Сказание о Драконорожденном

10 день месяца Последнего Зерна 201 год. 4 эра. Неизвестное место

Сияющие тонкие нити путей оплетали его, утягивая все глубже в неизвестность, тогда как перед мир перед его взором, постоянно менялся. Он чувствовал сладкий вкус крови на своих губах… видел, как чей-то клинок пронзает его грудь… расправлял крылья, устремляясь в небеса и оглашая мир жалких ни на что не годных слуг своим криком…Он правил и умирал, пытаясь отделить части оплетавших, поющих разными тонами, нитей друг от друга. Он всегда был рожден для одной цели – господства над этим миром. Он был рожден для того, чтобы решить судьбу ничтожных тараканов, скрывающихся на земле. Рожден для того, чтобы пожрать души каждого из них в тот момент, когда Отец наконец сочтет опыт неудачным и возвестит ему о том, что время пришло. Мир перед ним задрожал вновь, а тюрьма вокруг него уплотнилась. Империя одних букашек, сменилась Империей остроухих личинок, пытающихся исполнить заместо него его обязанность…его пасть, наполнилась слюной, а сам он ощутил запах шагающих по его землям проклятых…нити на груди стали плотнее, заставляя воздух исчезнуть…запах Небес изменился, тогда как ветер принес шум новых голосов, ступивших в созданный в центре якорь. Отец был жесток, Отец был неправ, и он знал это как никто другой. Именно возлюбленный им Отец отдал один из якорей предателю. Именно его всемогущий Отец позволил смертным тараканам, годным лишь на служение начать восстание...Только Отец допустил то, чтобы его братья пали, а он сам оказался заперт в клетке. Именно Отец, позволил своенравному братцу-предателю обучить трусливых, крошечных рабов их языку. Душа его наполнилась жаждой крови, когда в нитях он увидел отголоски того, что творили его бывшие слуги…они крушили…крушили все, что было создано им и братьями, строя свои безвкусные города, лишая Небеса свободы и заставляя мир работать в соответствии со своими желаниями. Они делали это все без каких-либо сожалений или раздумий…словно они, а не он, были истинными хозяевами этого мира. Они уничтожали все к чему прикасались, проводя время в бесконечных войнах, строя свои каменные, устремляющиеся в Небеса города, решая, чему жить, а чему умирать. Объединяясь там, где должны были быть разобщены или завоевывая тех, кто должен был исчезнуть с лица земли еще столетия назад. Это было невозможным, и он как никто видел иронию в том, что жалкий муравей, смог обмануть Его первенца. Первенца того, кто создал этот мир, наделяя своих всех детей властью над стихиями и прося их стать истинными хозяевами Его творения. Стать пастырями для тех, кто был не способен отвечать за свою безопасность и жизнь. И именно так эти ничтожные твари отплатили им за их наставления?! Его рев пронесся по пустоте, заставляя нити затянуться еще сильнее, сплетаясь в немыслимый узел и позволяя ему увидеть рушащиеся якоря, под которыми лежали странные хвостатые существа, отдаленно похожие на прекрасную тетушку. Стоящие над ними проклятые твари, подчиняющиеся далеким родственникам, лишенным в его мире власти, казались чем-то неправильным…неправильным каждый раз, как он видел их появление в созданном Отцом мире. Мир гнил. Гнил, поганя замысел и мечты его Отца. Он впитывал в себя все новые прегрешения, утрачивая первозданную красоту и становясь похожим на то, что из себя представляли горящие даэдровы воды исчезнувшего дома их предков. И за всем этим наблюдал, гнусный предатель, оставленный Отцом в том, месте куда не должны были ступать выведенные ими букашки. Время неумолимо шло вперед, затягиваясь вокруг него свои нити все сильнее. Словно в насмешку над привычным ему порядком на землю ступил Дракон, заключенный в слабом, хрупком облике. Жалкий, не способный расправить крылья, познавая родные для каждого из них Небеса…способный лишь на малую часть их сил…благороднее было бы разорвать ему горло, вдыхая металлический запах растекающейся по камню крови. Прервать мучения собрата, который жил среди тех, кто предал их всех. Действительно, милосердием было бы раздавить его грудь, наблюдая за тем как жизнь уходит из глаз, а душа возвращается в чертоги Отца. Это было бы правильно…было бы честью для того, кто забывал о собственных традициях, утопая в играх с рабами. Зачем настоящему Дракону слушать тех, кто всегда мог стать едой настоящего хищника, властвующего над вверенным ему миром? Крылья оказались прижаты к телу, а сам он почувствовал, как пение потоков времени слегка изменилось, затягивая его все дальше в сияющую пустоту. Если бы он был разумнее, то сейчас не оказался бы в такой ситуации. Ему никогда не нужно было доверять тому, кто был известен среди братьев своими вольными идеями. Он не должен был являться к нему навстречу, пытаясь взглянуть на якорь…должен был уделить внимание старой букашке, заполучившей великий артефакт. Как мог он расслабиться, чувствуя на своих зубах плоть и сталь слуг?! Как мог забыть об опасности тех, кто мог сплетать потоки, подчиняя их своей воле?! Как мог не заметить ту силу, над которой не властен был даже его всемогущий Отец?! Внезапно его собственное имя опалило его тело. Затягивающиеся узлы нитей времени задрожали, покрываясь темно-зеленым свечением. Сердце радостно задрожало, а сам он неосознанно позволил своим глазам наполниться предательской влагой. Его душа в надежде потянулась к зову, отзываясь на зовущий его откуда-то издалека голос…Он всегда знал, что Отец не оставит его. Знал, что Отец найдет его, восстанавливая справедливость и понимая какую ошибку совершил тот, из-за кого он и его собратья не смогли исполнить Его указ. Нити перед ним обрывались, позволяя ему заметить, как среди, сплетенной вокруг него, паутины появляется быстро увеличившийся разрыв. Рефлекторный взмах разорвал путы, освобождая крылья и позволяя ему наконец поднять голову. Прижав могучие лапы к телу, он приготовился к рывку, собираясь использовать появившуюся перед ним возможность сбежать из созданной чьими-то ничтожными руками клетки…планируя добираясь до возлюбленного Отца, чьей верной опорой он был всегда. Темно-зеленое свечение перед ним стало ярче, уничтожая оставшиеся нити и замедляя мелькающие перед его взором картины. Мир дрогнул, становясь перед ним полотном и показывая ему господствующих на Небесах и земле смертных. Показывая, как ими руководит пародия на истинного Дракона, не способная даже сказать слово на истинном, данным их Отцом языке. Он взмахнул вновь, делая рывок и позволяя созданному потоку подхватить себя. Ощущение столь необходимого им полета, затронуло его разум и сердце, заставляя душу трепетать от радости. Чувство безграничной свободы, чувство власти над собственным телом захватывало его, а сам он устремлялся к разрыву, цепляясь за доносившийся из него зов. Отец должен был увидеть истинного сына, готового исполнить Его волю. Должен был забыть о предателе-братце и жалкой подделке, не достойной даже дышать с Ним одним воздухом. Яркий огонь перед его глазами стал неожиданностью, а сам он внезапно ощутил, как ранее неспокойные, вечно сплетающиеся между собой потоки изменились. Казалось словно штиль охватил бушующее море, погружая его в умиротворение и спокойствие. Над его головой плыли сияющие нити, создавая ощущение непрекращающегося, спешащего в ближайшее поселение, потока кораблей. Сияющие эмоциями, отдававшие властью и силой нити…они тянулись друг за другом, в одном направлении, даже не пытаясь выбиться из потока в попытке избежать неизвестного…словно они были мотыльками, спешащими на свет свечи. Дыхание сперло, а сам он словно ударился о невидимую стену. Новый взмах крыльями, сопродился тем же самым ощущением, заставляя его в ярости сменить направление. Он был рожден в этих водах, он знал каждый уголок безграничного потока. Знал, как прорваться в собственные земли или как ступить в земле возлюбленного, вечно занятого Отца. Он был способен разорвать поток, оказываясь в проклятых землях… Но не теперь. Громкий, наполненный злостью крик вырвался из его пасти, когда он раз за разом меняя направление, словно ударялся о стену. Словно он не освободился из пустоты, словно Отец не спас его из заточения…словно ничтожные букашки просто придумали новый способ для его мучений. Он бился, вновь и вновь, не сдаваясь и чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. Нити перед ним расступались, уступая место разноцветным, кружащимся вокруг него насекомым. Снизу он слышал громкие, взволнованные крики, отдающие приказы на проклятом, оскверненном, грязной кровью предателей, наречии. Он не понимал их слов, всегда считая себя выше изучения этого языка, что, впрочем, не мешало ему слышать в словах воинственность…слышать в словах решимость и готовность, словно обреченные на вечные страдания твари действительно могли навредить Его первенцу. Пролетевшая мимо него стрела вынудила его уйти в пике, пытаясь найти выход. Обращать внимание на низших, отвечать на их действия в потоках было ниже его достоинства и лишь забрало бы у него время и силы. Он расправил крылья, оказываясь позади них и закрывая собой мраморный мост. Крики ужаса вызвали у него раздражение, а сам заметил спешащих к светлой, просторной площади смертные души. Души…их было намного больше чем он помнил…, и они были не в одиночестве, скрываясь под щитами бессмертных низших существ. Он узнавал доспехи каждой оказавшейся здесь, благодаря чьему-то извращенному желанию, твари проклятого мира. Золото, тех славил Безумие…гордых и высокомерных, словно они не являлись лишь пылью под его ногами. Чернота, тех кто с легкостью сменил Тень на Разрушение… жестоких, но таких хрупких, что лишать их масок было для него одним из любимейших видов развлечения. Серебро, тех кто должен был исчезнуть вместе с запечатанной тварью…этих он всегда помнил слишком слабо, зная лишь об их упрямстве, которого всегда оказывалось недостаточно. Особенно по сравнению с ним и его собратьями, получившими все самое лучшее от их Отца. Громкий волчий вой огласил местность, заставляя его почувствовать, как страх, появившийся в душах смертных и низших, сменяется на радость и надежду. Часть из них подняла головы, бросая взгляд на мраморный, виднеющийся где-то вдалеке дворец, шпиль которого был покрыт ярким сиянием многочисленных душ. Ледяное спокойствие коснулось его разума, заставляя его почувствовать желание опуститься на белый камень. Одновременно с этим крылья налились свинцом, а тело словно задеревенело. Он снижался, чувствуя, как осторожное давление в его голове нарастает…чувствуя, как кто-то с касается его души, словно пытаясь понять что-то…мягкое, теплое и успокаивающее касание…будто бы возвратило его в детство, когда руки Отца оторвали его от земли показывая Небеса…он понимал, что его касался неизвестный враг, которого он должен был разорвать за такую дерзость…но его словно успокаивали, словно пытались понять и помочь, словно кто-то понимал сам механизм его души, обещая избавить его от ощущения пустоты и плена… Он снижался все охотнее, замечая, как мраморный мост становиться шире и длиннее. Будто кто-то нарочно пытался увеличить строение, в попытке угодить ему и позволить ему не чувствовать себя безвольной птичкой в клетке, не способной даже расправить крылья. Поддерживающие мост арочные колоны точно также увеличивались в размерах, уплотняясь и наращивая камень в попытке подстроиться под его вес… Вокруг его тела слишком внезапно сомкнулось что-то склизкое и холодное. Удивленный рев вырвался из его пасти, а сам он, не успев расправить крылья, почувствовал, как что-то резко тащит его вниз. Звук разрушающегося белого камня был для него слишком громким, тогда как осколки неприятно задели чешую, оставляя на ней царапины. Ощущение обмана, проснувшиеся в сердце воспоминание предательства больно задело его, когда он в очередной раз понял, что зря доверился тому, кто обещал понять его. Он летел вниз, отчаянно пытаясь вырваться из хватки неизвестного. Все новые и новые склизкие нити оплетали его, поглощая и будто бы стремясь забрать его дыхание. Он вырывался, крича в ответ и взывая к отцу. Он пытался обрушить на неизвестного огонь, разрывал небеса молниями и горящими камнями…но хватка все усиливалась, утягивая его вниз и меняя мир перед его глазами. Зеленое небо, простиравшееся над его головой было покрыто множеством черных разрывов, из которых вниз медленно падали одинокие листы. Его глаза коснулись древнего языка, написанного на, пролетевшей мимо него, странице, подхваченной длинным щупальцем, вырвавшимся из черного моря слизи. Щупальца, плавно раскачивающиеся из стороны в стороны, с некой бережливостью отправляли падающие с Небес листы в сторону огромных арочных островов, раскинувшихся посреди моря. Его глаза с легкостью видели, как страницы долетают до арок, приставая к черному металлу и вплетаясь в проявляющуюся из пустоты полку, полностью заставленную толстыми темными книгами. Сами арки уходили высоко в небеса, переплетаясь в немыслимые даже для его разума узоры. Они образовывали дороги, строили на его глазах новые этажи, нарушая мыслимые и немыслимые законы гравитации…и все это являло собой бесчисленные ряды книжных стеллажей и полок. Хватка на его теле исчезла, а сам он почувствовал недолгое ощущение свободы. Порыв ветра, созданный взмахом его крыльев утонул в безжизненном спокойствии этого места, тогда как все его тело словно замедлилось. Ощущение падения было для него непривычным и пугающим, въедающимся под чешую и напоминающим о жутком, извращенном крике, созданным благодаря стараниям братца-предателя. Новый взмах был словно отчаянной попыткой взять свое собственное тело под контроль, избежать вырвавшихся из склизкого моря щупалец…исчезнуть из этого места… Его крик сотряс Небеса, создавая в них сияющий разрыв, из которого он мог лицезреть видимый им совсем недавно остров. Страх распространился по телу, проникая все глубже и глубже, заставляя понять, что за время его пленения мир изменился слишком сильно. Осознать, что кто-то смог взять под контроль безграничные священные потоки, становясь их хозяином и стражем…в ярости понять, что отныне ему – первенцу всемогущего Отца придется разговаривать с неизвестным каждый раз, когда он пожелает оторваться от вверенных ему смертных земель. Холодный, расчетливый взгляд коснулся стенок его разума, окутывая ощущением власти…заставляя подчиниться и преклонить перед проклятой тварью. Новый взмах сопроводился его резким уходом в сторону. Он прижал крылья к телу, пикируя вниз и резко раскрывая крылья. Часть, показавшихся из моря, щупалец отлетело в сторону, а сам он начал набирать высоту, вновь крича и раскрывая новый разрыв. Сейчас ему было без разницы и его мало волновал возникший из ниоткуда повелитель границ…сейчас важнее было лишь вырваться из осколка проклятых земель. Уж лучше разговаривать с тем, чьи намерения не были к нему изначально враждебны. Он вырвется отсюда и поговорит с бессмертным лордом как равный, объясняя тому свои права и показывая, что его положение обязывает его находиться в испорченных скверной невежества землях. Он должен был отомстить за братьев… обязан был доказать Отцу, что его игрушки и братец-предатель заслуживали лишь забвение…должен был занять свое истинное положение и вернуть мир смертных к старым порядкам. – Gol Hah Dov! – холодный, наполненный показным высокомерием крик коснулся его разума, проникая в душу. Мысли из его разума испарились, а сам он почувствовал, как тело становится слишком легким. Приятный, путающий сознание туман слегка испугал его, заставляя его осознать сказанное… Он был первенцем…первенцем своего Отца…ему не должно было подчиняться какой-то отрыжке, кому-то смертному извращенному таракану, не способному правильно говорить на его языке…он был первенцем, могучим и всесильным, правившим вверенными ему землями. Он был выше их всех, был выше собственных братьев, подчиняясь лишь отцу. Он был сильнее чьих-то жалких попыток подчинить его. Он всегда был выше тех, кто хотел заставить делать то что он не желает. – Спускайся. – тихий, спокойный голос коснулся его разума. – Спускайся и попробуй показать, что ты достоит называться первенцем своего Отца. Покажи, что ты не просто так, занимал свое место. Попробуй наказать меня за дерзость. Он понимал, что звучавшие в его голове слова были ловушкой. Понимал, что стоило ему спуститься, как он стал бы рабом неизвестного ему врага. Оказался бы вновь в клетке, из которой вряд ли бы нашелся выход…Но там, где разум видел одно, его сердце и душа слышали совершенно другое. Вызов, неприкрытый, наполненный пренебрежением вызов. Жалкий, посмевший сомневаться в его истинном положении, слизняк насмешливо вызывал его. Словно те маленькие слуги, в руках которых оказался артефакт…как те, с кем он покончил с легкостью, разрывая их плоть и едва не утягивая их души. Его крылья замедлились, а сам он, паря в воздухе, начал осторожно снижаться на ближайший черный остров. Это было так естественно, принять вызов, показать свою силу, избавить мир от наглеца, посмевшего усомниться в нем. Его лапы коснулись темного металла, а сам он с громким ревом, расправил крылья, закрывая собой часть зеленых Небес. Расположенные вокруг него черные бассейны сразу же пришли в движение, а вырвавшиеся из них щупальца крепко оплели его тело, придавливая к полу. Спокойные шаги раздались возле его головы, а сам он увидел, как к нему приближаются две смертные фигуры. Первым к нему приблизился высокий широкоплечий человек…его окутывал запах холодных ветров, который нельзя было заглушить глубоким, слегка заплесневелым запахом испорченных старых книг. Длинная темно-зеленая мантия человека не издавала шелеста, однако в каждом гордом шаге слышался звон металла. Из его рта вырвался яростный крик, когда он заметил висящую на шее наглеца серебряную цепь, где каждое звенья было украшено драконьим клыком. Костьми его братьев были украшены и массивные плечи мантии, представлявшие собой раскрывающих пасть драконов. Лицо ходячего мертвеца было скрыто под золотой маской, напоминающей извивающегося странного монстра с щупальцами. За смертным человеком следовало что-то необычное. Худое невысокое человеческое тело, словно плыло по земле, оставляя за собой склизкий черный след. Запах книг и чернил, сопровождавший темнокожее существо, проникал в разум, путая мысли и заставляя его чувствовать жажду. Жажду остаться… жажду поговорить и рассказать все о своей жизни и злоключениях… жажду поделиться своим опытом...сделать для обладателя темно-зеленых, скрытых под странным стеклянным прямоугольным предметов, глаз все что тот попросит. Его разум пьянел, ластясь к длинноволосому существу, мечтая стать пятном на его мантии. Желая заполучить себе прядь черных, заплетенных в тонкую косу, волос. Желая заслужить благосклонную улыбку, которая слишком редко появлялась на осунувшемся правильном лице. – Добро пожаловать в мои владения, первенец. – вежливый и холодный голос существа заставил его взреветь, прогоняя с себя влияние ауры обливионской твари. Его пасть приоткрылась в попытке ответить достойно пленившему его существу, однако новое склизкое щупальце оплело его пасть, заставляя ее плотно сомкнуться. Идущий впереди смертный человек вызывающе усмехнулся, демонстративно смыкая, скрытую под темной чешуйчатой перчаткой, руку на рукоятке изогнутого клинка. Жалкий червь словно насмехался над ним, не боясь момента его освобождения. – Мне бесконечно жаль, что приходится прибегать к таким методам. – продолжил тем временем проклятая тварь Обливиона. Поправив на своем лице странный предмет, противник слегка прищурился, продолжая говорить: - Поверь, потратив столько времени в попытках освободить тебя из потоков времени, мне действительно не хотелось начинать наш разговор с обвинений и подозрений. Особенно после всего, что тебе довелось пережить… Тварь Обливиона замолчала, давая ему время для осмысления сказанного. Слова эхом отдавались в его разуме, заставляя его сердце разорваться от боли и осознания нового предательства. Тварь не лгала, никто из них никогда не лгал, играя словами и заманивая в свои сети…но они всегда говорили правду…всегда, какой бы болезненной она не была. Он неосознанно опустил голову, кладя ее на холодный металлический пол проклятых земель. Отчаяние, опустошенность и предательство – казалось так просто было привыкнуть к этим чувствам…так просто заменить их яростью и желанием мести…сломить хребет предателя, разорвать ему горло, утопая в его крови…так почему же в этот раз так больно? Почем в этот раз предателем стал тот, кто был ему важнее всех? Почему Отец оставил его в заключении? Почему предпочел ему братца-предателя, ответственного за то, что смертные восстали против них? Почему он поддержал того, по чьей вине их братья оказались похоронены в земле, а не того, кто всегда исполнял Его волю? Почему его освободил не возлюбленный Отец, а проклятая, заточенная в разрушенном мире тварь Обливиона? Щупальца исчезли с его тела, тогда как тварь оказалась прямо перед ним. Спокойные темно-зеленые глаза смотрели на него с пониманием…он понимал его не пытаясь показывать наигранную и мерзкую жалость. Холодная, словно испачканная в черной слизи рука с заботой коснулась его вытянутой пасти, исцеляя маленькие, полученные когда-то царапины. – Мир слишком сильно изменился. – сказал его собеседник, смотря прямо в его глаза. – И мое сердце обливается болью, когда я осознаю, как мало осталось в этом мире тех, кто был призван для правления. И каждый раз я задаю себе один вопрос: почему ваш Отец, создавший Вас первыми и наделивший каждого из вас безграничными силами, позволил оставить в живых лишь двоих? Почему верные ему дети оказались лишены свободы Небес, тогда как принявшие служение людям, выжили? Из его пасти вырвался наполненный болью рык, а сам он, не удержав свою слабость прикрыл глаза. Действительно почему? Почему тварь Обливиона понимает его боль, тогда как Отец предпочел забыть о своих собственных детях? Почему он допустил смерть его братьев, которые никогда не имели даже предательской мысли пойти против него? Почему за верность он вознаградил их смертью или заточением, а тех, кто нарушил привычный уклад вознаградил? – Каждый из Вас был рожден для правления миром смертных, защищая его от нас верой и правдой. – слова твари были наполнены памятью прошлого, а сам он с улыбкой осуждающе качнул головой. Сейчас он был словно дальним родственником, вспоминающим об общем прошлом…вспоминающим о нем с ностальгией и улыбкой, чтобы оно за собой не несло. Его сердце невольно дрогнуло, когда он увидел перед своими глазами воспоминания их славы. Они ведь действительно хранили то, что оставил на них Отец. Хранили то, ради чего Он и другие пожертвовали собой, спасая неблагодарное отребье из гибнущего мира. Они восхвалили его, неся память о Нем и остальных, направляя смертных и понемногу заставляя их восхвалять подвиг Отца. То, что вместе с этим их самих стали считать кем-то наподобие Богов, было лишь побочным и весьма приятным эффектом. В конце-концов именно благодаря им жалкие тараканы услышали шепот вернувшегося к ним Отца. Именно благодаря ему и его братьям Отец смог переродиться, навеки занимая причитающееся ему по праву рождения место, становясь их вечным светом и солнцем. – Вы наставляли их, делясь своей мудростью, обучая их всему, что следовало знать образованному существу. – услышал он наполненный уважением голос…понимающего его собеседника. – Вы работали не покладая сил…Но для чего? Для того, чтобы ваши знания были утеряны, а ваш мир полностью исчез в водах спешащего времени. Это воистину ужасная несправедливость, первенец. Собеседник был несомненно прав. Какие бы цели он не преследовал он был прав как никто другой. Кипящая в его душе ярость, направленная на пленившего его обитателя проклятых земель, исчезла, а сам он не заметил, как стал прислушиваться к тому, кто понимал его. Тому, кто несомненно хотел предложить ему что-то. – Ты думаешь, что я желаю у тебя что-то попросить? – спросил у него тем временем собеседник. Он не ответил, понимая каким глупым прозвучит ответ для того, кто казалось мог ответить на любой вопрос. Его глаза наблюдали за понимающим кивком и печальным взглядом темно-зеленых глаз. – Напротив, я лишь хочу восстановить справедливость. Вернуть мир к тому состоянию, в котором он должен был находиться на протяжении всего своего существования. Отчаянно желаю помочь тебе в твоей беде, восстанавливая утраченное и наказывая предавшего тебя брата. Он слишком складно пел…каждым новым словом подбирая ключ к его сердцу. Он не лгал, но сложно было поверить в искренность его намерений. Не мог он – тот, кто был проклят с момента сотворения земель смертных, искренне желать помочь. Он не мог делать это от чистого сердца, не требуя ничего взамен. – Почему? – наконец спросил он, не отрывая своего взгляда от существа. Слова родного языка…языка дов звучали слишком тихо и хрипло, заставляя его стыдиться своей слабости. Он не знал языка проклятых, давным-давно забыл язык смертных…однако знал, что собеседник поймет его, ответит ему. Он глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха и пытаясь заставить наполнить свой голос величием и силой, подходящей для первенца своего Отца: – Почему тебя заботит то, что не заботит даже моего Отца? – Потому что ни одно знание ни должно исчезнуть в пустоте. – ответил ему собеседник. – Мир потерял многое с исчезновением твоих братьев и не каждый том хранит в себе полезные для меня сведения. Именно поэтому, я хочу помочь тебе восстановить свою власть. Ты изменишь мир, толкая его на новый путь развития, я же просто пожну плоды новых знаний. Это походило на него…гонка за знаниями, которые скрывались от всевидящего взора…возвратить былое за знания, за сотрудничество с проклятым…узнай об этом разговоре Отец, он был бы ужасно разочарован. Но, что в этом на самом деле было плохого? Он не приглашал его во владения. Не отдавал собеседнику вверенные ему души предавших их слуг…не заключал с ним опасных сделок, отдавая ему в услужение свою душу. Это были лишь знания, которые собеседник собирал с начала времен. Существо перед ним никогда не пыталось захватить мир, считая это ниже своего достоинства. Он редко вмешивался в план, предпочитая незаметно собирать знания, сохраняя их от катаклизмов и безжалостного времени. Не было ничего плохого в том, чтобы поделиться с неожиданным союзником имеющимися у него знаниями. Он не предавал Отца, соглашаясь с жителем проклятых вод Обливиона. Он не предавал и не рушил вверенный им в руки мир, как это сделал брат. – Ты хочешь заключить сделку и цена ее лишь в знаниях? – спросил он у того, кто пытался стать его союзником. Мягкая, понимающая улыбка коснулась тонких губ, после чего собеседник слегка склонил голову. В темно-зеленых глазах вспыхнуло пламя, а правильные черты лица слегка исказились, позволяя ему увидеть скрытое под иллюзией бесформенное нечто. Мир потемнел, а вокруг них закружились темные исписанные страницы книг. Множество, смотрящих на него глаз, пылали, словно являя ему силу хозяина плана, готового озвучить условия и заключить с ним договор, который никто из них не смог бы нарушить. Однако так продолжалось лишь несколько секунд и внезапный тихий кашель смертного существа развеял магию. Их взгляды переместились на облаченного в мантию человека, который легким движением руки отпустил от себя, похожее на человекоподобную рыбу, существо, в руках которого было заметно копье. Скрываемое под маской лицо обратилось на удовлетворенно улыбнувшегося союзника, поднявшего с колен. – Защитник прибыл. – сообщил им смертный, вызывая непонимание и удивление. – В одиночестве, как Вы и предсказывали, мой Господин. – Приготовь души и препроводи его на вершину башни. – приказал союзник смертному, заслуживая в ответ почтительный, глубокий поклон. Под их взглядами смертная фигура подошла к краю острова, ступая в пустоту и используя вырывающиеся из моря щупальца как ступени. Между тем его союзник вновь перевел на него свой взгляд, слегка кивая и замечая: - Ты можешь покинуть этот мир в любой момент, первенец. Ты гость и союзник, которого я не хочу держать против его воли. Однако, мое предложение сулит выгоду нам обоим. Я обрету нужные мне знания, ты докажешь своему Отцу предательство его второго сына. Покажешь, что тот зря доверил ему защиту одной из Великих Башен. Ты сможешь вернуть своих братьев, сможешь возвестить новую эру, в которой вернувшиеся владыки займут причитающееся им место. Но… – Это произойдет если я заключу с тобой союз. – закончил он невысказанную правителем Обливиона часть. Предложение действительно грело его душу, заставляя забывать о предупреждениях и опасности. Он не был глуп, не был слаб и прекрасно понимал пределы своих сил. Сейчас он мало что мог сделать в одиночку, без братьев, без своей армии и возглавлявших ее когда-то полководцев. Пойти против твари Обливиона, пойти против изменившегося мира…он был горд, никогда не знал страха, не славился терпением… однако здесь он слишком хорошо понимал, что иного выбора у него пока не было. Если он хотел отомстить, хотел действительно вернуть причитающееся ему по праву…житель Обливиона был для него сейчас лучшим вариантом. – Я не тороплю тебя. – произнес тем временем хозяин плана, прикрывая глаза и глубоко вдыхая возникший в воздухе приятный сладкий, напоминающий мед, запах цветов. Спрятав руки за спину, один из повелителей проклятых вод Обливиона гордо поднял голову, говоря: - К моему большому сожалению я должен оставить тебя, первенец. Однако, надеюсь, что наш разговор натолкнет тебя на определенные мысли и когда мы встретимся вновь, то сможем обсудить частные моменты нашего договора. Его глаза проводили взглядом удаляющегося собеседника, который спокойно подошел к черному бассейну, исчезая в его водах. Темно-зеленые. Покрытые многочисленными разрывами Небеса, были безмятежны и свободны, тогда как его тело никто не держал. Как ему и сказали он был здесь гостем, который мог в любой момент покинуть план. Мог оторваться от земли, чувствуя, как ветер и ощущение свободы захватывают его уставший разум. Мог покинуть проклятые воды, перемещаясь в Этериус и пытаясь проникнуть обратно, в вверенный ему мир. Но что бы это действительно дало бы ему? Что бы дала ему попытка заполучить свое в одиночестве? Сражаясь с предавшими его братьями, на стороне которых как оказывается стоит Отец…что бы он смог противопоставить тому, кто хранил одну из Башен, пользуясь ее силами и имея, насчитывающий несколько тысячелетий, опыт? Он глубоко вздохнул, кладя голову на темный металл. Усталость…жуткая усталость охватила его разум, а сам он почувствовал, как ощущение потерянности скапливается в его душе. Он чувствовал, как все его мысли исчезают, оставляя после себя лишь приятный туман, в котором не было ощущений предательства и холода. Его глаза переместились на высокую, видимую из каждого уголка плана черную арочную башню, сплетенную из книжных полок. Ему нужно было просто подождать возвращения союзника…ведь цена за помощь и вправду не была высокой, тогда как начинающаяся, против брата-предателя, игра стоила жертв?