Сказание о Драконорожденном

27 день месяца Последнего Зерна 201 год. 4 эра. Ветреный пик. Владение Вайтран. Империя Тамриэль.

«На длинный деревянный стол осторожно положили открытый нефритовый ларец. Мартин недоверчиво выдохнул, чувствуя, как в страхе сжимается его сердце, а сам он пересчитывает лежащие внутри камни. В светлых, прозрачных словно недавно выпавший свет камнях, изредка переливались сияющие голубым и золотым нити. Даже не беря в камни руки темноволосый имперец чувствовал исходящую от них силу…силу, которая когда-то владела этим миром и которой сложно было противостоять. Силу, которая по легендам текла и в жилах самого Мартина. – Как Вы будете готовы, я начну. – бархатный мужской голос, заставил Мартина вздрогнуть. Оторвав свой взгляд от камней, человек посмотрел на одетого в несколько алых мантий мера, золотой оттенок кожи которого нельзя было спутать с альтмерским. Пряди длинных темных волос собеседника были убраны за длинные, острые уши, открывая вид на широкий лоб. Аккуратная темная бородка подчеркивала благородные черты лица, придавая меру стать и величие. Темно-карие, практически черные глаза задумчиво смотрели на исписанные листы, тогда как тонкие изящные руки поглаживали бородку. Мартин не задумываясь кивнул, прикусывая губу и дотрагиваясь до наполненной усталостью и отчаянием связи. Он помнил, что обещал ему быть осторожным, обещал быть предельно внимательным, не подвергая свою жизнь опасности…однако мог ли он медлить, чувствуя, как любимый всем сердцем человек с каждым новым днем все сильнее погружается во тьму? Мог ли Мартин спокойно наблюдать за тем как в попытке защитить его, он подвергает свою жизнь смертельной опасности? Мог ли позволить ему каждый раз переступать через себя, становясь тем, кем он никогда не должен был быть. Мог ли он и дальше терпеть, безмолвно смотря на то, как Риг дрожит в его руках, пытаясь убедить имперца в том, что все идет по плану? – Если позволите, я все еще против подобного решения. – новый голос принадлежал, одетому в темные тяжелые доспехи, пожилому бретонцу. Пряжка на поясе в виде имперского дракона, заставила Мартина поморщиться, тогда как умные серые глаза вызвали на лице имперца фальшивую вежливую улыбку. Скрестивший руки на груди практически полностью лысый старик, на висках которого были заметны редкие седые волосы, покачал головой, замечая: - Я понимаю Ваше волнение, однако прошу учесть то, что Риг продвинулся достаточно далеко и пока не был ни в чем заподозрен. Ваша же попытка вмешаться, может изменить многое и подвергнуть его опасности. Руки Мартина непроизвольно сжались в кулак, а сам он, чувствуя бессильную ярость в душе, не мог не признать частичную правоту старика. Его действия… попытка пробудить силу собственной крови может изменить многое…к примеру, может заставить его прекратить чувствовать собственную бесполезность. Он устал сидеть в тепле, понимая, что каждый новый день в пламени Обливиона гибнут те, кто ненароком отдал ему свое верность. Устал безвольной куклой сидеть в безопасности, делая недостаточно для возвращения утраченной реликвии. Видят Девятеро, если бы он мог, не ставя под угрозу многочисленные планы и жизни, покинуть стены Храма, вставая рядом со своим народом, шагая в эти даэдровы Врата, то он бы сделал это не задумываясь. Он бы встал рядом с Ригом, помогая ему закрывать их. Встал бы рядом, чтобы убеждаться каждый раз в том, что Обливион уходит из его души, которую тот больше не решается показать ему. – Я достаточно отступал. – уверенно произнес Мартин, заслуживая в ответ поддерживающий кивок смотрящего на него данмера. – Если я хочу начать управлять, а не править, то мне пора начать делать более смелые шаги. Я услышал Ваши предупреждения грандмастер, однако свой выбор я уже сделал. Глаза имперца смело оглядели главный зал, останавливаясь на лицах собравшихся. Меры…люди…члены ордена…прибывшие из дальних земель союзники…приглашенные специалисты гильдии магов. Они все зависели от его решений и жизни. Имперец видел в их взглядах почитание, замечал надежду и восхищение...знал, что они преклоняются перед его кровью, не замечая под ней того, кто обязан был доказать миру свое право на власть…доказать им всем, что их преданность не была напрасной, а сам он был готов пойти на жертвы, защищая вверенные ему жизни, не делая различий между народом и тем, кто был дорог его сердцу. Это был его долг…его обязанность…его судьба. По крайней мере так он говорил себе, игнорируя испуганно бьющееся сердце и сжимающуюся в его руках связь. – Вы уже все решили. – устало заметил старик, потирая переносицу носа. Серые глаза пожилого бретонца быстро оглядели освещаемый пламенем камина зал, останавливаясь на фигуре, скрывающей лицо свое лицо под голубыми мантиями. Фигура дрогнула, делая шаг вперед и кладя на стол запечатанный магический свиток. – С-соглас-сно вс-сем ис-сследованиям его душ-ша долж-жна быть с-сильнее, чем душ-ша заключенного дракона. – шипящий женский голос заставил собравшихся в зале людей кивнуть. Женщина между тем продолжила: – Я ус-спела выяс-снить, что в процес-се с-слияния Его… - женщина замолчала, замечая то как дрогнул от ее слов имперец. -…С-сир, дож-жен познать ис-стиный с-смыл с-слова, перенимая знания и впитывая переданную ему душ-шу. В дневниках с-советника Арктус-са упоминанетс-ся о пробуж-жденном звере, который проявитс-ся более явно и с-с которым придетс-ся жить до конца дней. – Еще скажите, что подарит себя уебку Хирсину. – привлек к себе внимание подавший голос данмер. Пожилой бретонец побледнел, тогда как стоящий рядом с Мартином золотокожий мер качнул головой, поднимая свой взор от исписанных почерком Рига листов. В темных глазах мера все еще читалась задумчивость, а сам он словно бы смотрел сквозь них, пытаясь увидеть что-то неизвестное Мартину. – С-сир не с-станет тем, кто отдал бы с-себя в ус-служение даэдрич-чес-скому принцу. –покачала головой женщина, звериные глаза которой коснулись лица серокожего мера. - Здес-сь по с-свидетельс-ствам с-советника будет ус-силившийс-ся характер Дракона. Важ-жнее вс-сего для него будет пара, пос-сле то, что он с-считает с-своим. То ес-сть подданные и земли. С-сиру будет с-сложнее противос-стоять с-собс-ственным чувс-ствам, а с-сам он будет чувс-ствовать живуж-жего в душ-ше зверя ещ-ще с-сильнее. В ос-стальном вс-се будет завис-сеть от воли и поглощ-щенных душ-ш, знания которых перейдут к нему. В зале воцарилось молчание, позволившее Мартину заметить царившее на лицах беспокойство. Орден принял его волю, снижая опасность и подготавливая пути отхода в случае если что-то пошло бы не по плану. Однако, это не отменяло того факта, что имперец в попытке пробудить свою кровь, бросал метафорические кости, вступая в игру с судьбой. Мартин прикрыл глаза, вспоминая живущего в собственной душе зверя. Величественный золотой зверь, изредка просыпающийся и лениво расправляющий свои крылья....спокойно урчащий зверь, склоняющий свою голову лишь перед Ригом, не внушал имперцу серьезного опасения. Мартин знал, что пробудившийся зверь смог бы защитить бретонца, смог бы дать самому имперцу достаточно сил и определенно не стал бы помехой на пути. Но, с другой стороны, даже если бы возник конфликт, пожалел бы Мартин о пробужденной крови? Цена в виде усиленных эмоций звучала не так страшно, тогда как даруемая сила стоила подобных жертв. В остальном…сильных противоречий имперец не видел и на его взгляд пробужденный зверь не слишком сильно отличался от того, кем был Мартин на самом деле» На лицо имперца упали холодные, мокрые капли. Глаза Мартина раскрылись позволяя, позволяя темноволосому человеку заметить танцующие перед его взором темные пятна. Тихое, умиротворенное урчание, раздававшееся рядом с ним вызывало у него успокоение, снимая боль с ноющих висков. Мир медленно приобретал очертание, а сам Мартин начинал различать тихие голоса, принадлежащие его спутникам. Пламя разведенного на алтаре костра коснулось его глаз, после чего имперец увидел лежащую на камне иссохшую мумию, пурпурная мантия которой представляла собой жалкие лохмотья. – Вы в порядке? – спросил у имперца Марион, первым заметивший пробуждение человека. В фиолетовых глазах мера было заметно сильно опасение, а сам он неуверенно коснулся лба имперца. Спустя секунду данмер повторил свой вопрос: – Как Вы себя чувствуете? Тихое урчание исчезло, тогда как рядом с Мартином возникла вытянутая морда Ами. Мокрый язык коснулся лица бывшего заключенного, заставляя того улыбнуться. Его рука мягко потрепала животное по шерсти, после чего имперец прислушался к ощущениям, отмечая лишь удовлетворенного зверя. Скрывающийся внутри его души, зверь был доволен, наслаждаясь полученной силой. Мартин ощущал молчаливую удовлетворение от поверженного противника, душа которого оказалась слабее чем его. Чувствовал, как собственное тело переполняет неведомая ему сила, тогда как ожидаемые признаки усталости, казалось бы, обошли его стороной. Вместе с этим, чувствовал он и родную сердцу связь, которая словно обросла новым слоем, позволяя ему ощутить проходящий по ней холод…холод который Риг никогда не любил. – Все хорошо. – произнес наконец Мартин, присаживаясь и замечая сидящего перед алтарем редгарда. В руках уроженца Хаммерфелла виднелась небольшая веточка, на которой жарились темные ягоды. Имперец потер виски, вспоминая о том, что случилось. Шепот…зверь…желание стать сильнее – все это слишком сильно перекликалось с возникшим перед его глазами видением. Однако, все это не говорило о том, как его поведение сказалось на спутниках. Не говорило его поведение и прошедшем времени, которые в их случае было слишком дорого. – Что произошло? – спросил Мартин, замечая побледневшего Мариона. – Вы убали. –ответил вместо данмера Малик, обращая на имперца внимательный взгляд черных глаз. – Славна зачараванный Вы бадашли к стине, каснулис ие рукай, чта-та крикнули и убали. – А мертвец? – уточнил Мартин, указывая рукой в сторону лежащей на сцене мумии. Радостно тявкнувший Ами, быстро облизал пальцы имперца, позволяя тому понять, что в деле умертвления восставшего мертвеца был замешан божественный зверь. Наполненный верностью взгляд неотрывно следил за Мартином, тогда как сам волк явно пытался заслужить похвалу бывшего заключеного. Непрошенная мягкая улыбка коснулась лица Мартина, а сам он с нежностью потрепал по шерсти спутника Рига. Одновременно с этим, предположение имперца было подтверждено бледным Марионом: – Стоимо Вам упасть как с алтаря поднялся драконий жрец. – мер ненадолго замолчал, бросая взгляд в сторону лежащего мертвеца. – Сначала он не выказывал агрессии…словно чувствуя ту кровь, перед которой он клялся преклоняться. Он…он часто поднимал голову в находящуюся на потолке дыру, будто бы пытаясь увидеть в небесах своего повелителя…после же, когда он понял то, что из драконов перед ним лишь смертный, он прочитал заклинание шаровой молнии… – А басли в дила вмишался гасбадин Ами. –усмешка исказила лицо, вставившего слова, Малика. Редгард почтительно склонил голову перед радости тявкнувшим зверем, после чего продолжил: - В бирвый раз я видил с какай радастю живаи сущиства раздирала груд миртвица. Браста брыг и никакай магии. – Господин Ами просто исполнил свой долг, упокаивая того, кто не должен был воскреснуть. – с вежливой улыбкой произнес Марион, вздрагивая и обращая свое внимание на облизывающего руки Мартина волка. Мокрая рука имперца заботливо потрепала волка по голове, благодаря зверя за своевременное вмешательство. Сердце Мартина невольно наполнилось теплотой, а сам он невольно послал по дрожащей от страха связи свою поддержку и любовь. Милость и верность божества и его спутника трогала сердце бывшего заключенного, не способного забыть о дрожащем в руках теле и фальшивом успокоении золотых глаз. Риг…глупый…родной…любимый Риг, думающий прежде всего о благе других и всегда подвергающий себя смертельной опасности. Под внимательным взглядом фиолетовых глаз Мартин все сильнее понимал причину, по которой он мог оставить собственных детей, отдавая предпочтение, находящемуся за гранью смертного плана, божеству. – Что со скрижалью? – спросил внезапно Мартин, вспоминая о необходимом им предметк. – Забрали с тела жреца. – успокоил бывшего заключенного Марион. Под кивок согласный кивок уроженца Хаммерфелла, темноволосый аристократ добавил: - Мы выполнили задание, нашли тайный ход и решили восстановитиь силы, дожидаясь Вашего пробуждения. – Вы поговорили с ним? – тихо поинтересовался Мартин, прекрасно понимая, что вмешивается совершенно не в свое дело. – Мы пришли к определенному соглашению. – дипломатично ответил Марион, вежливо улыбаясь имперцу. – Считайте, что мы восстановили нейтралитет. – Мир мажит быть убидитилным. – внезапнй голос Малика, засатвил Мариона слегка покраснеть, благодарно склоняя голову перед редгардом. В фиолетовых глазах на несколько секунд мелькнула мягкость, после чего аристократ кашлянул, едва заметно мотая головой. Редгард между тем добавил: - Ба крайний мири, кагда он гаварит чистна, та ни так блах. Мартин промолчал, невольно обращая свой взгляд на незамеченные им до этого бурые кусты, растущие возле каменных мостиков. Заметно поморщившись имперец узнал неприятные на его взгляд сладкие ягоды лениты, вызывающие у него необъяснимую тошноту. В попытке отвлечься бывший заключенный вновь провел по мягкой шерсти волка, заслуживая в ответ тихое урчание зверя. – Удалось ли выяснить что-то еще? – поинтересовался у меря Мартин, замечая как тот кивает. – Мы нашли тайный ход, ведущей к выходу из руин. – поделился с ним Марион, потирая подбородок. – Еще нам удалось расшифровать вырезанные на драконьей стене письмена и повнимательнее осмотреть пещеру. – Самаи бализнаи из всига биричислиннага выхад. – вставил слово Малик, заслуживая в ответ, осуждающий кивок данмера. Редгард глубоко вздохнул, закатывая глаза и говоря: - Ище мы усбили абсудит тихнику бая дривних нардов и бридбалажит, чта Ригил браста злится из-за ярла Виндхилма. Наш сбутник высказал бридбпалажинии, чта вскори ярл Улфрик…мягка гаваря заканчится. Как Маннимарка, тимнаи братства или Мирунис Даган. – Он не поступил бы так. – быстро ответил Мартин, не задумываясь ни секунды. Руки имперца сжали серый мех, а сам он, игнорируя протестующие тявкнувшего Ами, дотронулся до пропитанной страхом связи. Успокаивающая улыбка коснулась лица имперца, после чего он заботливо провел по золотой, толстой словно корабельный канат, связи, пытаясь успокоить перепуганного Рига. Зверь в душе яростно зарычал, расправляя невидимые крылья в попытки избавить родного человека от страха. Мартин между тем уверенно сказал: – Он никогда не уничтожил бы мир, пытаясь доказать свою правоту. – Эта праста придпалажинии. – произнес в ответ Малик, миролюбимо приподнимая руки. – Воздержитесь впредь подобных высказываний. – в голосе Мартин послышалась ничем не скрываемая угроза, тогда как сам он почувствовал, как зверь в душе, с его же собственного молчаливого согласия, приподнимает голову. Сжав кулаки, имперец холодно произнес: - Он уничтожил бы душу виновного, но не тронул бы простых подданных Империи. Сердце Мартина сжалось, когда он осмыслил сказанное. Риг действительно никогда не позволил бы мертвым восстать. Он обрушил бы свой гнев на виновного, но даже во тьме, не позволил бы пролиться крови невинного. Это не было в характере того, кто спрашивал о гоблинах. Не было в характере того, кто каждый раз добровольно шагал в Обливион. Не было в характере того, кто в ущерб собственному здоровью возвращал в мертвые тела души. Он мог говорить все, что угодно, мог пытаться утонуть во тьме и жестоких убийствах…но нельзя было вырезать из его сердца и души беспокойство о народе Империи. Если бы у него был бы иной путь, то он никогда не причинил бы вреда живым…Но насколько сильно за прошедшие время мог измениться любимый человек? Насколько сильно Риг мог забыть о собственных принципах и как сильно на него повлияли мертвые души, каждый день проходящие мимо него? – Я исправлю все. – шепотом произнес Мартин, обращаясь к молчаливому Ами. Пребывая словно в плотном тумане, Мартин собирал увиденные им воспоминания, задерживая в памяти ощущения и мягкий взгляд золотых глаз. Имперец вновь провел рукой по мягкому серому меху и чувствуя, как знакомое теплое ощущение касается его души. Молчаливая поддержка коснулась разума бывшего заключенного словно пытаясь намекнуть на то, что Мартин не был ни в чем виноват. Позволяя ему предположить, что причина восставших мертвецов была в чем-то другом…в каком-то простом исключении, о котором Мартин никак не мог вспомнить. – Мы пробудем здесь еще несколько часов. – сказал внезапно Марион, переводя взгляд на находящуюся позади Мартина стену. В глазах мера загорелось любопытство, после чего он осторожно спросил: - До своего падения Вы успели что-то понять? – Считаити, чта гасадин Мартин изучал бадабныи языки? – усмехнулся в ответ редгард, снимая с себя плащ. Малик поднялся с камня, вынимая из ножен скимитар. Испачканное в крови лезвие клинка заставило черта лица человека исказиться. Губы редгарда оказались поджаты, а сам он быстро спустился по лестнице, скрываясь из вида. Спустя мгновение раздался плеск воды и тихое, быстро стихающие недовольно шипение. – Быть может хоть что-то? – повторил свой вопрос аристократ, переводя взгляд на Мартина. – Я не прочитал письмена на стене. – признался спутнику Мартин, замечая мелькнувшее в фиолетовых глазах разочарование. – Только коснулся рукой. – Жаль… - протянул в ответ Марион, устало вздыхая. Грустная улыбка коснулась лица мера, заставляя молчавшего до этого Ами потянуться к аристократу. Появившиеся во взгляде мера удивление, смешалось с восхищением, после чего он осторожно провел по серой шерсти, вслушиваясь в тихое урчание божественного зверя. Глаза данмера внезапно вспыхнули, а сам он нервно мотнул головой, внезапно говоря: - Я подумал, что если Вы что-то поняли, то я смог бы сверить перевод. – Это как-то связано с Вашим исследованием двемеров и магии времени? – поинтересовался Мартин, замечая, как приподнимает голову Ами, усиливая свое урчание и словно пытаясь как-то повлиять на мера. – У меня есть теория, что на подобных стенах может найтись что-то, что поможет мне обуздать время. – поделился с ним Марион, продолжая гладить волка. – Драконы были первыми властителями этого мира. Они были детьми Акатоша или же Ауриэля, который практически во всех религиях отвечает за время и солнце. Отсюда в гробницах нордов постоянное повторение круга или колеса…символа солнца, непрерывности цикла, времени, изменения и судьбы… - Марион замолчал, вздрагивая и неловко улыбаясь. Мартин терпеливо склонил голову, чувствуя, что когда-то подобные разговоры были были ему в радость. Безумные теории, двигающие вперед магическую науку и способные перевернуть привычную для каждого жителя Империи картину мира. На секунду имперцу показалось, что вместо холодной пещеры он стоит посреди разрушенного города. На миг вместо завывания ветра и редких падающих на камень снежинок, он услышал треск догорающего костра и падающих на его голову каплей дождя. На мгновение перед ним предстал молодой, покрытый кровью и царапинами бретонец. На секунду вместо темных волос мера, он увидел длинные пряди, пребывающих в жутком беспорядке, серебряных волос, некоторые концы которых казались ему обугленными. На секунду вместо теорий о магии времени, он слушал запутанные, бессвязные слова о магии души. Рука Мартин потерла висок, а сам он почувствовал, как сжимается его сердце. Видение перед его глазами исчезло, после чего он вновь оказался в холодной пещере, выслушивая немного взволнованного мера, правая рука которого все также поглаживала голову, урчащего Ами. – Я подумал, что если драконы были детьми Акатоша, то почему бы им не обладать толикой Его могущества. – сказал тем временем Марион. – Впоследствии эта теория подтвердилась записями из древних книг, где говорилось о том, что некоторые драконы могли останавливать время или двигались быстрые секунды. Тогда я углубился в исследования, рассуждая о том, могли ли они открыть подобную тайну одному из драконьих жрецов. Я поднял семейные связи, узнавая, что по меньшей мере два представителя благословенной крови Дракона были способны подобно драконам повелевать временем. И оба они проходили обучение у Седобородых, постигая их мудрость. До Седобородых я к сожалению, не смог дойти, однако в качестве альтернативы мне посоветовали поразмышлять над словами силы, вырезанных на стенах. – Вы думаете, что найдете среди них нужное Вам? – уточнил Мартин, вновь кивая и бросая невольный взгляд на стену. – Мне хватит и намека, а дальше нужно будет обратиться к текстам, понять плетения чар, осознать намерение и соединить это с тем, что мне уже известно благодаря открытой лекции ордена Псиджиков. – поделился с бывшим заключенным данмер. Гордая улыбка играла на лице аристократа, тогда как сам он добавил: - К тому же Вы видели, что определенных результатов я все же смог добиться. Мартин согласно кивнул, хмурясь и припоминая что раньше орден Псиджиков никогда не проводил открытых лекций. О самом ордене было известно крайне мало и единственное что имперец мог вспомнить о них, только то, что орден представлял собой могущественных, сокрывших свое местоположение, магов, у которых были весьма натянутые отношения с Империей. Однако…если учитывать теорию о происхождении Мартина, то следовало признать, что за прошедшее время многое могло измениться. Быть может Псиджики действительно стали понемногу открываться миру, делясь с достойными своими секретами. – Если хотите, то я мог бы попробовать взглянуть. – внезапно для самого себя предложил Мартин, замечая удивление в глазах мера. Марион быстро кивнул, прекращая гладить волка и протягивая имперцу другу, помогая тому подняться. В несколько шагов мер и имперец оказались перед стеной, рассматривая грубые, словно вырезанные чьим-то острым когтем, письмена. Сейчас, всматриваясь и проводя рукой по изогнутым, резким линиям, Мартин не чувствовал предыдущего трепета, а голова каменного дракона казалась ему обычной. Он не чувствовал ярости, скрывавшего в душе зверя, не слышал шепотков и не ощущал боли в висках. Вместо этого, он глупо всматривался в вырезанный на стене текст, понимая, что точно может сказать лишь об одном слове. Рука бывшего заключенного коснулась небольшо слова в третьем ряду. Наблюдавший за имперцем Марион вздрогнул, задерживая дыхание. – Я могу с отвечать лишь за перевод этого слова. – произнес Мартин, потирая внезапно зачесавшиеся горло. Зверь в его душе на секунду поднял голову, издавая тихий, ничего не значащий рык. Прикусивший губу Мартин неосознанно понизил свой голос до шепота, выдыхая: – Fus – сила…– имперец замолчал, чувсвтвуя как что-то в его сердце отзывается на произнесенное им слово. Одновременно с этим, он ощутил, будто бы сказал недостаточно и что ему необходимо было дополнить свой ответ. Прикусив губу, имперец под удивленный взгляд Мариона, дополнил свой ответ: - Слово, призванное защитить родных и близких. Способное дать быстрый и первичный ответ возникшей угрозе, ненадолго убирая ее с глаз и лишая точки опоры, перед последующим ударом. Тихий, удивленный вздох Мариона, заставил бывшего заключенного посмотреть на мера. Натянутая, взволнованная улыбка данмера, несла с собой что-то неизвестное Мартину. Имперец знал, что его слова не были записаны на стене, знал, что произнесенный им шепот был продиктован собственным, неизвестно откуда возникшим в нем пониманием…Однако несмотря на это он не чувствовал ошибки, зная, что поступил правильно. Рядом с ними успокаивающе тявкнул Ами, отвлекая человека и мера от мыслей. Мощные лапы зверя подогнулись, после чего божественный спутник прилег возле стены, сворачиваясь в клубок и устремляя на смертных внимательный взгляд льдисто-голубых глаз. Казалось будто бы волк ожидал от них чего-то…словно ребенок, требующий сказку на ночь. – Вы раньше изучали язык дов? – внезапно спросил у имперца Марион, потирая глаза. – Может быть. – не стал отрицать Мартин, прикусывая губу и пытаясь вспомнить о чем-то подобном. Встретившая разум имперца пустота сопроводилась усталой улыбкой. – Однако, каждый язык требует практики. – Тоже верно… - пробормотал в ответ данмер, проводя рукой по стене. – Если захотите, я могу перевести эту надпись и показать Вам как она произносится. Может быть Вы заметите что-то скрытое от меня. – Не боитесь, что я внезапно заберу Вашу славу? – шутка Мартин вызвала на лице мера слабую улыбку. – Если наша теория окажется верна, то избраннику Богов определенно будет не до публикаций исследований о магии времени. – с тихим смешком ответил имперцу аристократ, бросая осторожный взгляд в сторону лестницу. Рука данмера быстро прикрыла рот, а сам выпрямившись слегка склонил голову перед вернувшимся на сцену редгардом. Подобно Мариону, темнокожий человек слегка склонил голову, присаживаясь перед постепенно затухающим костром. Черные глаза человека спокойно прошлись по фигурам магов, после чего Малик прикрыл глаза, опуская на пол перед собой скимитар. Марион же переведя свой взгляд на Мартина, тихо уточняя: – Позволите? Мартин не задумываясь кивнул, чувствуя, как вновь поднявший в его душе голову зверь довольно урчит, одобряя его решение. Слова о теории и происхождении имперца уже не вызвали в нем сильного трепета, а сам он понимал, что слишком быстро начал смиряться с подобным…словно когда-то он слишком часто проходил через стадии принятия, учась быстро разбираться с проблемой, смиряя свой страх и принимая быстрое решение, которое нельзя было менять, и о котором нельзя было жалеть. Одновременно с этим, он начинал принимать свою роль в неизвестном ему пока божественном плане, цена которого была слишком важна для него… цена, ради которой он принял тяжелое решение…собственное решение, не зависящее от воли Богов или иных сил. Стальные глаза коснулись старого темного камня, после чего бывший заключенный обратился вслух. Он внимательно наблюдал за нервными движениями союзника, запоминая слова и интонации аристократа. Тихий голос Мариона трогал душу имперца, чувствовавшего как что-то знакомое, постепенно пробуждается в его сердце, готовясь показать Богам то, что их последователь не боится трудностей…готовясь доказать то, что обычный смертный собирается до последнего отстаивать перед всем миром свое право на счастье и выбор.