успокаивает. Ваня легко дышит, когда трогает её и не хочет отстраняться ни на секунду. Она что-то шепчет ему, Ваня прислушивается и резко отстраняется, чтобы посмотреть в глаза Ани. «Мне больно» — срывается с её губ, Кислов смотрит на неё, опускает взгляд ниже — на грудь, на живот и замечает красное пятно на её белой одежде. Аня хрипит, цепляется за него пальцами, а Ваня подхватывает, пачкается в её крови и сам кричит.       Ваня резко подрывается на кровати и смотрит в окно, в которое пробиваются солнечные лучи и морщится. Мама что-то делает на кухне и что-то разбивает с громким треском, она тихо ругается. Парень смотрит в потолок, а потом вздыхает, поднимается с кровати и выходит из спальни.       Мама в чёрном, чёрный платок висит на спинке стула. Женщина замечает сына и мягко улыбается.       — В холодильнике есть вчерашние макароны, — говорит она, высыпая в мусорку осколки разбитой чашки. — Поешь с сосисками, хорошо? — она целует в лоб сына и проходит мимо, хватая в руку чёрный платок.       — Ты на похороны? — Ваня тихо спрашивает, понимая, что его никто туда брать не хочет, да и никто его там не ждёт, скорее всего.       — Да, — говорит Лариса. — Ты к Ане иди лучше.       — А она не придёт?       — Марина сказала, что у девочки истерика, Вань. Ей очень плохо сейчас, она даже на ногах стоять на может, Марина не знает, что делать. Если её потом ещё этот отец заберёт, которого выпустили…       — Что значит «выпустили»? — не понимает Ваня, хмурится и смотрит на мать, словно это она дала приказ выпустить Евгения Воронцова из СИЗО. — Он человека убил, он угрожал с ножом своим двум дочерям.       — Деньги правят миром.       — Мам, ты же не серьёзно…       — Серьёзно. Будет на похоронах вместе с женой и маленькой дочкой, Аня не пойдёт, к счастью, а то он бы забрал её прям сразу. Какой кошмар. — Лариса качает головой и вздыхает, надевая пальто.       — Константин Анатольевич ничего не может сделать? — спрашивает Ваня у матери, он произносит имя ненавистного ему мужчины и видит, как мама вздрагивает, пытаясь всунуть ногу в ботинок. — Он же может, не знаю, обратиться в органы опеки…       — Все уже давно куплены, — застегнув ботинок, говорит женщина. Он подходит к Ване и обхватив руками его лицо, целует в лоб. — Не забудь поесть.       — Да, мам.       Ваня запускает руку в волосы и возвращается в свою спальню. Мама уходит, за окном гремит гром, дождь бьёт по отливам.       Киса звонит в дверь дома Хенкиных, не зная, кто остался дома. Подозревает, что с Аней остался или Боря, или Оксана, или они оба, если это так, даже если это так, то Киса обязан пройти к Ане. Он просто обязан быть рядом с ней сейчас, особенно после того, что ему приснилось. Особенно после того, что произошло вчера.       — Уходи.       Сразу с порога говорит Боря, открыв дверь.       — Ей вообще не до тебя.       — Давай, может это она решать будет? Ань!       Аня выглядывает из ванной, слыша голоса и замечает Кису на пороге. Она резко выдыхает, делает пару шагов и падает прямо ему в руки — Ваня сам прошёл, толкнул Хэнка и прошёл в квартиру, чтобы прижать её к себе. Аня цепляется за его одежду, бормочет что-то совсем невнятное, снова рыдает. Боря закрывает дверь в квартиру и стоит позади Вани и Ани, пока они буквально сидят на полу. Боре душно, он обходит их стороной и открывает окно на кухне. Свежий воздух после сильного дождя врывается в квартиру.       Ваня утешает, целует её в волосы, гладит руками её спину, пальцами забирается не под рукава рубашки — под кожу. Воронцова хнычет, шепчет, что это конец, скоро её черёд, что совсем скоро смерть и её заберёт. Кислов слушает, слушает, слушает, когда она просит, убирает волосы от её лица и смотрит в глаза, заплаканные пустые глаза. Он целует её в лоб, качает в руках, как маленького ребёнка, так резко с его уст срывается «моя любимая», «всё будет хорошо», «я буду с тобой рядом», «я никуда тебя не отпущу», «никому не отдам».       Боря слышит и ему хочется смеяться, но он не засмеётся. Знает, что всё, что говорит Ваня — ложь, верить ему он перестал уже давно. Боря будет ждать, когда Аня сама всё поймёт; когда она поймёт, что Кислов — настоящий лжец, что Кислов — не человек, он лишь образ, он лишь кто-то — неизвестный персонаж без имени в какой-то странной игре. Боря хочет набить ему морду за всё, что Ваня с ней делал. Боре хочется убить его, выстрелить в его кудрявую голову, чтобы выбило все мозги, а потом утопить на дне моря, оставить тело Кислова там, а всем сказать, что Киса просто сторчался, а может не сторчался и решил начать новую жизнь и уехал. Неизвестно в какую из этих историй поверят, но Боря готов выдумать такую, в которую поверит каждый. Он выдумает такую, в которую поверит даже Аня и спустя несколько месяцев поисков, она сдастся.       Боря думает, что он лучше. Боря мыслит иначе. Хенкин ей готов всё отдать, сидел рядом с ней столько времени, но она так на него никогда не посмотрит. Чёрт возьми, Хэнка это с ума сводит, что всё, что он делает, она ценит, но не любит его. Боре и хочется стать для неё чем-то большим, а потом видит, как Аня на Кислова смотрит. Эта подростковая любовь его запирает в самой дальней комнате в психушке где-то на окраине города, куда никто не может добраться. Боря думает, что им всем здесь плохо и что все они здесь уже давно убитые и разбитые, а может, они и правда мертвы и бьются в агонии, пока врачи пытаются их спасти. Может это другая реальность, другая вселенная, о которой пел Нойз, но даже в этой вселенной Боря всего лишь лучший друг. И копия Ани всё ещё не принадлежит копии Бори. Копия Ани всё ещё тонет в объятиях копии Вани.       — Дай ей воды.       Боря поднимает голову, когда слышит голос Кислова и нахмурившись, поднимается с места. Хенкин набирает стакан воды и протягивает Ане, но Аня не в силах, она даже голову поднять не может, Кислов берёт стакан сам и садится рядом с ней корточки. Придерживая её за затылок, помогает пить, смотрит и правда, с такой неподдельной нежностью. Боря знает, что Ваня никогда ни на кого так не смотрел.       — Где я могу её положить? — голос Кислова очень мягкий и тихий, Хэнк отмечает для себя, что таким он голос (бывшего) друга никогда не слышал. — Борь, думай быстрее.       «Борь». Не Хэнк, не Хенкин, не придурок, не идиот, а Борь. Боря, Боря, Боря, Боря. Думай быстрее. Хенкин смотрит на Аню, которая едва в сознании и поднявшись, открывает дверь в свою комнату. Киса подхватывает Аню на руки, а потом заносит в комнату и кладёт на кровать. Он укрывает её одеялом, Аня поворачивается на бок и сопит, но, когда Ваня хочет отойти, в руку в его вцепляется мёртвой хваткой и не пускает. Ваня смотрит на Борю с немым — можно? Просит разрешения лечь с Аней рядом на кровать Хэнка. Боря кивает и когда Кислов ложится с ней рядом, выходит обратно в коридор и закрывает плотно дверь в свою спальню.       Киса просыпается, когда в квартире Хенкиных становится слишком шумно, жарко, душно. Аня всё ещё спит с ним рядом, отсыпается после таких сильных истерик, а спальню Бори никто не тревожит. Непонятно, сколько прошло времени, когда они оба засыпали было ещё светло, сейчас тоже — вроде — светло, а вроде уже вечереет. Выйти и тихо уйти, но как Ваня может отставить её здесь одну? Аня так крепко до сих пор держится за его ладонь, сопит негромко. Киса с её лица убирает выбившиеся пряди и вытирает мокрые щёки от слёз, оставляет поцелуй на её щеках. Она тихо мычит, потревоженная и едва открывает глаза.       — Не трогай мальчика. — Шёпот Марины слишком громкий, чтобы Ваня его не услышал. — Пусть будет здесь. Костя. Только попробуй потревожить его или Аню.       — Марина…       — Я не прощу тебе никогда это бездействие и беззаконие, подумать только! Мой муж. Я тобой гордилась раньше, я тобой гордилась! — она кричит на него не повышая голоса, точно толкает его, как он её толкнул утром. Голос дрожит — вот-вот заплачет. — Ни черта ты не делаешь. Ты не полицейский, Костя, ты мент! Только попробуй зайти в спальню Бори, я клянусь, я не знаю, что я сделаю.       — Прекращай.       Аня от ссоры в коридоре открывает глаза полностью и смотрит в потолок, но чувствует в своей руке шершавую руку Кислова. Она рукой ощупывает его тело и вздыхает.       — Мне приснилось, что ты умерла. — Шепчет Киса, целуя Аню в лоб. — Сегодня утром. Я проснулся и думал, что всё это правда случилось.       Аня молчит, поджимает губы, борясь с желанием сказать, что скоро это будет не сон. Ваня знает, что у неё на уме, он поворачивается к ней лицом, рукой свободной обхватывает её щёку.       — Обещаю тебе, мы всё выдержим и сбежим. Я даю тебе слово, Ань. Клянусь.       Тихое «мг» срывается с её губ.